15 июня 1931 г.
Быстро проскочили 15 километров и вышли на мыс Анучина. Решили закрепить егоастрономическим пунктом. Поводом к этому были крупные расхождения очертанийберега с картой. Кроме отсутствовавшего на карте залива, мы обнаружили севернеемыса два небольших острова. Думаем, что они-то с моря и закрыли от экспедициизалив. С южной стороны мыса видно несколько мелких островков, а затем берегуходит прямо на юг.
Из лагеря хорошо просматривается южный берег залива Шокальского с мысом,выдающимся к северо-востоку. Прямо на юг широким рукавом лежит самый залив.
Надо напомнить - у нас уже давно сложилось предположение, что зализ этот вдействительности окажется проливом. Наличие здесь пролива, да еще, возможно,пригодного для судоходства, прежде всего имело бы огромное значение в решениипроблемы плавания Северным морским путем, так как наряду с проливом Вилькицкогоэто были бы вторые ворота между Карским морем и морем Лаптевых. Открытиепролива избавило бы нашу экспедицию от нового пересечения Земли в тяжелыхусловиях наступающей распутицы. Исследование северной части Земли показалоналичие крупных тектонических разрывов, приближающихся к меридиональномунаправлению, что очень близко к оси очерченного на карте пунктиром заливаШокальского. На этом главным образом и основываются наши предположения. Однакоэто лишь рабочая гипотеза. Действительностью она может стать только посленашего перехода через "залив" на западную сторону Земли. В ближайшие дни этодолжно выясниться.
17 июня 1931 г.
3 часа утра. Миновал замечательный день, закончен отличный переход.
Вчера, завершив все наблюдения на мысе Анучина, мы направились дальше на юг. Непошли, не поехали, а покатили в буквальном смысле этого слова. Температуравоздуха не поднялась выше нуля. Совершенно ровный, твердый снег, покрывавшийприбрежный лед, прекрасно держал собак. А сани скользили по его гладкой, чутьоледеневшей поверхности. Собаки всю дорогу бежали ходкой рысью, а иногда безпонукания переходили в галоп. Правда, мы все же покрикивали на них, но тольколишь по привычке. К 5 часам утра прошли 50,4 километра. Откровенно говоря, мысовсем не рассчитывали на такой переход. Со вчерашнего утра барометрбеспрерывно падал, к полудню небо затянуло облаками, а когда мы покидалистоянку, порошил снег. Выступали с тоскливым ожиданием непогоды. Но с каждымчасом, несмотря на падение барометра, погода все улучшалась. Около полуночииз-за облаков выглянуло солнце. Легкий заморозок и прекрасная дорога создалиисключительные условия для путешествия. Только перед концом перехода погода всеже испортилась - налетел туман, подул холодный и сырой северо-восточный ветер изакружились крупные хлопья снега.
Залив, обнаруженный нами с южной стороны мыса Анучина, оказался небольшим.Пройдя девять километров на запад, мы уже достигли его вершины. Отсюда берегпошел на юг почти по прямой линии. Поэтому мы делали большие переходы междудвумя точками, держась параллельно берегу. Один из таких переходов, по азимуту189°, равнялся 10 километрам; другой, по азимуту 197°, -16 километрам; третий,по азимуту 190°, тянулся на 14 километров. Ни одного сколько-либо заметноговыступа берега, который можно было бы признать за нанесенный на карту мысАрнгольда, в действительности не было. За мыс Гидрографической экспедицией былпринят один из островков, которые длинной шеренгой вытянулись вдоль берега;самые же островки на карте отсутствовали. Островок, обманувший моряков, имеет10 километров в длину и около двух с половиной километров в ширину. Такимобразом, мы закрыли мыс Арнгольда и открыли остров, за которым и оставили то жесамое название. Другие островки не достигали даже километра в поперечнике.
На 22-м километре пути подошли вплотную к спускающемуся в море клетчеру. Егоязык, около двух километров в поперечнике, был весь покрыт широкими трещинами,пересекающимися во всех направлениях. Настоящий хаос ледяных глыб и зубцов!Десятка полтора небольших айсбергов, рожденных этим глетчером, стояли здесь же,словно не желая покинуть знакомое место. За языком глетчера вдоль берега, нарасстоянии почти 30 километров, тянулась резко выраженная морская терраса. Заней круто поднимался скалистый барьер основного массива Земли. Между отдельнымиобрывами виднелись впадины, заполненные ледниками, доходящими только дотеррасы. За барьером скал возвышался ледниковый щит. Следуя вдоль простиранияоднородной горной породы, мы сравнительно редко останавливались длягеологических наблюдений и тратили на это мало времени.
На юго-востоке все время лежали тяжелые низкие облака, и только с половиныперехода мы увидели на противоположном берегу "залива" какой-то высокий мыс, азатем берег, уходящий в южном направлении почти параллельно нашему пути. Оченьбыло похоже, что берега "залива" так и не сойдутся и наша надежда найти проливоправдается.
На пройденном участке пути, от мыса Берга до нашей последней стоянки, всюдулежал однолетний лед. Исключение составлял только небольшой участок,непосредственно примыкавший к мысу Берга с юга. Торошенные молодые льды зимнейломки лежали вплотную к мысу Берга и от него шли почти по прямой линии наюго-восток. Против мыса Анучина эта линия торошения лежала километрах всеми-восьми к востоку. У самого мыса возвышалась вторая гряда торосов, котораядоходила до островов, открытых нами на месте несуществующего мыса Арнгольда, иотсюда поворачивала тоже на юго-восток в направлении мыса Визе. Западнее этойгряды, в глубь залива (или пролива), лежал ровный лед, по всем признакам такжеоднолетнего возраста. Редко были разбросаны небольшие айсберги. Они малообтаяли, в большинстве имели резкие грани и всей своей формой говорили о том,что недавно отделились от ледников.
На широкой полосе ровного льда, меж двух гряд торосов, мы часто виделинежившихся на солнце нерп. Мясо пока нам было не нужно, поэтому, не желаятерять времени, мы оставляли их в покое.
Главное событие дня - появление гусей. Следы их мы встречали еще в прошлом годув районе открытой нами Советской бухты, однако самих гусей на Северной Землеувидели только сегодня. Хотя мы и знали, что они сюда залетают, все же былиудивлены их появлением. Погода стояла плохая. Перед нашей остановкой густойтуман закрыл дали, низко нависла тяжелая облачность, холодный сырой ветерпронизывал одежду, и крупными хлопьями падал снег. В это время над нашимиголовами низко пролетели две тяжелые птицы. Вырвался невольный крик: "Гуси!"Птицы, по-видимому, не менее нас были удивлены неожиданной встречей.Рассматривая наш караван, они сделали три круга над упряжками и в свою очередьдали хорошо разглядеть себя. Это были две черные казарки. Теперь не могло бытьникаких сомнений, что гуси здесь не только бывают, но и гнездятся. Появление ихувеличило список птиц, обитающих летом на Северной Земле, которая вначалепоказалась нам такой безжизненной. Мы даже невольно почувствовали какое-торадостное удовлетворение, гордость за Северную Землю. Мы уже полюбили ее иласково называем "нашей". Каждый новый уголок, мыс, гора, ледник, которые врезультате наших работ ложатся на мировую карту, все больше привязывают нас кней.
Поэтому с такой радостью мы и встретили первых гусей, хотя и знали, что ихпоявление в скором времени сулит новые трудности и испытания. Не было сомнений,что прилет гусей нельзя считать "слишком ранним". А это означало, чтонастоящего таяния снега, повышения температуры и оживления растительности, хотяи бедной, но достаточной, чтобы прокормить гусей, надо ждать со дня на день.Значит, распутица может наступить завтра - послезавтра. Ее угроза сталареальнее и ощутимее.
18 июня 1931 г.
Вчера мы остановились в 3 часа утра. После десятичасового отдыха были готовыснова пуститься в путь, но осмотр снежного покрова охладил наш пыл. Термометрпоказывал 0°, и там, где 10 часов назад полозья саней только постукивали покрепкой дороге, снег превратился в рассыпчатый фирн - бесконечное количествокрупных ледяных кристаллов с острыми, как стекло, краями. На такой дороге занесколько часов собаки изрежут лапы. Уж лучше переждать! Или снег еще большеподтает и фирн исчезнет, или - наоборот - его подморозит.
Я пешком прошел в глубь Земли, увидел новый фиорд с целым рядом глетчеров,уходящий на северо-запад. На поверхности террасы нашел много обнаженных из-подснега площадок земли, поросших мхом. Среди них виднелись пучки засохшихпрошлогодних метликов. Чем же питаются гуси?
Только около полуночи температура воздуха начала понижаться. На высоте 150-200метров висели сплошные темные облака. Они, точно под гребенку, срезали вершиныгор.
Термометр опустился до -1° и остановился. На снегу появилась тонкая ледянаякорочка, не менее угрожающая собачьим лапам, чем рассыпчатый фирн. Но делатьбыло нечего. Сильного похолодания ожидать было уже нельзя, а значительноепотепление тоже могло прийти не скоро. Нужно продолжать путь. Не сегодня, такзавтра, не завтра, так послезавтра собаки все равно начнут резать и растиратьлапы. Этого не миновать.
Первые десять километров по такой дороге я старался не смотреть на собачьиследы. Но разве удержишься! На оледеневшем снегу стали появляться рубиновыеблестки. Собаки начали расплачиваться за трудности пути.
Погода то ободряла, то наводила уныние. Иногда сплошная масса туч начиналарваться, в небе появлялись голубые просветы, температура воздуха падала. Дорогасразу улучшалась. Веселели собаки. Через несколько часов новая переменаприносила густой туман и хлопья снега. Видимость почти исчезала. Съемказатруднялась, хоть останавливайся. Но еще через полтора часа не было уже нитумана, ни снегопада, ни туч. На голубом небе оставались только редкие высокиеоблака. Сани без задержки снова катили на юг.
Давно пересекли неверную пунктирную линию, замыкающую на карте Гидрографическойэкспедиции залив Шокальского, и все более углублялись в него. Вновь шли вдольберега, которого не видел человеческий глаз, на который не ступала человеческаянога. Занимал только один вопрос - что сулит нам этот берег? Его характер почтине менялся.
С самого начала перехода мы видели ту же морскую террасу, за ней - обрыв гор спросачивающимися по долинам протоками льда, и дальше - ледниковый щит. Но вотгоры с плоскими, точно срезанными вершинами закончились. Ледниковый щит набольшом пространстве прорвал их барьер и устремился к морю. Его поток почти на18 километров занял береговую линию. И только местами он спускался к морюспокойной, покатой линией, не образуя ни одной трещины. На большем жепространстве поверхность ледяного потока была покрыта бесчисленным количествомглубоких пропастей с отвесными стенами и представляла собой десятки тысячотдельных льдин самой разнообразной величины. Это будущие айсберги. Часть ихуже отделилась от потока и была окружена морским льдом. Здесь ледниковый щитнаходился в движении и нажимал на морские льды. В непосредственной близости кщиту в морских льдах виднелось много открытых трещин. Некоторые из нихдостигали двух-трех метров ширины. Местами на морском льду стояли озеркиморской воды, выдавленной через мелкие трещины напирающим ледником.
Впереди, за прорвавшимся ледником, виднелся высокий мыс. На него мы и держаликурс.
Чем дальше шли, тем больше занимал вопрос, что же в конце концов находитсявпереди - пролив или залив.
Противоположный берег заметно приближался. Он был уже примерно в 20 километрах.Между ним и мысом, на который шли, как ни вглядывались, ничего нельзя былорассмотреть. Что там? Низкий, пока невидимый берег или глетчер, замыкающийзалив Шокальского? А может быть, и нет ничего, кроме морских льдов илиайсбергов в проливе, который предстоит нам открыть? Но вот в бинокль удалосьрассмотреть у самого мыса невысокий, но очень характерный ледяной вал. По своейформе он мог быть только береговым торосом. Если это так, то здесь бывает напорморских льдов и где-то близко есть свободный выход в море. Значит, впередипролив. Начали попадаться площадки молодого льда с вымерзшим на нем солянымраствором, по-видимому прошлогодние забереги.
Мыс все ближе и ближе. Бурой скалистой массой он вырастал из-за потокаискрящегося ледника. Наконец, мы миновали последние каскады глетчера и на 33-мкилометре пути подошли к самому мысу.
Картина, раскинувшаяся перед нами, запомнилась на всю жизнь. Берег, вдолькоторого мы шли, поворачивал на юго-запад, а противоположный берег все так же,почти по прямой линии, уходил на юг и далеко впереди обрывался плоским мысом.Все широкое пространство между берегами заполняли торошенные морские льды. Мынаходились в самом узком месте пролива!
Это было новое крупное открытие. Залив Шокальского с этого момента исчез скарты. Его место заступил пролив Шокальского - новые ворота между западной ивосточной частями Советской Арктики - ценный подарок Родине. Кроме открытияпролива, сегодня мы закрыли и сняли с карты гору, нанесенную гидрографами кзападу от залива Шокальского. Никакой горы на этом месте не оказалось.По-видимому, моряки были обмануты полярным миражем, вводившим в заблуждениемногих путешественников.
Разбили бивуак и успели взять полуденную высоту солнца. Вычисления показали,что за два перехода мы спустились в югу на 44'. Чего еще можно желать? Будь снами Журавлев, он, вероятно, спел бы какую-нибудь песенку, соответствующуюнашему настроению. Где-то он? Проскочил ли на базу? Мы в этом не совсемуверены, и беспокойство за товарища - единственное пятно, омрачающее нашесегодняшнее настроение.
13 июня 1931 г.
Вчера, разбивая лагерь, мы спугнули недалеко от палатки штук двадцать гусей.Они парами разлетелись в разные стороны. Через некоторое время тем же порядком- парами - начали возвращаться обратно. Я взял карабин - и один гусь пошел намна ужин. Это была самка с формирующимися яйцами. Самое крупное из них почтидостигало величины куриного.
Кроме гусей, много летало белых полярных чаек и иногда появлялись чистики.Вскоре мы заметили, что они собираются на обрывистой гранитной возвышенности.Ночью я добрался до их гнездовика. Огромный, многометровый снежный забой уподножия скалы сильно помог мне в этом предприятии. Правда, несколько раз яскатывался вниз, потом делал ножом ступеньки и взбирался выше. Надо сознаться,не только любознательность руководила мной. Там могли быть яйца. Но все гнездабыли еще пустые, хотя птицы галдели так, словно их действительно грабили. Онистаей кружились над моей головой, хлопали крыльями, но не решались ударитьклювом. Наконец, очевидно поняв, что незваный гость немногим поживится в ихпустых гнездах, успокоились и, усевшись на вершине скалы, в нескольких метрахот меня, как бы позировали перед объективом фотокамеры. Гнезда чаек неотличались сложной конструкцией. Это были небольшие углубления, смесь помета снатасканным сюда мхом, без подстилки из пуха. Над скалой, напоминавшей по формегигантскую окаменевшую черепаху, кружилось несколько бургомистров; но, сколькоя потом ни лазил, гнезд их не нашел. Вероятно, бургомистры были привлечены сюдагвалтом, поднятым полярными чайками.
С высоты 100 метров я обследовал горизонт, но, несмотря на прекраснуювидимость, ничего нового не обнаружил. Торошенные льды лежали километрах впятнадцати от нашего лагеря. На запад их можно было проследить еще километровна сорок. Это лишний раз убеждало, что мы действительно открыли новый пролив.
Возвращаясь в лагерь, я захватил с собой несколько заинтересовавших меняобразцов пород. Урванцев, увидев их:, сразу оживился. Сначала он крутил их вруках, потом один за другим разбил молотком и, сняв очки, внимательноосматривал близорукими глазами. На свежих изломах породы горели очень красивые,черные, лучистые пятна.
Мы вернулись на террасу. Николай Николаевич долго лазил среди гранитных глыб,иногда подолгу задерживался и отбивал новые и новые образцы.
Оказалось, что выходящие здесь на поверхность гранитовые порфиры сильновидоизменены. Местами они превращены в грейзен. А красивые черные цветыоказались кристаллами турмалина. К сожалению, большая часть возвышенности былапогребена под снегом, и тщательно обследовать участок геологу не задалось.
Собрав образцы пород, а заодно и образцы богато развитых здесь мхов, мы началисвертывать лагерь. Но выйти так и не удалось. Подняв голову над санями, яувидел недалеко от палатки медвежье семейство: медведица с двумя малышами шлапрямо к нам. Метрах в трехстах она понюхала ветер, дувший с нашей стороны, икруто повернула в сторону. Представлялся случай подкормить собак и пополнитьсвой рацион. Спущенные собаки настигли зверей, и нам оставалось только подойти,сделать несколько выстрелов, а потом привезти мясо к палатке. Всех собак мыпустили на волю. Начался пир. Через час от медведицы остались только голыекости. Собаки развалились на отдых. Теперь часов восемь тревожить их былонельзя. Но эта потеря во времени должна была возвратиться сторицей: послемедвежатины собаки становятся заметно веселее и работают энергичнее.