8 июня 1931 г.
Первый бой выигран. Пересечение Земли можно считать совершенным. Участок,наиболее беспокоивший нас, остался позади...
Чем дальше мы шли по руслу речки, тем заметнее становилась прибыль воды. Черезкаждые 300-400 метров, справа и слева, со скал падали миниатюрные водопады исбегали маленькие ручейки. Из-под снега часто слышалось глухое журчание воды.Местами пропитавшийся снег уже превращался в месиво. Лавируя между пятнамираскисшего снега, километр за километром мы шли вперед, пока не приблизились ксамому опасному месту - узкому ущелью с отвесными стенами от 80 до 100 метроввысотой. Если бы и здесь происходило такое же ускоренное таяние снега, мысль одальнейшем продвижении пришлось бы оставить.
Перед мрачным входом в ущелье справа шумел поток. Большое озеро собравшейсяводы преградило путь. Берега озера уже превратились в снежную кашу. Но вворотах ущелья, как и зимой, лежал высокий снежный забой, запрудивший воду.Пока она не прорвалась вперед, ущелье должно было быть проходимым. Пробравшисьпод самой скалой, я прошел некоторое расстояние между гигантскими чернымистенами. Вверху, как и полтора месяца назад, висели огромные снежные козырьки.Вода действительно сюда еще не пробилась. Но надо было спешить.
С одного края озера мы нашли место, где вода доходила только до колен. Я погналсвою упряжку. Для собак это было первым крещением. Сырость они вообщененавидят, а здесь надо было лезть в воду. Собаки заупрямились, остановились,попытались повернуть обратно. Но надо было приучаться. Впереди воды так много!Подтянув сани к краю озера, я столкнул собак в воду. Стремясь поскореевыбраться, они с визгом вытянули сани на противоположный берег. Я. нарочноперевалил поскорее через снежный забой и скрылся за его склоном. Собаки, какправило, теряя из виду идущую впереди упряжку, стремятся поскорее догнать ее.Поэтому собаки следующей упряжки, поборов отвращение к воде, одна за другойбросились по следу и вынесли, сани в ущелье.
Дальше пошло лучше. Снег в ущелье был крепкий. Намокшие собаки, стараясьсогреться, быстро бежали вперед. Мы замедляли движение, только когда надо былопройти под огромными снежными козырьками. Казалось, что иногда достаточно былонезначительного сотрясения воздуха, чтобы тысячи и тысячи тонн снега рухнуливниз. Несколько таких громад, под которыми мы с Журавлевым прошли в апреле, ужерухнули. На дне ущелья лежали целые горы снежных глыб. В особо опасных местахмы останавливались, делали несколько выстрелов, и если снежные громады непадали, то, затаив дыхание, возможно быстрее гнали собак.
На выходе из ущелья, где стены его понизились, снова появилась вода и размякшийснег. Во многих местах обнажились камни. Здесь нам пришлось поработать. Околопяти километров, впрягшись вместе с собаками, тащили сани то по размякшемуснегу, то по голым камням, то по воде.
За ущельем река образует долину около двух километров шириной. Часть этойдолжны занята озером. Здесь был опять тот же размякший снег и кое-где вода. Мывстали на лыжи. Так прошли еще пять километров, пока не выбрались на крепкийснег уже в фиорде Матусевича.
До восточного берега Земли было еще далеко, но теперь мы знали, что пройдем кнему. А приходилось бороться буквально за каждую минуту времени: там, гдепрошли сегодня, завтра уже нельзя было бы пробраться.
Так мы выиграли первый бой - обогнали распутицу в центральной части Земли.
Лагерем стали на одном из "бараньих лбов". Поверхность его почти свободна отснега, и наша палатка стоит на сухой земле, только сани, в 10 метрах от нас,оставлены на снегу. В лагере полная тишина. Собаки уже спят.
Мы были в работе беспрерывно полтора суток и дьявольски устали. На трудном путимы не прерывали съемки и обследовали обнажения. Стены ущелья оказалисьсложенными известняками с фауной силурийских кораллов, морских лилий и брахиопод. Далее шла областьконгломерата, по-видимому переходная ступень к кембрию.
9 июня 1931 г.
Прошли почти 32 километра местами прекрасного, местами очень тяжелого пути.Правда, трудности были уже другого характера. Вода сегодня не беспокоила. Она внебольшом количестве скопилась только около островка, на котором стоял нашлагерь. Поверхность островка полностью освободилась от снега. Сани, оставленныена снегу, за время нашего отдыха оказались на голой земле. Весна вступает всвои права по-настоящему. Снег - там, где он лежал тонким слоем, едваприкрывавшим землю,- исчезает буквально на глазах. Кое-где он испаряется, неоставляя даже влаги. На участках, покрытых глубокими, утрамбованными во времяметелей забоями, влияние солнца еще незаметно. Только миллиарды снежныхкристаллов горят и переливаются, точно бриллиантовая пыль. На таких перегонахсобаки бегут играючи. Сравнительно легко мы прошли часть фиорда, занятогосползшим в воду языком глетчера. Он занимает всю ширину фиорда, около трехкилометров, и лежит здесь, по-видимому, очень давно. Поверхность его покрытаогромными ледяными волнами. Собаки и сани то ныряют вниз, то взбираются нановый гребень. В первом случае надо попридержать сани, затормозить ихстремительное скольжение, не допустить увечья собак, а во втором - ухватитьсяза воз и напрячь все силы, чтобы помочь собакам выдернуть тяжелые сани нагребень ледяной волны. И так беспрерывно, много часов. Пот струится по лицу,застилает снежные очки, струйками щекочет спину. Но движения у нас быстрые,стремительные. Журавлев даже напевает:
По морям, по волнам, Нынче здесь, завтра там.
И собак как бы захватывает это настроение. Повизгивая, они выдергивают сани наочередной гребень и, как пушистые шары, катятся вниз. При остановке они смотрятвесело, не ложатся и оживленно помахивают хвостами.
Дальше и дальше. Ледяные гребни становятся круче. Ледниковый язык, по-видимому,уже достиг воздействий приливной волны. Появляются трещины. Идти дальше поледнику не только тяжело, но и опасно. Прижимаемся к берегу. Мягкие, сглаженныесклоны его постепенно становятся выше и круче. Вот уже зеленые скалы, покрытыеяркими пятнами оранжево-красных лишайников, вздыбились почти отвесными стенами.Между ними видны ослепительно белые снежные поля и голубые изломы глетчеров.Ледник, заполнивший фиорд, вплотную прижался к скалам. Между ним и каменнойстеной - глубокий коридор, одна стена которого зеленая - каменная, другаяголубая - ледяная. Иногда дно коридора преграждается каменной глыбой,свалившейся со скалы, твердым снежным застругом или ледяным валом. Сани струдом протискиваются между стенами. Веерная упряжка не вмещается в узкой щели,собаки теснят друг друга. Сани часто кренятся то вправо, то влево. Не поддержиих - они перевернутся. Путь тяжел. Нависшие над головой выступы скал делают егоеще и опасным. Хочется скорее миновать их и выйти на простор. Мы работаем сполным напряжением, делаем невероятные усилия, чтобы удержать сани, заставляемторопиться собак.
Эхо наших криков и визга собак сливается с гомоном птиц. Количество их - есливспомнить, сколько было в апреле,- увеличилось во много раз. Тысячи и тысячилюриков и чистиков стаями снимаются со скалы и вновь исчезают за ее выступами ив расселинах. Моевки еще больше увеличивают сутолоку птичьего базара. Толькобургомистры плавно носятся высоко в небе и спокойно наблюдают за суетой людей,за бегущими собаками и переполохом своих соседей по гнездовью.
Но всему приходит конец. Язык глетчера, заполнявший фиорд, все время понижался.Наконец, его край, сильно обтаявший, незаметно слился с морским льдом фиорда.Коридор кончился.
Перед нами открылся ровный лед, уходящий к мысу Берга, и только в несколькихкилометрах к югу с берега врезался в морской лед новый глетчер. Таяния здесьеще незаметно, хотя солнце припекает, как и всюду. По-видимому, сказываетсяблизость охлаждающих морских пространств.
Лагерь разбили на каменистой россыпи у восточного подножия Базарных скал.Собаки лежат неподвижно. На гребень палатки уселась пуночка и развлекает насвеселой песенкой.
10 июня 1931 г.
С утра на одной упряжке вдвоем с Урванцевым начали колесить по фиорду. Сегоднядень посвящаем съемке и осмотру обнажений горных пород этого района. Хорошобыло бы полазить здесь целую недельку. Но, к сожалению, у нас нет времени.
Ширина фиорда достигает здесь 15 километров. На севере, на выходе из фиорда,хорошо видны морские торошенные льды. Противоположный берег сложен теми жедревними осадочными породами. Здесь, так же как и на нашем южном берегу, всепромежутки отдельными вершинами заняты глетчерами, стекающими с ледяныхкуполов, расположенных внутри Земли. Как правило, они не доходят до моря иявляются остатками мощного оледенения, сплошь захватывавшего Северную Землю.
Показательны для затухания и отступления ледников висячие ледниковые долины насеверном берегу фиорда. Одна из них обрывается на высоте около 100 метров исохраняет ледяной каскад. Другая, уже без ледопада, находится на высоте 180-200метров.
Ледопады и скалистые обрывы делают берег необычайно красивым. Трудно оторватьвзгляд от зеленых скал с оранжево-красными пятнами лишайников, рассеченныхкаскадами льда, расколовшегося при падении с высоты на тысячи огромных глыб.
Края трещин в ледяных обломках светятся то нежно-голубым, то ярко-синим цветом.Местами видны почти черные провалы. И все это высится над идеально белой ировной скатертью льдов фиорда, а сверху накрыто бездонным голубым куполом неба.
Мы невольно задерживаемся у этого, вероятно, самого красивого уголка СевернойЗемли.
За день провели 25 километров съемки. Погода изрядно мешала - менялась почтикаждые полчаса: то полный штиль и яркое, заливающее своими лучами весь ландшафтсолнце; то набегающие неизвестно откуда облака, сильный ветер, снег и метель;то густой белый туман. И так в течение всего дня.
Управляя собаками в такую погоду, я часто сбрасывал запотевавшие снежные очки исейчас чувствую, что буду за это наказан. В глазах ощущается какая-тонеловкость и резь, словно в них попал песок или я не спал несколько сутокподряд.
Это начало заболевания снежной слепотой. Пустил в глаза кокаин и ждуоблегчения. Журавлев при переходе через Ущелье снова испортил себе глаза.
Снежная слепота, или острый конъюнктивит, не раз была предметом наших бесед.Сегодня, когда Журавлев уже страдает, а я на грани заболевания, эта темаобсуждается особенно горячо. Существует мнение, что сопротивляемость снежнойслепоте уменьшается пропорционально остроте зрения и что чаще всего заболеваютснежной слепотой люди светлоглазые. Возможно, что все это имеет какое-нибудьзначение, но я не раз наблюдал случаи снежной слепоты у черноглазых эскимосов,по зоркости отнюдь не уступающих Журавлеву. Мне кажется - и брюнеты с темнымиглазами и голубоглазые блондины одинаково подвержены заболеванию. Все зависитот условий.
11 июня 1931 г.
У Журавлева боль в глазах прошла. Меня она все еще беспокоит. Все же решили незадерживаться. Дам отдых глазам на мысе Берга, пока будет определятьсяастрономический пункт. Надел две пары снежных очков.
От Базарных скал проследовали вдоль южного берега фиорда. Почти 17 километровшли по языку глетчера, впадающему в фиорд. Опять часто поднимались на ледяныеволны и ныряли вниз. Но на дорогу все же пожаловаться нельзя. Снег здесь впрекрасном состоянии. Собаки бегут весело. Но скоро все изменится. Нас, видимо,ожидает борьба с необычными трудностями. До сего времени врагами были метель имороз, теперь ими станут тепло и вода.
Сегодня на всем протяжении ледника не встретили ни одного выхода горных пород.Это испортило настроение Урванцеву. Возможно, что ледник скрывает под собойинтересные месторождения: в конце 17-го километра пути, уже на обнаженнойземле, нам попались обломки изверженных пород, несомненно принесенные льдом.
Ледник еще долго будет скрывать под собой возможные богатства, и мы пока чтобеспомощны перед его ледяным панцирем. Собрав образцы и дав небольшую передышкусобакам, двинулись дальше. Путь здесь был еще лучше. Только изредка попадалисьнеширокие полосы рыхлого снега, которые мы сравнительно легко проходили.
Берег повернул почти по прямой линии на север. На 28-м километре остановилисьна ночлег. Тепло. Но картина совершенно зимняя. Только пролетающие над бивуакомлюрики и чистики напоминают, что во внутренних областях Земли уже началасьвесна. Птицы летят на северо-восток и обратно. По-видимому, там есть открытаявода, и они летают на кормежку.
13 июня 1931 г.
Вчера не вел записей. Глаза разболелись не на шутку. Проделав 28-километровыйпереход, мы вышли к астрономическому пункту Гидрографической экспедиции инашему депо на мысе Берга.
Всю дорогу я ехал в двойных снежных очках, но это уже не могло помочь. К концупути почувствовал мучительную боль. Слезы текли из воспаленных глаз. Закроешьвеки - испытываешь необычайно яркое ощущение малинового цвета, словно он залилвесь мир и других цветов больше не существует.
На мысе Берга немедленно поставили палатку и накрыли ее брезентом. Пустил вглаза раствор кокаина, прижег веки алюминиевым карандашом и с завязаннымиглазами отсиживался в палатке. Только сегодня к концу дня боль в глазах утихла,и сейчас в полутемной палатке я уже могу не только смотреть, но и писать.
Николай Николаевич закончил определение астрономического пункта. Разница междуданными Гидрографической экспедиции и нашими получилась незначительная: пошироте 11", а по дороге 15". Оба расхождения находятся в пределах точностиинструментов.
Журавлев убил трех медведей. Сначала самку с пестуном, караулившую околопродуха нерпу, потом крупного, необычайно жирного самца. За последним онпогнался на собаках по торошенным льдам. Дело кончилось тем, что жирный зверь,измученный погоней, не выдержал и лег. Собаки тоже настолько устали, что,догнав медведя, не могли даже лаять. Первым же выстрелом охотник свалил добычу.
Вчера товарищи видели на льду первую нерпу. Это еще один признак полярнойвесны.
Завтра расстаемся с Журавлевым. Он уже увязал свои сани - забрал всескопившиеся образцы горных пород и медвежьи шкуры. Груза набралось околотрехсот килограммов. А еще ведь надо взять образцы с мыса Ворошилова. Мыпосоветовали ему бросить медвежьи шкуры. Он только Удивленно посмотрел на нас иотрицательно помотал головой. Несомненно, наше предложение показалось охотникутаким же несообразным, как нам показалось бы предложение бросить уже заснятыепланшеты или данные по определенным астрономическим пунктам.
Открытие пролива Шокальского
14 июня 1931 г.
Утром наш коллектив, и без того маленький, разделился. Мы распрощались сЖуравлевым. Немногословно пожелали ему счастливого пути, а он нам, столь жекоротко,- скорого возвращения. За сдержанными словами и крепкими рукопожатиямикрылась обоюдная тревога: мы думали о его путешествии в одиночку, с небольшимзапасом топлива, без палатки, с риском попасть в распутицу. А для него не быласекретом наша верная встреча с распутицей и со всеми вытекающими отсюдавозможными последствиями. Никто из нас не мог сказать, когда мы встретимсявновь. В хороший исход каждый мог только верить. Однако говорить об этом былони к чему.
Журавлев направил свою упряжку к северу. Скоро она превратилась в точку, апотом и совсем исчезла среди льдов.
Через несколько часов вышли и мы, только в противоположном направлении - на юг.У каждого в упряжке было по десять собак. Кроме аппаратуры, снаряжения иодежды, на санях лежал месячный запас продовольствия, запас керосина на полторамесяца, двадцатидневный запас собачьего пеммикана и дней на пять свежеймедвежатины. Уменьшенные запасы корма для собак взяли сознательно, в надежде навстречу с медведями. И совсем на экстраординарный случай, то есть если бывскрылось море и мы были бы надолго отрезаны от базы, на моих санях лежали какнеприкосновенный запас заветные триста штук винтовочных патронов. С нимиэнергичные люди в Арктике не пропадают.
Сделали хороший переход. Покинув мыс Берга в 18 часов, на ночлег остановились вполночь. Наши одометры отсчитали 83 километра. Первую половину пути заметноприпекало солнце. Собакам было уже жарко, и они еле переводили дух. К тому женеблагоприятно изменился характер льда. Когда-то здесь вплотную к берегу былаприжата полоса торосов шириной до пяти километров. За минувшие годы торосыобтаяли, сгладились и не представляли особых препятствий, но свободныепространства между ними оказались забитыми снегом. Обычно в таких условиях снеглежит рыхлый, а сегодня его еще пригрело солнце. Поверхность снежного покровасовсем перестала держать собак, и они не могли вытягивать тяжело груженныесани.
Мы впряглись сами и помогали.
К вечеру начало примораживать. Неровности льда, а вместе с ними и наносырыхлого снега стали попадаться реже. Подмерзшая снежная поверхность легковыдерживала сани. Теперь мы быстро покатили вперед и наверстали потерюрасстояния за первую половину дня.
Наш лагерь, должно быть, на виду мыса Анучина. Уверенно сказать нельзя, так както, что мы видим перед собой, не особенно схоже с картой Гидрографическойэкспедиции. Впереди, километрах в пятнадцати, действительно виден мыс, который,судя по пройденному расстоянию, и должен быть мысом Анучина.
Однако между мысом и стоянкой лежит довольно глубокий залив, которого нет накарте.
Лагерь развернут. Собаки уже накормлены медвежатиной и отдыхают. Наша порцияжарится на сковородке.
Мои глаза почти в порядке, хотя я все еще в двойных очках. Завтра надеюсь бытьсовсем в форме.