Высшая добродетель полярника
24 июня 1931 г.
Ни в нашей жизни, ни в погоде никаких перемен не произошло. Мы сидим в палатке,спим или едим, а погода по-прежнему киснет.
Почти беспрерывно стоит густой туман. В короткие моменты, когда онрассеивается, видна низкая, сплошная облачность. Температура воздуха неподнималась выше
Единственной новостью является маленькое разнообразие в нашем меню. Мы,наконец, нашли применение шоколаду. До сего времени мы его возили без пользы илишь утяжеляли на несколько килограммов загрузку саней. Очень редко, без особойохоты, съедали плитку и всегда при просмотре продовольствия недоумевали - зачеммы его таскаем. Взяли мы его с собой по какому-то недоразумению, должно быть,вызванному сложившимся убеждением об особой питательности этого продукта.Вероятно, питательность его действительно высока. Оспаривать этого несобираемся. Но мы убедились, что в полевых условиях шоколад все же не настоящаяпища. А потребность в сладостях у нас очень ограничена.
Теперь употребляем мы шоколад так: кладем в наш двухлитровый чайникполкилограмма и кипятим. Получается напиток, как говорится, на любителя.Основой нашего питания, как и раньше, служат мясные консервы, сухие овощи,масло, сахар, пеммккан, сухое молоко, чай и галеты. Мясные консервы мыодинаково охотно едим как в холодном, так и в разогретом виде.
На этот раз мы захватили изрядное количество сушеных овощей и необходимыхспеций,- пользуемся каждым удобным случаем, чтобы приготовить наш излюбленныйсуп. И только при наличии свежей медвежатины суп отходит на задний план.Основным нашим напитком теперь, в теплое время, является чай. Он прекрасноутоляет жажду и несравним ни с кофе, ни с какао. Когда жажда одолевает сильнееобычного, мы прибавляем в чай клюквенный экстракт. А после особо тяжелыхпереходов, когда мы измучены, мокры с головы до ног и дрожим от холода,извлекается со дна продуктового ящика заветная фляга, и мы пьем чай"по-монастырски", с коньяком.
Прекрасным по питательности и по вкусу оказался молочный порошок. К великомусожалению, качество порошка мы оценили слишком поздно и взяли его мало. Вполнеоправдали лучшие надежды галеты. Они приятны на вкус, питательны, занимают маломеста, стойки к сырости и не боятся тряски. Последнее качество особенно ценно.Будь у нас вместо галет сухари, они давно превратились бы в труху, а труха незамедлила бы заплесневеть. Кроме перечисленных продуктов, у нас есть ещемакароны и рис. Мы возим их в качестве неприкосновенного запаса и будемрасходовать в случае особой нужды. В среднем наш суточный рацион составляетпо-прежнему 1200 граммов на человека.
Собаки наши чувствуют себя очень плохо. Ненавистная для них сырость мешаетотдыху. На земле - лужи, а сверху - сырой туман. Каждая собака, выбрав себеместо для отдыха и согрев его, старается уже не вставать. Сегодня даже во времякормежки многие не поднялись и съели свои порции лежа. На вчерашнем переходе уменя охромела Блоха. Ошкуй сегодня стер обе задние лапы. Еще несколько такихпереходов, и пес может совершенно выйти из строя. Жаль. Он давно уже потерялсвой жир и лень и теперь стал примерным работником.
25 июня 1931 г.
Наше положение серьезнее, чем казалось. Сегодня рано утром туман исчез. Облакарассеялись, показалось солнце.
Мы на лыжах пошли на разведку. Добрались до мыса, замыкавшего Снежную бухту(так мы окрестили ее за обилие снега на льду) с запада, и проделали в оба концакилометров двенадцать.
В западной части бухта еще глубже врезается в Землю. Кут ее находитсякилометрах в четырех от западного мыса. За бухтой берег Земли уходит насеверо-запад. Ледниковый щит, против которого мы стоим, прерывается километрахв пятнадцати - двадцати. Дальше на северо-западе виден другой такой же щит.Между ними большой прогал.
Снегу на льду по-прежнему много, и за последние сутки он не стал ни крепче, нирыхлее - та же каша, что и была. Когда мы шли в первый конец, лыжи кое-какдержали нас на снегу, а возвращаясь обратно, вынуждены были снять их и поколено брели в жидкой снежной массе.
В кут бухты впадает большой поток, берущий начало, по-видимому, где-то междуледниковыми щитами. Сегодня скопившаяся вода прорвала многометровые снежныезабои в русле, и поток с шумом устремился на лед. Рев воды слышен наполтора-два километра и напоминает гул далекого водопада.
Вода все больше и больше заливает лед бухты и пропитывает снег. Это "вода нанашу мельницу". Чем больше печет солнце, тем скорее ручьи, потоки и речкипромоют себе сток в прибрежном забое, зальют прибрежные льды и растопят снег, имы получим возможность идти дальше.
Сидим и надеемся, что такая погода продержится хотя бы дня три-четыре. Думаем осолнце, о потоках воды. А в глубине души растет тревога: как бы эти потоки неоказались слишком мощными. В таком случае они не только растопят снег, но могутразмыть и прибрежные ровные льды. Тогда волей-неволей нам нужно будет идти поземле. Это будет слишком тяжелым предприятием и нарушит все наши планы.
Все же унывать еще рано. Пока мы можем выжидать. Остается к этой возможностиприбавить хорошую дозу спокойствия. Только вот из бухты надо выбираться припервой же возможности. Здесь может размыть лед раньше, чем у открытого берега.Тогда мы окажемся на положении зайцев в половодье. Если завтра продержитсятакой же день, то к вечеру снег должен осесть, и ночью мы попытаемся выбратьсяиз нашей западни.
26 июня 1931 г.
Ночью небо затянуло облаками, но утром они быстро рассеялись, и началопригревать солнышко. В полдень в тени термометр показывал +4,5°, а наповерхности снега +1,7°.
Днем спустили с цепей собак. Солнце и тепло оживили их. Они начали бегать,резвиться и скоро занялись охотой. Один из соседних бугров, наиболее сухой,оказался заселенным леммингами. Вся земля была изрыта норами. Наиболееудачливые собаки вернулись в лагерь с полными желудками и во время кормежкиотказались от своих порций пеммикана.
...Весь сегодняшний день стоит мертвая тишина. Я сижу недалеко от лагеря. Рядомсо мной несколько собак. Разомлевшие от непривычного тепла, они лежат бездвижения. Весь лагерь в покое. Бесконечно глубокий сапфировый небосклонопрокинулся над белым простором льдов. До предела чист и прозрачен воздух. Инад всем этим стоит абсолютная, мертвая тишина. Ни звука, ни шороха, нишелеста. Даже обычно крикливые чайки летают совершенно бесшумно.
Чтобы рассеяться, беру карабин и приглашаю Николая Николаевича прогуляться потундре. За нами увязываются собаки. Только через несколько часов возвращаемся влагерь успокоенные и уверенные в себе.
Пока мы бродили, вода в большом количестве скопилась в русле соседнего потока,но, не преодолев берегового забоя, устремилась в небольшую ложбину и нашлавыход к морю восточнее нашего лагеря. Палатка оказалась отрезанной от тундрышироким шумным ручьем.
Пора покидать эту бородавку. Кстати, в Снежной бухте все больше и больше темныхводяных пятен.
Идти, вероятно, будет легче. Во всяком случае попробуем выбраться отсюда.
27 июня 1931 г.
Вышли в полночь. Сразу встали на лыжи, но скоро выяснилось, что поканеобходимости в них нет. На протяжении нескольких километров поверх льда лежалслой воды глубиной от 5 до 15 сантиметров. Снег, попадавшийся небольшимиперемычками, был значительно тоньше, чем два дня назад. Собаки все ещестарались избегать воды, но потом, очевидно, поняв, что по воде тащить санигораздо легче, чем Даже по неглубокому снегу, сами стали тянуть к каждомуголубеющему озерку, как только оно попадалось им на глаза. Временами онипереходили даже на галоп, и тогда во все стороны от упряжки летели целыефонтаны брызг. Теперь за ними пешком было не поспеть. Мы сели на сани. Носидеть нам пришлось совсем недолго. В конце седьмого километра мы достиглизападной стороны Снежной бухты. Здесь берег образован рядом невысокихвозвышенностей, которые легко можно принять за отдельные островки. Однако всеони соединены или очень низкими перемычками, или намывными косами.
В месте нашего выхода лежал береговой намывной вал. Далее море небольшойизлучиной, шириной километров пять, вдавалось в Землю. Решили срезать излучину.
Здесь ни вблизи берега, ни в отдалении от него не было и признака воды. Всяповерхность излучины была бела, как скатерть. Мы уже знали, что это такое, и неошиблись. Как только сани вышли на лед, так и погрузились в снежное месиво.Белизна снега, как мы и ожидали, была только кажущейся. На льду скопился слойводы. Поверх нее лежал пропитанный водой снег, покрытый в свою очередькрупнозернистым фирном, и все это прикрывала корочка хрупкого льда.
Дорога была очень тяжела. Но что же делать? Надо было добраться до намеченногоберега. Чем дальше, тем становилось хуже. Сначала мы сбросили меховые рубашки,потом шерстяные фуфайки.
Остановки участились. Пришлось пробивать путь на лыжах. Они оставляли двеглубокие борозды. Собаки, видя впереди человека и какое-то подобие дороги, шлидружнее и 1 останавливались реже. Через восемь часов вы добрались донамеченного мыска.
Продвинулись от старой стоянки на одиннадцать с половиной километров. Этонемного, но все же лучше, чем ничего. Когда-то мы делали за один переход почтиполградуса широты, а теперь радуемся, если нам удается сделать полградусадолготы. Времена и условия меняются.
Мысок совсем обтаял, местами сухой. Много цветов. Ложечная трава, лютик-пигмей,камнеломка, сравнительно много мятлика. Узкой полоской, точно грядкой, южныйсклон мыса опоясан полярным маком. Много леммингов.
Разбили лагерь. Собак пустили на охоту.
28 июня 1931 г.
Опять целый день на месте. Начинает надоедать. Еще вчера мы успели осмотретьвесь клочок земли, на который вылезли после тяжелого пути. А сегодня делатьсовсем нечего. Единственное занятие - ждать, пока выправится дорога. Мы дажеприблизительно не знаем, когда наступит настоящее таяние снега. Может быть,завтра, а может быть, через неделю. А вдруг так протянется целый месяц? Здесь иэто возможно. Продукты убавляются. Пеммикана для собак осталось только натринадцать дней. На охоту сейчас надеяться трудно. Тяжела бездеятельность.Изобретаем занятия. Перетащили на другое место палатку. Сварили суп. Попыталисьзаснуть - не получилось. Кипятили чай, потом кофе. Наконец, занялисьсоставлением программы предварительного отчета экспедиции, хотя допредставления его оставалось еще года полтора-два.
Погода все же работает на нас. Беспрерывно дует ровный южный ветер. Онсправится со снегом лучше всякого тепла. Снег на льду тает. Количество водыувеличивается.
Надеюсь - сидеть осталось недолго. Но нужны терпение и выдержка.
Наш купальный сезон
29 июня 1931 г.
Тронулись! Сделали не переход, а настоящий прыжок. Продвинулись, не прерываясъемки, на 33,7 километра - расстояние, не предусмотренное самымиоптимистическими предположениями.
Вчерашний южный ветер сделал свое дело. Поднявшись в 5 часов утра, увидели, чтоприбрежный ровный лед, полосой от полутора до трех километров, почти сплошьпокрыт водой. Еще сутки назад здесь лежала снежная каша, воды не было и впомине, а сейчас ее было так много, что становилось не по себе от одной мысли оезде по ней на собаках. Целое море! Но вода давала возможность идти вперед.Позавтракали, собрали свое хозяйство и пустились в "плавание".
Собаки, немного поупрямившись, вбегают в воду. Сани сразу погружаются почти повязки, но идут легко. Это, а может быть, и надежда поскорее выбраться изледяной воды заставляет собак перейти на ходкую рысь. Нам не остается ничегодругого, как сидеть на санях, хотя, надо сказать, что и это занятие совсем непустое. На льду много углублений, где вода доходит до полуметра. Здесь собакивсплывают, а сани заливает водой. Надо зорко следить за дорогой, чтобы вовремяотвернуть в сторону. Кроме того, мы не застрахованы от попадания в промоину илиполынью, что может кончиться крупной неприятностью.
Первое время мое внимание было напряжено до отказа. Но постепенно я освоился сдорогой и по одному оттенку воды уже мог достаточно точно определять ее глубинуи добротность скрытого под ней льда. Дело пошло совсем хорошо. Только брызгиполетели.
Так мы прошли целых 27 километров. На этом расстоянии только два раза встретилинебольшие ледяные бугры, на которых с трудом поместились, чтобы датьвозможность собакам немного передохнуть, обсохнуть и обогреться. А один раз, ненайдя ни одного сухого клочка льда, вынуждены были посадить всех собак на сани.Все видимое пространство вода заливала слоем от 15 до 25 сантиметров.
Последние 7 километров шли снова по снегу. Он настолько осел и раскис, что ужене представлял для нас трудной преграды. Только отдельные участки были оченьнеприятными. Под пропитанным водой слоем снега была ледяная корка, покрывающаяфирновый рассыпчатый снег, что лежал над коренным льдом.
На этой ледяной корочке из крупных смерзшихся кристаллов фирна несколько собакпорезали себе лапы. Но теперь от этого уже не спасешься. Вода начинаетразъедать поверхность морских льдов и превращает их в терку. С каждым днем вупряжках будет увеличиваться количество охромевших собак, и, наверно, часть изних останется непригодной к дальнейшей работе. Применяемые осенью и раннейвесной собачьи чулки сейчас не годятся. Они размокают и не держатся на лапах.
На всем пройденном участке берег Земли низкий, сложенный из валунных суглинков.Здесь он почти сплошь еще покрыт снегом. На севере по-прежнему виден ледниковыйщит. Сейчас он от нас на расстоянии 10-12 километров. Мысок, на котором мыразбили лагерь, сложен известняками, выходящими из-под суглинков. Здесь почтинет растительности, если не считать единственной камнеломки и очень редкихлишайников.
Погода чудесная. Ясное небо, и по-настоящему жарко. Дует легкий юго-восточныйветер.
30 июня 1931 г.
Снова проделали только 10 километров, да еще с такими приключениями, каких досего времени не переживали.
Вышли со стоянки в 8 часов. Впереди, близко к берегу, лежали торошенные льды.Предвидя трудности, несколько сократили намеченный план перехода: решили пройтитолько (!) километров двадцать. На самом деле не выполнили и этого.
Уже через два километра подошли к небольшому торошенному участку,протянувшемуся всего лишь на несколько километров. Проложили курс и погналисобак. Через полчаса забрались в такую кашу, что единственной мыслью стало -как бы отсюда выбраться. Снег был до метра глубиной, а в отдельных местах итого глубже. Ясно, что он не держал ни саней, ни собак. Часто попадалисьнебольшие озера. Они сначала облегчали путь, а потом совершенно остановили нас.Собаки не находили опоры на рыхлом снежном дне озер. С трудом мы повернулиобратно и по пробитой дороге вылезли из торосов.
Первая попытка пройти вдоль берегового снежного забоя между берегом иприжавшимися к нему торосами, казалось, тоже сулила полную неудачу. Здесь снегбыл еще глубже. Через некоторые торосы весь груз и сани мы перенесли на руках.Наконец, нашли хоть и трудный, но проходимый путь. Дальше торосы чутьотодвинулись от берега, а снежный забой, несколько обезвоженный благодаряблизости приливно-отливной трещины, куда стекала вода, выдерживал собак и сани.Беспрерывно меняя курс и следуя всем извилинам берега, медленно шли вперед.
На пути встретили большую лагуну. Коренной берег Земли отодвинулся километра наполтора. От моря лагуну отделял невысокий намывной вал. Ровный лед лагуны былнастолько соблазнительным, что мы было направили туда упряжки, но вовремязаметили, что лед там вскрылся. Через полчаса с шорохом и скрипом ледустремился на юго-восток, к выходу из лагуны, и освободил ее северо-западнуючасть. Окажись мы в это время на льду - попали бы в малоприятную историю.Сколько нужно осторожности!
Так за первые четыре часа осилили 9 километров. Но все это были лишь цветочки.Ягодки мы попробовали в следующие три часа.
Обогнув лагуну, мы увидели перед собой глубокий залив. Осмотрев в бинокль береги не найдя на нем ничего примечательного, решили срезать залив по прямой. Онбыл покрыт сравнительно ровным льдом, уже обнажившимся от снега. Вода лежала нальду тонким слоем и благодаря неровностям образовывала на его поверхностипричудливый узор из озерков и заливчиков, соединяемых рукавами. Никакихтрудностей для прохождения этот участок как будто не представлял. В данныхусловиях это была наиболее благоприятная дорога, какую мы видели за последниедесять дней.
Выход из залива замыкала сплошная стена высоких торосов. Она шла почти попрямой линии с мыса на мыс. Вдоль этой гряды со стороны залива мы и направилисвой путь. Тянул еле заметный ветерок. Яркое солнце и ясное небо не предвещалиникаких неожиданностей. Сани скользили легко, и караван быстро прошел примернополовину залива, здесь-то и настигла нас беда.
Береговой ветер неожиданно засвежел. Он усиливался буквально с каждыммгновением и уже через десять минут превратился в шторм. Вода, покрывавшая лед,под бешеным напором ветра пришла в движение. На льду зажурчали ручьи, потомпотоки. А ветер свирепел - свистел, бесновался и гнал воду дальше, пока на еепути не встала облюбованная нами гряда торосов. Встретив преграду, вода началабыстро скапливаться. Уровень ее поднимался, а площадь расширялась все больше.Озеро, растущее на глазах, преградило нам путь. Вода начала заливать сани.Пробежав около сотни метров вперед, я убедился, что идти еще можно, и, надеясь,что мы успеем проскочить самую опасную излучину и добраться до выступающей изводы высокой льдины, погнал собак вперед. Но несколько минут, потерянные на моюкороткую разведку, оказались роковыми. Едва мы прошли половину разведанногопути, мои собаки и сани всплыли. Ветер свистел, вода прибывала с такойкатастрофической быстротой, что создавалось полное впечатление оседания льда нанашем пути. Подав команду Урванцеву гнать упряжку против ветра на мелкое место,я начал поворачивать свою. Но даже удержать ее было трудно. Плавающих собак исани ветром и течением воды тянуло в глубь озера. Несчастные животные подняливизг, полезли друг на друга. Видя, что это не помогает, они начали взбиратьсяна плавающие сани. Когда, наконец, удалось повернуть сани, вода доходила мнепочти до плеч. Собрав все силы, мы вытянули упряжки против течения на мелкоеместо.
Когда опасность миновала, мы осмотрелись вокруг. Вдоль всей гряды торосовстояло огромное сплошное озеро, а позади нас, к югу, и справа, к востоку,- всторону берега, лежал сухой лед.
Отсюда ветер угнал всю воду. И возможно, что лед действительно осел, так как усамой гряды торосов слой воды достигал двух метров.
Распутав собак, вышли на берег. Теперь по льду, обнаженному от воды, можно идтисвободно, но мы решили выждать. На собак жалко было смотреть. Накупавшись вледяной воде, они тряслись, точно в лихорадке. Да и сами мы выглядели вряд лилучше.
Выпрягли и отпустили собак. Поставили палатку. Хотели переодеться, ноубедились, что переодеваться не во что. Вода просочилась в мешки и вымочилазапасную одежду. Разделись, выжали одежду и снова надели ее на себя. Утешалисебя шутками о полезности компрессов.
Ветер по-прежнему гудел. В районе лагеря - сухой лед, но вдали волновалосьогромное озеро, прижатое к гряде торосов, точно к плотине.