Местом обитания белухи является Северный Ледовитый океан и примыкающие к немуморя. В погоне за рыбой белуха часто заходит в заливы с опресненной водой, вустья больших рек или достаточно далеко уходит на юг. Поэтому ее можновстретить как в любой точке вдоль побережья полярных морей, особенно у устьевкрупных рек, так и в более южных широтах, например у берегов Сахалина.
Белуха - стадное животное и всегда держится косяками от нескольких десятков домногих сотен и даже тысяч голов.
Взрослая белуха дает от 250 до 400 килограммов жира и до 100 квадратных футовкожи, идущей преимущественно на приводные ремни. Кроме того, ценится ее костныйжир, являющийся прекрасным смазочным маслом для точных инструментов. Мясо можетидти в пищу, но наравне с костями используется в производстве на туковых иклеевых заводах. Промысел на белуху чрезвычайно заманчив, но, несмотря на это,развит недостаточно. Объясняется это не только его трудностью, но иненадежностью. Дело в том, что у белухи нет постоянных путей миграции. В одноми том же месте один год она может появиться в огромном количестве, а потом рядлет не появляется совершенно. Наш пример подтверждает это с достаточнойубедительностью. В минувшем году, несмотря на открытое море и присутствиесайки, мы не видели ни одной белухи, а в этом году мимо нашей базы прошлидесятки тысяч зверей. Хорошо организованный и оснащенный промысел в одномсезоне может дать богатую добычу, а в другом принести только крупные убытки,так как организация промысла белухи требует значительных затрат.
Для промысла необходимы специальные крепкие ставные сети. Ими закрывают белухув узких заливах или "обметывают" стадо на прибрежных отмелях и затем бьют зверятак называемыми "спицами" - железными или стальными копьями. Часть белух простозапутывается в сетях. Известны случаи, когда один такой лов давал сразу дотрехсот голов зверя. Кроме сетей промысел должен быть обеспечен плавучимисредствами, приспособлениями для вытаскивания и разделки тяжелых туш и т. п. ирасполагать достаточной рабочей силой, которая может быть занята лишь несколькодней в году при появлении зверя. Поэтому промысел на белуху, несмотря на своюкажущуюся заманчивость, может быть выгодным лишь в комплексе с каким-либодругим постоянным делом.
Изменчивые пути хода белухи до сего времени сохраняют ее поголовье, и запасыэтого зверя можно считать пока нетронутыми. В будущем, при большем освоенииАрктики, белуха безусловно будет играть не последнюю роль в общей суммепромысловой продукции. А пока местные охотники нередко бьют белух из ружья.Такая охота требует хорошего знания характера зверя и некоторых чистотопографических условий. Она дает незначительную продукцию и никак неотражается на запасах зверя.
Первый раз мы услышали характерное дыхание белух в дрейфующих льдах у островаГоломянного еще 31 июля, увидеть самих зверей тогда не удалось. После этого двенедели белухи и в нашем районе не подавали о себе никаких вестей. И только 15августа, находясь на том же Голомянном, мы увидели небольшое стадо. Вместе сбелухами шел косяк в шестьдесят - семьдесят голов не совсем обычных для здешнихмест гостей - гренландских тюленей. Это заставляло предполагать, что оба стадапришли откуда-то издалека вместе с появившейся в большом количестве сайкой.
Нашествие гостей переполошило все местное население. Большим белым облакомшумно носились над ними чайки. В значительном количестве собрались у кромкильдов нерпы и морские зайцы. Они необычно высоко высовывались из воды, чтобыпосмотреть на пришельцев. А те шли, не обращая ни на что внимания. Белухисолидно сопели и вздыхали, словно озабоченные своим промыслом на рыбу, астремительные лысуны, как всегда, беззаботно резвились.
Наш охотник волновался. Если раньше нерпы казались ему не заслуживающейвнимания мошкарой по сравнению с морскими зайцами, то теперь и последниепотеряли в его глазах всякое значение по сравнению с белухами. Глядя навысовывающихся из воды матерых зайцев, он досадливо говорил :
- Да не лезьте же вы, лешие! Не до вас сейчас. Всякому грибу свое время.
Он пытался стрелять по белухам, но безрезультатно. Для верной стрельбы по этомузверю необходим невысокий, хотя бы в несколько метров, крутой или, еще лучше,обрывистый и приглубый берег. Уже с небольшой высоты можно следить за каждымдвижением животного, идущего на глубине нескольких метров, держать его на мушкеи бить наверняка в тот момент, когда оно вынырнет для вздоха. На Голомянном небыло таких условий, да и сами белухи держались в 150-200 метрах от берега.Поэтому охота не дала ничего, кроме волнений. Журавлев несколько дней не могуспокоиться. Даже добытый морж не утешил его, и охотник продолжал проклинатьберега Голомянного.
Белухи опять исчезли и вновь мы увидели их лишь 13 сентября в открытом море,когда шторм взломал около базы ледяной припай и мы получили, наконец,возможность использовать свою моторную шлюпку и выйти в открытое море. На этотраз не только Журавлев, но и Урванцев загорелся азартом. Он сел за руль и снепоколебимой верой в технику заявил:
- Сергей, приготовься к стрельбе. Сейчас догоним.
Мотор бешено заработал. Шлюпка понеслась за уходящим стадом белух. Но нашатехника не выдержала испытания. Шлюпка еле развивала 12-13 километров, абелухи, напуганные стуком мотора, уходили со скоростью не менее 20- 25километров. Журавлев бесновался на носу шлюпки, на чем свет стоит ругал мотор иумолял Урванцева "наддать" и "нажать". Но тот не только "наддавал", а можносказать, выжимал из слабосильного мотора все, что было возможно. И белухискрылись в морском просторе.
Разочарованные, мы повернули к берегу. Недалеко вынырнул морской заяц. Раздалсявыстрел - и зверь, пуская пузыри, пошел ко дну. Это подлило масла в огонь.Журавлев рассвирепел. Направо и налево он начал стрелять в нерп. Пять из нихнам удалось выхватить из воды.
Охотник недовольно ворчал:
- Тоже зверями называются. Кошки, а не звери. Пользы от вас, как от котамолока!
Белухи на много дней растревожили его сердце.
И только еще через десять дней он получил удовлетворение.
Перед вечером, при затихающем шторме, против нашего домика прошло стадо белух,не менее пятисот голов. В следующее утро подошло новое стадо. Тут и началасьохота.
Теперь были все необходимые условия, вплоть до приглубого дна и крутого берега,поднимавшегося над водой до 8 метров. Журавлев мог проявить свое охотничьеискусство. Я до этого много раз видел белуху, но ни разу не промышлял ее и нацелый день охотно занял около Журавлева место ученика.
Мы дежурили недалеко от мыса. Вдоль берега сплошной, густой массой шла сайка.Широкая темная полоса двигалась, точно бесконечная лента конвейера, почти досамой поверхности воды. Тучи моевок и белых полярных чаек с криком носились надрыбой. Птицы то и дело пикировали на воду и тут же поднимались в воздух стрепещущей в клюве рыбешкой. За удачливыми рыболовами, пытаясь отбить добычу,гонялись чайки-разбойники. Беспрерывный гвалт стоял в воздухе.
Наконец, вдали показались всплески, легкая волна катилась с северо-запада. Отдыхания зверей над водой появилась тонкая пленка пара. Это шли белухи. Они неторопились, двигались спокойно, со скоростью пяти-шести километров в час, и находу поедали сайку. Так же спокойно, не рассыпаясь, сомкнутыми миллионнымирядами шла рыбешка, словно ее совершенно не касалось все происходящее.
Вот звери уже рядом с нами. Ослепительно блестят их белые тела. Среди взрослыхмного синих белух. Это двух-трех-летки. Коричнево-серые детеныши жмутся кматерям, идут с ними бок о бок, и некоторые совершенно непонятным образомдержатся на гладких и скользких спинах матерей, вместе с ними уходят под воду ичерез минуту-две снова в том же положении появляются на поверхности.
Непуганая белуха идет волнообразно, ни на мгновение не задерживаясь и незамедляя хода на поверхности, скрываясь под водой не больше трех минут. Вотголова показывается над водой, обнажается расположенное в передней частиголовы, как раз за жировой подушкой, дыхало, раздается шумный вздох, и головаснова погружается в воду, а на поверхности показывается туловище, потом видентолько хвостовой плавник, наконец и он исчезает. Через две-три минуты всеповторяется сначала.
Стадо вытянулось километра на полтора. Примерно третью часть его Журавлевпропустил без выстрела. Как у охотника хватило на это терпения, я не могпонять. Но вот вижу, как он поднимает карабин, берет на прицел огромноеживотное, хорошо видимое под четырехметровым слоем воды, ведет карабин по ходузверя, не спуская мушки с его головы. Зверь приближается к поверхности. Надводой показывается голова, раздается вздох, и тут же гремит выстрел.
Зверь вздрагивает, проплывает еще несколько метров по инерции и, вытянувшись,замирает. Ближайшие белухи, как бы желая оказать помощь соплеменнику, точно покоманде, поворачиваются к нему головами. Образуется подобие громадной ромашки сживыми, четырехметровыми лепестками. Это так неожиданно, что даже Журавлевзастывает в изумлении, позабыв о своем карабине. Через минуту группараспадается. Часть белух несется вперед, хвост стада поворачивает обратно, анесколько десятков зверей устремляется в открытое море. Охотник спохватывается.- Не уйдете! - кричит он, заглушая голоса тысяч чаек. Его карабин начинаетработать, точно автомат. Не останавливаясь, он выпускает две обоймы. Белухимечутся то вправо, то влево. Выстрелы становятся реже. Теперь охотник тщательноцелится. Наблюдая в бинокль за всплесками пуль, я вижу, что он бьет совсем непо животным. Все пули ложатся впереди них. И каждая пуля, щелкнувшая в водуперед зверями, заставляет их менять направление. Вот три отделившиеся белухикруто поворачивают назад. - Теперь эти на поводке! - торжествует Журавлев.
Он оставляет в покое всех остальных и сосредоточивает внимание на отбившейсятройке. Стоит животным отвернуть в сторону, как в двух-трех метрах впереди нихщелкает пуля. Этого достаточно, чтобы они сейчас же изменили курс. Каждаяпопытка уйти в море пресекается новой пулей.
Все это и в самом деле похоже на то, что охотник ведет добычу на невидимомповодке. Используя острый слух животных и их необычайную пугливость, Журавлевуправляет их движениями. Белухи все ближе подходят к берегу, упираются в негои, прижимаясь к обрыву, направляются в нашу сторону.
- Первая моя, бей вторую. Целься в голову, на ладонь позади дыхала,- шепчет мнеЖуравлев.
Звери идут на полутораметровой глубине. Их белые тела видны до мельчайшихподробностей. Прицелившись, мы ни | на мгновение не спускаем их с мушки. Вотони уже только в десяти метрах. Здесь необходимость вдохнуть воздух заставляетих вынырнуть на поверхность. Одновременно раздаются два выстрела и... двебелухи становятся нашей добычей.
Третья бросается в море. Журавлев хочет вернуть и ее, но в волнении беретнеправильный прицел. Пуля ударяется как раз позади зверя.
- Ах, лешой, теперь не вернуть!
Белуха, услышав щелчок позади себя, в ужасе устремляется в открытое море.
Увлекшись охотой, мы не заметили, как первая убитая белуха погрузилась на дно.Ее белая туша еле просвечивала сквозь десятиметровый слой воды. Вторая жепопала в течение, уплывала от берега и тоже еле держалась на воде.
- Шлюпку! - заревел Журавлев.
Урванцев уже давно возился с мотором. Обычно заводившийся без отказа, на этотраз он, как нарочно, закапризничал. Мы бросились на помощь и на веслах подплылик месту охоты. Но было уже поздно. На поверхности воды плавала только однатуша. Две были потеряны безвозвратно.
Вся же добыча была знатная. Оставшийся экземпляр достигал четырех с половинойметров в длину и весил около полутора тонн. Почти два часа мы с помощью талей иблоков вытягивали туши на берег и закончили работу уже в темноте, а потом долговозились с переборкой мотора, пока не заставили его работать с точностьюхронометра.
Из моря вновь доносились сопение и всплески. Это давало надежду, что наследующий день промысел будет еще удачнее.
Но днем белухи не появились. Не было их и на следующий день. Мы уже сталитерять надежду. Но еще через день мимо базы прошло два больших стада. Это былоуже в сумерки. Нам удалось отбить от стада, привести на "поводке" к берегу иубить только одну белуху.
Еще через день зверь пошел почти беспрерывно, тысячными стадами.
Двое суток море кипело день и ночь. Это было настоящее нашествие. Иногда белухиплотно окружали нашу шлюпку и только после запуска мотора рассыпались встороны.
Теперь мы уже не теряли добычу. Шлюпка по первому сигналу вылетала из-за мыскаи подбирала тушу. Запасы мяса у нас росли. В один из удачных дней мы добыли двебелухи, потом четыре, затем шесть. Но эти оказались последними. Звери сразуисчезли, хотя привлекшая их сайка все еще бесконечной лентой продолжала идтивдоль берега.
Охота кончилась.
Две туши белух были уже разделаны, четыре нетронутыми лежали на берегу, авосемь, закрепленных на тросах, все еще плавали на воде против нашего домика.Предстояла тяжелая работа по вытаскиванию и разделке добычи. Но мы посленедельного охотничьего азарта и почти полной бессонницы были неспособны кработе. Лучшее, что можно было придумать,- лечь в постель. Только послесуточного беспробудного сна соорудили подъемные приспособления и принялись задело.
Целую неделю мы крутили ворот. Одна за другой тяжелые туши медленно, миллиметрза миллиметром, вытягивались на берег. Самый крупный экземпляр белухи достигалв длину 5 метров 27 сантиметров, а самый маленький был случайно подстреленныйсосунок длиною 1 метр 73 сантиметра, весивший около 200 килограммов.
Только появляющиеся медведи да морские зайцы, подходившие близко к берегу,отрывали нас от работы. Тогда мы отвлекались от разделки белух и еще большепополняли запасы мяса.
В результате в половине октября, накануне новой полярной ночи, мы обладалитакими запасами, о которых не могли и мечтать.
С августа по 15 октября мы добыли: 1 моржа, 9 морских зайцев, 14 белух, 24медведя и 50 нерп. Наш склад заполнился под крышу. Кроме того, большой бунтзаготовленного мяса лежал на острове Голомянном.
Так мы использовали период изобилия в Арктике и вновь могли спокойно ожидатьнаступающую четырехмесячную ночь. Мы теперь были уверены в сохранении нашихсобак, а следовательно, и в окончании работ по съемке Северной Земли веснойследующего года.
Домашнее хозяйство
Снова пришла четырехмесячная ночь. Жизнь наша и занятия стали беднее событиями.Подходящее время, чтобы рассказать о нашем домашнем хозяйстве, о кухне, опитании на базе и о всех, по выражению Журавлева, "бабьих" работах. В них нетни романтики, ни напряженной борьбы с природой, но это одна из важных стороннашего быта, тесно связанная с успешным выполнением задач экспедиции.
У нас нет ни повара, ни хлебопека, ни прачки и вообще никакого обслуживающегоперсонала. Сами мы до этой экспедиции тоже были далеки от занятий бытовымимелочами, и многое в этой области было для нас неизведанным. Самые простыенавыки в домашнем хозяйстве, конечно, нам были известны. Каждый из нас умел,например, заварить чай, зажарить яичницу, подмести пол или в походных условияхприготовить блюдо, которое с одинаковым успехом можно было назвать и супом, иборщом, и щами.
До настоящих высот домоводства мы доходили здесь, как говорится, своим умом.Сначала многое нам казалось более трудным и сложным, чем переход на собаках вполярную метель. Поражало многообразие всех свалившихся на нас обязанностей,необходимых для налаживания питания, культуры жилища и в конечном счетесохранения нашего здоровья.
Самым сложным делом была кухня. Многое далось нам не сразу, и первое время необходилось без казусов, иногда печальных, но чаще всего комичных.
Еще перед отправкой в экспедицию мы договорились, что домашним хозяйством будемзаниматься все без исключения; кухонная деятельность будет такой жеобязательной и достойной работой, как, например, работа с теодолитом,метеорологические наблюдения, охота на зверя или работа на радиостанции. Кактолько наша группа оказалась на острове и приступила к самообслуживанию, яобъявил об очередности недельных дежурств. Этот порядок сохранялся все время инарушался только тогда, когда мы отправлялись в поход и таким образом выбывалииз очереди.
Наша "домохозяйка" обязана наблюдать за порядком: подметать и протирать полы,топить печь, проветривать помещение, выпекать хлеб, мыть посуду, готовить пищу,заправлять, в случае перебоев с электроэнергией, керосиновые лампы, добывать ирастапливать глыбы снега и льда, ходить на "базар", помещающийся впродовольственном складе, будить товарищей к завтраку - в общем делать все, чтоделает домохозяйка на любой широте земного шара.
Немало забот требуют и "дети". А их у нас всегда достаточно. Сейчас подрастаютизящная Аэлита, маленькая и хлопотливая Ихошка, солидный и важный Тускуб,горячий и непоседливый Гор, мечтательный и несколько медлительный Лось, буйный,всегда ищущий повод к драке Петух и, наконец, пухлый, забавный лакомка снесколько странным именем Перевернись.
Это прекрасные "ребята", наша утеха и надежда. Весной они пополнятуменьшившуюся свору наших четвероногих помощников, пойдут в упряжку и помогутзакончить съемку Северной Земли.
Рождение их совпало с чтением нами "Аэлиты" Алексея Толстого, и поэтомубольшинство щенят получило имена марсиан. Но имен героев романа не хватило навсю семью. Двое ползунков оставались безымянными, пока не встали на лапы и непроявили своего характера. Один из них с младенчества начал драться и за свойбоевой дух стал называться Петухом. Второй был пушистым, упитанным и круглым,как шар. Нам нравилось катать его по полу, приговаривая: "А ну, перевернись!"Потом оказалось, что малыш - любитель сахара. Чуть ли не за каждое сальто онстал получать желанное лакомство. Привычка укоренилась. Увидев открытую дверь,щенок стремительно влетает в нашу комнату и, не ожидая напоминаний,кувыркается, пока не получит вознаграждения. И "перевернись" так и стало егокличкой.
Сейчас "марсиане" достаточно подросли, чтобы целыми часами носиться вокругдомика, упражняться в драках и даже спать на снегу, но в метельную пору и влютые морозы они все еще ночуют в углу кухни, сбившись в пухлую посапывающуюкучку и забыв все свои дневные ссоры и недоразумения.
Естественно, что "дети" в раннем возрасте требуют особого питания. Они еще немогут есть замерзшее рубленое мясо. Для них надо всегда держать большой кусок,лучше всего медвежий окорок, талого мяса. Часа полтора-два они возятся надкуском мяса, сосут, отрывают крохотные кусочки и, таким образом, не перегружаяжелудков, впитывают самые ценные соки; а упираясь лапками в кусок, напрягая всесвои маленькие силенки, занимаются обязательной физкультурой для развития иукрепления мышц.
Утром "домохозяйка" кормит их и отправляет на прогулку, другими словами -просто выставляет за дверь. Благо одевать такую ораву не требуется: оченьтеплые шубки всегда на них.
Многочисленные и многообразные обязанности по домоводству первое время никомуне доставляли удовольствия и по-настоящему тяготили. Но совсем не потому, чтоони были тяжелыми. Просто их трудно было воспринять психологически. Ведь мымужчины, да еще полярники! Смелость, решимость, настойчивость, физическаявыносливость - вот необходимые нам черты характера. А тут целую неделю надо"торчать" на кухне: следить, чтобы не перекисла опара, не ушло бы тесто, непригорело бы жаркое, мыть тарелки и т. п.