Кимико относилась с уважением к занятости мужа, но Мэт этим не злоупотреблял и полностью посвящал субботу и воскресенье семье. А тут в эту святыню стала пытаться вторгнуться Кэри, просящая внимания, а точнее, учащения ебли. Когда Мэт запретил ей звонить по телефону на работу, она стала забрасывать его письмами по электронной почте и молила отвечать на свои нежные слова. Кэри вела себя так, будто бы она не была замужем – её связь с мужем стала настолько условной, что в отличие от Мэта, ей требовалось огромное количество внимания и постоянных контактов – то, что для Мэта было обременительно, ибо всё это он находил в своей семье.
Не будь это Кэри, Мэт просто бы прервал отношения с такой навязчивой женщиной, но в данном случае сентиментальная память о прошлом брала своё и смягчала Мэта. Своё особое отношение к Кэри Мэт решил выразить не разрывом, а переключением её внимания на других мужчин, чтобы Кэри могла развлекаться с ними, когда Мэт занят – ревновать её ему и в голову не приходило. Сначала, правда, у него была мысль держать Кэри только для себя, эксплуатируя её вновь вспыхнувшую любовь, но он понимал, что она всё равно начнёт оглядываться по сторонам, так уж лучше Мэт великодушно и по-джентльменски поможет Кэри совмещать её любовь к нему с похотью, которая жгла её изнутри всё сильнее.
Несмотря на свою нежность к Кэри и ощущение исконной близости, Мэт твёрдо решил ни в коем случае не поддаваться на учащение встреч. Когда он смотрел на жену, играющую с детьми или кормящую их, то мысль о том, что он может потерять этот рай, заставляла его содрогнуться от ужаса, хотя он знал, что потерять этот рай он может в двух случаях: если у него совсем не будет любовниц, или если их наберётся слишком много. А понятие "слишком" Мэт определял для себя общим временем, которое он на них тратит. Это время не должно было превышать четырёх часов в неделю, или двух встреч, причём в будние дни. Поэтому если одна встреча предназначалась для Кэри, то вторая оставалась либо для Рози, либо для стюардессы. Либо для подвернувшейся другой женщины.
Рай являлся тоже в двух обличьях. Когда Мэт начинал совокупление с женой, он мечтал о других женщинах и только это делало для него совокупление интересным. Но чуть откатывал оргазм, он счастливо обнимал свою любимую Кимико и никакие любовницы ему были больше не нужны, он даже дивился всей этой никчёмности стремления к другим телам, тяги, которая до оргазма была для него так всепоглощающа и непреодолима.
Но когда он был с любовницей, восторг от удовлетворяемой острой похоти представлялся раем, и погружение в плоть чужой женщины вызывало в Мэте божественное восхищение. Однако, чуть он извергался в неё, Мэту сразу являлся вопрос: зачем я лежу с этой чужой женщиной? Его начинало тянуть домой, к Кимико, и он еле сдерживал себя, чтобы не сбежать от любовницы сразу после первого оргазма, так как знал, что и это чувство скоро пройдёт, и ему захочется второго.
Таким образом, Мэт испытывал рай с женой после оргазма, а с любовницами – до. Сами же оргазмы были прекрасны вне зависимости от кого бы то ни было.
Мэт осторожно заговорил с Кэри о возможности познакомить её с другим мужчиной, чтобы не заменить Мэта, а лишь дополнить его. Мэту казалось по поведению Кэри, что она всё ещё полна предрассудков по этому поводу. Однако он заблуждался – Кэри только и думала о дополнительных любовниках, но так как была неуверенна в себе и не знала, как привлечь к себе интересующих её мужчин, только обрадовалась, когда Мэт предложил избавить её от мучительных поисков.
Вот почему звонок Моргана оказался как нельзя кстати.
Мэт и Морган познакомились много лет назад на нудистском пляже. Впрочем, в то лето стояла такая теплынь, что все пляжи превратились в нудистские: от невыносимой жары женщины снимали с себя последнее.
У входа на пляж продавались маечки и многие нудисты покупали себе ту, что отражала его порывы и тем упрощала знакомство с объектами желаний. В маечках, но с голыми бёдрами, люди смотрелись заманчиво, особенно когда маечки на женщинах были мокрыми. На майках спереди и сзади были оттиснуты предложения любимых слово-тело-сочетаний:
I lick clit to orgasm. At least to one
Лижу клитор до оргазма.
По меньшей мере до одного
Let me suck your cock
Дай мне пососать твой член
Eat woman’s ass
Лижу женский зад
Ass fucker expert – no pain
Эксперт в анальной ебле – без боли
Regular perfection – pussy fucker
Обыкновенное совершенство – ебу в пизду
Bi product
Игра слов, указывающая на бисексуальность майконосителя
Two men better than one, three men better than two…
Два мужчины лучше, чем один, три – лучше, чем два…
и т. д.
Женщины и мужчины подходили друг к другу и договаривались о претворении в жизнь смысла написанных на маечках слов.
Мэт и Морган носили майки с надписями взаимно дополняющими, потому их выбрала женщина, посредством которой они и познакомились. Но главным совпадением было то, что в тот день жёны Мэта и Моргана были в отъезде и благодаря этому оба мужчины оказались на сексуальной свободе, не ограниченной временем. Они близко сошлись в женщине, трясь хуями, отгороженными друг от друга лишь тонким презервативом стенки. Этот был особый женский презерватив, обеспечивающий женщине удвоенное наполнение и в то же время предохраняющий мужчин от гомосексуальных соприкосновений.
Породнившиеся через общую женщину, Морган и Мэт обменялись телефонами и потом несколько раз собирались вместе, чтобы осчастливить очередную любовницу. Но через некоторое время их контакты прервались – дела, рабочие и семейные, растащили их по разным сторонам жизни.
И вот теперь Мэт и Морган встретились за коктейлем, повспоминали свои былые приключения и настроились на новые. Морган предложил свидание вчетвером и стал расписывать сверхчувствительность его подруги Тэмми, которая кончает от прикосновения, а иногда лишь от взгляда Моргана. Узнав, что у Мэта есть женщина, которую он может привести с собой, Морган возликовал, и мужчины стали договариваться о скорой встрече.
Мэт попросил Моргана прислать фото, которое он бы мог показать Кэри, чтобы соблазнить её его большим членом. Но когда он показал ей изображение, Кэри не обрадовалась, а испугалась. Когда-то лишь вступив на женский путь, ещё до Мэта, Кэри приняла в себя подобного гиганта, который пронзил её болью. С тех пор вожделенные женщинами размеры вовсе не привлекали, а страшили Кэри, тем более, что её влагалище было практически бесчувственным и лишь клитор давал ей необходимую отраду.
Тем не менее лицо и тело Моргана понравились Кэри, и она согласилась выслушивать успокоения Мэта, что, мол, всё зависит не столько от размеров, сколько от исполнения, а Морган будет нежен и осторожен, и у Кэри не появится боли там, где должно пребывать только наслаждение.
Вместе со своей фотографией Морган также прислал фотографию Тэмми, которая не показалась Кэри конкуренткой, и потому она не противилась участию Тэмми. До сих пор Кэри не испытывала влечения к женщинам, но волны новой похоти выносили её на берег желаний, где проживало множество диковинных для Кэри фантазий.
Мэт бесстрастно воспринял облик Тэмми, которая смотрелась тощей. Но в данном случае для Мэта было важно познакомить Кэри с Морганом, чтобы отвлечь её от себя, а своё наслаждение он так и так получит.
Кэри продолжала выражать приличествующие влюблённой женщине сомнения в необходимости встречи вчетвером. Такого рода сомнения вслух являлись обязательными при установившихся отношениях, которые именовались любовью, – нельзя же просто так обрадоваться другому мужчине, когда у тебя есть возлюбленный, которому ты предана. Но Мэт видел, как загорались глаза Кэри и как оживлялась она при планировании грядущей встречи. Она, например, испрашивала совета у Мэта, какую полупрозрачную рубашечку ей надеть на свидание вчетвером: розовую или белую. Она ведь знала, что Мэт безразличен к нижнему белью женщины, к ухищрениям полуприкрытости и всевозможному стриптизу, – Мэт уважал только совершенно обнажённое тело, которому никаких украшений не требуется, ибо оно само и есть воплощение красоты. А украшение красоты является по меньше мере тавтологией или, скорее всего, проявлением боязни красоты, попыткой перевести взгляд от этой красоты на какую-то тряпку.
Мэт с иронией отзывался о мужчинах, которые принимают близко к сердцу любую женскую шмотку, тем более, если она из нижнего белья. Именно к таким мужчинам относился Морган, о чём Мэт рассказал Кэри, а значит её заинтересованность принарядиться в прозрачное нижнее бельё была вызвана желанием понравиться Моргану, великого члена которого она так поначалу испугалась. Все мысли Кэри теперь были заняты грядущей встречей вчетвером. Мэт видел, как начинает сбываться его цель переключить сексуальное внимание Кэри на других мужчин, и было ему от этого и радостно, и грустно – уж слишком легко это у Кэри получается.
Морган обзавёлся своей подружкой Тэмми при следующих обстоятельствах. Они часто глазели друг на друга в гастрономе, где делали свои недельные закупки по утрам в субботу. Тот факт, что они жили неподалёку и что утро субботы было выбрано для отоваривания – гарантировал регулярность их встреч. В течение месяца они катали тележки с едой, улыбались друг другу, пока в одну из суббот они не столкнулись, выкатывая тележки из двух параллельных рядов: Морган налево, а Тэмми направо. Тут они заговорили и дали волю чувствам. Конечно, они не стали прямо в магазине предаваться давно сдерживаемой страсти, но после нескольких фраз, а главное – прямых и жарких взглядов, – они решили тотчас отправиться в мотель, что находился напротив магазина и там в лежачем положении выяснить свои отношения. Выяснение произошло так эффективно, что между ними возникла одержимость друг другом. Каждое утро, по пути на работу они разговаривали по мобильному телефону и каждый вечер, возвращаясь с работы, они тоже вели долгие беседы. В течение дня они переписывались по электронной почте. Вся их внеполовая связь состояла из всевозможных предвкушений следующей половой.
Тэмми, подверженная безудержным фантазиям, заполняла рабочее время тем, что расписывала их Моргану. То – как он будет овладевать ею в переполненном зале кинотеатра, то – как они будут имитировать изнасилование, будто бы встречаясь в первый раз, как Морган в тёмных очках и чёрном костюме, чтобы выглядеть полным незнакомцем, войдёт в комнату, где Тэмми будет сидеть одетой и ярко накрашенной. И вот Морган схватит Тэмми, залепит ей рот клейкой лентой, которую он будет держать наготове, свяжет ей руки за спиной и прикажет грозным голосом, чтобы она не сопротивлялась и тогда, мол, он ничего дурного ей не сделает. А потом стащит с неё трусики… и так далее, и так далее. Всё это весьма возбуждало Тэмми и, рикошетом, – Моргана.
Но самое интересное, что многие фантазии, которые Тэмми и Морган старательно вынашивали и планировали, они умудрялись воплощать в жизнь с достаточно хорошей мерой точности.
Тэмми смело фантазировала и о вкушении женщины – ей хотелось попробовать женское на вкус и на язык. Морган эти фантазии поощрял с особым энтузиазмом.
Однажды муж Тэмми уехал с детьми на три дня на рыбалку, и она пригласила Моргана к себе домой. Дом её особняком не был, но зато стоял особняком в диковатой местности. Морган приехал тёплой летней ночью и Тэмми предложила романтично переспать в поле, подступавшем к дому. Они забрались в спальный мешок. Без очков Тэмми плохо видела, но во время объятий зрение ей было не нужно – она наслаждалась с закрытыми глазами. А тут, лёжа в степи, она открыла глаза и, вся разромантизированная, увидела в небе падающие звёзды. "Вот оно, чудо любви!" – подумала она и обратилась к Моргану:
– Видишь, сколько падает звёзд в нашу честь?
– Да это не звёзды, – ответил Морган – это светлячки.
Светлячки, помимо звёзд, тоже попадали в категорию романтичности, и любовники были счастливы, а это только им и надо.
Муж Тэмми был младше её на пять лет, а Морган старше Тэмми на десять, вот она и фланировала от "сына" к "отцу" и обратно. "Сынковость" мужа с безволосым телом ощущалась и в том, что, кончая, он издавал какие-то детские писклявые звуки, кои после сближения с волосатым Морганом, который в оргазме рычал, стали вызывать у Тэмми смех. Когда она копировала мужьи звуки Моргану, они безудержно хохотали над инфантильностью её супруга. Так что во время совокуплений с мужем Тэмми приходилось закусывать губу, чтобы не расхохотаться в самый патетический момент.
А Морган, напротив, был для Тэмми профессором и мэтром – он учил Тэмми штукам, которые ей с прошлыми мужчинами и не снились. Правда, прошлых мужчин у неё было раз, два и обчёлся, а если точнее, то раз, два, три, четыре, пять, ну, шесть, и всё равно обчёлся. Морган убедил Тэмми, что ничего стыдного нет, если из неё вырывается громкий стон во время оргазма и демонстрировал, как оргазмы у неё появляются один за другим, если не опускать руки, то есть не проглатывать язык после добычи первого. И ещё много чему учил – всего не перечесть.
Для Тэмми, родом из маленького, напичканного религией городка, это была первая долгая и изощрённая связь, основанная на подчинении и трепете. Прежде, да и с Морганом, Тэмми изменяла мужу не потому, что хотела отомстить за что-то, не потому, что ей хотелось нового мужчины (это были низкие причины), – просто ей каждый раз казалось, что она влюблялась. Аргумент любви снимал вину с измены в её системе моральных ценностей. А на этот раз она считала себя не просто влюблённой, а влюблённой по уши. Она так вверилась Моргану, что даже не интересовалась фотографиями Мэта и Кэри, полностью полагаясь на решение своего любовника.
Морган был женат на тучной, высокой и ревнивой женщине, которая внимательно следила за ним и была уверена, что не оставляет ему никакой возможности и времени для измен. Ревность жены разворачивалась на пустынном ландшафте весьма редких сексуальных контактов с мужем. Страсть соитий у супругов часто перерождается в страсть ревности и принимает знаменитый образ собаки на сене, что сводится к инстинкту охраны собственности: сам не ебу и другим не дам.
Однажды, когда Морган собирался на встречу с Тэмми, жена его словно почувствовала что-то и, когда он уже стоял у порога, взяла его за указательный палец, а это на их выработанном супружеском языке означало, что она хочет своей доли наслаждений. Первым порывом Моргана было рассердиться, мол, раньше надо было, а теперь я опаздываю. Но он подумал, что это будет неразумно и что его такое поведение не только оставит жену неудовлетворённой, что плохо само по себе, но и вызовет в ней подозрения или утвердит уже имеющиеся. Поэтому он с показной радостью обнял её, и они последовали в спальню. "Пусть она думает, что она хитра," – ухмылялся Морган, а жена принимала его ухмылку за похотливую.
Морган умел держаться и не кончать чуть ли не сколько угодно, благодаря разработанной простой методике. Стоило ему почувствовать приближение мгновенья, которое лишало его всякой власти над своим телом, Морган представлял себя в машине, у которой спустило колесо, и колесо это ему нужно срочно сменить. И вот Морган начинал в деталях воображать, как он выходит из машины, достаёт домкрат, откручивает одну за другой гайки на колесе и прочие операции. А так как в машине не одно колесо, то Морган мог заниматься сменой колёс часа два. Правда, до таких проколов не доходило и в какой-то момент, после одного или нескольких оргазмов партнёрши он прекращал ремонт машины и кончал. Моргана позабавила мысль, что для того, чтобы доставить женщине наслаждение, ему надо о ней не думать, а если думать, то он кончит раньше времени и женщина будет недовольна. То есть самое оскорбительное для женщины – когда мужчина думает не о ней – оказывается, идёт ей на пользу – пользу максимального наслаждения.
В этот раз, когда жена ублажилась, он лишь сымитировал оргазм, зарычав и задёргавшись, как это с ним получалось в такие моменты. Морган с чувством сыграл свою роль, вытащил стоящий хуй, надеясь, что жена не заметит отсутствия семени во влагалище, а также его неувядшую эрекцию. Но жена лежала с закрытыми глазами, всё ещё переживая радость спазм. Морган аккуратно промокнул простынёй вход во влагалище, будто из него вытекала сперма, поцеловал блаженствующую жену и быстро оделся, предвкушая, как через полчаса Тэмми заглотит его хуй, весь в пиздяных соках, и потом он спросит её, сосущую, как ей нравится вкус и запах его жены. Он был уверен, что Тэмми понравится всё, что у него на члене.
Жена Моргана была сильной, настойчивой женщиной, и Морган её побаивался, так как знал за ней сумасшедшинку, которая могла в какой-то момент обернуться настоящим бедствием. Однажды жена подошла к нему и сказала, что ей срочно нужно три тысячи долларов. Морган стал говорить, что у него их нет, и спросил, для чего ей такие деньги. Жена посмотрела ему в глаза и сказала с полуулыбкой, но серьёзным продуманным голосом: "Я тебя убью, ты ведь знаешь меня". Морган спасовал и дал ей деньги.
Разводиться с женой Морган не только не хотел, но и даже боялся, так как жена получила бы половину всего, а ему было жалко делить единое целое. Да и жизнь с ней была удобна и дочка соединяла их прочным звеном. А кроме того, он опасался буйства жены, которое могло возгореться в процессе развода.
Маленькая, но производительная компания Моргана работала уже автоматически, по инерции – всем управлял хороший менеджер, выкладываясь, как за своё, и Морган не жалел ему денег, платя высоченную зарплату. Морган приезжал в кампанию раза два в неделю, все остальные дела он вёл по телефону и интернету. Он разленился настолько, что, когда менеджер сообщал ему о новом большом заказе, Морган внутри испытывал некоторое раздражение: вот опять нужно будет тратить время на решение наскучивших ему проблем. Денег у него уже было достаточно на свою жизнь, не только свою, но и на жизнь дочки, тем не менее продавать компанию он не хотел, было жалко расставаться с символом его многолетних трудов.
У жены была собственная компания по развозке грузов, и ей очевидно нравилось быть окружённой шофёрами-мужчинами. Морган был убеждён, что она была близка с избранными ею шофёрами, однако это ему было безразлично – лишь бы она была удовлетворена и поменьше мешала ему своим надзором. Однажды он неожиданно зашёл к ней в офис и столкнулся в дверях с выходящим шофёром. Когда Морган чмокнул жену в щёку, на него пахнул запах спермы, выходящий из её приоткрытых губ. "А мне уж сколько лет не отсасывала", – подумал он. Но так как он получал вдоволь оральных наслаждений от своих любовниц, то ни ревности, ни озлобления к жене за это в нём не вспыхнуло, а просто он взял это на заметку – могло пригодиться при возможных грядущих разоблачениях в качестве ответного козыря.