В один из таких моментов из второй комнаты вышел обещанный соучастник Шона – Сэм. Джил не испугалась, а затрепетала ещё сильнее. Шон приостановился, но не вытаскивал член из её должного места. Джил с грядущим удовлетворением отметила, что и Сэм весьма привлекателен, уже полностью раздет и член его тоже жаждет её. Джил протянула руку для знакомства в ответ на обрящего речь Шона: "Это мой помощник Сэм".
Помощник не только взял протянутую руку Джил в свои, но и стал целовать её страстно, будто это был её рот. Шон в этот момент целовал Джил в шею, и когда Сэм, оторвавшись от руки Джил, приблизил свой хуй к её лицу, Джил не задумываясь взяла его в рот, жадно облизывая, чувствуя в себе возобновившееся движение Шона.
Всё происходило так, будто иначе и быть не могло. Джил целовала то одного, то другого, а мужчины целовали её одновременно. Джил улавливала разные запахи этих двух самцов, оба из которых её возбуждали, но по-разному. Ей удалось сравнить вкус спермы Шона и Сэма, как и ощущения от их хуёв. Это был тот случай, когда невозможно было сказать, у кого что лучше – это были равновеликие, но разные вселенные.
Крови от разрыва плевы практически не было. Не было и боли. Было чудо, которого она так давно ждала. В какой-то момент она оказалась сидящей на Сэме, склонившись к нему в поцелуе, и почувствовала, как Шон проникает ей в анус. Она расслабилась, зная, как это необходимо, чтобы мышцы ануса не показывали напрасно свою силу, и ощущение предельной заполненности охватило Джил. У неё промелькнула мысль, что ей не хватает третьего мужчины, который бы заполнил ей рот. Шон обнял Джил за бёдра одной рукой и в то же время стал в идеальном ритме играть на её клиторе. Джил кончила в пятый раз, увлекая за собой и мужчин своими движениями и густыми стонами.
Это было на два оргазма больше, чем когда она кончала во время своей самой затяжной мастурбации.
Джил подумала, что женщины стонут и кричат во время совокупления для того, чтобы привлечь всех самцов в округе, чтобы те встали в очередь или присоединились, и чтобы большее количество сперматозоидов вступило в бой за овладение яйцеклеткой.
У Джил было ощущение, что из неё извлекают музыку, причём она выступает не соло, а как, по меньшей мере, трио. А если считать каждую её грудь, то квинтет, а если всё тело – то целый симфонический оркестр.
Джил обратила внимание, что головка члена у Шона непропорционально велика, и она давала ей особое наслаждение, двигаясь во влагалище. Благодаря Сэму, у которого головка была пропорциональна, Джил ощутила разницу в наслаждениях, которые давал каждый мужчина.
Джил никогда не думала, что первый раз может оказаться таким совершенным. Она ощущала себя на вершине высокой горы, и перед ней открывалась величественная панорама бескрайней горной страны с нескончаемыми мужскими пиками.
Первой женской ночью Джил снился сон по животрепещущей теме. Шёл музыкальный концерт, в котором она участвовала как зрительница и как исполнительница одновременно. Представление на огромной сцене началось с дуэта. Джил поёт с красавцем баритоном. Вдруг Джил опускается перед певцом на колени и сосёт ему хуй, пока он поёт, причём ария точно отражает стадии возбуждения и во время оргазма он берёт самую высокую ноту. Затем наступает очередь певицы: Джил исполняет свою партию, а баритон с бархатным голосом и языком опускается перед ней на колени и лижет ей клитор – её партия тоже отражает возбуждение с многократным оргазмом, изображаемым дискантом. Одной рукой она прижимает к себе его голову, а другой делает торжественные оперные движения. Публика бурно аплодирует на каждый оргазм.
После такого сновидения Джил проснулась с улыбкой на лице и с предвосхищением грядущей жизни, полной и половой.
Последующие встречи с Шоном и Сэмом происходили в доме Джил. Однажды она повела их в ванную и попросила, чтобы они помочились на неё – это была её заветная фантазия. Её возбуждало всё, что исходило из хуя. Семя истекало каплями, а Джил хотелось продолжительного истечения, которым могла быть только моча.
Однажды Шон оказался занят, когда Джил жаждала встречи, и Сэм спросил, не будет ли Шон возражать, если он один встретится с Джил. Шон великодушно разрешил – у него хватало других женщин, и он был на них щедрым. С тех пор Сэм начал ухаживать за Джил так изысканно и романтично, как это делают мужчины, ещё не побывавшие в женщине, которую они стараются соблазнить.
* * *
Ким, что была о двадцати трёх годах, тоже поместила объявление и фотографию на том же честном сайте. Фотография была её пизды – своё лицо она показывать опасалась. Ким с великим облегчением рассталась с девственностью целых пять лет назад. Насколько Ким себя помнила, ей всегда хотелось ебли, но от мастурбации она кончать не научилась, даже повзрослев. Доводила себя до каких-то высот, но преодолеть их почему-то не могла. Лишь изматывала себя бесконечными восхождениями. Потому с мыслью о ебле Ким засыпала, с мыслью о ней же она просыпалась, и ночью сны были тоже про неё же. Даже после нового выносливого любовника Ким засыпала с мечтой о хотя бы ещё одном. В течение дня, само собой разумеется, роились те же мысли, но днём их надо было прерывать работой – Ким была операционной медсестрой.
За пять лет половой жизни Ким с неизменной радостью приняла в себя 77 мужчин, счёт которым она дотошно вела в своём блоге, рассказывая в подробностях о специфике каждого любовника. Немногочисленные читатели сочувствовали и переживали, но так получалось, что все они жили в других городах. Правда все они приглашали её приехать, чтобы якобы дать Ким то, чего ей не хватало.
В интернете Ким, подобно всякой женщине, чувствовала себя раскрепощённой, будто бы она сидела за рулём огромного грузовика, полная сил и возможностей, способная обогнать и подрезать любого мужчину, посмевшего ехать рядом на старом драндулете.
На изображение её пизды набросилось (но совершенно безопасно) сотни мужчин, желающих в неё попасть, ею накрыться и упиться.
Ким была толстоватой девушкой и потому пользовалась меньшим спросом, чем её щепковидные подружки, но сесть на диету она не желала, она предпочитала на хуй сесть и рыбки с мясом вдоволь съесть. Мужская тропа на пути в её квартиру не зарастала. Времени даже для уборки квартиры совершенно не оставалось.
В день своего девственного совершеннолетия Ким работала на побегушках в небольшой торговой фирме. В конце рабочего дня начальник, которому было за 60, пригласил её в кабинет, где у него стоял диван. На столе возвышалась бутылка вина и тускнели два бокала. Он налил Ким и себе, и они выпили в честь её дня рождения. Алкоголь возымел сильное действие на Ким. А дальше начальник сделал с ней то, что Ким потом гордо называла изнасилованием. Оно состояло в том, что начальник лизал ей клитор. В чём же состояло насилие? Оказывается, начальник стал брать Ким за места, которые сразу отреагировали желанием. Потом он стянул с неё трусики, чему Ким вовсе не сопротивлялась. Ноги она развела сама, как только трусики перестали спутывать ей ноги и упали на пол.
Изнасилованием Ким посчитала это приключение потому, что начальник был мужчиной, который ей не нравился, не был тем, которого она представляла себе её первым мужчиной. Если и имело место насилие, то только её мечты да и то не начальником, а похотью самой Ким.
Начальник бескорыстно пытался довести Ким до оргазма, "насилуя" её рот с помощью зажимания его рукой, так как из него лезли слишком громкие стоны.
Матери Ким не рассказала о происшедшем, иначе мать бы "убила начальника" Шон, которому она поведала эту историю, спросил, за что убила бы? За наслаждение, которое Ким получила?
Нет, ответила Ким, за то что старик посмел полезть к молодой девушке.
Логика не столько женская, сколько материнская: туз нравственности бьёт королеву наслаждения.
На следующий день начальник пригласил Ким на конференцию, проходившую в отеле неподалёку от работы. Оказалось, что в отеле была не конференция, а номер, где начальник продолжил её облизывать, а потом вставил свой отросток куда полагается, а затем – куда не полагается, чем доставил Ким в первом случае наслаждение, а во втором – боль. Ким решила перетерпеть и это, ибо это был её последний день работы – она записалась служить в армию. Ким не была обуяна патриотизмом, просто в армии имелось множество голодных молодых мужчин, которых ей хотелось не ловить по одному, а получить в изобилии. И Ким действительно перепало. Её хотело больше, чем она физически могла удовлетворить. Не обошлось без влюблённости, в процессе которой она познала свой первый оргазм, взяв инициативу по его достижению на себя. Она уселась на хуй любимого и стала буквально на ощупь выбирать движения, которые давали наибольшее наслаждение. Одно движение было настолько приятно, что она не прекращала его до тех пор, пока её не окатил оргазм – впервые собственный, а не мужчины. Этот прорыв в наслаждении ещё сильнее привязал к её возлюбленному, да так, что она захотела от него ребёнка. Но ребёнок не зачинался, так как матка, по объяснению гинеколога, у неё была развёрнута неким способом, негостеприимным по отношению к сперматозоидам, то есть не лицом, если можно так сказать о шейке, а задом.
Всё, как обычно, оказалось к лучшему, ибо её возлюбленный не только вдруг перестал говорить о свадьбе, чем он так ублажал самолюбие Ким, но просто-напросто исчез. А когда объявился, то уже в обнимку с её подругой. С горя Ким нашла утешение с товарищем своего бывшего жениха, и утешение это было фундаментальным, так как у товарища хуй оказался такой конфигурации, который чудесным способом тревожил её вывернутую матку, да так прекрасно, что Ким в эти моменты думала, что ей и не нужен оргазм, а лишь этот постоянно ворошащий нутро хуй. Но когда оргазм всё-таки наступал, то лишь сильнее её потрясал, свершаясь на фоне такого проникновения, переворачивающего всю утробу "с ног на голову". С тех пор Ким искала подобный хуй, но он ей всё не попадался.
После демобилизации компания, на которую Ким стала работать, посылала её на несколько месяцев в больницы разных городов, где не хватало медсестёр. Чтобы обеспечить себе непрерывную половую жизнь Ким помещала объявление на "честный сайт" и только меняла город в соответствии с тем, где она в данное время жила. Таким образом создавался резерв жаждущих её любовников.
Именно так Ким и познакомилась с Шоном. Он ей понравился по голосу, по словам и по фотографии. Но прежде всего он понравился ей головкой своего члена, которая делала ей внутри дело, подобное тому, которому она так искала повторения. Шон навещал её еженедельно на два часа и давал ей весьма ощутимую дозу наслаждений. Однако его раздражало, что Ким не научилась любить сперму и брала член в рот только в благодарность за оральные ласки, предоставленные ей. Несмотря на свою молодость Ким была консервативна как правоверная старушка: всё что её интересовало – это большой загибистый и/или головастый хуй, на котором можно скакать часами. Или стоять на четвереньках и также часами вкушать долбёжку матки. В какой-то момент на отдыхе (потребовавшемся Шону, а не ей) Ким поведала:
– Конечно хорошо, когда тебя приходят ебать, но всё-таки хочется внимания к себе как к человеку. Хоть бы кто-то хотя бы цветы принёс… – мечтательно произнесла Ким.
Шон намотал это себе на ус. В следующий раз по пути к Ким он заехал в магазин и купил букет цветов – ему нравилось доставлять любые наслаждение женщинам, если это не было связано с чрезмерными затратами денег и времени.
Когда Шон переступил порог вечно захламленной квартиры Ким и как бы невзначай, но вместе с тем торжественно, вручил ей букет, она без воодушевления поблагодарила, ткнула на мгновенье нос в лепестки и отнесла букет на кухню. Шон думал, что Ким вытащит вазу, нальёт туда воды и любовно поставит в неё цветы. Но как бы не так, – Ким положила их на край кухонного прилавка, заставленного грязной посудой и поспешила забраться в постель. Шон не стал отказываться, но через некоторое время всё-таки поинтересовался, почему она не поставила цветы в воду?
– У них такие длинные стебли, а у меня нет высокой вазы.
– Но ты можешь их подрезать, – предложил Шон.
– Ничего, пусть лежат, – отрезала Ким и встала на четвереньки, предлагая тем самым Шону заняться делом, а не разговорами.
Шон в какой уж раз сказал себе, что нельзя женские жалобы воспринимать буквально – ведь, говоря о цветах, Ким имела в виду вовсе не цветы, а постоянного любовника, который бы проводил с ней много времени, предлагал бы выйти замуж, да и мало ли ещё что. Но Шон был вполне удовлетворён тем, что уже имел. Он знал, что любое "развитие отношений", то есть увеличение совместно проводимого времени, происходит за счет уменьшения похоти, а ею он никогда не хотел жертвовать.
Ким жаловалась Шону, что мужчины кончают и сразу уходят. Он осторожно предложил ей убрать квартиру от мусора и тогда, быть может, мужчине будет приятно остаться с ней подольше. Но этот совет на Ким не произвёл впечатления. Видно, и здесь Ким имела в виду не долгое пребывание любовника в её квартире, а долгое пребывание хуя любовника в её пизде.
Когда Ким смотрела порнофильмы, её всегда удивляло, что они заканчиваются на семяизвержении мужчин. Фильм длится только благодаря тому, что мужчины задерживают свой оргазм, но когда он наступает, всё прекращается, тогда как женщина в фильме да и в жизни всегда остаётся недоёбанная, как бы она ни стонала от наслаждения на экране или наяву.
Множественность мужских оргазмов – вот что было нужно Ким. Вскоре Шон исполнил главную фантазию Ким – она получала от него череду любовников, о которых она мечтала. Четверо мужчин были пока максимумом. Ким же хотела круглую десятку, но в силу организационных трудностей такая цифра была не под силу Шону. Ким вставала на четвереньки и сосала, подготавливая одного, пока другой её ебал сзади. Когда "задний" мужчина кончал, тот, кого она подготавливала, замещал излившегося, и перед её ртом появлялся следующий. Последним был Шон, так как от его хуя с огромной головкой Ким заходилась больше всего. Как правило, к концу четвёртого первый оказывался снова готовым и все шли по второму кругу.
Когда Ким уставала стоять на коленях, она ложилась животом на журнальный столик, на который клалась подушка, и ноги её отдыхали. Журналов она у себя всё равно не держала.
Такие группы удавалось собрать далеко не каждый раз, но ради этих разов Ким никогда не отказывала Шону во встрече – с его хуем ей тоже было хорошо, но она всегда ждала, что через него ей перепадёт несколько мужчин подряд.
Не надеясь на заведение постоянного любовника в течение её кратковременных пребываний в каждом городе, Ким для компании возила с собой двух собак. К счастью, они не лаяли и были дружелюбны: радостно бежали к двери обнюхать очередного мужчину и выбегали из спальни, но не сразу, а когда Ким вопила на них. Если голоса не хватало, она бросала в собак, что попадётся под руку. Шон был свидетелем, когда под руку попал мобильник и точно ударил собаку в лоб. Только тогда, буквально поджав хвосты, они выбежали из спальни. Но иногда какая-нибудь из них залезала под кровать и оставалась незамеченной. И когда на кровати начиналось действо, собака тихонько вылезала и смотрела на движущиеся тела и даже поскуливала в унисон с хозяйкой.
* * *
Во время одного из соитий Шона и Ким в дверь настойчиво постучали. Собаки бросились к двери с лаем, чего раньше не наблюдалось. Любовникам пришлось разомкнуться. Ким пошла к двери.
– Кто здесь? – недовольным голосом произнесла Ким.
– Это я, Диана, – услышал Шон женский голос, приглушённый закрытой дверью.
– Я уже сказала тебе, что не хочу с тобой встречаться, если ты сейчас же не уйдёшь, я позову полицию.
– Я знаю, у тебя мужчина.
– Не твоё дело – убирайся! – выкрикнула Ким, так и не открыв дверь.
Ким вернулась в спальню и с недовольным лицом взгромоздилась на Шона.
– Кто это? – спросил он.
– Лесбиянка одна влюбилась в меня, всё хочет со мной в постель, а мне женщины противны – я мужчин люблю, – сказала Ким, в качестве доказательства взяв в руку хуй Шона. – Я хочу ещё разок кончить и мне будет пора собираться на работу – меня вызвали сегодня в ночную смену.
Просьба Ким была добросовестно выполнена.
Шон наблюдал, как Ким одевается: трусики, лифчик – первый слой. Потом колготки – второй слой. Юбка, блузка, кофточка – третий. Косметика – четвёртый. Так выстраивалась приступная крепость приличий.
Они вышли вместе из квартиры и сели в лифт.
– А как эта лесбиянка узнала где ты живёшь?
– Она написала мне, будто она парень. Мы договорились встретиться в ресторане. Вдруг она подсаживается ко мне за столик и начинает плести, как я ей нравлюсь, извиняется, что мужиком представилась. А я разозлилась, встала и ушла. Так она, оказывается, за мной ехала, выследила, где я живу. Шлёт мне по дюжине писем в день.
Шон и Ким вышли из дома, и он хлопнул Ким по заду на прощанье. Её джип стоял у входа, а Шон пошёл к своей машине, которую он запарковал в дальнем углу стоянки – все близкие ко входу места были заняты машинами жильцов. Ким проехала мимо него, показав ему средний палец на прощанье. Он ответил ей тем же страстным жестом.
Подходя к своей машине, Шон заметил плотную женщину, идущую ему навстречу.
– Хэлло, – поприветствовал он её, поравнявшись.
– Приветствую, мужчина, – сказала она с омерзением, делая акцент на слове "мужчина".
Шон хотел спросить эту миловидную женщину лет тридцати с ультракороткой причёской, имеет ли она что-либо против мужчин, и в тот же момент получил однозначный ответ – сильнейший удар ногой по промежности. Боль была такой беспощадной, что он упал без сознания. Когда Шон очнулся, как ему показалось, от боли, его везли с большой скоростью на каталке по больничному коридору в операционную.