В стае детей-птиц раскол - Клык ушел и собрал свою команду. Для Макс это тяжелый удар… Тайная организация хочет изменить мир. Они похитили Ангела и проводят над ней опыты, изучая ее суперспособности. Макс и Клык понимают, что одолеть опасного противника они смогут лишь общими усилиями… Нужно успеть спасти Ангела! Возможно, ее даже уже нет в живых…
Содержание:
-
Книга первая - Небо обрушилось 1
-
Книга вторая - Мир, любовь и разрушение человечества. Это совсем не смешно 10
-
Книга третья - Париж в огне 23
-
Эпилог - Последние слова 35
-
Примечания 35
Джеймс Паттерсон
Спасти Ангела
Книга первая
Небо обрушилось
1
Он прилетит. Прилетит и спасет меня. Он не может не прилететь. Клык не даст мне здесь погибнуть.
Я уже много дней заперта в клетке. Не помню, когда я последний раз ела, не помню, чтобы меня сморил сон. Крыша едет от анализов, тестов, воткнутых в меня игл и больничного запаха хлорки. Вернулся кошмар моего детства, когда я подопытным кроликом росла в лаборатории психованных генетиков. Дикая ярость заливает мой мозг.
Но Клык не прилетел мне на выручку. Придется спасать себя самостоятельно.
- Эй, назад! - Чуть только я прижимаюсь к прутьям решетки, лаборант лупит по ним здоровенной дубиной, и с каждым ударом петли двери гнутся все больше и больше. Все идет по плану.
Подавив страх, снова хватаюсь за прутья и прижимаюсь к ним носом. Главное - рассчитать время. Помедли я лишнюю секунду - эта горилла размозжит мне руки, лицо или голову.
- Кому говорят, назад! - Дубина обрушивается на ослабевшие петли. Мгновенно отпрыгнув назад, я стремительно выбросила вперед ногу и, собрав все оставшиеся силы, ломанулась в дверь.
- Эй! - Ошеломленный вопль лаборанта замер у него на губах. Выскакиваю из клетки и со всей яростью озверевшего мутанта, крутанувшись, с размаху вмазываю ему по башке. Еще один поворот - и я вскакиваю на стол.
Уже вовсю орет сирена, из коридора доносятся крики и топот тяжелых сапог. Подпрыгиваю вверх к змеящейся по потолку трубе, повисаю на ней и, хорошенько качнувшись, поддаю обеими ногами по облаченной в белый халат могучей груди. Не в силах вздохнуть, амбал тут же оседает на колени. Воспользовавшись секундной передышкой, разбегаюсь по столу, прыгаю и распахиваю крылья.
Вступает в силу закон врожденного преимущества мутанта.
Ко мне уже протянулись волосатые ручищи, но я успеваю взмыть под самый потолок к маленькому окошку. Стоит только садануть в стекло - и я на свободе. Вдруг…
Я отпрянула от окна, увидев за стеклом знакомый темный силуэт.
Клык!
Он сидит на крыше и наблюдает за побоищем. Моя правая рука, мое надежное крыло. Я знала, что он придет. Без него я бы уже тысячу раз на тот свет отправилась. Но мы с ним друг на друга всегда можем положиться, и не было случая, чтобы он не пришел мне на помощь. Облегченно вздыхаю и нацеливаюсь прыгнуть в окно.
Комната внизу полна вопящих белохалатников. Давайте, давайте, надрывайтесь, лузеры.
Сколько окон я за свою пятнадцатилетнюю жизнь поразбивала! Так что я прекрасно знаю, крови и боли не миновать. Но ради свободы все можно выдержать.
Врезаюсь правым плечом в стекло - оно не поддается. Меня отбросило в сторону, и я камнем рухнула вниз. Время остановилось. Раздался хлопок, и в ногу мне впилась капсула с транквилизатором.
Валяюсь на полу. Сверху на меня смотрят безразличные глаза Клыка.
Обалдело понимаю: он не собирается разбивать стекло, не собирается меня спасать. Сворачиваюсь в комочек на сияющем линолеуме и теряю сознание.
Клык меня предал.
Кажется, я снова падаю вниз. Инстинктивно хватаюсь за то, что попалось под руку.
Пальцы цепляются за ветку, лихорадочно втягиваю ртом воздух. Глаза у меня широко открываются, и я понимаю, что ни в какой я не в клетке, не в лаборатории в Школе, а на вершине высокой сосны. И все случившееся - просто очередной страшный сон.
Тяжело вздыхаю. Кровь все еще стынет в жилах.
Стараясь успокоиться, смахиваю выступившие на лбу бисерины холодного пота.
Кошмар кончился. Я свободна. Я на свободе.
Пора его забыть. Нечего мусолить всякие ужасы. Но он не уходит. Кошмар продолжает меня мучить. И самое ужасное в нем то, от чего меня полностью парализовало…
Клык не пришел мне на помощь. Не выручил, не спас. И никогда больше не спасет.
2
Уже неделю я сижу в Аризоне. Неделю живу с мамой и сводной сестрой Эллой. Неделю моя стая резвится в полной безопасности. Мама кормит нас до отвала. Постели мягкие, и Газзи ухитрился выиграть у мамы в покер сорок баксов, пока она окончательно не оставила надежду отыграться. Даже сейчас из окна кухни на верхушку моей девяностофутовой сосны несется соблазнительный запах домашних пирожков с яблоками. И не каких-нибудь полуфабрикатных, а только что вынутых мамой из духовки.
Все здесь счастливы и здоровы. Все, кроме меня. Вернее, я тоже здорова. Ни тебе подбитого глаза, ни раны от шальной пули. Ребра в кои веки раз целы. А счастье? Счастье - это совсем другое дело. Про счастье я и не помышляю.
Всего каких-то восемь дней назад я была счастлива, как может быть счастлива любая нормальная пятнадцатилетняя крылатая девчонка. Пока Клык, мой лучший друг, мой единомышленник, моя первая, моя единственная любовь, не взял да и не отвалил, не сказав ни слова. Только записку идиотскую оставил. Лучше бы он мне крылья отрезал.
Он решил, что лучше будет, если мы расстанемся. Один, сам решил. Со мной не посоветовался. И кто ему только дал право за меня решать, что мне лучше? Лучше бы я без сознания умирала, лучше бы он действовал по инструкции. Зря я, что ли, ее составляла.
Короче, я двадцать четыре часа пролежала, отвернувшись к стене. И тогда-то Надж позвонила маме. Стыд какой!
Даже когда меня подстрелили, меня не нужно было срочно спасать. А теперь вся моя стая - Игги (ему тоже пятнадцать), Надж (ей двенадцать), Газзи (девять, умолчу пока, почему мы его так называем), семилетняя Ангел и я, Максимум Райд, или просто Макс, - прилетела в Аризону. И вот теперь все они там прохлаждаются, пирожки с мамой пекут, в картишки перекидываются, а я сижу на макушке сосны, и мне так хреново, что я даже плакать и то не могу.
Простите, дорогие читатели, что я все свое горе на вас выплеснула. Вы, наверное, книжку открыли в надежде прочитать про драки и побоища, про невероятные, но очень даже возможные сценарии конца света, а вместо того нашли меня скулящей на верхушке сосны. Зрелище не из приятных, вы уж простите меня за такое разочарование.
И поверьте, если бы я могла с этим что-нибудь поделать, все было бы по-другому. Но теперь я сама не своя. Макс без Клыка - не Макс. То и дело поглядываю на прекрасное старое кольцо. Это Клык подарил мне его еще совсем недавно. Он отвалил, и я выбросила кольцо в помойку, а потом сто лет ползала на коленях, разгребая груду мусора, пока оно не нашлось в грязной консервной банке.
- Хорошо, ты хоть в унитаз его не спустила, - съязвил Газман, глядя, как я роюсь в мусорном бачке.
Это могла бы быть лучшая неделя моей жизни. Но теперь тоска обволокла меня плотным коконом.
Без всякого предупреждения позади меня раздается:
- Бу!
"Вот спасибо! Хоть двинуть кого-то можно!" - думаю я и, подавив испуганный крик, прыгаю вниз.
3
Разворачиваюсь на ветке. Готовые к драке, мышцы напряжены. В бою я асс. Кому хочешь отпор дам, хоть во сне. Врасплох меня не застанешь и в плен за здорово живешь не возьмешь. Перехитрю врага - только так. А вот с разбитым сердцем дело обстоит хуже. Но это всем и так известно.
Короче, развернувшись, кого, вы думаете, я вижу? Мой крест, мое наказание Господне номер два.
Номер один, понятное дело, Клык.
А номер два - Дилан.
Глаза у меня тут же сузились. Кулаки сжались. Горячий сухой ветер Аризоны шевелит мне волосы и шуршит вокруг нас сосновыми иглами.
Меньше чем в двух футах от меня Дилан со своей ветки криво мне усмехается.
- Попалась!
Он неслышно ко мне подкрался. Слух у меня чуткий - никому ко мне втихаря не подобраться. Никому, кроме Клы…
- Чего надо? - оскалилась я на него.
- Чего-чего, совсем без своего ненаглядного разнюнилась.
- Тебя не спрашивают. Без твоих комментариев обойдусь. - Он и глазом моргнуть не успел, как я, звезданув ему правым боковым, сшибла его с ветки. Еще неделю назад ничего подобного мне бы и в голову не пришло. Но неделю назад Дилан был умирающим от любви сосунком-несмышленышем, который и летать-то толком не умел. Но потом, когда Клык улетел, а я по-прежнему не хотела иметь с ним ничего общего, Дилан сменил тактику. Летные навыки отшлифовал до блеска. Мачизма на себя напустил, сарказму прибавил.
Что бы Дилан про себя ни думал, что бы он кому ни говорил, а к моей стае он никакого отношения не имеет. Все мы в стае созданы в пробирках. Добавили птичью ДНК к человечьей, вот и получились у нас крылья и всякие другие любопытные свойства. Но он, хоть и крылатый, как мы, но все равно другая рекомбинантная форма жизни. Клон с какого-то чувака, который погиб неизвестно как и неизвестно где.
В метре от земли Дилан успел-таки раскрыть крылья. Пара мощных взмахов - и он взмывает ввысь. Соломенные волосы откинуты с лица, на лбу между бровей упрямая складка. Не станет он, не посмеет, думаю я, но он с налету изо всей силы врезается в меня и сталкивает с моего насеста.
Перекувыркнувшись от неожиданности и побелев от злости, я, как мельница, размахиваю руками и кубарем лечу вниз, едва-едва расправляя крылья. Внезапно Дилан оказывается подо мной и подхватывает меня под мышки.
- Немедленно убери от меня ру… - Договорить я не успеваю. В следующую секунду он притягивает меня к себе и целует. Крепко-крепко.
Мороз пробежал у меня по коже, а кровь застыла в жилах. В голове ни единой мысли.
Внезапно он меня отпускает и стрелой мчится вверх, а на меня со скоростью света несется земля.
На могиле моей напишут: "Она умерла от любви".
4
Но до могильной плиты пока далеко. И если я от чего умирать пока не готова, так это от любви. Так что увольте.
Крылья в стороны - я выровнялась. Кроссовки слегка шаркнули по пыльной красной глиняной земле, и я взмываю в небо, твердо решив, что убить Дилана - самое подходящее время и место.
Его уже едва видно - он кружит в поднебесье, футов за тысячу над землей. Ракетой взлетаю за ним следом.
- Признайся, ушло у тебя сердце в пятки? - кричит он мне, когда я с ним поравнялась.
- Подумаешь, это было тривиальное свободное падение. - Я выписываю вокруг него круги, примериваясь, откуда удобнее пойти на него в атаку.
- Погляди на себя! - насмехается он. - Нюни распустила, жалобные песни с вершины деревьев заводит. - Он развернулся ко мне лицом, синхронно со мной взмахивая крыльями. - О я, несчастная и покинутая. Где ты, где ты, мой любимый, - пищит он противным тонким голосом, ничего общего с моим не имеющим. - О!!! Что мне теперь делать? Как мне без него жить? О! Я умираю от несчастной любви!
В глазах у меня помутилось от ярости. Я пулей рванулась накостылять ему хорошенько. Никто не смел и не смеет так мне хамить. И впредь никто никогда не посмеет. А он и подавно, для этого рылом не вышел.
- Заткнись! - Ничего лучшего мой воспламененный адреналином мозг выдать не смог. - Не тебе знать, что я думаю и что чувствую.
Я подлетела вплотную и выбросила вперед руку для удара. Он поставил блокировку, и меня отбросило в сторону.
- Да уж, конечно, ты там на дереве уселась, просто чтобы пейзажем романтическим насладиться. - Его совершенное лицо пылает, а голубые глаза мечут молнии. - Я не слепой! И это Максимум Райд, покорительница тиранов, первоклассный боец, опора и надежда всей стаи. Для полноты жалостливой картины разбитого сердца не хватает только мороженого и коробки шоколадных конфет. Позор! Глаза бы мои на тебя не смотрели.
Ну вот что! Как меня только ни обзывали! И хамкой! И нахалкой! И агрессором, и черт знает чем. Но я скорее умру, чем позволю кому-нибудь сказать, что я жалость вызываю. Не может быть, чтоб это было правдой.
- Я? Жалость? Да ты в зеркало давно ли смотрел, сосунок! - взвиваюсь я. - Да я тебя видеть не могу, а ты все с меня своих телячьих глаз не сводишь.
И прямо ему в грудь выбрасываю с размаху вперед обе ноги. Точно так, как во сне белохалатнику вмазала. Воздух с сипом вырвался из его легких, и, не в силах перевести дыхание, он валится футов на двадцать вниз.
Наконец, оклемавшись, он бросился на меня. От давнишнего прилизанного вежливого паиньки, который еще недавно только и думал, как бы всем угодить, и следа не осталось. Где он только драться-то научился?
Могучим крылом он так двинул меня в бок, что я волчком закрутилась на месте. Это что-то новенькое. Оказывается, и крыло можно в бою в дело пустить. И очень даже эффективно. Такой приемчик мы еще не опробовали. Надо будет взять на вооружение.
- Значит, ты смотреть на меня не можешь? - орет мне Дилан, увидев, что я наконец выровнялась в воздухе. - Еще как можешь! Только боишься!
- У тебя галлюцинации. - Я набираю высоту, чтобы рухнуть на него сверху и дать ему по башке посильнее. Но он уходит влево, внезапно встает вертикально и, схватив меня за щиколотку, резко дергает вниз. Крылья у меня болезненно задрались. Однако, превозмогая боль, я делаю кувырок вниз и бью его по ушам. Он непроизвольно всхлипывает, и мне удается добавить ему хорошенько ударом кулака в плечо.
Наконец до меня доходит: он же у меня самой все мои приемы драки слизал. Он у меня драться научился. Я взвыла:
- Да когда же ты в конце концов уберешься отсюда и оставишь меня в покое?
- Я не могу! - кричит Дилан в ответ с таким перекошенным от гнева лицом, какого я у него прежде никогда не видела.
- Еще как можешь, - скриплю я зубами. - Помаши крылышками. Вверх-вниз, вверх-вниз - и вали.
- Я тебе честно говорю, что не могу. - Тень смущения и растерянности пробежала по его чересчур красивому лицу. Внезапно он совершенно остыл, и гнев его улетучился, как и не бывало. Теперь он просто парит рядом со мной, уверенно и спокойно работая крыльями. Он смотрит вниз на землю и одной рукой задумчиво потирает лоб.
- Я правда не могу. И ты сама прекрасно знаешь почему. И не заставляй меня лишний раз говорить об этом. - Голос у него звучит огорченно, а лицо становится по-детски беззащитным.
Множество разных людей, тех, кому я верю, и тех, кому не верю, не раз сообщали мне, что Дилан создан для меня. Я имею в виду, буквально. Его сделали мне в пару, чтобы он был "моей идеальной половиной". Должна сказать, что если Дилан моя идеальная половина, то лучше мне посмотреть на себя повнимательнее. Видно, с моей собственной половиной не все в порядке. В любом случае вся эта история про половины - сплошная чухня.
- Послушай, Дилан. Все это только потому, что тебе никакой другой крылатой девчонки подходящего возраста не попадалось. Подожди немного, вот начнут белохалатники массовое производство, выбор появится. Они к тому же все огрехи в следующих моделях исправят.
Я нахмурилась, представив себе, как Клык находит новую Макс без огрехов.
- Никогда, Макс! Меня запрограммировали под тебя. Ты же знаешь. Потому-то я и не могу сопротивляться стремлению быть с тобой рядом, что бы ни случилось, что бы ты сама про это ни думала.
- Так вот почему ты ко мне прилип насмерть. Потому что тебе дядей прописано.
На лбу у Дилана залегла сосредоточенная морщина:
- Наверно, так и есть.
Внезапно его взгляд стал пронзительным и жестким:
- Но мне кажется, я бы хотел быть с тобой, даже если б программа моя была написана с обратным знаком.
На это мне ответить ему нечего, и я, не задумываясь, складываю крылья и стремительно несусь обратно на землю.
5
Где они, добрые старые времена, когда стая бегала от погони, искала еду по помойкам, чуть не каждый день дралась с врагами не на жизнь, а на смерть и никому не верила…
Все это кончилось тем, что я отыскала мою маму, женщину-донора моей второй Х-хромосомы. Жить с ней я, конечно, не стала. Стая всегда будет моей главной и первой семьей, и уж только потом я назову себя дочерью Валенсии Мартинез. Как ни странно, но мама это понимает и не обижается, а мне хорошо от того, что она есть, и на сердце тепло от ее заботы. Но, едва я переступила порог ее дома, на меня почему-то напала ностальгия по давно прошедшим временам опасностей и бескрайней свободы.
- Попробуй. - Надж сует мне в рот еще теплое свеженькое печенье.
В животе у меня еще крутит от возбуждения после битвы в поднебесье с моим клонированным красавчиком, и никакого печенья мне не хочется. Но едва я раскрываю рот, чтобы сказать "нет", она впихивает в меня теплый пахучий кругляшок.
- Меня твоя мама учит, - тараторит Надж, пока я стараюсь не подавиться. - Что, пересушила? Шоколада много?
- Много шоколада не бывает. Печенье шоколадом, как и кашу маслом, не испортишь. Это я тебе авторитетно заявляю, - подает Игги голос с дивана, где он уютно примостился с моей сводной сестрой Эллой. - Давай дальше. Ты остановилась на том, как Тарзан убил огромную злобную обезьяну.
Элла хитренько мне усмехается, находит на странице место, где остановилась, и продолжает читать Игги вслух. Сам он читать не может. Неудачный лабораторный опыт в детстве - и он ослеп навсегда.
Иметь маму - удивительно. Но еще удивительнее иметь сводную сестру. Всю последнюю неделю мы спим с ней в одной спальне. Ночью треплемся чуть ли не до утра, и от нашей болтовни я становлюсь нормальным, обыкновенным подростком. Вернее, так я чувствовала. До тех пор пока Элла не стала трындеть, что влюбилась в Игги. Теперь у меня такое чувство, что она признается мне в любви к моему собственному сыну, которому столько же лет, сколько и мне…
Нормального в моей жизни мало. Но сейчас в гостиной тишина и покой. Газзи и Ангел устроились на полу за самым что ни на есть безопасным занятием - собирают пазл и улыбаются мне одинаково лучезарными улыбками. Из всех пяти членов стаи (а в прошлом шести) только они - настоящие брат с сестрой. Потому-то у меня глаза карие и темные волосы, у Клыка и глаза, и волосы совершенно черные, как вороново крыло, Игги - длинный, тощий рыжеватый блондин, Газзи и Ангел - оба сущие ангелочки, а Надж, наша "шоколадка", с африканской кровью, но кожа у нее светло-коричневая, волосы закручены в штопор, а глаза цвета растопленного шоколада.
При виде этой семейной идиллии я тяжело вздыхаю.
- Здравствуй, моя девочка, - говорит мама, подходит и ласково отводит волосы мне за плечи. Стараюсь припомнить, когда я их в последний раз расчесывала. Дня два назад вроде. Нет, точно не помню.
- Привет.
- Пошла бы ты приняла хороший горячий душ. Всегда помогает, - предлагает мама.
- Ага… Помогает.
В другом конце гостиной Ангел неожиданно наклоняет голову - меня от этого жеста всегда в жар и в холод бросает.
- Кто-то идет, - говорит она.
- Кто бы это мог быть? - брови у мамы ползут вверх.
Ангел сосредоточенно сдвигает брови: