Единственный человек в зале, не поддавшийся чарам Дилана, это, понятное дело, Клык. Он сидит и наблюдает за ним без гнева, без напряжения, но и без малейших эмоций на мрачном лице.
Дилан между тем спрыгивает со стула, вынимает из вазочки на столе розу и, ослепительно улыбаясь, протягивает ее мне:
- Давай уйдем отсюда.
Я совсем все слова от неожиданности растеряла. Беру у него из рук цветок и начинаю пробираться вслед за ним между столиками. Народ снова хлопает, как сумасшедший, а я даже не оглядываюсь посмотреть, идет ли кто из стаи за нами.
Дилан толкает дверь-вертушку, и нам в лицо ударяет теплый, мягкий, душистый воздух ночного Сан-Диего. Я поворачиваюсь к Дилану:
- Спасибо…
Но он не дает мне договорить - ласково кладет мне руку на шею, наклоняется и целует.
- Я для тебя на что хочешь готов, - говорит он, глядя мне прямо в глаза.
И я ему верю.
56
Я устало опустила голову на подушку. В ушах стоит гуд самолетных моторов. Прошло всего несколько коротких часов, а куски разгадываемого нами пазла начали вставать на места: Клык обнаружил, что главный штаб ГКС находится в Париже, городе, который я так люблю. Мы позвонили нашему давнишнему спонсору Нино Пьерпонту - он, кстати, один из самых богатых людей в мире. И вот теперь в одном из его персональных самолетов мы летим через океан в Европу. Вообще-то моя стая могла бы и сама полететь. Но, во-первых, на самолете и проще, и быстрее. А во-вторых, нельзя же было бросить команду Клыка - кроме него самого и его ненаглядной Майи, они-то летать не могут.
Я устроилась в уголочке, взяла одеяло и подушку и свернулась калачиком, стараясь не слушать болтовни наших объединенных "боевых бригад". Хотя про себя радуюсь, что они вроде бы пока поладили. Правда, не знаю, долго ли продлится мир между ними, потому что Газзи только что предложил сыграть партию в покер и продолжает трещать без остановки. И вдруг из дремоты меня вырывает его звонкий детский голос:
- Представляете, он говорил, что Макс и Дилан должны поселиться в Германии и там нарожать кучу детей.
Меня словно током дернуло. Одеяло и подушка летят в сторону, я вскакиваю с выпученными от возмущения глазами, а Клык переспрашивает ледяным голосом:
- Что ты сказал?
- Газзи! - только и могу крикнуть я.
Он смущенно хлопает невинными голубыми глазами. То на меня посмотрит, то на Клыка, замершего с каменным лицом.
- Ой! Я что, что-то не то ляпнул?
- Что он тут заливает! - настаивает Клык, глядя на нас с Диланом побелевшими от ярости глазами.
- Да ничего особенного. Просто Ханс прилетел к нам и порол всякую околесицу. Мы за его бред не в ответе, - прищурилась я.
- Поселиться в какой-то немецкой дыре и наплодить деток, - распаляется Клык.
- Ага, - как ни в чем не бывало говорит Дилан, подливая масло в огонь.
- Клык, - взмолилась я, - ну что ты на дыбы встаешь? Какие дети, подумай головой. У меня даже рыбки в аквариуме - и то дохнут.
Но он не унимается:
- Ты и Дилан? И куча детишек?
Такого лица, как сейчас, у него еще не бывало. Я видела Клыка обозленным, испуганным, сгорающим от нетерпения, удивленным, короче, всяким. Но лицо его всегда оставалось непроницаемой маской. Всегда, но не сейчас. Считайте меня глухой эгоисткой, но, если честно, я втихаря радуюсь, что он так из-за меня из себя выходит. Но вслух отчаянно протестую:
- Кончай наезжать! Сказано же, это Ханса идея, а мы тут ни при чем.
А Дилану хоть бы что. Сидит себе развалясь и громко похрустывает костяшками пальцев. Болван!
Зато у Клыка чуть дым из ноздрей не валит:
- Что ж ты об этом мне раньше не сказала?
Представьте себе, я даже не заорала. От моего ледяного спокойствия температура в салоне упала на несколько градусов.
- И когда же, скажи на милость, я должна была тебе это доложить? После того как ты предложил мне никогда тебя не искать? Когда ты написал мне, чтобы я прекратила с тобой любые контакты? Или когда прочитала, что ты хочешь, чтобы я о тебе забыла?
Не помню, когда последний раз Клык от моих слов лишался дара речи. А сейчас стоит и молчит, как истукан. Так что, считайте, настал час моего торжества.
Клык провел рукой по своим стриженым волосам и смотрит на меня, будто дыру просверлить хочет.
Я коротко оглянулась на онемевшую публику и вижу, что и стая, и клыковская шайка уставились на нас, будто перед ними схватка мангуста с коброй.
Как же все-таки противно, что мы с Клыком сцепились, да еще у всех на виду.
- Я же говорила тебе, не надо было с ней связываться, - нарушает молчание Майя.
И тут меня понесло.
57
Меня совсем снесло с катушек.
- А ты не лезь не в свое дело! - рявкнула я ей.
Она вскочила на ноги. Спружинила, и ее готовые к атаке руки, полуприкрыв лицо, пошли вперед.
- Ну-ка, давай, попробуй тронь! Ты просто психуешь, что ты больше Клыку не нужна.
Кровь ударила мне в голову.
- Заливай! Не потому ли он заменил меня моим же клоном?
Она залилась краской и шагнула ближе ко мне. По правде говоря, измолотить эту подлюку прямо здесь на месте - именно то, что мне сейчас нужно. Надо же как-то выплеснуть распирающие меня эмоции. Сейчас я ей…
Внезапно какой-то неведомой силой меня отбросило на пару шагов назад. Майю тоже отшвырнуло от меня подальше, и мы обе стоим и ошарашенно мигаем, не понимая, что произошло.
Девчонка, которую в шайке Клыка все зовут Звездой, подает голос со своего места:
- Значит так! Всем известно, что близняшки вечно между собой дерутся. Но вам бы лучше быть исключением из этого правила. Лично я бы много дала, чтобы у меня сестра была.
- Мы тебе не близ… - в один голос отвечаем мы с Майей. И обе, нахмурившись, одновременно останавливаемся на полуслове. Скорее всего, мы не двойняшки. Но, с другой стороны, кому ж это точно известно? Может, двойняшки, а может, она - мой клон. Какая вообще-то разница между клоном и близнецом? Надо будет покопаться в Интернете на досуге.
- Понятно, что вы все друг на друга злитесь. - Ангел выходит на середину прохода. - Только непонятно почему. - Она внимательно на нас смотрит. - Вы отдаете себе отчет в том, что вы тут делаете? У вас обоих по своей стае, у Клыка своя, у Макс своя. Ты, Клык, сам решил от нас уйти. Поэтому что теперь Макс делает, тебя особенно касаться не должно. А если у тебя на этот счет какое-то мнение есть, надо было раньше высказываться. Я имею в виду, пока ты был в нашей стае.
Слушать Ангела мне удивительно, и Клык, как я вижу, тоже порядком обомлел.
- А что она… - пытается возразить Клык, но Ангел поднимает руку с таким суровым видом, который напустить на себя может только ангелоподобная семилетняя крошка.
- Я сказала, Макс может поступать так, как ей заблагорассудится. А у тебя, если ты не в стае, права голоса нет. Повторяю, в стае - есть, а коли из стаи ушел - нет. Третьего не дано.
Челюсть у Клыка отвисла. Вид у него такой, как будто она семь лет молчала и наконец заговорила. Потом, отвернувшись от нее, он упал в кресло. Видно, что он дрожит от гнева.
Я в шоке. Все то, что она сказала, было у меня на уме. Только ТАКИХ слов, какие нашла она, мне никогда не найти. Мне на ум ничего, кроме "Ты, Клык, гад, ты, Клык, гад" не приходит.
- А ты, Макс, - Ангел поворачивается ко мне, - ты у нас командир. Не стыдно тебе так гоношиться? Пора научиться себя в руках держать.
Я обалдела.
- В стае Клык или не в стае, значения не имеет. Ты как была командиром, так командиром и остаешься. И нечего позволять, чтобы он или Майя тебя рассудка лишали. Или чтоб вся эта история с Диланом тебя с панталыку сбивала, будто ты лодка без руля и ветрил. Ты, Макс, - большой океанский лайнер. Вот и следуй своим курсом.
- Я что? Океанский лайнер? - переспрашиваю я. Дальше слова "Майя" я уже ничего не слышала.
- Вот именно, - не моргнув глазом, продолжает Ангел. - Ты - командир, лидер. И нельзя, чтобы чужими чувствами тебя, как щепку, из стороны в сторону бросало. Надо, чтобы для тебя были важны только твои чувства. Чтобы только они тобой руководили. Твои и ничьи больше.
- Нельзя же не принимать во внимание того, что другие чувствуют, - пытаюсь возразить я Ангелу. Сами же меня обвиняли, что я к другим людям бесчувственная.
- Все это так, - соглашается Ангел. - Но только это про другое. Про то, когда надо решать за всех. Когда решение принимается о том, как всей стае быть. А когда речь только о тебе самой идет, тогда только к себе самой прислушиваться надо. Это тебе решать, любишь ты Клыка или нет. Это тебе решать, как ты к Дилану относишься. Тебе и никому больше.
Интересно, это белохалатники накачали Ангела какой-нибудь экспериментальной ДНК, от которой она толкает речи, как сорокалетняя тетка? Мне даже, как сквозь сон, кажется, что ее личико детскую округлость потеряло. Но, честно говоря, слова ее здорово мне мозги просветили и прочистили. Вот уж, воистину, устами младенца глаголет истина.
- Реши наконец, с которым из них ты останешься. Или обоих пошли подальше, - завершает свою тираду Ангел. - Только реши раз и навсегда и прекрати ныть и метаться.
Мне очень хочется возразить, что я не нытик. Что я здоровенный воз на себе тащу и не ною. Но, едва открыв рот, прикусываю язык. Может, все-таки есть сермяжная правда в ее словах?
Может, очень даже много правды…
- А я знаю одну японскую поговорку: ныть - все равно что слабость выблевывать, - не к месту демонстрирует образованность Тотал.
Несколько минут сижу и думаю. Нельзя сейчас сгоряча чего-нибудь ляпнуть. Пусть все, что Ангел сказала, хоть немного в мозгу и в душе осядет. Зато, когда я наконец решаюсь взять слово, чувствую себя собранной и спокойной. Такой спокойной, какой уже долгие недели себя не помню.
- Наша общая главная задача - свалить Группу Конца Света. И действовать мы должны сообща. Но когда мы с Клыком вместе, ничего хорошего из этого не получается. Поэтому, я считаю, нам надо разделиться. Чтобы у каждой группы было свое задание. Только сначала надо выработать общий план действий. - Оглядываюсь вокруг. Надж согласно кивает. Тотал вместо большого пальца поднял вверх хвост. И даже Клык слегка наклонил голову, мол, согласен.
Боже, как же все-таки трудно быть взрослой!
58
- Сюда! Все сюда! Перед вами группа необычайных суперподростков! - Клык бьет в бубен, зазывая прохожих.
Позади него Кейт жонглирует горящими факелами, запертым стальным сейфом и мраморной статуей.
- Ну-ка, кто отыщет неподъемную тяжесть для нашей красотки?! Подходи! - кричит Клык на всю улицу. - Что ей ни дайте, ей все нипочем - подкинет, поймает и снова подкинет, и все одной левой!
Первые четырнадцать лет своей жизни чего только Клык ни делал, чтобы не дай бог из толпы не выделяться. Даже полной неподвижности научился - застынет и сольется с пространством. Пройдешь - под носом его не заметишь.
Так что новая роль - для него не фунт изюма.
Рэчет слушает голоса в толпе и за сотни футов в округе. И мысли читает у тех, кто подходит поближе поглазеть на невиданное зрелище.
Звезда молнией носится между зевак - народ только обалдело глаза трет.
А Холден? Вокруг щуплого мальчишки-самоцелителя целое столпотворение. Толпа визжит, глядя на новоявленного огнеглотателя. Он пышет огнем и, надо сказать, весьма удачно - пока только пару деревьев ненароком поджег.
- Клык! Подай-ка народ назад! - бросил он скороговоркой, набрал полный рот самовоспламеняющейся жидкости и давай выдувать огненный алфавит. Секунда - и в воздухе над головами парижан и туристов поплыли горящие буквы А, Б, В.
Не прошло и получаса, как площадь вокруг стеклянной пирамиды Лувра, где команда Клыка устроила свое представление, до отказа запружена народом.
Как только они приземлились в аэропорту Орли, Макс со стаей отправилась на свое задание. А перед Клыком стоит задача взять на крючок как можно больше болтающихся по Парижу концесветников. После митинга в Сан-Диего ясно, что они собирают под свое крыло всех GEN77. А значит, рано или поздно и к Клыковской команде подберутся. Надо только как можно громче рекламировать свои невероятные способности и всем заявить о себе как о GEN77.
Клык с Майей, держась за руки, разбегаются по площади и синхронно взлетают в воздух. Народ ахает и щелкает фотокамерами. Рэчет и Холден на земле пускают по толпе шапку, а крылатая парочка выписывает в воздухе акробатические трюки, кувыркается, уходит в пике. Короче, всеми силами развлекает публику.
В конце концов они приземляются под восторженные вопли толпы и оглушительные аплодисменты.
Шапка, полная монет и купюр, отяжелела.
- Merci! Спасибо! Thank you. Приходите еще. Мы здесь всю неделю выступаем, - лучезарно улыбается Клык, раскланиваясь направо и налево.
Может, им даже не придется больше в супермаркете продукты тырить. Честно заработанных денег на еду на всю неделю хватит.
Клык отрывает глаза от шапки с деньгами и видит перед собой улыбчивую девчонку своего возраста.
- Классное шоу вы забацали! Здорово у вас получается, - говорит она по-английски.
- Спасибо.
- А я хочу пригласить тебя и твоих друзей совсем на другое представление. Послезавтра. На Площади Согласия. Знаете, где это?
- Найдем, конечно.
- Вот и отлично. - И девчонка протягивает ему листовку. - Вот, держи, тут все написано. Там и увидимся.
- Пока, до встречи. - Клык машет ей вслед зажатой в руке бумажкой, а его команда уже рвет у него из рук листовку.
- Дай прочитать!
- Что тут написано?
"Да исчезнут ваши темные дни в лучах Единого Света! Присоединяйтесь к нам на Площади Согласия - и Единый Свет дарует вам свою любовь. Вступайте в ряды нашедших выход из тьмы! Спасем нашу планету! Да здравствует радость и счастье!
С любовью, ваши друзья, Группа Конца Света!"
- Йес! Клюнули! - Клык рубанул ладонью воздух.
59
- Что мы здесь забыли? - спрашиваю я. - У нас в таких заведениях всегда одни неприятности.
По какой-то уму непостижимой причине Клык и его команда назначили нам встречу в одном из самых дорогих ресторанов одного из самых фешенебельных отелей Парижа George V, в двух шагах от Елисейских Полей. От роскошного, серого с золотом, интерьера у кого хочешь голова кругом пойдет. Но, на мой взгляд, нам он ничего хорошего не сулит. Я как могла настаивала на МакБургере за углом на соседней улице, но Клык уперся:
- Мои ребята в Париже первый раз. И, может, последний. Пусть посмотрят, как люди живут. К тому же мы, похоже, на кое-какой след напали…
- Мы тоже кое-что обнаружили, - перебиваю я его. - Страшно важное. Ладно, давайте уж, так и быть, рассаживаться.
Ненавижу пыль в глаза пускать. Чего я перед ним выкаблучиваюсь! Тем более что ничего особенного у нас нет. Слухи кое-какие, да и те мы толком понять не можем.
Здешний метрдотель, видать, ко всему привык - к рок-звездам и к кинозвездам всех возрастов и мастей. На нас он даже глазом не повел. Просто провел к длинному банкетному столу в дальнем углу. Мы - все тринадцать - чинно рассаживаемся по местам. Тотал, само собой, вне себя от счастья. Не нарадуется на цивилизацию, где собакам в лучшие рестораны вход открыт.
- Боже! Я уже чувствую волшебные ароматы vichyssoise, - бурно радуется он, поводя носом.
- Ароматы чего? - Газзи смотрит в меню, как баран на новые ворота. - Здесь все по-французски. Мне бы гамбургер…
- Попробуй лучше Boeuf Hachè, - советует Майя, и я сразу вспоминаю, как Ангел говорила, что, когда ее в Нью-Йорке из клетки освободили, она потом почти все время в Европе жила.
Мы уже заказали напитки, и Клык приступает к делу:
- Ну, что вы там раскопали?
- Мы-то? - Я чувствую на себе пристальный взгляд Майи. - Дилан подался вперед, готовый в любую минуту прийти мне на помощь. - Да так, ничего особенного. - Я откашлялась. - Мы просто слышали повсюду про День-А, типа того что День Апокалипсиса. Но народ о нем особо не распространяется. Так что понять трудно, когда вся эта петрушка произойти должна.
- И еще мы немножко по Парижику прокатились, - распинается Тотал, игнорируя мои многозначительные грозные взгляды. - Двенадцать кондитерских-патиссери, три парка и четыре музея… - Он кладет лапы на крахмальную скатерть стола и отхлебывает воды из стакана.
- Да неужто?! - не сдержался Клык.
Я чуть притормозила, пытаясь на ходу придумать, как бы повернуть наши занятия в более выгодном для нас свете.
- Мы просто бродили там, где больше всего народу, где люди встречаются и болтают, где подростки тусуются…
- Кондитерских, по-моему, было тринадцать, - не к месту уточняет Дилан. - Но мы еще и кучу школ обошли, по крайней мере, двух директоров видели. Как они, из окна свесившись, школьников пасли.
- Это я предложил по школам пройтись. Концесветники ведь детей и подростков окучивают. - Газзи усердно намазывает маслом хлеб. Во Франции самый обычный хлеб с маслом - самое лучшее лакомство на свете. - А кондитерские-патиссери - это Макс идея была.
- Да уж конечно, - снова съязвил Клык, но я предусмотрительно промолчала.
- Эй, кореш, кончай ее подначивать, - вмешался Рэчет. - Сам-то ты собираешься им рассказать, какой у нас улов, или нет?
Клык состроил многозначительную мину, от которой я чуть не оскалилась.
Майя вытащила из кармана листовку и расправила ее на столе:
- Вот, читайте. Мы про День-А тоже наслышаны. Только у нас более подробная информация.
Клык победоносно ухмыльнулся. Еще немного, и я его тресну.
Но, взяв себя в руки, читаю листовку.
- Значит, послезавтра? - оторопело переспрашиваю я. - Так… скоро?
Мрачно опустив головы, мы размышляем о прочитанном. Пока Газзи в конце концов не прерывает молчания:
- Ни хрена себе!
- Надо придумать план… - начал было Клык. Но закончить он не успел.
Бабах!
60
Бабах! С потолка грохнулась здоровенная золоченая хрустальная люстра. Стены треснули. По залу разметало столы и стулья. Похоже, рвануло где-то под самыми нашими ногами. Свет погас, люди орут в темноте.
- Держитесь друг за друга! - крикнула я нашим. - Быстро продвигаемся к выходу.
Осторожно лавируем мимо мечущихся в истерике людей. В темноте и в дыму ничего не видно. Если б не Игги, мы бы совсем пропали.
Но он, со своим врожденным чутьем, каким-то образом безошибочно отыскал пролом в стене, и все мы, след в след, пробираемся за ним наружу. Защищаясь от пыли, я натянула на голову рубашку, благо все равно иду вслепую, и двумя руками крепко держу и волоку за собой Надж и Ангела, которая громко кричит через плечо:
- Спокойно! Следуйте за нами! Мы вас выведем! Не толкайтесь! Идите гуськом, проходите по очереди!
Не знаю, подействуют ли ее команды, потому что народ в панике. Кто на стол влез, кто под стол. Но крики и вопли перекрикивает знакомый голос:
- Макс!
И в тот же миг чувствую его дыхание у себя на щеке.
- Все в порядке, Дилан. Не суетись! - Я сбрасываю его руки со своего плеча. Но по крайней мере ему не все равно, где я и что со мной. А некоторым наплевать.