В сезон 1896/97 годов Николай и Александра присутствовали на балетных спектаклях почти каждое воскресенье. Но дирекция всегда ставила выступления Кшесинской на среду, когда императора в театре не было. Сначала Матильда думала, что это просто случайность, но потом убедилась, что так поступают умышленно. "Мне это показалось несправедливым и обидным. Наконец, через пару недель дирекция изменила моё расписание. В воскресенье я должна была танцевать в "Спящей красавице".
Я была уверена, что император непременно придёт на это представление. Но потом мне сообщили - ведь среди артистов новости распространяются с молниеносной быстротой, - что директор императорских театров [И.А. Всеволжский] предложил государю посетить в воскресенье Михайловский театр и посмотреть французскую пьесу, которую он пропустил в прошлую субботу. Мне было совершенно ясно, что директор прилагал все усилия, чтобы император не увидел меня на сцене, и поэтому уговаривал его поехать в другой театр. Это было уже слишком! И тогда я впервые воспользовалась позволением императора обращаться к нему лично. Я написала обо всём, что происходит в театре, и сообщила, что в сложившейся ситуации не считаю для себя возможным продолжать выступления на императорской сцене. Письмо было отдано Его Величеству в собственные руки великим князем Сергеем Михайловичем. Ответа я не получила и поэтому не знала, какое решение принял государь: поедет ли он в Михайловский театр или предпочтёт посмотреть балет".
И вот настало воскресенье. Артисты, не скрывая своего разочарования, недовольно ворчали, что император и в самом деле не бывает в театре, когда танцует Кшесинская, и что из-за неё они лишены удовольствия лицезреть царя. И в тот вечер царская ложа пустовала. Директор и всё руководство были в Михайловском театре, ожидая приезда царя. Грустное настроение передалось и части публики. Всё указывало на то, что Николай предпочёл Михайловский театр, но Матильде пришлось начинать спектакль. Оркестранты уже заняли свои места и стали настраивать инструменты. Ждали только последнего сигнала, чтобы поднять занавес.
Тут вдруг в зале поднялся шум, и послышались возгласы: "Император приехал!" Кшесинская вспоминает: "Трудно передать мою радость, когда я поняла, что государь откликнулся на мою просьбу. Его присутствие сразу же мобилизовало всю труппу. Представление прошло замечательно, и все артисты работали с полной отдачей. После спектакля я сказала коллегам, что знала о приезде государя, но… умышленно молчала. Мои враги, ещё недавно праздновавшие победу, сразу же повесили носы".
В балете "Король Кандаул" Кшесинская исполняла танец трёх граций, и её вариации пользовались огромным успехом у зрителей. Однажды во время их исполнения она поскользнулась и упала, однако балерине удалось попасть в такт и закончить выступление. Публика обезумела от восторга.
Позже в этом балете выступала приглашённая из Москвы танцовщица Нелидова, а Матильда танцевала в последнем акте па Дианы. Александр Плещеев писал об этом следующее: "Огромный успех сопутствовал нашей балерине мадемуазель Кшесинской 2-й. После безупречного исполнения па Дианы, в котором господа Кякшт и Легат были её достойными партнёрами, зрители устроили ей настоящую овацию. Танцевала она превосходно. Особенно понравились вариации из балета "Прекрасная жемчужина"".
Потом Кшесинская получила главную роль в балете "Король Кандаул". В ней было много драматизма, особенно в сцене безумия, и Матильда получила возможность показать свои мимические способности.
В этом сезоне великие князья Михаил Николаевич, Владимир, Алексей и Павел Александровичи продемонстрировали свои симпатии к Матильде, подарив ей брошь в виде перстня, усыпанного бриллиантами и украшенного четырьмя крупными сапфирами. К футляру была прикреплена карточка с именами великих князей.
На гала-концерте по случаю приезда австрийского императора Франца-Иосифа Матильда исполняла два первых акта балета "Спящая красавица". Спектакль состоялся 16 апреля 1897 года в Мариинском театре.
Летом того же года, когда Кшесинская жила у себя в Стрельне, Николай II через великого князя Сергея Михайловича дал ей знать, что в такой-то день, в таком-то часу будет проезжать верхом вместе с императрицей мимо её дачи. Он просил, чтобы в это время Матильда находилась в саду. И она выбрала скамейку, которую нельзя было не заметить со стороны дороги. В назначенный день и час Ники с Алисой проследовали мимо дачи Кшесинской и, разумеется, прекрасно её видели. Они двигались не спеша, и Матильда отвесила им низкий поклон, который был любезно принят. Случай этот свидетельствует о том, что Николай отнюдь не скрывал своего отношения к Кшесинской, если открыто выказал свою симпатию, да ещё в такой утончённой форме. "Я продолжала его любить, - пишет Матильда. - И то, что он обо мне не забыл, было для меня большим утешением".
В то лето Кшесинская увлеклась ездой на велосипеде. Обычно она каталась по нижнему шоссе, ведущему из Стрельны в Петергоф. Шоссе проходило через имение великого князя Михаила Николаевича Михайловку и Знаменку, принадлежавшую великому князю Николаю Николаевичу. В Михайловке Матильда часто встречалась с великим князем Михаилом Николаевичем, любившим прогуливаться по парку.
"Он всегда меня останавливал, и мы мило беседовали, - вспоминает Матильда. - Великий князь просил, чтобы я проехалась "восьмёркой", но это не всегда удавалось. В Михайловке я также часто встречала великого князя Георгия Михайловича, с которым была очень дружна. Он обычно ждал меня в беседке, где мы могли спокойно поговорить".
В то лето Кшесинская участвовала в трёх гала-представлениях - в честь короля Сиама, немецкого кайзера и президента Французской республики Феликса Фора.
На гала-представлении в честь короля Сиама, состоявшемся 23 июня 1897 года, Кшесинская танцевала два первых акта из балета "Коппелия".
Второе представление, самое пышное из трёх, состоялось 28 июля по случаю приезда Вильгельма II. В тот вечер показывали одноактный балет "Приключения Пелиаса" в постановке Петипа на музыку Делиба и Минкуса. Местом представления был выбран не театр, а остров Ольги. Зрительские места спускались амфитеатром к озеру, сцену построили на сваях, выступавших из воды, а оркестр располагался в огромном железной "ящике", установленном ниже её уровня. На сцене были только боковые декорации, а вместо задних открывалась панорама холмов. Рядом со сценой насыпали маленький искусственный островок со скалами и гротом, в котором ещё до начала действия укрылась Кшесинская.
Гостей переправили на остров на шлюпках. Всё вокруг было освещено ярким электрическим светом и представляло собой фантастическое зрелище. Затем медленно открывался грот. Матильда стояла на зеркале, двигавшемся к сцене, и создавалось впечатление, что балерина ступает по водной глади.
С утра моросил дождь, и устроители сделали всё возможное, чтобы в последнюю минуту перенести спектакль в помещение театра, где ждали сигнала столяры, электротехники и машинисты. Работа по подготовке этого гала-представления длилась два месяца. Одна только установка электрического освещения потребовала титанических усилий.
Погода во время спектакля стояла великолепная, и торжество удалось на славу. Все были очень признательны дирекции Императорских театров за прекрасную организацию представления.
После представления в павильонах и на отдалённых холмах включили иллюминацию. Настроение у всех было отличное, и артисты ещё долго развлекались в Петергофе, где весело провели остаток вечера в кругу друзей, приехавших на праздник.
А через два дня Кшесинскую вызвал директор Всеволжский и от имени кайзера передал приглашение выступать в следующем сезоне в Берлине. Матильда была польщена этим предложением, но предпочла остаться в Петербурге: "По правде говоря, я никогда не стремилась гастролировать за границей, особенно если нужно было надолго уезжать из дома, который я очень любила. Иногда я всё же танцевала за пределами России, но не слишком часто".
Третье представление в честь французского президента состоялось 11 августа, на сей раз в театре. Сначала Кшесинская танцевала под аккомпанемент хора и двух оркестров полонез и мазурку из второго акта оперы "Жизнь за царя", а затем выступила в балете "Сон в летнюю ночь" на музыку Мендельсона-Бертольди и Минкуса.
Сезон 1897/98 годов Матильда начала 10 сентября 1897 года балетом "Спящая красавица", но из-за серьёзной болезни итальянки Пьерины Леньяни почти до конца года взяла себе весь репертуар. Александр Плещеев отмечал: "В связи с тяжёлой болезнью мадемуазель Леньяни мадемуазель Кшесинской 2-й пришлось выносить на своих плечах, а правильнее сказать на ногах, весь репертуар. Успех молодой балерины, совершившей за короткое время такой стремительный прогресс, был ошеломляющим. Её танцы, выдержанные в благородном классическом стиле, являются образцом настоящего искусства. Особенно хороша балерина в "Пахите", "Младе" и "Тщетной предосторожности"".
21 сентября Кшесинская танцевала "Младу" при переполненном зале, а 9 ноября выступала в новом балете "Дочь микадо" в постановке Лангхаммера на музыку барона В. Врангеля. Лангхаммер был режиссёром немецкой группы в Михайловском театре, но в балете разбирался плохо, поэтому "Дочь микадо" успеха не имела и вскоре исчезла с афиш.
8 февраля 1898 года состоялся бенефис Феликса Кшесинского, посвящённый шестидесятилетию его артистической карьеры в Варшаве и Петербурге. Представление было чудесным, а когда отец Матильды появился на сцене, публика устроила ему овацию.
Матильда в тот вечер танцевала в обновлённом втором акте "Фьяметты" Сен-Леона. "Этот балет я очень любила, - пишет Кшесинская. - Ники тоже. Даже в своём дневнике он оставил запись о дне, когда я танцевала "Фьяметту"".
Затем Матильда вместе с отцом в третьем акте балета "Синяя Борода" исполнили мазурку Контского, которая была встречена таким бурным приёмом, что пришлось повторить её на "бис".
Плещеев описал это событие так: "Мазурка - это своего рода пантомима, в которой старик бодрится и подкручивает ус, а затем даёт понять, что ему нелегко быть поклонником молоденькой красавицы. Однако потом он вихрем несётся по сцене, вызывая восторг всего зала. Красиво, с достоинством и благородством и вместе с тем очень темпераментно исполняет Кшесинский свой народный танец. Мадемуазель Кшесинская 2-я танцевала самозабвенно и прекрасно. Сама она была прелестна в великолепном национальном костюме".
Чествование Феликса Кшесинского началось после балета "Привал кавалерии". По традиции эта церемония проходила при поднятом занавесе. Балетмейстер Петипа выразил Феликсу благодарность от имени всей балетной труппы, а Иванов, Гердт и Облаков вручили поздравительный адрес и бриллиантовую лиру. Баритоны Яковлев и Чернов были делегированы оперной труппой. Яковлев обратился к Кшесинскому с приветственной речью и преподнёс ему венок. Драматическую труппу представляли Глинская, Медведев и Корвин-Круковский, который сердечно поздравил юбиляра. От имени французских артистов выступил мсье Вальбер, вручивший Феликсу венок от своих коллег. "Из оркестра подавали коробки и пакеты с подарками, а сундук с серебром оказался таким тяжёлым, что едва не лишил жизни дирижёра Дриго. К счастью, ему вовремя пришли на помощь".
В тот день газеты писали, что невозможно перечислить не только все сыгранные Феликсом Кшесинским роли, но даже названия балетов, в которых он выступал: "Менялись балетмейстеры и балерины, уходили и приходили руководители театра, режиссёры и дирижёры, а только он по-прежнему оставался на своём посту, несравненный и поистине незаменимый".
Матильда всю свою жизнь восхищалась мастерством своего отца. Много лет спустя она писала: "За свою долгую жизнь мне довелось повидать много прекрасных мастеров, и всё же, когда я снова возвращаюсь к мыслям об отце, мне кажется, что, несмотря на все перемены, которые произошли в балетной технике и взглядах на этот вид искусства, такие артисты, как мой отец и Виржиния Дзукки, и сейчас имели бы столь же громкий успех. Их по-прежнему считали бы выдающимися и ставили в пример тем, кто, играя на сцене, не живёт на ней и не переживает всей душой за своих героев".
Через неделю, 15 февраля, в заключительной части балетного представления с небольшими изменениями были повторены бенефисные номера Феликса Кшесинского. Из "Синей Бороды" убрали мазурку, заменив её старинной чаконой, в которой, по словам Плещеева, "мадемуазель Кшесинская была такой воздушной".
Об исполнении Матильдой роли Фьяметты в тот вечер Плещеев писал: "Второй акт "Фьяметты" оказался намного удачнее по сравнению с первым выступлением. Мадемуазель Кшесинская танцевала превосходно, особенно "Колыбельную". В этот раз талантливая балерина гораздо лучше исполнила "Застольную", за что была награждена долгими аплодисментами. На прощание балерине устроили овацию при выходе из театра, где её экипаж забросали цветами".
В октябре 1898 года специально для Кшесинской был возобновлён долго не шедший балет "Дочь фараона". Главная партия Аспиччии изобиловала эффектными танцами в пышном обрамлении многочисленных персонажей, а мимические сцены позволяли Кшесинской продемонстрировать во всём блеске унаследованное от отца мастерство драматической игры. Эта роль полностью соответствовала вкусам и способностям Кшесинской и стала одной из вершин в её карьере. Вместе с ней выступал 77-летний Феликс Кшесинский. Роль Нубийского царя и для него была одной из самых удачных.
Через несколько лет эскизы всех костюмов к этому балету были сделаны заново. К костюму Кшесинской полагалась диадема в египетском стиле. Она так понравилась Матильде, что специально для неё ювелиры Фаберже сделали точно такую же, но с настоящими камнями - шестью крупными сапфирами. Работу оплатил Сергей Михайлович.
Летом 1898 года Кшесинская вместе с Кякштом и Бекефи ездила в Варшаву, где была восторженно принята зрителями и прессой. "Мне очень понравилось танцевать в Варшаве, - пишет Матильда, - у меня там было много друзей, и мы славно проводили время. Знакомые и поклонники всячески старались продемонстрировать мне свою любовь. Когда я просыпалась утром, моя комната утопала в цветах, которые к этому часу уже успевали прислать почитатели. Каждый день после репетиции я устраивала в гостинице завтрак. Кухня там была просто великолепная.
На время Великого поста, когда спектаклей не было, я отправилась в свою любимую Италию вместе с крёстной, мадам Поль-Мари, которая вообще много путешествовала и была отличной компаньонкой. Мы старались переезжать из города в город ночью, чтобы не тратить времени зря и посвятить день осмотру достопримечательностей".
После окончания сезона 1898/99 годов ушёл со своего поста директор императорских театров Иван Александрович Всеволжский. Он занимал эту должность с 1881 года, всегда демонстрировал превосходное знание дела, увлечённость и незаурядные способности. За время его работы опера и балет достигли необыкновенно высокого художественного уровня. Почти все либретто опер и балетов были написаны им лично или же по его рекомендациям. Всеволжский великолепно моделировал костюмы, декорации тоже делались под его руководством.
Увы, в театре ходили слухи, что к его уходу приложила руку Кшесинская 2-я.
Новым директором императорских театров был назначен князь Сергей Михайлович Волконский - человек всесторонне образованный и прекрасный музыкант. Он замечательно играл на скрипке, был превосходным актёром и часто принимал участие в любительских спектаклях. Все ценители искусства с удовлетворением приняли весть о его назначении на должность директора императорских театров.
Почти одновременно с князем Волконским в дирекции императорских театров получил место служащего по особым поручениям Сергей Павлович Дягилев - по словам Кшесинской, "человек необычайно талантливый и предприимчивый".
Осенью 1899 года у Кшесинской произошёл конфликт с балериной Энрикетте Гримальди. В специальном контракте, заключенном дирекцией с итальянкой, за ней числилась партия Лизы в балете "Тщетная предосторожность". Естественно, что в сезон 1899/1900 годов Гримальди должна была танцевать в этом балете. Однако и Кшесинская несколько раз танцевала в "Тщетной предосторожности" и потребовала отдать ей исполнение главной партии в этом балете. Новый директор князь Волконский вежливо отказал.
На следующий день великий князь Сергей позвонил Волконскому и предложил приехать к нему. С ходу последовало предложение убрать Гримальди. Вновь вежливый отказ. В ответ крик: "Оскорбив Матильду Феликсовну, вы оскорбили и меня!" Между прочим, оскорбление члена августейшего семейства в те годы считалось уголовным преступлением и наказывалось несколькими годами тюрьмы.
Сергей, не мудрствуя лукаво, связался с Николаем II, гостившим в Дармштадте у своей новоявленной гессенской родни. И вот через две надели Волконский получил шифрованную телеграмму от министра двора барона Фредерикса: "Передаю приказ не отдавать балет "Тщетная предосторожность" балерине Гримальди, оставив за Кшесинской его".
Чуть ли не с первых дней правления нового директора Кшесинская старалась дать ему понять, кто хозяин в театре. Как-то царь во время антракта в Мариинке сказал Волконскому, что хотел бы увидеть в будущую пятницу балет "Фьямметта", которого никогда не видел. "Слушаюсь, Ваше величество!" - ответил князь.
Но тут за кулисами взвилась Кшесинская - ведь в "Фьямметте" главную роль танцевала Вера Трефилова (Иванова), которую Матильда люто ненавидела. ""Фьямметта" не пойдёт!" - публично бросила Кшесинская в лицо директору.
На следующий день Волконский имел разговор с царём, в конце которого Николай как бы вскользь заметил: "Ах да, Волконский, я хотел Вам сказать… Я знаю, что "Фьямметта" требует много репетиций, теперь Масленица, актёры устали - дайте лучше в пятницу "Маркитанку"".
С самого окончания училища Кшесинская мечтала станцевать заглавную партию в балете "Эсмиральда". Но когда она обратилась к всесильному главному балетмейстеру Мариусу Петипа с просьбой об этой партии, Петипа ей отказал - хотя Матильда обладала всем необходимым для этой роли: и техникой, и артистизмом, и пластичностью, и необходимой миловидностью. Петипа сослался на то, что Кшесинской не хватает личного опыта, необходимого для этой роли трагически влюблённой цыганки. По его мнению, чтобы танцевать Эсмиральду, нужно испытать на себе не только любовь, но и любовные страдания - только тогда образ будет натуральным. Но, пережив разрыв с Николаем, Кшесинская была готова для роли Эсмиральды. Она станцевала Эсмиральду 21 ноября 1899 года, и эта партия стала лучшей в её репертуаре - никто ни до ни после неё не танцевал этот балет с таким блеском и глубиной.
В конце 1899 года исполнялось 10 лет службы Кшесинской в императорских театрах. Десятилетний юбилей отмечался исключительно в частном порядке в ресторане среди коллег и поклонников. По установившимся в театре правилам бенефис устраивался лишь по случаю двадцатилетия службы в театре или при прощании со сценой. Однако Матильда решила устроить себе бенефис и по сему поводу.