Я решила отпраздновать новоселье, ознаменовавшее начало самостоятельной жизни, и по этому случаю все гости явились с подарками. Наследник престола подарил мне восемь золотых рюмок для водки, украшенных драгоценными камнями.
В этом доме я провела много счастливых дней. Ники всегда приходил вечером к ужину, так как днём он был очень занят. Иногда вместе с ним приезжали его молодые дяди, великие князья Георгий, Александр и Сергей, - те самые "Михайловичи". Бывал у меня и граф Андрей Шувалов с балериной Верой Легат, на которой он впоследствии женился, а также тенор Мариинской оперы Николай Фигнер, которого очень любил наследник престола.
Послу ужина "Михайловичи" обычно пели грузинские песни, а мы играли в баккара, делая небольшие ставки. Всем было очень весело.
После новоселья наследник престола подарил мне свою фотографию с надписью: "Моей дорогой пани". Так он меня называл.
Я всегда знала, когда приедет наследник престола, и ждала, стоя у окна. Ещё издали я слышала стук копыт его великолепного скакуна, и когда он замолкал, это означало, что конь, как вкопанный, остановился прямо у подъезда".
В доме Кшесинской цесаревич чувствовал себя свободно, забывая на время о всех придворных условностях. Как-то вечером гости застали его за необычным занятием. Вооружившись какой-то корзинкой и нацепив на голову платочек, будущий "самодержец Всероссийский" увлечённо исполнял своеобразную пародию на танец Кшесинской из "Спящей красавицы", пытаясь при этом изобразить одновременно и Красную Шапочку, и Серого Волка.
Надо сказать, что ни роман с цесаревичем, ни хлопоты с домом никак не отражались на сценической деятельности балерины. В начале сезона 1892/93 годов Матильда получает главную партию в трёхактном балете "Калькабрино" в постановке Мариуса Петипа. Либретто написал Модест Чайковский, а музыку - Минкус.
Ранее эту партию танцевала итальянка Карлотта Брианца, "которая неожиданно покинула нашу сцену". Так коротко и неясно Кшесинская объясняет в "Воспоминаниях" замену итальянки полькой.
Согласно договорённости с главным постановщиком балета Мариусом Петипа, Кшесинская танцевала в манере итальянки с её динамичными чеканно-резкими движениями.
Многие ожидали провала, но Кшесинская получила овацию.
На следующий день после спектакля в "Театральной газете" появилась рецензия: "Давно ожидавшийся всеми лицами, заинтересованными в судьбах русской хореографии, дебют госпожи Кшесинской 2-й состоялся в воскресенье в балете "Калькабрино" и был полным триумфом нашей молодой и талантливой танцовщицы. Несмотря на то, что танцы, поставленные в этом балете для Карлотты Брианца, изобилуют такими трудностями, которые следует признать последним словом современной техники, юная исполнительница справилась блестящим образом со своей задачей и произвела на зрителей самое лучшее впечатление. Многочисленная публика, совершенно наполнившая залу Мариинского театра, горячо приветствовала госпожу Кшесинскую 2-ю, которая завоевала всеобщие симпатии с момента своего первого выхода. Большая сцена первого акта, трудное адажио во втором акте, наконец, все многочисленные танцы, которыми наполнен этот балет, были исполнены ею с редким апломбом, настоящим артистическим брио и тою законченностью, которой трудно было даже ожидать от артистки, так недавно покинувшей театральную школу. Этими блестящими результатами госпожа Кшесинская обязана как пройденной ею у нас образцовой школе, так и своему теперешнему учителю Чекетти. Повторим ещё раз, что дебют её можно рассматривать как событие в истории нашего балета".
Хвалебные рецензии на выступление Матильды появились и за границей, в частности в парижском журнале "Le Monde Artiste": "Новая звезда, мадемуазель Кшесинская, дебютировавшая в качестве прима-балерины, великолепно себя зарекомендовала. Этот успех обрадовал русских, так как она является воспитанницей русской балетной школы и позаимствовала у итальянцев только элементы, необходимые для модернизации классического танца. Молодая прима-балерина обладает всеми достоинствами: очаровательной внешностью, безупречной техникой, отточенным мастерством и идеальной лёгкостью. Нужно лишь немного поработать над мимикой, и из неё получится настоящая артистка".
18 октября 1892 года в Мариинском театре по случаю пятидесятого представления балета "Спящая красавица" состоялось чествование Петра Ильича Чайковского. Кшесинская танцевала партию феи Кандид. Матильде поручили встретить композитора и сопровождать его на сцену.
"Когда Чайковский приехал в театр, - пишет Кшесинская, - я проводила его на сцену и во время оваций улучила момент, чтобы сбегать за кулисы и пообщаться с великими князьями и наследником престола, которые пришли ко мне. Я немного задержалась и не присутствовала на сцене во время чествования композитора и увенчания его лаврами". На Петра Ильича балерине было попросту наплевать.
4 января 1893 года Матильда танцевала в "Щелкунчике", где исполняла роль Сахарной феи вместо итальянки Дель’Эра. У неё было великолепное pa de deux. Но самым значительным для Кшесинской событием стало выступление в роли Авроры в "Спящей красавице", которое состоялось 17 января 1893 года.
В конце 1893 года Матильда исполняла главные роли в трёх балетах, а в начале 1894 года - ещё и в "Пахите", поставленном в 1883 году Богдановым на музыку Минкуса. Теперь на сцене была не дебютантка, а опытная танцовщица. Она вслед за Леньяни выполняла 32 фуэте, вызывая шквал оваций зрителей.
С конца 1893 года Матильда начала замечать ухаживания со стороны великого князя Сергея Михайловича, причём цесаревич относился к этому флирту весьма благосклонно. Согласно одной из версий, "на субботней вечеринке в кругу друзей, когда откупоривали уже не одну бутылку шампанского, [цесаревич] предложил неожиданную игру: гусар умыкает из родительского дома невесту (как в пушкинской "Метели"). Настоял, чтобы роль невесты исполняла она [Матильда], а в роли похитителя непременно выступил Сергей. Все почувствовали неловкость. Ни для кого не было секретом, и прежде всего для него самого, что старший из "Михайловичей", как звали в компании неразлучную тройку великих князей-братьев, страстно в неё влюблён. Смеясь, она предложила взамен себя сестру Юлию, но он заупрямился: только она и "любезный дядюшка". Игра вышла натянутая, веселье скоро исчезло, гости один за другим потянулись в гардеробную. В тот вечер он не остался у неё ночевать. Холодно поцеловал в губы и уехал".
Доказательств этой версии нет, но, на мой взгляд, она правдоподобна. К чему лукавить - члены "картофельного клуба" не раз обменивались вкусными "картофелинами".
Увы, главным, хотя и не очень достоверным нашим источником являются мемуары Кшесинской, и нам придётся вновь обратиться к ним: "12 января 1894 года было объявлено о помолвке великой княгини Ксении Александровны с великим князем Александром Михайловичем. Этого события все давно ждали. Государь император и императрица способствовали их союзу. Мы отпраздновали это событие у меня дома. Приехали наследник престола и барон Цедделер. Мы пили шампанское прямо на полу, в спальне у моей сестры.
Потом состоялась другая помолвка, которую я уже не отмечала, так как она мне не принесла ничего кроме горя и разочарования.
7 апреля 1894 года было объявлено о помолвке наследника престола с Алисой, принцессой Гессен-Дармштадтской. Я давно знала, что рано или поздно это должно произойти, но всё же горе моё было беспредельным…
После возвращения из Кобурга и помолвки наследник престола попросил меня о прощальном свидании. Мы условились встретиться на Волконском шоссе, у стоявшего на обочине сарая с сеном.
Я приехала из города в своём экипаже, а он - верхом, прямо с полигона. И, как всегда бывает в таких случаях, когда нужно очень многое сказать друг другу, к горлу подступил комок, и мы говорили совсем не то, что хотели. Очень многое так и осталось невысказанным. Да и о чём можно вести речь на прощание, если знаешь, что уже ничего нельзя изменить…
Когда Ники уехал на полигон, я ещё долго стояла у сарая и смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду. А он всё оглядывался и оглядывался… Я не плакала, но сердце моё разрывалось от горя, и по мере того, как он удалялся, на душе у меня становилось всё тяжелее.
Я вернулась в город, в свой пустой и осиротевший дом. Мне казалось, что жизнь кончилась и впереди не будет ничего, кроме боли и горечи".
Если верить уже упомянутому дневнику Ламздорфа, то: "Кшесинская получила 100 тысяч рублей и дом в качестве окончательного расчёта за отношения с августейшим любовником. Ну и ну!"
Однако горе никак не сказалось на блестящих выступлениях балерины. 28 июля 1894 года по случаю свадьбы великой княгини Ксении Александровны с великим князем Александром Михайловичем в дворцовом театре в Петергофе состоялся гала-концерт, для которого Мариус Петипа подготовил одноактный балет "Пробуждение Флоры", где Матильда исполняла главную партию.
После свадьбы молодые отправились в Ропшинский дворец - туда, где в 1762 году скончался от "геморроидальных колик" свергнутый император Пётр III. А вечером следующего дня Сандро и Ксения уже мчались в специальном поезде на юг. Через 72 часа пути новая хозяйка въехала в имение Михайловичей Ай-Тодор.
21 сентября 1894 года в 10 часов утра к перрону Севастопольского вокзала подошёл царский поезд. Грянуло громкое "ура" почётного караула 49-го Брестского полка, и Александр III нетвёрдым шагом вышел из вагона. За ним появились Мария Фёдоровна, цесаревич, великий князь Георгий Михайлович и греческий королевич Николай Георгиевич. Не задерживаясь в городе, высочайшие путешественники проследовали на пароход "Орёл". В 11 часов утра "Орёл" вышел в море. Через час прошли мыс Херсонес, и началась сильная качка. Тем не менее в 14 часов "Орёл" пришвартовался к ялтинскому молу.
У самого трапа императора встречали Ксения и Сандро. Александр III и Мария Фёдоровна поселились в Большом Ливадийском дворце, а весёлая компания - Ники-цесаревич, Ники-королевич и Гоги Михайлович - устроились рядом, в Малом дворце.
Уже на следующий день к завтраку в Ливадию заявились молодожёны. Четверо юных плейбоев вместе с Ксенией отправились верхом на любимый цесаревичем plage. Слово "пляж" ещё не вошло в обиход, и Николай в дневнике пишет его по-английски. С пляжа компания вернулась в 4 часа дня. Ксения и Сандро покинули Ливадию лишь поздно вечером.
Цесаревич целыми днями проводил время в обществе сестры и дяди-шурина.
Запись из дневника Николая от 24 сентября: "Завтракали одни по обыкновению с Ксенией и Сандро только. Поехали верхом за Папа и Мама на Эриклик, откуда спустились на ферму и пили молоко, кофе и ели простоквашу. Всё напоминало прежние счастливые годы! Писал и получил два слезных письма от моей дорогой Аликс, по поводу отмены моего приезда к ней!"
25 сентября: "День был такой же как вчера. В 11 ч. пошли к обедне: Папа слушал её, как в прошлом году в кабинете Анпапа [то есть дедушки, Александра II. - А.Ш.].
За завтраком играла стрелковая музыка. Смотрели на спуск почтовых голубей, которые полетели в Севастополь. В 2 часа поехали верхом в Айтодор, куда Папа и Мама приехали раньше. Смешно было осматривать апартаменты Ксении в новом доме, в котором она как хозяйка принимала нас и поила чаем! Она и Сандро выглядят такими счастливыми, что большего и желать нельзя! Душа радуется глядя на них обоих! Но при виде их счастья невольно думаешь о своём - о том, напр., что могло бы быть, если б я тоже женился летом? Были дома в 5 ч.".
27 сентября: "Утром пили кофе, вместо прогулки дрались с Ники каштанами, сначала перед домом, а кончили на крыше. В 2 часа отправились верхом к водопаду; влезали выше второй площадки. Опоздали к чаю. Сандро и Ксения обедали у себя - провели вечер без них!"
28 сентября: "День был хороший, ветер стихал, хотя пароходы в море здорово качало. После завтрака отправились верхом за Папа и Мама, Ксенией и Сандро в Массандру. Управляющий Шелухин угостил нас земляникой и персиками, орехами и каштанами. Получил два письма от милой дорогой Аликс".
29 сентября: "Утро было ясное, но к полудню небо затянуло тучами, хотя было совершенно тепло. Опять дрался с Ники шишками на крыше".
30 сентября: "Тёплый серый день. После breakfast’a прогулялись втроём [с Сандро и Ксенией. - А.Ш.] по "горизонталке" и осмотрели внутренность Ориандской церкви. После завтрака отправились верхом на ферму и по большой дороге в Айтодор, через кот. спустились к маяку. Тут Сандро производит раскопки; с их приезда после свадьбы найдено 60 греческих монет".
1 октября: "День стоял чудный. В 11½ Георгий и я отправились в Айтодор к завтраку у Ксении и Сандро… Шателен снимал нас в саду. Сидели у них в салоне; играли с Ксенией на фортепианах. Вернулся в Ливадию в 3 ч. Пошли к морю. Я сидел на камешках со своими невесёлыми думами в голове и тоскою в сердце! Письма к сожалению не было!"
И так каждый день. Об отце цесаревич в дневнике упоминает редко и кратно: "Папа проспал более двух часов на балконе", "В 9 ч. он принял ванну" и т.д.
О текущих делах империи в дневнике - ни слова. 5 августа началась Японско-китайская война; в трёхстах верстах к югу, в Турции, опять возникла нестабильность, но всё это проходит мимо внимания "сущего младенца".
Царь слабел и почти не мог работать. Вместо него доклады министров читала императрица. Дошло до того, что Мария Фёдоровна водила рукой мужа, когда приходилось подписывать важнейшие документы. После приезда царской семьи в Ливадию империей управляли Мария Фёдоровна и министры.
10 октября в Ливадию из Германии прибывает "ненаглядная Аликс". Любопытно, что Александр III и Мария Фёдоровна не пожелали дать Алисе специальный поезд, а Ники в такую ерунду не вникал, и принцессе, к её крайнему неудовольствию, пришлось ехать обычным пассажирским поездом.
И вот уже 12 октября весёлая компания катается по Южному берегу Крыма: "Поехали вчетвером: Аликс, Ксения, Сандро и я к Учансу в коляске…"
20 октября умер Александр III. Когда Николай вошёл на веранду Ливадийского дворца, Сандро в первый и последний раз увидел в его глазах слёзы. Ники взял друга под руку и повёл вниз в свою комнату. Там они плакали вместе, обнявшись. Николай никак не мог собраться с мыслями. Он сознавал, что стал императором, и это страшное бремя власти давило его.
- Сандро, что я буду делать! - патетически воскликнул Николай. - Что будет теперь с Россией? Я ещё не подготовлен быть царём! Я не могу управлять империей. Я даже не знаю, как разговаривать с министрами. Помоги мне, Сандро!
Однако растерянность нового императора длилась совсем недолго. Уже через день он записал в дневнике: "Вчера вечером пришлось перенести тело дорогого Папа вниз, потому что, к сожалению, оно быстро начало разлагаться. Поэтому и утренняя и вечерняя панихиды были отслужены в малой церкви. Слава Богу, милая мама совсем спокойна и геройски переносит своё горе! Только и делал, что отписывался от туч телеграмм. Происходило брожение умов по вопросу о том, где устроить мою свадьбу; Мама, некоторые другие и я находил, что всего лучше сделать её здесь спокойно, пока ещё дорогой Папа под крышей дома; а все дяди против этого и говорят, что мне следует жениться в Питере после похорон. Это мне кажется совершенно неудобным! Днём ходили к морю - прибой был громадный. Погода потеплела и стала ясная".
Нормальному человеку может показаться чудовищным, как можно, стоя у гроба дорогого любимого отца, думать о том, как бы хорошо обвенчаться до похорон. Но тут я лично не возмущаюсь, мне жалко "сущего младенца". Представляю, как на него нажала "ненаглядная Аликс" вкупе с Сандро, Ксенией, дядюшкой Сергеем и тётушкой Эллой!
Глава 8
Принц Сергей
После свадьбы Сандро и Ксении безутешная Матильда удалилась на съёмную дачу в Стрельне и поселилась там на лето с сестрой Юлией "совершенно уединённо от всего мира, не имея ни желания, ни сил кого-либо видеть. Я хотела лишь одного: чтобы меня оставили в покое. Но я взяла себя в руки, чтобы быть в состоянии выступать летом в Красном Селе… В моём горе и отчаянии я не была одинокой. Великий Князь Сергей Михайлович, с которым я подружилась с того дня, когда Наследник его впервые привёз ко мне, остался при мне и поддержал меня…"
Тем верным другом, каким он показал себя в эти дни, он остался на всю жизнь, и в счастливые годы, и в дни революции и испытаний.
"Много лет спустя я узнала, что Ники просил Сергея следить за мной, оберегать меня и всегда обращаться к нему, когда будет нужна его помощь и поддержка…. Этим летом я часто гуляла по тенистым аллеям парка, окружавшего великолепный дворец Великого Князя Константина Николаевича в Стрельне, который тянулся от дворца до самого моря. Широкие каналы отделяли дворец и парк от частных владений. Однажды во время прогулки я увидела прелестную дачу, расположенную посреди обширного сада, простирающегося до самого моря. Дача была большая, но запущенная, но общее расположение участка мне понравилось. На углу висела вывеска "Дача продаётся", и я пошла внимательно всё осматривать. Видя, что дача мне очень понравилась, Великий Князь Сергей Михайлович её купил на моё имя, и в следующем году я уже в неё переехала на всё лето…
Мне это доставило большое удовольствие, так как с раннего детства я привыкла летом жить на даче. Дача была хотя по-старинному, но хорошо обставлена. Я сразу стала приводить её в порядок. Впоследствии я всё лучше и лучше устраивала и саму дачу, и сад вокруг неё и построила даже собственную электрическую станцию для её освещения, что было большим новшеством в те времена".
Электрическое освещения было не только в доме. На фигурно литых чугунных столбах-опорах ярко сияли фонари. Дом и весь парк светились необычным электрическим светом. Такого в то время не было не только в загородных столичных резиденциях, но и в находящемся рядом Большом Стрельнинском дворце великого князя Константина Константиновича, и в императорском Петергофе. Любопытно, что квартира электрика и его семьи находилась на втором этаже здания электростанции.
"Лето 1895 года я провела уже в своей новой даче в Стрельне, которую я наскоро обставила, а свою спальню отделала совершенно заново: стены обтянула кретоном, а мебель заказала у Мельцера, лучшего фабриканта мебели в Петербурге. Я успела также заново устроить и обставить маленький круглый будуар прелестной мебелью от Бюхнера из светлого дерева".