– Мы не сразу поняли, что стали лучше всех групп, - говорит Джордж. - Как-то вдруг заметили, что собираем повсюду толпы народа. Люди окружали нас, стремились познакомиться, они приходили на наши концерты не для того, чтобы просто потанцевать.
В группе по-прежнему продолжали подкалывать Стю и Пита Беста, но до драк, как это бывало в Гамбурге, уже не доходило. Зато не упускали случая, чтобы повздорить из-за места в фургончике или еды. Вспыхивали перепалки, кому сидеть за рулем, потому что место водителя считалось лучшим - оно не было завалено аппаратурой.
– Кто чаще всего ругался, так это мы с Джорджем, - рассказывает Пол, - мы ведь ровесники, а наш безусловный лидер, Джон, постарше. Вот мы с Джорджем все время и препирались, кому вести фургончик. Потом, когда у нас уже был собственный фургон, я забирал ключи и первым бросался на водительское место. Влезал Джордж и говорил: "Слушай, я думал, сегодня моя очередь. Ты ведь вчера вел". А я отвечал: "Видно, ты что-то спутал".
Успех в дансингах Мерсисайда, естественно, привел к тому, что им стали предлагать обосноваться в собственном клубе, где они выступали бы как постоянная группа, чтобы поклонники могли быть уверены во встрече с ними. Благодаря Бобу Вулеру таким местом стал клуб "Кэверн". Клуб "Касба", расположенный вдали от центра Ливерпуля и, прямо скажем, довольно убогий, "Битлз" уже переросли.
В течение долгого времени "Кэверн" была главным музыкальным клубом в центре Ливерпуля, однако выступали там в основном джазисты. Даже когда летом 1961 года вышла статья Боба Вулера, процитированная выше, на другой странице той же самой газеты "Кэверн" рекламировался как джазовый клуб, хотя в нем уже преобладала бит-музыка и выступали "Битлз".
Клуб "Кэверн" расположен в доме № 8 по Мэтью-стрит, маленькой улочке в центре Ливерпуля, неподалеку от "НЕМС", главного магазина по продаже пластинок, в двух кварталах от здания газеты "Ливерпул эко" и совсем близко к Пир-Хэд.
Большинство зданий на Мэтью-стрит представляют собой плодово-овощные склады. На грязной, замусоренной улице всегда пахнет прелыми овощами и фруктами. День и ночь разгружаются грузовики. Девятнадцать ступенек вниз - и вы оказываетесь в клубе "Кэверн". В этом подвале раньше был винный погреб; под его высокими сводчатыми потолками темно и жутковато. Даже сейчас, когда здесь обосновались фешенебельный ресторан и ночной клуб - в залах нет никакой вентиляции.
Рэй Макфол, бывший бухгалтер, став хозяином "Кэверн" в 1959 году, сделал его джаз-клубом. Джонни Дэнкворт, Хамфри Литлтон, Экер Билк, Крис Барбер - все они играли там. Но мало-помалу позиции в клубе стали отвоевывать бит-группы.
С января 1961 года, после возвращения из Гамбурга, постоянной группой "Кэверн" стали "Битлз", которые на первых порах играли там попеременно с полуджазовой группой "Свингинг Блуджинз".
– С января 1961 года до февраля 1962-го я вывел "Битлз" на сцену "Кэверн" 292 раза, - говорит Боб Вулер. - За свое первое выступление во время ленча они получили 5 фунтов, за последнее - 300.
Из этих слов можно судить не только о том, насколько сильное впечатление произвели "Битлз" на Вулера (с какой точностью он подсчитал все их выступления!), но и о том, как они работали.
– "Кэверн" мы любили, наверное, больше всего, - говорит Джордж. - Просто фантастика! Мы все время чувствовали связь с публикой, никогда не репетировали в отличие от других групп, которые продолжали подражать "Шэдоуз", играли для наших болельщиков, которые были точь-в-точь как мы сами. Они приходили во время обеда, чтобы послушать нас и сжевать свои бутерброды. Мы делали то же самое: играли и одновременно ели. Все происходило само собой, спонтанно.
– Это была самая настоящая дыра, - утверждает миссис Харрисон. - Там нечем было дышать. Пот лил с них в три ручья, капал на усилители, вызывая короткие замыкания. Но они продолжали петь и без усилителей. Джон кричал что-то публике, впрочем, как и все остальные. Они вопили в зал: "Заткнитесь!" Один Джордж никогда не произносил ни звука и не улыбался. Девушки часто спрашивали меня, почему он такой серьезный. Джордж отвечал: "Я лид-гитара, это другие могут лажаться и валять дурака, никто этого даже не заметит, а мне нельзя". Он чрезвычайно серьезно относился к своей музыке и к деньгам. Всегда интересовался, сколько им заплатят.
Миссис Харрисон по-прежнему оставалась одной из самых преданных болельщиц "Битлз". Она не только ездила за ними повсюду, но еще и прихватывала с собой родственников и друзей. Еще до отъезда ребят в Гамбург она как-то сидела в "Кэверн", когда туда ворвалась тетушка Джона Мими, чтобы за ухо стащить со сцены Джона.
– Я видела, как она оттуда выкатилась, - вспоминает миссис Харрисон. - "Потрясающие ребята!" - крикнула я ей вслед. Она обернулась и сказала: "Я рада, что хоть кто-то так считает". После этого я несколько раз встречала Мими. И она всякий раз говорила, что, не поддерживай я их, все жили бы в мире и согласии.
Тем, кто слышал "Битлз" в "Кэверн", навсегда врезались в память их выступления-экспромты. Группа "Шэдоуз" повлияла не только на стиль игры других групп, но и на их сценическое поведение: выход на сцену, объявление номеров, прощание с публикой. "Битлз" же делали вое по-своему. Если в аппаратуре что-нибудь ломалось, другие группы убегали за кулисы, как положено в большом шоу-бизнесе, и оставались там до тех пор, пока кто-то не вставит пробки. А "Битлз" заставляли весь зал вместе с ними хором петь "Coming Round the Mountains" или какой-нибудь другой шлягер.
Миссис Харрисон была всей душой за ребят. Мими - против. Что касается Джима Маккартни, он потихоньку привыкал жить и так.
Раньше он проводил обеденное время поблизости от "Кэверн", околачиваясь в районе пабов и кафе по соседству с хлопковой биржей, высматривая возможных клиентов. Действительность была тяжела. Джим по-прежнему оставался самым обыкновенным продавцом, зарабатывал меньше 10 фунтов в неделю и еле-еле сводил концы с концами. Брат Пола, Майкл, к этому времени уже работал, но удача ему не сопутствовала. Он не смог поступить в Художественный колледж и после серии неудачных попыток на разных поприщах стал учиться на парикмахера.
– Я частенько приходил в "Кэверн" во время обеденного перерыва, - говорит Джим. - Вообще, им следовало давать надбавку за вредность. Всюду воняло потом. Когда Пол возвращался с работы, я буквально выжимал его рубашку. Ребята там приходили в неистовство, они дрались, чтобы пробиться поближе к сцене, или же хлопались в обморок от возбуждения, нагнетаемого всей этой атмосферой. И Пол, и все остальные на сцене были похожи на каких-то драных котов. Я несколько раз пробовал протолкнуться сквозь толпы ребят, но ни разу не смог. Поэтому обычно я шел в их крошечную артистическую и ждал, пока они вернутся туда со сцены.
Джим сидел там, конечно, не для того, чтобы получить автограф, - ему хотелось увидеть Пола. Он, который кухарил, мыл посуду, чистил кастрюли, скреб и убирал для Пола и Майкла за двоих, заменяя им мать, тратил свое обеденное время, чтобы сделать покупки на ужин.
– Я должен был идти в "Кэверн", чтобы накормить Пола сосисками, отбивными - чем-нибудь в этом роде. Я дико торопился, и мне едва-едва хватало времени, чтобы протиснуться через этих оголтелых поклонников и всучить Полу кусок мяса. "Не забудь, сынок, - предупреждал я. - Когда придешь домой и будешь разогревать, поставь духовку на 450 градусов [Имеется в виду шкала Фаренгейта]".
14. Бег на месте - Ливерпуль и Гамбург
С наступлением периода "Кэверн" успех группы, хотя бы в местном масштабе, был. Прошло пять лет, и они наконец создали собственное действо, приобрели окружение, состоящее из преданных поклонников - ливерпульцев.
Но за весь следующий, 1961 год почти ничего, заслуживающего внимания, не произошло. Они продолжали совершенствоваться как музыканты, ширились ряды и рос фанатизм их местных поклонников. Группа снова съездила в ФРГ, положив начало новой серии гамбургских гастролей, и опять имела там огромный успех. Но география успехов оставалась неизменной. Казалось, им на роду написано всю жизнь играть в Ливерпуле или в Гамбурге. Больше нигде ими не интересовались.
Второе турне в Гамбург началось в апреле 1961 года - Джорджу как раз стукнуло восемнадцать. Питер Экхорн, администратор клуба "Топ Тен", и Астрид помогли группе обзавестись всеми документами, обеспечивающими их права на работу. Питер Экхорн сохранил на память тогдашний контракт. В нем черным по белому написано, что они имеют право выступать ежедневно с семи часов вечера до двух часов ночи, за исключением суббот, когда им предоставляется возможность играть до трех часов ночи. "После каждого часа полагается перерыв не меньше пятнадцати минут".
В "Топ Тен" помещение было больше, а драк меньше, чем в двух других клубах, где они играли раньше. Он был лучше оснащен, отделан, да и публика другая. В основном это были "экзисты" - их стало здесь больше, чем раньше, - они поддерживали ребят приветственными возгласами; кое-кто из них, профессиональные фотографы, ложился прямо на пол, ища необычные ракурсы "Битлз" на эстраде, и кричал: "Польше пота, пжальста, польше пота!"
Астрид встретила ребят на вокзале: на этот раз, одетые в кожаные костюмы, они выглядели вполне достойно. В прежний свой приезд они в подражание Астрид надели кожаные куртки, но оставили джинсы и ковбойские сапоги. Кожаная куртка Астрид произвела большое впечатление на Стю, и он уговорил ее сделать ему полный кожаный костюм. Остальным тоже захотелось принарядиться, но заказанные ими дешевые костюмы треснули по швам раньше, чем ребята их обновили.
Именно тогда Астрид сказала Стю, что ей не нравится его "тедди-бойская" стрижка, его напомаженные волосы. Он должен стремиться выглядеть, как Клаус и Юрген, их стиль ему больше пойдет. После долгих препирательств Стю согласился на новую прическу. Астрид пригладила вихры Стю щеткой, постригла его и придала ему человеческий вид.
Вечером, когда Стю заявился в "Топ Тен", все так и попадали на пол в истерике от его новой стрижки. Прошла половина концерта, прежде чем он сдался и снова зачесал волосы вверх. Но благодаря Астрид на другой вечер опять сделал попытку утвердить новый стиль. Его снова подняли на смех. Однако на следующий день с новой прической явился Джордж. Потом те же попытки предпринимал Пол, хотя время от времени он возвращался к привычному облику, так как Джон еще не принял своего решения. Пит Бест вообще не обращал никакого внимания на все эти глупости. Но - на свет появилась прическа "Битлз".
В том, что ребята надели пиджаки без лацканов, - тоже заслуга Астрид. Однажды она сшила себе костюм с таким жакетом, и Стю пришел от него в восторг. Астрид оставалось только соорудить подобную модель и для него, хотя поначалу все остальные издевались и хохотали над Стю: "Ты никак вырядился в мамочкин костюм, а, Стю?"
Во время вторых гастролей в Гамбурге "Битлз" неистовствовали еще сильнее, они стали принимать таблетки (все, кроме Пита Беста), чтобы продержаться в состоянии исступления до конца концерта.
– Но мальчики никогда не теряли контроля над собой, - говорит Астрид. - И пили тоже весьма умеренно, редко и понемногу.
Однако Джон по-прежнему был способен слегка пошуровать в лавке, если его совсем уж разбирало. Астрид говорила, что делал он это потрясающе, и Пит Шоттон, школьный друг Джона, с энтузиазмом поддерживает ее мнение.
– Да, Джон был таким, каким был, - считает Астрид, - тут уж ничего не поделаешь. Людей порой обуревают разные страсти, но они не дают им выхода. А Джон мог, потирая руки, сказать вдруг: "Ну вот что: давайте-ка обчистим магазинчик". Для развлечения. И не падайте в обморок от ужаса. Взбрело в башку - и все. Джон не любил долго ломать голову, как Пол. Сказано - сделано.
Джон продолжал рисовать и свои антирелигиозные карикатуры - изображал, например, распятие, у подножия которого стояли домашние шлепанцы. Вообще резвился, как ребенок. Однажды он сделал себе собачий ошейник, вырезал из бумаги крест, а потом, встав в проеме открытого окна и обращаясь к огромной толпе, которая собралась внизу, стал читать проповедь, подражая индийскому акценту актера Питера Селлерса.
Во время этих гастролей "Битлз" записали первую пластинку, хотя Алан Уильямс уже во время их предыдущего приезда настоял на пробной записи. Но тогда было выпущено лишь пять копий, и этот шаг ни к чему не привел. Теперь их попросили аккомпанировать певцу из "Топ Тен" Тони Шеридану.
– Когда нам это предложили, - говорит Джон, - мы думали, что нет ничего легче. Ведь все пластинки немцев - это чистое дерьмо. Наша наверняка будет лучше. Мы записали пять своих номеров, но они их не приняли. Они предпочитали вещички вроде "My Bonnie Lies Over the Ocean".
Запись сделал Берт Кемпферт, немецкий дирижер и звукорежиссер. На пластинке с Тони Шериданом группа именовалась "Бит Бойз", потому что слово "Битлз" покупатели не понимали.
В этой записи их четверо. Пит Бест был все еще с ними. Он рассказывает, что работа проходила вполне нормально. Если не считать, что он врезал Тони Шеридану. Но Стю Сатклиф ушел от них.
– Мы обращались с ним иногда ужасно, - вспоминает Джон. - Особенно любил поиздеваться над парнем Пол. Потом я не раз объяснял Стю, что, если говорить серьезно, мы вовсе не относились к нему плохо.
Ребята чувствовали себя виноватыми перед Стю, но он покинул группу вовсе не из-за этого. Стю принял решение остаться в Гамбурге, жениться на Астрид и вновь заняться живописью. Он поступил в Художественный колледж благодаря покровительству выдающегося скульптора Эдуарде Паолоцци, шотландца, приглашенного туда в качестве преподавателя. Профессору даже удалось добиться от гамбургских властей стипендии для Стю.
Стю по-прежнему любил музыку и "Битлз", но он чувствовал, что его призвание - живопись, а не бас-гитара. Пол, несомненно, играл лучше его. Стю надо было уходить, что он и сделал. А покинув группу, подружился с ребятами крепче, чем раньше. Они поняли вдруг, насколько бессмысленны были их мелкие ссоры.
В июле 1961 года четверка "Битлз" возвратилась в Ливерпуль, оставив Стю в Гамбурге. Он успешно занимался в Художественном колледже.
– Стю обладал огромной энергией и неистощимой фантазией, - говорит Паолоцци. - В нем были заложены огромные возможности; обостренная чувствительность художника соседствовала с честолюбием - идеальное сочетание для успеха.
Вернувшись домой, в Ливерпуль, "Битлз" закатили специальное приветственное шоу с участием другой ведущей ливерпульской группы, известной им с давних пор, - "Джерри энд Пейсмейкерз". Они менялись инструментами, играли на чем придется, например на бумаге или расческе. Объявили себя "Битмейкерами" - шутка для посвященных, которая безумно понравилась их поклонникам.
"Битлз" по-прежнему приходили в восторг от своей ставки - 10 фунтов в неделю. Но культ бита в Ливерпуле рос с неукротимой силой. Самым ярким доказательством тому послужило рождение газеты, целиком посвященной бит-группам. Для этой газеты, "Мерси бит". Боб Вулер и написал свою статью о "Битлз". Первый номер вышел 6 июля 1961 года. На страницах газеты на все лады обсуждались лидирующие группы - "Джерри энд Пейсмейкерз", "Рори Сторм энд Харикенз" с ударником Ринго Старром. Пожалуй, именно эти две группы можно было назвать ведущими. Вслед за ними по индексу популярности шли "Битлз" - во всяком случае, такой вывод можно сделать по первым номерам газеты. Именно группа "Битлз" проявила на ее страницах незаурядное чувство юмора, обнаружившееся, когда Джона попросили отстучать на машинке небольшую статейку об ее истории.
"Мерси бит", 6 июля 1961 года
КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ СОМНИТЕЛЬНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ "БИТЛЗ"
Перевод с Джона Леннона
Давным давно жили-были три мальчика по имени Джон, Джордж и Пол, - так их окрестили. Они решили собраться вместе, потому что обожали собираться. Но когда они собрались, то задумались: для чего же мы собрались? И вдруг ни с того ни с сего у них выросли гитары, и начался страшный шум. Но они не обратили на это внимания. Тогда-а-а-а к трем мужичкам присоединился еще один, четвертый, еще меньше их, по имени Стюарт Сатклиф, который стал бегать вокруг них, и они сказали ему (цитирую): "Сынок, достань-ка бас-гитару, и все у тебя будет в лучшем виде". И он достал, но ничего хорошего из этого не вышло, потому что он не умел на ней играть. Тогда они насели на него и не слезали до тех пор, пока он не научился играть. Но у них не было бита, пока не появился добрый старичок, который сказал (цитирую): "У вас нет барабанов!" "У нас нет барабанов", - прохрипели они в ответ. И тогда одни барабаны стали приходить, а другие уходить, и так без конца, одни приходили, другие уходили.
Однажды, оказавшись в Шотландии на гастролях с Джонни Джентлом, группа по прозванию "Битлз" обнаружила, что музыка у нее не очень-то звучит, - оказывается, усилителей нет. И они обзавелись ими. Многие спрашивают: "Что такое "Битлз"? Почему "Битлз"? Хм, "Битлз"… и откуда взялось такое название?" Мы вам сейчас скажем. Им было видение. В огненном пироге явился человек и сказал: "Отныне и навсегда имя вам будет "Битлз", через "А" [то есть не "Beetles" -жуки, a "Beatles" от "beat" -бит (англ.)]. "Спасибо вам. Хозяин", - поблагодарили они его. А потом человек с отрезанной бородой спросил: "Вы согласны поехать в Германию (в Гамбург) и играть там для крестьян мощный рок за деньги?" И мы ответили ему, что ради денег будем играть все самое мощное на свете.
Но прежде чем уехать, надо было вырастить ударника, и мы вырастили барабанщика в Вест-Дерби в клубе под названием "Нечто вроде Касба", и то горе, которое мы вырастили, называлось Пит Бест. Мы крикнули: "Привет, Пит! Поехали в Германию!" - "Поехали!" Ту-ту-у-у-у! Через несколько месяцев Питер и Пол (МакАртрей, сын Джима МакАртрея, его отца) подожгли киношку, и немецкая полиция сказала: "Ах вы, негодники, убирайтесь домой и поджигайте там английские киношки!" Ту-тууу, осталось полгруппы. Но еще раньше гестапо заграбастало моего друга малютку Джорджа Харрисона (из города Спик), потому что ему было всего двенадцать лет и он был слишком мал, чтобы голосовать в Германии; но в Англии через два месяца ему исполнилось восемнадцать, и гестаповцы сказали: "Теперь можешь приезжать". Между тем в деревушке под названием Ливерпуль развелось множество групп в серых костюмах, и Джим спросил: "Почему у вас нет серых костюмов?" "Джим, нам не нравятся серые костюмы", - ответили мы. Мы поиграли немножко в клубах, а потом нам сказали: "А ну-ка езжайте в Германию!" Мы так и сделали. Ту-у-ууу! Стюарт ушел. Ту-у-ууу, ту-у-ууу - Джон (из Вултона), Джордж (из Спика), Питер и Пол - ту-у-туу! Все уехали. Спасибо за внимание от Джона и Джорджа (друзей).
Шутки и намеренные ошибки в статье Джона много раз воспроизводились в последующие несколько лет. Вся заглавная полоса второго номера "Мерси бит" была посвящена контрактам со звукозаписывающими фирмами, заключенными "Битлз" в ФРГ. Там же красовалась и одна из их фотографий, сделанных Астрид, - пятеро членов "Битлз" на фоне железнодорожных путей. Под изображением Пола по-прежнему стояло: "Пол Макарта". В этом же номере можно было прочесть заметки по поводу моды, принадлежащие перу некоей Присциллы, сообщавшей, что отныне в моду вошли вечерние костюмы серого цвета. Автором их была Силла Блэк, которая работала в "Кэверн" то машинисткой, то гардеробщицей, а случалось, и пела на тамошней сцене.