Диана не сломлена. Несмотря на холодное отчуждение, окружающее ее в придворном мире, она верит в свое предназначение. Дети, Уильям и Гарри, являются для нее неисчерпаемым источником энергии и надежды. Любовь к детям составляет, без сомнения, главный смысл ее жизни и дает силы противостоять ударам судьбы. Материнский инстинкт подсказывает ей, как воспитывать сыновей, чтобы уберечь их от ошибок, когда они вырастут. "Я хочу привить им здравый смысл, - говорит Диана, - чтобы они принимали жизнь такой, какая она есть. Если вы ожидаете от жизни слишком многого, вас неминуемо ждет разочарование. Когда я поняла это, мне стало гораздо проще жить. Я обнимаю и целую моих мальчишек, всегда сама укладываю их спать. Постоянная любовь и нежность нужны детям, как воздух. Это очень важно".
Диана знает, что принц Уильям когда-нибудь станет королем. В то же время у нее давно уже появилось предчувствие, что ей самой королевой не бывать. Обостренная интуиция и способность слышать зов судьбы во многом предопределили ее жизнь и подсказывают ей, что нужно идти своей дорогой, выполняя свою, особую миссию. Королевские регалии - не самоцель, поскольку ее истинное призвание в другом.
Ее дорога ведет к больным, умирающим, отчаявшимся. Источник внутренней духовной энергии, питавший Диану в самые мрачные времена, теперь нашел выход в искреннем стремлении помочь тем, кто в этом нуждается. Это призвание. Брат Дианы, граф Спенсер, так и сказал мне: "В моем представлении Диана - воплощение христианского милосердия. Она обладает силой духа, которая свойственна лишь истинным христианам, и в отличие от многих знает, зачем живет. Меня поражает ее целеустремленность и твердая решимость использовать свое положение в обществе, чтобы творить добро. Я уверен, что она многого добьется на этом поприще".
По иронии судьбы эти качества проявились в полной мере именно благодаря тому, что Диана познала тяжелейшее разочарование в любви и семейной жизни. Ее деятельность не вписывается в рамки официальной благотворительности. По зову сердца она идет к тем, кто понес тяжелую утрату и нуждается в ее доброте и сочувствии; ухаживает за неизлечимо больными. Эта работа приносит ей истинное удовлетворение. "Я, как голодная, жду не дождусь, когда можно будет взяться на настоящее дело. Это то, что мне нужно", - говорит Диана.
Последние десять лет она много страдала, зато этот тяжкий опыт закалил ее характер и вооружил твердостью духа, необходимой, чтобы выдержать эмоциональные перегрузки, сопряженные с ее милосердной миссией. Когда Диана специально приехала в Рим, чтобы повидаться с матерью Терезой, та сказала ей: "Чтобы облегчать страдания других, нужно уметь страдать самой". Диана горячо согласилась с этими словами.
Диана борется за то, чтобы жить полноценной жизнью, и сама замечает, что ее усилия не бесплодны. Она говорит: "Я расправила плечи. Моя жизнь начинает меняться. И это только начало".
2. "Я должна была родиться мальчиком…"
Память об этом событии оставила неизгладимый отпечаток в ее душе. Родной дом в Норфолке… Маленькая Диана тихо сидит на холодной каменной ступеньке, прижимаясь к чугунным перилам. В суматохе о ней все забыли. Ей слышно, как отец заталкивает в багажник тяжелые чемоданы. Вот зашуршал гравий под торопливыми шагами Франсис, ее матери, резко захлопнулась дверца автомобиля. До сих пор в ушах звучит шум удаляющегося автомобиля, который уносит мать из усадьбы и из ее жизни. Диане было тогда шесть лет. Четверть столетия спустя воспоминания о прошлом прежней болью отдаются в душе. Она чувствует то же, что чувствовала тогда: горечь обманутого доверия, отверженность и одиночество. Разрыв между родителями был для нее тяжелым потрясением.
Кто знает, как все было на самом деле, но именно таким запечатлелся тот день в памяти Дианы. Воспоминания раннего детства смутны, обрывочны: следы слез на лице матери, мрачное молчание отца, чопорные бонны и гувернантки, тихие всхлипывания брата Чарльза, который никак не может заснуть в своей кроватке. Девочку перебрасывали, словно мячик, от отца к матери и обратно. Ей казалось, что она в чем-то виновата, что-то делает не так. А может быть, она сама - ошибка, досадное недоразумение? По ошибке она родилась девочкой вместо долгожданного мальчика… Так хотелось, чтобы ее обняли, приласкали, но взамен она получала каталог дорогого магазина игрушек. Нет, в детстве Диане не пришлось пережить нужду и лишения, однако недостаток любви и тепла она ощутила в полной мере. По словам астролога Дианы Феликса Лайла, "несмотря на привилегированную среду, в которой она появилась на свет, ее детские годы были нелегкими".
Высокородная леди Диана Спенсер родилась вечером 1 июля 1961 года. Она была третьей дочерью виконта Олторпского, которому было тогда 37 лет. Ее мать, виконтесса Олторпская, была двенадцатью годами моложе супруга. Новорожденная весила 7 фунтов 12 унций (3 кг 514, 8 г). По словам ее отца, это был "отменно здоровый и крепкий ребенок". Виконт вслух выражал восторг по поводу малышки, однако ему с трудом удавалось скрыть растерянность, даже разочарование. Еще бы: он с таким нетерпением ждал сына - наследника имени и титула графа Спенсера. Родилась девочка, а супруги, мечтавшие о сыне, даже не позаботились заранее о том, чтобы выбрать для нее имя. Миновала неделя, прежде чем они остановились на имени Диана Франсис - в честь матери и одной из прабабушек по линии Спенсеров.
Нет ничего странного в том, что счастливый отец гордился новорожденной дочерью (Диана впоследствии станет его любимицей). И все же виконт Олторпекий слишком уж акцентировал внимание на физическом здоровье ребенка. Дело в том, что за полтора года до рождения Дианы, ее мать произвела на свет неполноценного ребенка, мальчика. Злополучный младенец умер, не прожив и десяти часов. Это было тяжелым ударом для обоих супругов, тем более что старшие родственники не оставляли их в покое: им не терпелось выяснить, способна ли виконтесса вообще произвести на свет ребенка мужского пола. Мать Дианы, которой было всего лишь 23 года, когда умер младенец Джон, была вынуждена согласиться на обследование в лучших клиниках Лондона. Молодой виконтессе, отличавшейся гордым и решительным нравом, нелегко было смириться с несправедливым и унизительным требованием. Кстати, в наши дни достоверно известно, что пол ребенка зависит от отца. Спустя много лет брат Дианы Чарльз говорит, что "это был кошмарный период в жизни родителей, и скорее всего именно в этом коренятся причины их развода - ведь, судя по всему, они так и не оправились от пережитого".
Конечно, Диана была слишком мала, чтобы понять суть происходящего. Но, интуитивно чувствуя причины разлада в семье, она приняла на себя бремя вины за постигшее родителей разочарование. Ей предстояло долгие годы жить с этим бременем в душе.
Спустя три года после рождения Дианы появился долгожданный наследник. Если Диану крестили в обычной церкви в Сандрингеме, а восприемниками были состоятельные, но не принадлежавшие к высшему обществу граждане, то младенец Чарльз был окрещен по высшему разряду: в Вестминстерском аббатстве, и его крестной матерью стала сама королева. Как ни стремительно таяли родовые богатства семьи Спенсеров, малышу предстояло стать наследником все еще внушительного состояния. Его предки разбогатели в пятнадцатом веке на разведении овец. Выдвинувшись в ряд богатейших семейств Европы, Спенсеры получили графский титул от короля Карла I, возвели Олторпский замок в Северном Хэмптоншире, приобрели фамильный герб и девиз: "Господь хранит праведных". Тогда же в родовом гнезде появилась богатая коллекция картин, античной скульптуры, других произведений искусства и книг.
В течение последующих трех столетий представители этого рода были вхожи в Кенсингтонский, Букингемский и Вестминстерский дворцы, они занимали высшие государственные и придворные посты. Среди Спенсеров были кавалеры ордена Подвязки, члены Тайного совета при короле, послы; один из них стал первым лордом адмиралтейства, а третий граф Спенсер едва не получил пост премьер-министра. Их связывали кровные узы с королем Карлом II, герцогами Мальборо, Девонширским и Аберкорнским; волею исторических судеб представители этого рода породнились с семью американскими президентами, включая Франклина Рузвельта; с актером Хэмфри Богартом и, по слухам, даже с гангстером Аль Капоне.
Из поколения в поколение Спенсеры передавали идеалы безупречного служения государству и монарху, принцип noblesse oblige - положение обязывает. Представители и представительницы этого рода достойно выполняли обязанности гофмейстеров, конюших, фрейлин, получали другие придворные должности. Бабушка Дианы по линии отца, графиня Спенсер была камер-фрау при королеве Елизавете, матери правящей королевы, а ее бабушка по материнской линии, леди Рут Фермой вот уже скоро тридцать лет является одной из камер-фрейлин королевы. Покойный граф Спенсер служил конюшим при короле Георге VI и затем при королеве Елизавете II.
Родственники Дианы со стороны матери, леди Фермой, ведут свое происхождение из Ирландии. Именно им принадлежала усадьба Парк-Хауз в Норфолке, где Диана провела детские годы. Усадьба была пожалована ее деду Морису Фермою в ознаменование его дружбы со вторым сыном короля герцогом Йоркским (впоследствии Георгом VI). В свое время Парк-Хауз построили, чтобы разгрузить королевскую резиденцию в соседнем Сандрингеме, ставшую тесноватой для многочисленных гостей и обслуживающего персонала.
Семья Фермоев также оставила свой след в истории. Морис Фермой, четвертый барон, стал членом парламента от консерваторов, а его супруга, родом из Шотландии (ради замужества ей пришлось оставить карьеру подававшей большие надежды пианистки), основала музыкальный фестиваль в Кингз-Линне, в котором принимали участие такие именитые музыканты, как сэр Джон Барбиролли и Иегуди Менухин.
Нельзя сказать, чтобы длинный перечень благородных предков доставлял юной Диане Спенсер тщеславное удовольствие. Напротив, девочкой она не без страха ожидала очередного посещения родового Олторпского поместья. Ее отпугивал старинный дом с таинственными закоулками и сумрачными галереями, где на стенах висели портреты бородатых предков - их глаза, казалось, неотступно следят за каждым ее шагом. Вот как вспоминает об этом ее брат: "Дом напоминал жилище старого джентльмена, доживающего свой век среди мирно тикающих старинных часов. Это было кошмарное место для впечатлительного ребенка. Поездки туда были для нас сущим наказанием".
Царившая в доме зловещая атмосфера усугублялась взаимной неприязнью между суровым дедушкой Дианы, Джеком, седьмым графом Спенсером и его сыном Джонни, виконтом Олторпским. В течение многих лет отец и сын находились в, мягко говоря, натянутых отношениях. Резкие до грубости манеры старого графа сочетались с фанатичной преданностью родному гнезду, за что он получил прозвище "хранителя древностей": действительно, граф досконально знал историю каждого предмета, каждой картины в своем величественном замке. Он до такой степени дорожил своими реликвиями, что нередко, показывая дом посетителям, бережно смахивал пыль специальным веничком и однажды вырвал сигару изо рта самого Уинстона Черчилля, когда тот неосторожно закурил в библиотеке. Под маской несносного брюзги скрывался человек большой культуры и тонкого вкуса, чье жизненное кредо резко отличалось от пристрастий его сына, типичного английского помещика, любившего сельское хозяйство, охоту и другие развлечения на лоне природы.
Если дедушка внушал Диане благоговейное уважение, то свою бабушку, графиню Спенсер она обожала. "Бабушка была такая замечательная, милая и ни на кого не похожая. Просто чудо!" - вспоминает Диана. Графиня регулярно оказывала помощь больным и престарелым, и молва о ее доброте и великодушии распространилась далеко за пределы Олторпской усадьбы. От матери Диана унаследовала деятельный и твердый характер, а бабушка по отцовской линии передала ей свою доброту и чуткость.
По сравнению с мрачноватым великолепием Олторпской усадьбы, родной дом Дианы, Парк-Хауз, казался скромным и уютным. В доме было десять спален, не считая коттеджей для прислуги, обширных гаражей, открытого плавательного бассейна, теннисного корта и площадки для игры в крикет. Хозяева усадьбы содержали шесть человек прислуги, включая повара, дворецкого и гувернантку.
Со стороны дом, окруженный деревьями и кустарником, производит внушительное впечатление, однако посеревшая от времени кирпичная кладка придает зданию несколько унылый и запущенный вид. Несмотря на это, дети были очень привязаны к дому. Когда умер дедушка, седьмой граф Спенсер, и семья собралась переезжать в Олторп, Чарльз обежал все комнаты, чтобы попрощаться с ними, а Диана и теперь наведывается в дом, где прошло ее детство, хотя здание давно передано в ведение Чеширского дома инвалидов.
Парк-Хауз обладал своей собственной, неповторимой атмосферой. На первом этаже помещалась кухня с каменным полом и прачечная - здесь хозяйничал рыжий кот Дианы по кличке Мармелад, известный своими проказами. Здесь же находилась классная комната, где гувернантка мисс Гертруда Аллен (дети прозвали ее Алли) обучала девочек азам чтения и письма. Соседняя комната напоминала домашний музей - стены в ней были сплошь увешаны афишами, фотографиями и другими реликвиями, связанными с группой Битлз - домочадцы так и называли это помещение "комната Битлз". Это была своеобразная дань поп-звездам шестидесятых годов. В интерьере остальных помещений этого просторного жилища трудно было найти какие-либо новшества послевоенной эпохи. Парк-Хауз являл собой классический образец жилища английской аристократии с его непременными атрибутами: парадными семейными портретами, полковыми фотографиями, дипломами в рамочке, грамотами и вымпелами, украшавшими стены в память о заслугах и достижениях членов семьи.
Детская была расположена на втором этаже. Из окон уютной комнаты, выдержанной в теплых кремовых тонах, Диане открывался идиллический пейзаж: зеленые луга, на которых мирно пасутся стада овец и коров, живописно разбросанные рощицы, где среди вечнозеленых сосен и тисов нежно серебрятся белоствольные березки. На лужайке около дома то и дело появлялись лисы, кролики и прочие лесные обитатели. В открытую фрамугу врывался свежий морской бриз, напоминая, что усадьба находится в каких-нибудь шести милях от побережья.
Райский уголок, что и говорить! Для детей здесь было полное раздолье. Они бегали кормить форель в Сандрингемском озере, съезжали вниз по перилам, резвились с Джиллом, спрингер-спаниелем, играли в прятки в саду среди немолкнущего шороха листвы и птичьего щебета, искали голубиные яйца. Летом можно было плавать в бассейне с подогретой водой, ловить лягушек и головастиков. У детей был их собственный домик на побережье, где устраивались веселые пикники, и тайное убежище в дуплистом дереве. На столе у Спенсеров не было особых разносолов, однако из кухни постоянно доносился соблазнительный аромат пирожков и булочек.
По примеру старших сестер Диана начала ездить верхом с трехлетнего возраста. У нее рано проявилась любовь к животным, особенно к мелким зверушкам, и помимо кота Мармелада (Чарльз и Джейн его терпеть не могли) она держала хомяков, морских свинок, кроликов и "прочую живность в маленьких клеточках", как вспоминает ее мать. Если случалось, что кто-либо из ее питомцев умирал, Диана устраивала ему пышные похороны: укладывала в картонную коробку из-под обуви, выкапывала ямку под сенью высокого кедра на лужайке перед домом и собственноручно предавала земле прах покойного. Над могилкой неизменно устанавливался самодельный крест.
Настоящее кладбище наводило на грустные размышления. Чарльз и Диана часто навещали покойного брата Джона, умершего во младенчестве и похороненного на церковном кладбище в Сандрингеме. Стоя над покрытой дерном могилой, брат с сестрой строили предположения: каким был бы старший брат, останься он в живых? И вообще, был ли у них шанс появиться на свет в этом случае? По мнению Чарльза, Диана должна была стать последним ребенком в семье. Сама же принцесса считает, что после рождения наследника родители вряд ли пожелали бы иметь еще детей. Разгадку унес с собой в могилу младенец Джон. Надгробный камень с его именем запечатлелся в детской головке Дианы как вечное напоминание о том, что она "должна была родиться мальчиком", - так сама Диана формулирует свои детские переживания.
Когда описываешь игры и забавы детей в семействе Спенсеров, невольно вспоминаешь страницы детских книжек 30-х годов. Диана воспитывалась по старинке, согласно представлениям минувшей эпохи. Во младенчестве к ней была приставлена няня по имени Джудит Парнел, уроженка Кента, которая вывозила маленькую Диану на прогулку в парк в изрядно потрепанной коляске. Кстати, самое раннее воспоминание Дианы относится именно к этой коляске: она помнит "запах нагревшегося пластика", исходивший от поднятого верха. Подрастая, девочка явно ощущала недостаток общения с матерью, да и отца видела не часто. Когда Диана появилась на свет, сестры Сара и Джейн, старше ее на шесть лет и четыре года соответственно, уже занимались по утрам в классной комнате на первом этаже, а к тому моменту, когда подросшая Диана могла бы присоединиться к ним, они уже укладывали чемоданы перед отправкой в школу-пансион.
Пока дети были совсем маленькие, они обедали отдельно от родителей, вместе с няней. Рацион был самый простой: каша на завтрак, котлетка с овощами на обед, а по пятницам - рыбные блюда. Разумеется, дети во всем ощущали родительскую заботу и внимание, однако им явно не хватало непосредственного общения с родителями. Чарльзу было разрешено обедать за одним столом с отцом в столовой на первом этаже лишь после того, как ему исполнилось семь лет. Воспитание детей в семье Спенсеров подчинялось строгим правилам, которые родители вынесли из собственного детства. Чарльз вспоминает: "Мы получили воспитание, доступное лишь избранным, согласно традициям минувшей эпохи. Главный принцип - соблюдать дистанцию между родителями и детьми. Теперь вряд ли найдешь семью, где дети воспитываются подобным образом. Фигура матери практически отсутствовала".
Воспитание для избранных? Да, но без всякого снобизма! С самого раннего возраста детям в семье Спенсеров прививались хорошие манеры, порядочность и умение ценить в людях их внутреннее содержание, а не положение в обществе. Вот что пишет по этому поводу брат Дианы Чарльз: "Мы понятия не имели о том, что такое титул. Я никогда не задумывался о своем титуле до того, как поступил в приготовительную школу и стал получать письма с адресом "Почтенному Чарльзу". Только тогда я заинтересовался этими вещами. А вообще, нам и в голову не приходило, что мы принадлежим к привилегированному сословию. Детьми мы воспринимали все, что нас окружало, как норму".