Роберт Шуман родился в г. Цвиккау, Саксония, в 1810 году, университетское образование получил в Лейпциге, потом в Гейдельберге. Сочинять музыку начал в 10 лет. В 1830 году он получает разрешение матери посвятить себя музыке целиком и для продолжения образования возвращается в Лейпциг. В 1833 году переносит первый, весьма кратковременный приступ душевной болезни (в ночь с 17 на 18 октября) в связи с известием о смерти жены брата, с которой композитор находился в доверительных отношениях. Появились "сильный прилив крови", затрудненное дыхание, невообразимый страх, мысли о потере рассудка и на этом фоне кратковременные утраты сознания, отсутствие восприятия окружающего. Сейчас эти состояния получили название, и их происхождение известно. Это так называемые панические атаки, и свидетельствуют они об органическом поражении определенных областей мозга. "Органическое" – значит определяемое при прижизненных либо посмертных исследованиях мозга, имеющее отчетливое строение, видимое невооруженным глазом или под микроскопом (кисты, рубцы, спайки, воспалительные очаги, опухоли и др.). Шизофрения и маниакально-депрессивный психоз не имеют таких признаков, то есть "органического субстрата", и поэтому относятся к "функциональным заболеваниям". Какова была точная причина органического заболевания мозга у Шумана – неизвестно, но оно было.
Ужасную ночь с 17 на 18 октября сменило утро, исчезло и душевное расстройство, оставившее, правда, след в виде несильных волнообразных колебаний настроения. А творчество становилось все более интенсивным, музыкант создает в 1830-е годы известные, "вечные" произведения. Достаточно назвать музыкальные пьесы "Карнавал", "Бабочки", "Крейслениану". В 1834 году он начинает издавать "Новый музыкальный журнал", в котором дает ряд ценных наставлений начинающим композиторам, предостерегая их, главным образом, от легковесности и поспешности. Творчество протекает в борьбе с легкими депрессиями, но угнетенность настроения другими людьми не замечается.
Кроме того, во второй половине 1830-х годов Шуман ведет активную борьбу за личное счастье. Он полюбил Клару Вик, у отца которой когда-то учился музыке. Человек грубый, бесцеремонный, стяжатель, видевший в дочери источник обогащения и готовый в борьбе за нее пуститься на любые ухищрения вплоть до клеветы, отец не давал согласия на брак, рассчитывая получать от скрипичных концертов Клары немалые отчисления. Какие только доводы ни приводились: и "бесперспективность" Шумана, и его долги, и его якобы распущенность, в чем музыканта меньше всего можно было заподозрить. Шуман держался стойко и добился согласия на брак через суд, в котором свидетелем выступал Мендельсон. За победу в суде он расплатился новой вспышкой душевной болезни, которая, как и первая, тоже была спровоцирована внешними неблагоприятными обстоятельствами.
Летом 1839 года композитор чувствует угнетенность, его начинают преследовать навязчивые мысли о смерти. Свое состояние он подробно описал в письме к Кларе Вик: "Странная слабость во всем теле, особенно в голове… Все так ужасно утомляет меня… Позавчера был особенный день… был так призрачно тих, небо затянуто белой пеленой, мне все виделось, как несут гробы… Я случайно проходил мимо Томаскирхе, услышал орган, вошел – там как раз шло венчанье. Алтарь был усыпан цветами. Я кинулся прочь… Когда я вечером шел домой, мимо меня снова жутко прогромыхал катафалк. Какой день… ".
Вспышка психоза в 1839 году тоже была короткой (отметим, кстати, что, согласно многим авторам, такие короткие вспышки характерны для периодических психозов на почве органических поражений мозга). Были ли переживания "несения гробов" и "грохота проносящегося катафалка" галлюцинациями? Определенно нет. Зрительных галлюцинаций при непомраченном сознании, когда человек правильно ориентируется в окружающем и не теряет самосознания, вообще не бывает. Очевидно, эти феномены расстройств восприятия можно рассматривать как разыгравшееся воображение возбужденного мозга. А для творческих личностей естественны переживания чрезвычайной яркости воображаемого, этот феномен называется эйдетизмом. Воображение приближается к реальности и может причинять душевную боль.
Тем не менее 1839 год – период чрезвычайно интенсивной деятельности. Созданы знаменитые "Арабески", "Юморески", "Ночные песни", "Венский карнавал", написано много статей. Собственное угнетенное состояние композитор опять игнорирует. В 1840 году он наконец женится на Кларе Вик. У них родилось за 16 лет супружеской жизни 8 детей. Некоторые из них оставили воспоминания о знаменитых родителях. Клара пережила мужа на 40 лет. Еще один приступ душевной болезни, на этот раз длительный и серьезный, пришелся на 1844 – 1845 годы. Жили Шуманы тогда в Дрездене. У композитора развилась депрессия, но совершенно атипичная. Он испытывал безотчетный страх, эмоциональное напряжение, периодами его изнуряла бессонница. Кроме того, наблюдались феномены, подобные тем, что были пять лет назад: тянущийся монотонный звук в голове, перебиваемый резкими звуками и навязчивыми музыкальными мотивами. Анализируя эти феномены, мы опять-таки сомневаемся в том, были ли это галлюцинации – скорее воображение возбужденного мозга композитора (при шизофрении дело вряд ли ограничилось бы мелодиями). И к этому вскоре присоединяются "органические симптомы" – замедление речи, затруднение подвижности, провалы памяти. Похоже, что выступило на первый план грубое поражение мозга неизвестной природы: то ли увеличивающиеся и уменьшающиеся в размере кисты или опухоль, то ли волнообразно протекающий дегенеративный процесс в определенных глубинных структурах мозга.
Каковы же были взаимоотношения творчества и болезни в этот тяжелый период? В октябре Шуман пишет письмо лечащему доктору Крюгеру: "Работать не в состоянии, могу только отдыхать и гулять". Но как только болезнь немного отступает, он снова бросается к фортепьяно или нотной бумаге. Трудится над оперой "Корсар" по Байрону, заканчивает "Сцены из Фауста", создает ряд полифонических произведений, пишет статьи, временно руководит Дрезденским симфоническим оркестром. Весной 1845 года он много гуляет по Дрездену и окрестностям, получает радостные впечатления от природы, и болезнь отступает. Но не до конца.
Вплоть до последнего острого приступа, в течение 9 лет у Шумана наблюдается то, что в современной классификации болезней именуется хроническим (аффективным) расстройством настроения, имеющим характер легкой депрессии. Невзирая на это, музыкант много работает. Создает "Хоровые песни", оперу "Генонева", романсы, баллады, симфонию "Ромео и Джульетта". В 1850 году он переезжает в Дюссельдорф и в течение трех лет фактически руководит музыкально-концертной жизнью города. Но…
Обратимся к музыковедам. "Потрясающая черта позднего Шумана – бросающееся в глаза соседство сочинений огромной музыкальной насыщенности и слабых, посредственных" (К. Вернер). "Поздние песни Шумана производят впечатление груды развалин, среди которых можно заметить отдельные свидетельства былого великолепия" (Г. Альберт). По Д. В. Житомирскому (1985), у композитора в этот период отмечаются снижение требований к качеству, все большая опора на старые традиции, стилистическая неровность. "Недуг парализовал волю". Она застыла в ожидании надвигающейся катастрофы.
С чем связан этот спад? Усталость, вызванная колебаниями настроения, пусть небольшое, но все же заметное влияние депрессии на творческие способности – замедление и затруднение мышления, ослабление воли. Все это может приниматься во внимание, но ведь в период более выраженной депрессии Шуман творил, и никаких претензий у музыковедов к нему не было.
Скорее всего, по нашему мнению, таинственное органическое заболевание мозга прогрессировало. Именно в таких случаях мышление (в том числе творческое) теряет новизну, становится банальным. Очевидно, таинственный органический процесс, начавшись в подкорковых областях, где опосредуются эмоции, распространился выше, к коре головного мозга, целостность которой обеспечивает сохранный интеллект. Это подтверждается печальным последующим течением болезни.
По собственному признанию, "Вторую симфонию" Шуман писал полубольным, процесс работы стоил бессонных ночей, многие эпизоды многократно переделывались. При создании симфонии титаническая борьба духа с болезнью окончилась удачей, но в конце 1840-х годов такие проблески гениальности проявлялись все реже и реже.
10 февраля 1854 года его настигает необычайный по остроте приступ болезни. На фоне вялой, хронически тянущейся депрессии появляются острый страх и многообразные слуховые феномены. Тот же долго тянущийся звук сменяли мелодии: "Удивительная музыка, красивее которой нельзя услышать на земле". Ему казалось, что музыка возникала на столах, по высказываниям больного, "обладающих всеведением". Шуман утверждал, что мелодии ему диктуют из своих могил Бетховен и Мендельсон, посылает Шуберт.
Последний приступ болезни длился до самой смерти.
Однако для композитора все эти болезненные слуховые феномены – тоже источник творчества. 18 февраля 1854 года он пробует записать "услышанные" мелодии на нотном листе, в последующие несколько дней старается создать вариации.
В это время он уже потерял способность критически относиться к слуховым феноменам, не считает их болезнью, твердо верит в "послания из могил". Таким образом, эти заявления – уже бредовые идеи, и одна из причин некритичности к ним – нарастающий упадок мышления, надвигающееся слабоумие. Однако периодами Шуман в состоянии понять, что теряет рассудок, что может натворить все что угодно, и 26 февраля просит Клару отправить его в больницу.
Нарастает и депрессия. На следующий день, 27 февраля, он объявляет Кларе, что не стоит ее любви, стремительно покидает дом, поднимается на мост через Рейн и бросается в реку. Его спасают рыбаки. Врачи запрещают Кларе и детям видеть его, а 4 марта госпитализируют в больницу "Эндених" для душевнобольных, близ Бонна. Тяжесть душевного расстройства все время колеблется, слуховые феномены то появляются, то исчезают. На этом фоне речь становится спутанной и непонятной, как бывает после инсультов, то есть опять присоединяются органические симптомы. Потом Шуман надолго прекращает писать музыку.
С августа 1854 года до середины 1855-го намечается улучшение. Он пишет Кларе, тепло поздравляет с рождением последнего сына, Феликса, в то время как незадолго до этого сомневался, есть ли у него жена и дети. В сопровождении медиков осматривает Бонн, посещает ботанический сад, исторический музей, памятники. Просит дать ему нотную бумагу, прислать музыкальные журналы и старые письма. С восторгом отзывается о молодом Брамсе. Начинает аранжировать каприсы Паганини, правит свою "Праздничную увертюру".
С июня 1855 года – новое ухудшение. Улучшений уже не будет, и младшего сына Феликса он так и не увидит. Его друг, скрипач Йозеф Иоахим, записывает: "К сожалению, исчезла всякая надежда". Симптомы прогрессирующего органического поражения мозга становятся ведущими. Дрожащими руками и совершенно искаженно Шуман воспроизводит свои музыкальные сочинения. Доктор Рихард пишет Кларе о его безнадежном состоянии. Весной композитора навещает горячо им любимый молодой Брамс, но Шуман его не узнает. 27 июля 1856 года в Бонн приезжает срочно вызванная Клара, и ее допускают к больному.
"Он улыбался, – записала она в дневнике, – с большим усилием обнял меня, но уже не мог управлять своими движениями. Речь была невнятна". Когда Клара дала ему на ладони немного вина, он торопливо слизал его с ее руки.
29 июля Шуман умер во сне. На вскрытии была обнаружена обширная атрофия мозга (уменьшение в объеме, исчезновение части мозгового вещества), что в какой-то степени прояснило диагноз, однако причина атрофического процесса так и осталась неясной.
Уже после смерти музыканта некоторые выдающиеся и авторитетные психиатры (Вейтбрехт, Клейст, Лемке и др.) описали случаи сочетания органических поражений мозга и депрессии, в том числе наследственно обусловленной. Ученые наблюдали различные варианты взаимоотношения органических нарушений (памяти, мышления, движений, речи) и депрессивных расстройств. Но такие случаи – редкость.
Редко наблюдается и столь сильная и упорная борьба с тяжелейшей двойной болезнью, как у Роберта Шумана. То, что он – скромный, молчаливый, физически несильный человек – в последней стадии болезни пытался записывать возникающие в умолкающем мозгу мелодии и даже создавать вариации, поистине потрясает.
Джоаккино Россини
"Упоительный Россини, Европы баловень, Орфей"