- Так-так. Вот тебе, пожалуйста, одиннадцатилетняя пигалица в три секунды порушила десятилетия логических построений этих психопатов. Вот тебе и современная социология.
Вернемся, однако, к естественнонаучным достижениям. Я вот-вот нос к носу столкнусь с одной из последних побед генетики. Или последних ее бед. Зависит от того, с какой точки зрения на это дело глянуть.
- Макс!
Резко оборачиваюсь на чересчур знакомый голос. И вот она, я. Хорошенькая - до невозможности. Глаза карие, моська слегка веснушками присыпана, одета, конечно, не ах, ну да Бог с ним. И, само собой, проблема гордыни на лице написана. Передо мной - Макс-2.
98
Я тут же откликаюсь:
- Боже, с тобой разговаривать все равно что с зеркалом.
- Ага, разница только в одном: я недавно была в душе.
- Touché. Не могу с тобой не согласиться. Что, какие новости?
- Что ты тут делаешь?
- Не видишь, домашними булочками торгую. В пользу скаутов. Хочешь попробовать?
Макс-2 пристраивается шагать рядом с нами. Мы все вместе слились с серой массой, уныло кружащей по здоровенному пустынному двору. Держусь здорово настороже на случай, если ей взбредет в голову на меня напасть.
- Бее, - блеет Надж, - бее-е-е.
Я смеюсь, а Макс-2 выпятилась на меня в недоумении:
- Как ты можешь здесь смеяться?
Она сердито обводит рукой каменные стены, сторожевые вышки и вооруженных флайбоев, стоящих по сторонам, как заводные куклы с дистанционным управлением.
- Как-как? Она блеет, как овца, - смешно, - я потрепала Надж по голове, - особенно потому, что у нее такие вот овечьи космы. Буду отныне звать ее овечкой.
Надж усмехается, а Макс-2 только злится еще больше:
- Ты что, не понимаешь, что происходит? Не видишь что ли, где мы?
- Вижу. Кошмарный замок в Германии. Бандитское гнездо ИТАКСА. Как тебе мои заключения?
Макс-2 оглянулась убедиться, что нас никто не подслушивает. Чего она суетится? Плечом к плечу с нами шагает человек двести. Кто-нибудь да обязательно наш разговор слышит.
- Тут последняя остановка, - выдыхает она прямо мне в ухо. - Посмотри, мы все здесь смертники. Они пытались из нас армию сделать, а потом изобрели флайбоев. Вот мы и оказались не нужны. Каждый день сотня-другая отсюда исчезает.
Я придирчиво ее изучаю:
- Скажи-ка ты мне на милость, я что, упустила что-то? Последний раз ты здорово старалась меня кокнуть. С каких это пор ты в друзья ко мне записалась да меня просвещаешь безостановочно?
- Если ты против них, мы по одну сторону баррикад, - твердо говорит Макс-2.
Она, конечно, может врать мне с три короба. И, наверное, даже имеет смысл предполагать, что так оно и есть. Но слова ее как-то больше смахивают на правду.
- А ты здесь давно?
Она отвернулась:
- С Флориды. Они… они страшно разозлились, что ты тогда меня одолела. Их план был такой, чтобы я тебя прикончила. Они даже мысли не допускали, что я тебе проиграю. И вдобавок еще ты меня убивать отказалась. Это был просто тихий ужас.
Чувствую, как во мне поднимается новая волна раздражения:
- Постараюсь в следующий раз порешить тебя насмерть и тем спасти от унижения.
Она грустно на меня смотрит. Мне от этого просто жутко. Точно перед зеркалом стоишь. Я даже чувствую, что мое лицо невольно повторяет ее выражение и складывается в ту же тоскливую мину.
- Следующего раза не будет. Я же тебе говорю, что это край. Они собрали нас здесь, чтобы убить.
- Да слышала я уже. Сказала бы что-нибудь новенькое.
- Ты не понимаешь, - она все сильнее и сильнее выходит из себя. - Каждый день исчезает все больше и больше народу. Я когда здесь оказалась, нас были тысячи. На этом дворе яблоку упасть было негде. Пошевелиться было невозможно. Нас посменно выводили. А теперь это все, кто остались.
- Мммм…
- Значит, наша очередь… - она озирается, мысленно подсчитывая число шаркающих по двору мутантов, - …не позже, чем завтра.
Согласна. Ничего обнадеживающего в ее подсчетах нет. Я-то думала, у нас есть еще пара дней, чтоб собраться с мыслями. Но если Макс-2 не врет, надо здорово торопиться. А если врет, у меня все равно торчать здесь нет никакого желания.
Мы продолжаем выписывать круг за кругом. Теперь к Надж присоединился Тотал, и оба время от времени блеют. Я полностью ушла в себя, пытаясь хоть что-то придумать, хоть какой-нибудь захудалый планчик сообразить. Внезапно в меня врезался малышка-мутант. Всего на долю секунды. И тут же исчез.
Но что-то осталось у меня в руке.
Кусок бумаги.
Очень-очень осторожно разворачиваю его и опускаю глаза. Это записка. В ней написано: "Клык на пути сюда. Вместе с остальными. Говорит, надеется, что это не шутка".
Я даже не знала, что была вся узлом скручена. Но тут этот узел вдруг ослаб. Господи! Клык скоро прилетит. Я бы этому не поверила, если бы не приписка про шутку. Такое никому не придумать. Только Клык на такую приписку способен.
Он скоро будет здесь. С Игги и Газзи. Мы скоро снова будем все вместе.
- Макс, что случилось? - Надж озабоченно на меня смотрит. - Ты почему плачешь?
Дотрагиваюсь до своей щеки. Мокрая. Я, действительно, реву, и слезы ручьем катятся у меня по лицу. Вытираю их рукавом и всхлипываю. От счастья я совершенно лишилась дара речи.
- Клык летит на помощь, - говорю, наконец, проглотив слезы. - Он скоро будет здесь.
99
Мы бродили по Двору Отчаяния еще с полчаса. Мой мозг с бешеной скоростью прокручивает мысли и планы. Теперь, когда я знаю, что Клык скоро будет здесь, энергии и надежды у меня прибавилось. Когда и как, интересно знать, они улетели из Америки? А что, если записка фальшивая, что если это еще один "тест" моей злобной мамаши? Такой тест мне не пережить.
Но, с другой стороны, прекрасный обман все-таки лучше мрачной и беспросветной реальности.
А пока я крошечными шагами двигаюсь за вяло бредущим передо мной маленьким мутантом, рука Ангела в моей руке, бок семенящего рядом Тотала то и дело трется о мою ногу.
Попривыкнув к перемене декораций, начинаю внимательнее прислушиваться и приглядываться к происходящему вокруг. Мне казалось, мутанты молчат, но теперь начинаю разбирать обрывки слов, фраз, коротких разговоров, едва слышных за хрустом тяжелых сапог по щебенке двора.
Похлопав Надж по руке, я мотнула головой на толпу. Ангел тоже поняла, о чем я, и обе они навострили глаза и уши.
В воздухе носится слабое бормотание сотен отчаявшихся: мы здесь как в тюрьме… несправедливо, нас обманули… столько уже исчезли… я не хочу на тот свет, что делать?.. их так много, они страшные… это тюряга, за что?.. это концлагерь, мы смертники… бесчестно, я ничего дурного не делал - только существовал…
Медленно продвигаюсь в толпе, прислушиваясь к голосам. А Ангел читает мысли. Вижу, как от страха расширяются ее зрачки и как сникло ее маленькое личико, не в силах справиться с этим новым знанием.
Когда пронзительная электронная сирена просигналила конец "упражнений на свежем воздухе", эмоциональный настрой мутантов был мне практически ясен: страх и отчаяние, что их ожидает та же горькая участь, как и тысячи тех, кто прошли через эти стены, - вот главная, чуть не единственная мысль, владеющая здесь всеми. Похоже, генетики стерли из их ДНК инстинкт борьбы. У кого-то еще остается надежда, что можно что-то сделать и как-то отсюда вырваться. Немногие, но есть и такие, хотят сражаться. Да только не знают как. А главным образом, в толпе царят уныние и полное отсутствие воли.
Значит, здесь есть место для настоящего лидера. Не подумать ли мне, дорогой читатель, о том, чтобы выдвинуть свою кандидатуру?
На пути обратно в казематы психованых белохалатников мои планы начинают принимать очертания. Пусть пока неотчетливые, но это уже что-то. От сознания, что можно еще что-то предпринять и что Клык летит на подмогу, надежда расправляет крылья.
До тех пор, пока четверо флайбоев не преграждают мне дорогу. Их пушки нацелены на меня, Надж, Ангела и Ари. Я застонала:
- Что еще?
- Следуйте за нами, следуйте за нами, - монотонно бубнят они в один голос.
- Зачем? - мне не удается смирить свой воинственный тон даже под дулами их пистолетов.
- Потому шта я хочет с вам говорит один последний раз, - из-за их спин выступает наш старый приятель тер Борчт.
100
Под конвоем флайбоев движемся сквозь вереницу извилистых каменных коридоров в чреве замка. Случайно спотыкаясь о щербины в древнем каменном полу, неизменно получаем в спины тычок стволом. Холод пробирает здесь до костей, и я пытаюсь тайком растирать руки Надж и Ангелу, оберегая их от промозглой вековой стыни.
- Я этого тер Борчта ненавижу, - чуть слышно говорит Ари, опустив голову.
- Добро пожаловать в клуб Ненавистников тер Борчта. Членские взносы можно не платить.
В конце концов нас затолкали в… - давай-давай, дорогой читатель, напрягись, догадывайся, - в белое стерильное помещение типа лаборатории, до отказа набитое оборудованием по последнему слову техники, которое, будь у меня в руках бейсбольная бита, я с большим удовольствием начала бы крушить направо и налево.
Чуть только мы вошли внутрь, дверь за нами с треском захлопнулась и перед ней плечом к плечу, с пушками наготове, выстроились флайбои.
- Заседание клуба Ненавистников тер Борчта считаю открытым, - шепнула я нашим.
Надж хлюпнула носом, а Ангел послала мне мысленную усмешку. В ответ я так же мысленно напрямую ее спрашиваю:
- Ты можешь на него как-нибудь воздействовать?
- Нет, не могу. Мысли его я читаю, жестокие, злобные, омерзительные мысли, но воздействовать на него не получается. От него все отскакивает, как от глухой стенки.
Вот и конец плану А.
Тер Борчт выходит вперед:
- Я очень есть разочарованный, что вы еще пока есть живой. Вы должен все быть теперь мертвый.
- Мы тоже есть очень разочарованный. - Я скрестила на груди руки и цежу ему в ответ сквозь зубы. - Тебе давно пора окочуриться и прекратить творить свои мерзкие злодейства.
Похоже, я здорово его разозлила. Он злобно сощурился:
- Не думай, что я буду теперь долго ждать ваш смерт. К обед с вами будет покончен. А пока с вами хочет поговорит важный люди.
- Интересно, кому и что от нас понадобилось? - шепчу я своим.
- Ставлю пятерку баксов - это генетики, - откликается Тотал.
- Шутить изволишь!
Но тут дверь отворяется, и в лабораторию входят пятеро. Похоже, китайцы, но я не уверена.
- Халатики-то у них устарели! - на мордочке Тотала написано глубокое презрение.
- Откуда ты знаешь? - я даже не утруждаю себя понизить голос.
- В этом году в моде большие лацканы и маленькие карманы. А у этих… Я даже слов не найду. Только зануды так одеваются.
Все пятеро азиатских ученых явно смущены, а у тер Борчта из ушей от злобы практически дым валит.
- Прекращайт! - рявкает он, в раздражении с силой хлопнув в ладоши. - Они будут вас спрашивайт вопросы. А вы будет отвечайт. Понятно?
- Как дважды два.
Если бы тер Борчт мог меня треснуть, по всему видать, он бы мне с удовольствием врезал. Наверно, постеснялся иностранным гостям истинную свою рожу показывать. Уселся за стол и начал злобно швырять бумаги с одного края на другой.
Азиатская команда подошла к нам поближе и с любопытством принялась нас во все глаза оглядывать. Как зверей в зоопарке. Этак на нас еще пока никто не смотрел.
Мы все внешне присмирели и стоим молча. Но внешность обманчива. Внутри у меня нарастает дикая злоба. Этих пятерых я сама одной левой прикончу. И тер Борчта впридачу. Флайбоев тоже немного - справиться можно. Чего же я стою, как покорный баран? Что меня останавливает? Ошейник. Как я понимаю, ему стоит только кнопку нажать, меня так током шибанет, что дух из меня враз вышибет.
Азиатские ученые что-то между собой тихо лопочут, а я вспоминаю, что какая-то страна хотела купить нас как оружие. Массового поражения, что ли? Мне-то понятно, дорогой читатель, что затея эта совершенно идиотская. Младенец бессмысленный, и тот поймет. Но ты же знаешь, что военные - просто полные кретины. Так что не удивляйся.
Один за другим иностранные белохалатники медленно обходят вокруг меня, потом вокруг Надж и Ангела и, очевидно, восхищаются, как поразительно мы похожи на живые существа. Тотала они совершенно игнорируют - он их не интересует. А на Ари смотрят с нескрываемым отвращением. Я уже так к нему привыкла, что не замечаю никаких его уродств. Но здесь, чужими глазами, ясно вижу: он не похож ни на человека, ни на ирейзера. Он похож на… неудавшийся генетический опыт.
Заметив, как азиаты на него смотрят, Ари краснеет до корней волос. Как же мне его жалко! И всего-то за коротких четыре года эти гады превратили славного трехлетнего пацаненка в гору плохо упакованных в грубую шкуру неестественно накаченых мускулов, да еще с приставными крыльями. Он знает, что похож на монстра, знает, что умирает, но не понимает, за что ему выпала такая доля.
101
- Да вы фотографируйте, не стесняйтесь. Потом еще дома налюбуетесь, - радушно предлагаю я иностранцам. От удивления, что я еще и говорить могу, они чуть не подпрыгнули. Любопытство их теперь совсем зашкалило.
- Сдрасдвуй, - смог, наконец, выдавить из себя один из них. - Мы спросим тибя нескилька фапросиф, - говорит он по-английски, но с сильным акцентом.
В ответ я закатила глаза и состроила им рожу, на что они в восхищении снова что-то залопотали друг другу.
- У типя ессь имя? - спрашивает самый резвый из них. И карандаши в руках у всех пятерых повисли над блокнотами.
- Да, меня зовут семь-пять-девять-три-три-девять-х/один, - слышу, как зашипел за столом тер Борчт, но, видно, решил не вмешиваться.
Иностранный белохалатник смотрит на меня в замешательстве и поворачивается к Надж:
- Как типя совут?
Надж чуток поразмыслила:
- Джессика-Миранда-Алисия-Мандарин-Бабочка, - она, похоже, очень довольна своей изобретательностью и гордо мне улыбается.
Белохалатники снова о чем-то переговариваются, и я слышу, как один из них удивленно повторяет: "папошка?"
Дальше очередь Ангела. Они все смотрят на нее:
- Ми путим сфать типя Малинькайа дефачка, - говорит их начальник, видимо, решив не напрягать свое серое вещество очередным странным именем.
- Ладно, - соглашается Ангел. - А я тогда буду звать тебя Белый-лабораторный-халат.
- Похоже на индейское имя, - говорю я.
Теперь в нашу содержательную беседу вступает новый белохалатник:
- Расскашите нам про фаш инстинкт напрафления. Как он рапотает?
- Как будто внутри меня встроена Система Глобального Позиционирования, Джи Пи Эс, - честно отвечаю я им и начинаю развивать мысль дальше, - говорящая система. Я ей говорю, куда мне надо лететь, а она мной руководит: сделай двадцать миль, поверни налево, съезд девяносто четвертый и так далее. Очень командовать любит.
- Правта? - доверчиво округляют они глаза.
- Конечно, неправда, идиоты, - рассердилась я на такую редкостную тупость. - Откуда мне знать, как она работает. Я только знаю, что она безошибочно посылает меня в прямо противоположную сторону от таких тупиц, как вы.
Теперь даже азиаты, кажется, раздражены. Еще пять минут, максимум, и они больше не выдержат и закончат наш высокоинформативный разговор.
- Как фысако фы мошете летать?
- Не знаю точно, дайте мне проверить мой желудочный альтиметр. - Опускаю глаза вниз и на пару инчей поднимаю на животе футболку. - Где же он? С утра вроде был на месте.
- Так высоко, как самолет? - нетерпеливо допытывается Белый-лабораторный-халат.
- Выше, - уверенно говорит Надж.
- Высе, тем самалет? - восхищенно вступает третий член группы.
Надж убежденно кивает:
- Мы так высоко можем залететь, что там даже не слышно, как резинка вокруг пальца вертится - бз-бз-бз. - Она сделала несколько вращательных движений пальцем и насупилась. - Вы имеете в виду игрушечный самолет?
Тер Борчт не выдерживает и вскакивает на ноги.
- Хфатит! Вы ничего не добейтесь от этих недоделки!
- Ну что ты, Борчтик, не нервничай. Такие хорошие люди пришли с нами поговорить. Они знают, мы можем летать очень высоко. Они знают, мы можем всюду найти дорогу, даже в темноте. Они знают, что мы летаем со средней скоростью сто миль в час. Я уверена, они хотят узнать о нас поподробнее.
Ну-ка, думаю, дай я этой морковкой у них перед носом помашу, вот и посмотрим, что они дальше будут делать. Проведем и сами маленький научный эксперимент.
Похоже, клюнули на мою морковку. Пятеро иностранцев как сумасшедшие записывают каждое мое слово. А тер Борчт, скрипнув зубами, тяжело опустился на место.
- Тебе бы, Борчтик, надо было прекратить есть жареное. - Похлопав себя по животу, показываю ему на его массивное брюхо. Подмигиваю ему и с серьезным видом поворачиваюсь к азиатам-белохалатникам:
- Вам, может быть, будет интересно узнать, что нам требуется значительное количество топлива. Каждые два часа плюшки, молочный коктейль, куриные котлетки, стейк, сосиска и…
- Гамбургеры, - подсказывает Ангел, - морковный торт и пастрами, и жареная картошка, и…
- Вафли, - вступает Надж, - и французский батон, и картошка, запеченная с сыром и беконом. Бекон можно даже так, без картошки. В случае чего, сойдет просто хлеб с ореховым маслом и сникерс.
- Многослойный бутерброд, - рыкнул вдруг Ари хриплым голосом. Они совсем обалдели, как будто совершенно не ожидали от него дара речи.
Иностранцы сгрудились и давай наперебой что-то возбужденно лепетать. А я многозначительно повела нашим бровями, мол, сейчас нам и подфартить может. Глядишь, поесть дадут.
- Вам не нужен есть, - тер Борчт, очевидно, слегка успокоился. - Вы все равно скоро умирайт.
Главный азиат подходит к нему, что-то говорит, и тер Борчт снова заводится. Слышу, как он отвечает:
- Нет, уже поздно!
- Почему ты не можешь залезть в их головы? - шепчу я Ангелу. - Сделай, чтобы они везде муравьев увидели или что-нибудь в этом роде.
- Не получается у меня ничего. Я пробовала. Только начинаю пробираться - меня как будто выпихивает кто. Словно заслонка какая-то стоит с пружиной.
- Не надо было в красках еду расписывать. Я теперь точно проголодалась, - шепотом жалуется Надж. И Ари тут же подхватывает:
- Я тоже.
- И я, и я, - пищит Тотал, - я готов одного из них живьем сожрать.
Мы скривились от отвращения. Есть этих иностранцев даже с голодухи никому из нас неохота.
Но тут все присутствующие, включая тер Борчта, азиатов-белохалатников, нас и даже флайбоев, поворачиваются на звук открывающейся двери.