После того, как Валачи убедился, что за ними все чисто, он высадил Пагано в восточной части Гарлема. На следующий день он поговорил с девицей, с которой остался Джианнини, и выяснил, что тот занимался какой-то "игрой" в Гарлеме. Валачи передал это Сиано и братьям Пагано. Через несколько дней один из них, кажется Джозеф Пагано, доложил, что Джианнини работает "на стрелке" для игроков в кости на Второй авеню, за углом 112-й улицы. "Работа на "стрелке", - поясняет Валачи, - заключается вот в чем. Игроки в кости собираются на месте, называемом "стрелкой", прежде чем идти играть. Другими словами, сама игра ведется где-нибудь на соседних улицах. Человек, который работает на "стрелке", убеждается, что среди игроков нет подозрительных типов, и только после этого ведет их по известному ему адресу, в такой-то номер такой-то гостиницы".
Получив эту информацию, Валачи сразу же поинтересовался, не было ли за Джианнини слежки. "Мы никого не заметили, - был ответ, - может быть, он оформил жалобу, а может еще что". "Хорошо, - сказал Валачи, - главное мы узнали".
Скоро, однако, возникли новые трудности. Валачи обнаружил, что эта игра в кости организована "Коза нострой", и верховодит ею член "семьи" Люччезе Пол Корреале (Окорок Поли). Валачи уже послал Пагано в Гринвич-виллидж за пистолетами, но теперь пришлось утрясать проблему с местом операции. Он нашел своего "лейтенанта" поздно вечером в клубе "Гоулд Ки", который был расположен в центре Манхэттэна и, если верить Валачи, принадлежал Бендеру. Клуб часто находился под наблюдением полиции, поэтому Валачи предпринял обычные для него предосторожности, прежде чем войти внутрь. Чтобы не "светить" номера своего автомобиля, он запарковал его на другой улице и взял такси.
Бендер набросился на него, прежде чем Валачи успел открыть рот:
- В чем, черт побери, дело? Чего ты тянешь? С этим пора заканчивать. Надеюсь, ты не стараешься получить с него долг?
- Тони, выслушай меня, - запротестовал Валачи. - Вокруг этого парня все время крутились легавые.
Затем он поднял проблему "стрелки".
- Игра принадлежит Окороку Поли, - сказал он. - Хорошо ли будет, если мы займемся Джином у него?
- Ладно, ты прав. Придется обсудить это со стариком. Я все узнаю. Позвони сюда завтра вечером. Приходить не надо. Просто позвони и получишь ответ.
Валачи так и сделал. Бендер сказал ему, что проблем не будет.
Несмотря на все махинации Валачи, время Джианнини истекало. Но все же он получил еще одну маленькую отсрочку. План операции, который разработал Валачи, сводился к следующему. Один человек должен был ждать в машине на 111-й улице, в соседнем от места игры квартале. Предполагалось, что двое других после выполнения задания пройдут через многоквартирный дом на 112-й улице, пересекут двор, выйдут из здания на 111-й и сядут в машину. Вечером 18 сентября 1952 года Валачи приехал с Сиано и братьями Пагано на место предстоящей операции, чтобы хорошенько его осмотреть. Все вроде было готово. Джианнини стоял на тротуаре у "стрелки". Агентство полиции в непосредственной близости видно не было. Валачи хотел было уже распрощаться со своими ребятами, когда решил спросить, проверили ли они, что все двери на их пути к машине не заперты. Он поинтересовался об этом у Пэта Пагано.
- Нет, мы…
- Все ясно, - сердито прервал его Валачи. - Идите по домам и выспитесь. Проверите подъезды завтра. Да что с вами, ребята? С ума сошли? Ничего нельзя делать, пока мы не будем уверены на все сто. Я за это дело отвечаю.
На следующий день, после того, как Валачи убедился, что все меры предосторожности приняты, он дал добро на начало операции. Валачи сказал Сиано, что будет ждать известий в ресторане на углу 114-й улицы и Второй авеню. В телефонном разговоре с ним Джианнини должен был называться "девочкой". Он также напомнил Сиано, что после того, как все будет кончено, пистолеты должны быть выброшены в Ист-ривер с моста Третьей авеню.
Чтобы обеспечить себе алиби, Валачи организовал в ресторане ужин с тремя своими приятелями. Около полуночи позвонил Сиано: "Девочка еще не появлялась". Валачи ответил: "Ладно, я буду в своем заведении".
После этого он попросил своих собутыльников отвезти его в "Лидо". Около 4 часов ему снова позвонили. Дело было сделано. "Мы ее видели, - сообщил Сиано. - Уезжаем на пару дней".
"Отлично", - сказал Валачи и поехал домой отсыпаться.
(В соответствии с архивами нью-йоркской полиции, в 6 часов утра 20 сентября 1952 года в сточной канаве напротив дома 221 на 107-й улице было найдено тело Эугенио Джианнини, 42 лет, проживавшего по адресу 234-я улица, 282. Причиной смерти явились пулевые ранения в голову, нанесенные неизвестными лицами. В ходе дальнейшего расследования обнаружилось, что само преступление произошло на Второй авеню, рядом со 112-й улицей. Убитый ранее арестовывался за операции с наркотиками, противоречащие как законам штата, так и федеральным законам. По конфиденциальным каналам стало также известно, что он являлся информатором Бюро по борьбе с наркотиками).
В то время Бюро по борьбе с наркотиками полагало, что причиной убийства Джианнини было не его стукачество, а то, что он пытался обмануть своих сообщников и подгрести под себя большую часть прибыли от контрабанды упоминавшегося выше героина. Тому были некоторые основания. По имевшейся в Бюро информации, всего в проводившейся тогда операции фигурировало десять килограммов наркотика. Но в ходе расследования работавшие под прикрытием агенты обнаружили, что Джианнини тайком послал в Италию своего шурина, чтобы он добавил к переправляемому героину еще шесть "персональных" килограммов. Все это примерно за месяц до убийства кончилось арестом шурина, которого взяли в Салерно вместе с героином.
Когда выяснилось, что труп Джианнини был перевезен на 107-ю улицу, в Бюро по борьбе с наркотиками это расценили всего лишь как тонкий символический жест. До того, как Валачи внес ясность в организацию "Коза ностры", "семья" Люччезе называлась просто "бандой со Сто седьмой улицы".
Тот факт, что тело было увезено с места убийства, заинтересовал Валачи не меньше, чем полицию. Впервые он узнал об этом по радио, когда проснулся.
- Ребята, которые организовали игру, - сказал ему через несколько дней Дженовезе, - утверждают, что были вынуждены увезти тело, чтобы сохранить свое место. Вообще они очень разозлились. Говорят, что пришлось заплатить легавым десять тысяч за то, чтобы им не мешали там играть.
Валачи было подумал, что Бендер так и не согласовал места операции. Но Дженовезе заверил, что дал ему согласие по этому вопросу. "Интересно, - сказал он, - в чем же здесь дело. Выясни-ка, пожалуйста".
Когда Валачи докладывал Дженовезе о результатах своего расследования, он был полон благородного негодования:
- Вы знаете тех парней, которые сказали, что увезли Джина для того, чтобы отвести полицию от игры? Так вот, они врут.
- То есть?
- Там была пара ребят, которые работали вместе с Джином на "стрелке". Когда эти парни нашли Джина, они решили, что у него есть шанс выжить. И они повезли его в госпиталь.
- А место, в котором его нашли, находится по пути в госпиталь?
- Конечно, - сказал Валачи. - Я этот район хорошо знаю. Джина везли в госпиталь на Пятой авеню. Им надо было проехать вниз по Второй авеню и повернуть на 107-ю улицу, так как она идет на запад и выходит прямо к госпиталю. Но по пути до этих ребят все же дошло, что Джин уже мертвец, и они его выбросили. А теперь пытаются представить это дело так, как будто Джин был мертв с самого начала и им пришлось пойти на риск быть пойманными потому, что было необходимо отвезти тело подальше от своей паршивой игры. Так я этому и поверил! Надо же, всякий раз, когда мне поручают какое-нибудь дело, получается одно дерьмо. И я оказываюсь в нем прямо по уши.
- Откуда ты все это узнал?
- От своих ребят, Фиоре и братьев Пагано.
- Ладно. Не беспокойся, я сам обо всем позабочусь.
Но старое чувство недоверия к Дженовезе вновь одолевало Валачи, и он решил подстраховаться. Вскоре, на праздновании в "честь" Джианнини Томаса Люччезе и сказал ему:
- Томми, многие из твоих молодцов на меня обиделись. На них мне наплевать, но мы с тобой знаем друг друга уже много лет. И мне интересно знать, как ты сам относишься к этому делу. Неужели ты думаешь, что я настолько сумасшедший, чтобы пойти на него, не получив приказа?
- Забудь об этом, - ответил Люччезе. - Все в порядке. Тебя винить не в чем. Этот парень получил то, что заслужил.
(Один из троих людей, которых Валачи использовал в убийстве Джианнини, его племянник Фиоре Сиано, пропал через девять месяцев после того, как впервые стало известно, что у него не очень-то держится язык за зубами. По сведениям, которыми располагает нью-йоркская полиция, "Сиано исчез в конце апреля - начале мая 1964 года, когда трое неизвестных мужчин вывели его из пиццерии "У Пэтси" (Первая авеню, 2287). После этого Сиано уже не видели. Считается, что он мертв. По слухам, от тела избавились таким образом, что его обнаружение стало невозможным". Сиано любил играть в биллиард, и у меня был разговор с одним из участников его, по-видимому, последней игры. По словам этого игрока, Фиоре выглядел угрюмым, казалось, его что-то тяготило. Один из братьев Пагано, Джозеф, получил в 1965 году пять лет за то, что было впоследствии названо "классическим случаем проникновения "Коза ностры" в легальный бизнес"; Паскуале Пагано, охарактеризованный Бюро по борьбе с наркотиками как "перспективная" фигура преступного мира, тоже отсидел срок и находится в настоящее время на свободе. Показания Валачи против этих людей, не подкрепленные какими-либо дополнительными фактами, являются с юридической точки зрения недостаточными. Вообще, убийство Джианнини иллюстрирует почти полную невозможность уголовного преследования за внутримафиозные разборки. Полиция была вызвана немедленно после того, как стрельба закончилась, однако не нашла ни одного свидетеля. Когда следователи спросили пожилого дворника, подметающего тротуар на месте преступления, откуда там взялась кровь, он удивленно спросил: "Какая кровь?")
В течение года Валачи вместе с Пэтом Пагано и Фиоре осуществил еще одну подобную операцию. В этот раз контракт на убийство поступил от самого Вито Дженовезе. Восхождение Дженовезе на вершину власти было прервано самым досадным образом в декабре 1952 года, когда его жена Анна уехала из их дома в Нью-Джерси и подала на развод. В качестве причины была названа жестокость мужа, которая угрожала ее здоровью и сделала совместную жизнь невыносимой. Миссис Дженовезе, мягко выражаясь, не была типичной женой гангстера. Выступая на суде, она не стеснялась в выражениях, живописуя своего мужа как главаря отъявленных головорезов с громадными незаконными доходами. И она не только указала местонахождение различных тайников в США и Европе, где Дженовезе хранил свою наличность, но и рассказала в деталях о получаемых им прибылях от игрового бизнеса, содержания ночных клубов, ростовщичества и профсоюзного рэкета. Согласно ее показаниям, Дженовезе зарабатывал 20–30 тысяч долларов в неделю только на так называемой "итальянской лотерее". "Об "итальянской лотерее" - заявила она, - я знаю особенно много потому, что сама занималась ее организацией".
Известно, что вся "Коза ностра" не могла прийти в себя от изумления, когда выяснилось, что Дженовезе, несмотря на все это, решил ее пощадить. Но если любовь к своей жене и остановила его безжалостную руку, он не проявил подобной доброты к некоему Стиву Франсу. Этот человек вначале был партнером Дженовезе по одному из ночных клубов, а потом стал работать с его супругой в районе Гринвич-виллидж, в клубах, которые она контролировала лично и которые, по ее словам, не являлись частью "синдиката".
Дженовезе чувствовал, что жена охладела к нему во время его долгого отсутствия, и винил в этом Франса, который за ней недостаточно добросовестно приглядывал. И вот в начале июня за обедом в итальянском ресторане Бендер сообщает Валачи, что Франса надо убить. Он не стал упоминать семейные проблемы Дженовезе в качестве причины, а употребил вместо этого обычное и всеобъемлющее выражение, обосновав необходимость убийства тем, что Франс был "сукой". Хотя Франс был знаком с Валачи еще с тридцатых годов, он не разу не был у него в "Лидо". Это и должно было стать уловкой для заманивания намеченной жертвы в ловушку. "Оставайся в ресторане каждый вечер после закрытия и жди моего звонка, - проинструктировал Бендер Валами. - Если я скажу "иди домой", отправляйся спать. Если я скажу "жди", оставайся на месте".
Убийство Франса, по свидетельству Валачи, отличалось жестокостью.
Каждый вечер, кажется, шестнадцать дней подряд, мне звонил Тони и говорил: "Иди домой". И вот однажды я снимаю трубку и слышу: "Жди!"
Я хорошенько все запер, зашторил окна, сел и стал ждать. В пятом часу в дверь постучали. Открываю и вижу перед собой Пэта Пагано и Фиоре. С ними - Стив Франс. "Привет, Джо, - говорит Пэт. - Мы вот решили показать Стиву твою забегаловку".
Я наливаю выпить, какое-то время мы говорим о том, как идут дела в "Лидо". Потом мы прогулялись по залу и пошли на кухню. Там-то все и случилось. Стив был невысокого роста, а Пэт, наоборот, очень здоровым. Пэт, стоя сзади, обхватил его за шею и начал душить, а другой парень, Фиоре, принялся лупить его по лицу и животу. Не то чтобы сильно, а так, больше для унижения. У нас это называется "кормить гречкой". Я в это время стоял на шухере у двери на кухне.
Вскоре Пэт отпустил потерявшего сознание Стива, и он упал на спину. Потом ребята взяли цепь и обмотали ее вокруг шеи Стива. Тот начал было трепыхаться, и Пэт наступил ему на горло, чтобы он не смог встать. Через несколько минут все было кончено.
Подождав примерно полчаса, Валачи выглянул из ресторана и внимательно осмотрел улицу. Поблизости никого не было. Он залез в машину Франса и, пошарив у колонки рулевого управления, включил зажигание. Звук работающего двигателя был сигналом. Пагано и Сиано вышли из "Лидо", держа под руки мертвого Франса так, чтобы складывалось впечатление, что они волокут в стельку пьяного человека. Труп положили на заднее сидение. Затем Валачи вышел из машины, а Пагано и Сиано уехали вместе с телом куда-то в сторону Манхэттэна.
(В соответствии с архивами нью-йоркской полиции, тело Стивена Франса, белого мужчины 48 лет, было найдено в г. Нью-Йорке 19 июня 1953 года, в 9.55, на заднем сидении его собственного автомобиля, запаркованного напротив дома 164 по 37-й улице. Причина смерти: удушение руками, на лице и теле имеются следы ушибов и многочисленные ссадины, обнаружен перелом левого ребра).
Результатом давления со стороны Бюро по борьбе с наркотиками стало возникновение в "Коза ностре" атмосферы страха и взаимного недоверия. Именно в этой обстановке Валами получил ошеломившие его новости о старом приятеле и наставнике Доминике Петрилли, известного под кличкой Редкозубый. После того, как он отсидел полученный им в 1942 году срок за наркотики, Петрилли, пренебрегший в свое время американским гражданством, был депортирован в Италию. Валачи его с тех пор не видел.
Примерно в середине ноября 1953 года Тони Бендер сказал Валачи:
- Редкозубый вернулся. В Италии его взяли на каком-то деле, но он договорился с легавыми, которые занимаются наркотой. Вот они и отпустили его сюда, чтобы он нас всех подставил.
Петрилли был из "семьи" Люччезе, и Валачи сразу прервал Бендера:
- Мне наплевать, чем занимается Редкозубый. Не впутывай меня в это дело. Пусть его люди с ним сами разбираются. Я не собираюсь снова попадать в какую-нибудь заваруху, как это случилось, когда я занимался Джином.
- Тебя никто и не подписывает на убийство. Но Редкозубый обязательно с тобой встретится. Просто дай мне знать, когда он соберется это сделать. Редкозубый начнет тебе заливать, что в Италии тайком пролез на корабль, идущий в Штаты, и прямо из порта пришел к тебе. В разговоре с ним будь осторожен. У него в кармане может лежать диктофон.
Предупреждение Бендера сильно расстроило Валачи. Вспоминая свое настроение в то время, он сказал мне: "Казалось, что с возвращением Вито все пошло кувырком. По крайней мере, при Фрэнке Костелло жизнь была приятной и спокойной. А тут началось: сначала один слух, потом другой. Теперь вот начали говорить, что Редкозубый оказался сукой. По правде говоря, я даже не хотел ни с кем разговаривать - боялся услышать какую-нибудь новость, которую лучше вообще не знать, чтобы не нажить себе неприятностей".
Поздним вечером, недели через три после беседы Валачи с Бендером, в "Лидо" приехал Петрилли. Он или был действительно пьян, или искусно притворялся. Оглушительно взревев, он заключил Валачи в свои объятия.
Валачи, старательно скрывая свою радость и удивление, поинтересовался, как это Петрилли не боится в открытую ходить по улицам.
- А я не хожу по улицам, - сказал Петрилли. - Я, понимаешь ли, только что с парохода. И сразу к тебе. Решил, что нужно повидаться. Ты ведь мой друг, так? Не мог я больше находиться в этой Италии. Пришлось сматывать удочки. Двадцать семь дней я парился в каком-то чертовом трюме. Двадцать семь! Ты представить себе не можешь, каково мне там было. Да еще пришлось отдать за это три тысячи долларов.
Затем Петрилли попросил Валачи организовать встречу с Винсентом Мауро и другим "солдатом" из команды Бендера по имени Паскуале Моччио (Пэдди Размазня).
- Я собираюсь вас озолотить, - прошептал он. - У меня на крючке целая тонна порошка. Нам с тобой надо только будет съездить на Кубу и забрать его.
Валачи выслушал все это молча. Затем, чтобы убедиться, что у Петрилли нет с собой диктофона, он распахнул его пальто и воскликнул: "Ого, да ты похудел!" Удостоверившись, что диктофона за пазухой у Петрилли нет, Валачи продолжил вполголоса: "Ты здесь в опасности. Если и впрямь собираешься на Кубу, уезжай прямо сейчас. Не трать времени".
По Петрилли было невозможно понять, дошли ли до него слова Валачи. Никак не прореагировав на предупреждение, он крикнул, чтобы ему налили еще выпить. Опрокинув стаканчик, Петрилли поспешил к выходу со словами: "В общем, организуй эту встречу. Я с тобой свяжусь через пару дней".
Валачи с час подождал, затем позвонил Бендеру:
- Он был здесь.
- Уже ушел? Почему ты не позвонил, пока он был у тебя?