- Правда, тетя Лена, даю вам слово, но случится это, к сожалению, только послезавтра.
- Я тебе что, надоел? - удивился Серега.
- Мне-то ладно, а вот родителям пора от тебя отдохнуть.
- Сережка, где вчера шлялся? - села ему на колени Люба.
- Не поверишь, курочка моя, - уже набитым всякой всячиной ртом ответил он, - роман целый настрочить можно и даже нужно, Олега попросим, он башковитый, между делом как-нибудь черкнет. "Ночь на острие ножа", представляешь?
Угомонились сваленные водкой друганы почти в обед. Заблудившийся в квартире пахнущий мокрым асфальтом ветер, колыхал густые кудри Святого и наполовину свалившуюся с его распластанного по коже тела махровую простыню. Рядом постанывал в кошмарном сне Дымок. Стараясь не греметь посудой, на кухне прибирались тетя Лена и Люба.
- Олежка весь синий, наверное, тоже сидел, не знаешь?
- Не-е. Сережка говорил, что он в Афгане служил. Душманы его самолет подбили, и Олег без парашюта из горящего истребителя катапультировался. Упал, бедный, прямо на скалы и теперь этот синяк у него на всю жизнь остался.
- Какой синяк? У него мужик с копьем, сидящий на коне, во всю спину наколот.
- Правда?!
- Иди, сама посмотри, он без футболки спит. Да не бойся, их, басурманов, сейчас атомной бомбой не разбудишь.
***
- Красивый у тебя, Валюша, зять. Не пьет, не курит, слова матерного от него сроду не услышишь, - нахваливала Святого тещина соседка, вместе с ней развешивающая стираное белье на прочно натянутой проволоке треснувший от старости дворовых столбов, - всю ночь у него под окошком такси включенным счетчиком молотило, сразу видено, любит твою дочь. Смотри, Валюша, - толкнула она ее эмалированным тазом, - никак едут!
Разгоняя купающихся в водопроводной луже голубей и мягко шурша по начинающему раскаляться асфальту шинами, к подъезду подкатила желтая "Волга" с черными шашечками на водительской дверке и из нее действительно показался Олег, бережно прижимавший к груди кружевной сверток одеяльца, перепоясанный широкой синей лентой.
- Любимая теща, внука принимай, - сверкая золотом коронок, передал он ей ребенка, - а я на работу смываюсь, отпустили только до обеда.
Поцеловав ямочку на щеке жены, Святой упал в тачку.
- Теперь до гаража Управления торговли и ты свободен.
- Олежка, переоденься!
- Некогда, Леночка.
- Близких друзей можешь вечером пригласить, я торт испеку.
- Друг у меня только один, - уже из тронувшейся машины крикнул Святой, - но тот, к нашему счастью, две недели назад со своей матрешкой на Черное море улетел.
Пропустив выезжающее с ограды такси, возле весело обсуждающих свои нелегкие проблемы женщин, остановился обшарпанный горбатый "Москвич", принесший от легкого на помине Дымка телеграмму и вместо торжественного ужина, Олег с напросившимся в город Максимом, до поздней ночи проторчал на центральном переговорном пункте. С затерянным в Украинской глубинке Лисичанском не соединяли очень долго и, когда Максимка заклевал носом в полированный столик зала ожидания, Святой подхватил парнишку на руки, и направился к выходу.
- Квитанция номер шестьдесят три, пройдите во вторую кабинку. Вас вызывает Лисичанск, - остановил его бодрый голос динамика.
"Вот сучка, пока пацана мне не заморила, не крикнула", - придерживая сладко причмокивающую голову старшего сына, повисшую на его плече, Олег зло сдернул с рычага телефона трубку и сразу заорал: - Ты бы, засранец, еще в пять утра меня с постели поднял…
- Гражданин, успокойтесь, вас все равно не слышат, - перебил его писклявый голосок телефонистки, после чего в перепонке уха треснул знакомый Серегин бас: - Алло! Как слышишь?!
- Не ори, мудила, Макса разбудишь.
- Понял, - не обращая внимания на просьбу приятеля, продолжал брызгать слюной, словно за ним гонится милиция, на другом конце страны Дымок, - у меня все ништяк! Накладочка, правда, непредвиденная вышла, вследствие чего я без копейки остался.
- Ты что там, деньгами печи топишь? - удивился Святой.
- Хуже, у Любкиных родителей, оказывается, кроме нее еще девять детей на иждивении!
- Гордись, теща - героиня, прикидываешь? Не каждому такое счастье на голову сваливается, а только избранным, и то не каждый день.
- Горжусь, но с утра пораньше я этой прорве тележку колбасы закупаю, а через час они ее уже кончают. Надеюсь, теперь ты меня понимаешь? Филки, как будто пылесосом из карманов повытянуло. Выручай, братан! Пригони хоть рублей двести!
- Да не вой ты, как волк на луну, завтра телеграфом отправлю. Теперь тебе миллионы красть придется, чтобы такую армию прокормить.
- Смеешься, гад, а я не знаю, как отсюда вырваться.
- Ну, ладно, придурок, разбег. Прилетишь, сразу ко мне прись.
Тем временем, обеспокоенная долгим отсутствием мужа и сына, в наброшенной на плечи материнской шали, Лена караулила их в увитой хмелем беседке, но подошли они все равно незаметно.
- Извини нас, мать, что нехорошо все так получилось, - закружил ее Олег на руках - торт готов?
- Как будто он тебе нужен.
- Максим, рубать хочешь?
- Хочу.
- Беги к бабушке и тащи сюда, что они там для нас выпекли.
- Здесь будем кушать, - обрадовался сын, - темно же?
- Не боись, Кибальчиш, мимо рта не пронесем. Главное, на лестнице аккуратней, - крикнул ему уже вдогонку Святой - нормально все, Ленка?
- Раз вернулись живыми и здоровыми, значит, нормально!
Спустя три дня, громкий стук в окно разбудил Олега и напугал кормящую малыша Лену.
- Сколько время? - нехотя выполз он из-под покрывала.
- Два часа, - ответила жена, глянув на будильник, стоящий под вечно горящим торшером.
Прошлепав босыми ногами до входных дверей, Святой провернул в замочной скважине ключ.
- Привет! - накинулся на него Серега, - я прямо с аэропорта!
- Заткнись, а то я тебя придушу.
- За что? - немного обиделся он.
- Игорешка бай-бай делает, а ты окно вышибаешь.
- Извини, я же не в курсе, что ты его домой забрал. Чайник ставь, жрать охота.
- Вали на кухню, там разберешься, что к чему - Олег пошел умываться.
Горячий еще чайник, в воде которого Лена совсем недавно подогревала бутылочку с детским питанием, сразу зашумел. Вспоминая невзрачный прокопченный угольной сажей маленький шахтерский городок, Дымок стал, как обычно, причесывать: - Сады белые-белые, словно мукой посыпанные, грушами только поросят кормят. Дороги, как стрела. На "Икарусе" всего тридцать минут до моря летишь.
- По ходу, ты из страны чудес сорвался? - сел за стол Святой.
- Ты жуй, давай, шустрее только, а том не на работу раненько вставать.
- О кей, я почти набил требуху, - согласился подельник - где почивать прикажете?
- На раскладушке. Помягче нар, надеюсь?
- Без сомнения, спокойной ночи, братка. Отдохни путем, а то тебе целый день вкалывать, да потом еще целую ночь воровать.
- Опять?
- Так мне Любашке "капусты" нужно отправлять, ей ведь к любимому мужу надо на что-то добираться. Подмогнешь?
- Довод, конечно, веский, поэтому базара нет. Куда от тебя, демона, притыришься?
В автохозяйстве Серега был уже свой в доску. Пока Олег получал путевой лист в диспетчерской и мерил в кабинете врача давление, он долил в двигатель масла и подогнал грузовик к воротам.
- Выпуливайся, - разрешил ему с кустистыми седыми бровями механик.
- Куда двинем? - деловито поинтересовался Дымок у хлопнувшего дверкой с пассажирской стороны приятеля.
- Сначала на овощебазу, оттуда сорок мешков лука с картошкой заберем и потом все эти причиндалы в коопторг, что по Новобульварной находится, утянем.
- Ясно море.
Гонять тачки Серега умел, но правил не знал совершенно и на железнодорожном переезде, махнув полосатым жезлом, машину прижал к обочине зеленый с виду сержант. Дымок выхватил из нагрудного кармана рубашки Святого кожаный портмоне, в котором лежало водительское удостоверение друга и с радостной улыбкой на морде, вылез из-за руля шедшему навстречу гаишнику.
- С добрым утром, командир, что случилось?
- Переезд имеет право пересекать любой вид транспорта, но в одиночном порядке, вам это известно?
- Женюсь в субботу, начальник. Не порть настроение.
- Поздравляю, - на каменном лице не дрогнул ни один мускул, - но это не повод для нарушения правил, - и он, щелкнув компостером, сделал в талоне предупреждений первую, и пока единственную за год безупречной работы Олега, дырку.
Понимая, что накосопорил, груженный овощами грузовик к магазину Серега подогнал как надо. Пока благоухающие тройным одеколоном двое небритых мужиков в засаленных черных халатах, кряхтя, таскали в полуподвальное помещение коопторга увесистые мешки, Дымок успел позубоскалить с рыженькой продавщицей и заодно прошвырнуться по всем закоулкам торговой точки.
- Давай его долбанем? Инкассаторы забирают на выручку из этой гниющей помойки раз в неделю, я промацал.
- Предложение принято. Денег на билет твоей королеве в этой лавке должно хватить. Поехали ко мне, отобедаем, да Ленке заодно сказку расскажу, что, мол, машина барахлит, и я после работы останусь ее, кормилицу, ремонтировать, а то потеряет меня, ласточка.
- Шибко ее любишь?
- Жить не могу!
- А почему тогда обманываешь ее?
- Из-за тебя, скотина!
- Врешь, ты без воровства, как дурак без махорки. Шучу - разминая сигарету, чиркнул спичкой Дымок.
- Понимаю, что в наглую лучшего своего кента на Колыму устраиваю, но и под Северным сиянием люди живут - хлеб жуют, правда, без масла.
- И зубов у них нет, - добавил Святой.
- Почему?
- Цинга бушует в царстве айсбергов.
- Точно! - ухмыльнулся Серега - будем пить тогда кашу манную, че мы, держиморды какие, чтобы сало жрать?
Служебный вход в магазинчик, на котором болталась приличная "собака", находился с тыльной стороны аляпистой четырехэтажки, в отворенную форточку одиноко светившегося в ограде окна, радио пропикало час ночи.
- Ни души вроде, работаем?
- На стреме стой, я замок перехвачу, - Олег быстро надел перчатки и извлек из хозяйственной бездонной сумки пилку по железу. Смачно плюя под полотно, чтобы не визжало, через пятнадцать минут он бросил "собаку" в пустую деревянную бочку, валявшуюся рядом с крылечком, и спокойно пересек по-прежнему безлюдный двор.
- Ну, как?
- Ништяк, - вытирая со лба пот, сел на остывающую землю в зарослях акации Святой.
- Рвем тогда, че растележился?
- Минут двадцать перекурим, если менты не прилетят, то, значит, никто за нами не подсматривает.
То же окно пикнуло два и погасло. Подельники встали, пересекли бегом двадцать отделяющих их от грузных металлических дверей метров и с ходу дернули на себя заблестевшую нержавейкой ручку. На секунду, моргнув фонарем, Олег проверил - нет ли в косяках кнопок сигнализации, и бесшумно притворил за собой вход. Спустившийся первым по круто уходящей вниз лестнице, Дымок присвистнул.
- Вот это подарочек.
Перед ним была еще одна, обитая ржавыми листами жести, дверь, аж с двумя навесными замками.
- Серега, скоро рассветает, так что времени у нас в обрез. Тут недалеко кочегарка есть, дуй за ломом, а я пока здесь поковыряюсь, может, что придумаю.
Два раза приятелю повторять не пришлось, и он, словно привидение, растворился в дверном проеме. Смачивая слюной полотно, Святой немного подпилил дужку одной "собаки" и принялся за другую.
- Здоровы были, мужики! - поприветствовал чуть не подавившихся от неожиданности суховатым голландским сыром кочегаров вломившийся в котельную Дымок. Выдернув из кучи угля торчащий лом, он взвесил его на руке, - подойдет, - подмигнул Серега чумазым работягам - скоро верну.
- Кто это был?
- А шут его знает, наливай.
Эту дверь подельники взломали уже быстрее, сильно при этом, нашумев, и занялись поиском денег.
- На "хапок" работаем, Серый, нагремели, как молния в небе, кто бы из жильцов не рюхнулся - Олега рылся в допотопном раскачивающемся на кривых ножках столе, находившемся в кабинете заведующей. Накладные фактуры и ворох еще каких-то ненужных ему бумаг сваливал в одну кучу, в угол помещения, в надежде найти ключи от сейфа, закинутым белым халатом рыжей хохотушки. По обостренным до предела нервам резанул страшный грохот в торговом зале. Святой схватил лежащую на ящике с яблоками выдергу и кинулся на шум. То, что творил Дымок, больше походило на разбой, чем на воровство. Все, что было на полках, он сметал на керамические плитки пола. Повсюду были разбросаны консервы и картошка.
- Ты тут чем, интересно, занимаешься?
- Филки ищу, - невозмутимо ответил Серега, - ты же сам сказал, что на "хапок" берем этот подвал, вот я и тороплюсь.
- А мне почудилось, что тебе магазин чем-то не понравился и ты решил его разрушить - заметив под весами связку ключей, Дымок бросил их подельнику, - ништяк все, че ты газуешь? Иди, суй лучше эти железяки во все дыры подряд.
Найденные Серегой ключи подошли к сейфу. Забрав из него целлофановый пакет, плотно набитый деньгами и набросав свою и найденную в подсобке сумку яблоками и шоколадом, приятели, пущенные, словно пращей, выпулились на свежий воздух двора.
- Дымок, пошли ко мне ночевать? Может, при тебе Ленка на меня сильно ворчать не будет?
- Как скажешь, - волоча обе сумки, пыхтел подельник, - меня дома все равно никто не ждет.
Резво перемахнули освещенную неоновыми лампами фонарей троллейбусных столбов дорогу.
- Слухай, Олега, пока масть хезает, может, ходом еще один сковырнем?
- Жадность фраера губит.
- Да не сейчас, завтра.
- Где он прячется?
- Вот это мне уже нравится. За городом, но такой красавчик, что тебя за уши от него не оттащишь.
- Уболтал, выпотрошим мы этого пижона, если сыщем, на чем до него добраться.
Через час, уминая плов, Святой, стараясь не смотреть в проницательные глаза жены, врал.
- Завтра, Ленуся, опять ночевать не буду. Калым подвалил, чучмекам яблоки с вагонов на рынок перевозим. Деньги они вперед уплатили, так что придется пахать до утра, наверное.
- Машину-то хоть починил?
- Нет, родная. На сломанной потихоньку полегоньку отработаю. Серега грузчиком подрядился, давай-ка, дружок, тугрики поделим.
Жующий Дымок проворно вытряхнул к ногам содержимое пакета и стал раскладывать деньги на две кучки.
- Это тебе, это мне, это опять тебе, а это снова мне. Пять двести, значит, две тысячи шестьсот рублей падает в ваш семейный бюджет.
- Так много?! - не в первый уже раз за последнее время удивилась жена.
- Труженик, - похвалил Серега подельника, - старается.
- Заткнись, - посоветовал ему Олег.
- Слушаюсь, - тот старательно скреб ложкой по сковороде.
- Олежка, что с деньгами делать будем?
- Ты хозяйка, тебе виднее.
Утром, не выспавшийся, Святой взял ремонтную путевку. Постелив в кузове своего грузовика ватное одеяло, завалился спать, и растолкали его заранее предупрежденные слесаря только тогда, когда закончилась смена.
Без пятнадцати семь он уже звонил в обтянутую дерматином коричневую дверь Дымка. Тот, заспанный, но одетый и даже в кроссовках, молча впустил подельника в квартиру и ушел в ванну.
- Олега! Перекуси, пока я рыло в порядок привожу.
- Родичи где? - присел он на полочку для обуви.
- В гости укатили, у батиного напарника юбилей, серебряная свадьба, что ли.
- Тачку нашел?
- У старшего брата кое-как вымолил, ты же знаешь, какой он у нас правильный.
- "Капусты" своей красавице отправил?
- Утром еще, прямо от тебя на почту забежал и тысчонку ей угнал. Ты че не лопаешь? - выглянул он в прихожку.
- Не хочется, скажи лучше, куда путь держим?
- В Танху, деревушка небольшая, от Читы до нее полста километров по трассе шлепать.
- Знаю такую, если готов, бери сумарь с инструментом и айда.
Они вышли на лестничную площадку, и Серега запер дверь на три хитрющих английских замка.
- Крадем, к сожалению, в этом городе не мы одни, - резюмировал он - шагай за мной, сейчас покажу тебе чудо техники двадцатого века, шары на лоб вылезут.
Он почти угадал.
- Не машина, зверь, - озорно постучал кулаком по ржавому багажнику, дышащему третьями, "Запорожцу" Дымок - что скажешь?
- Да-а, - удрученно протянул Святой, - если нас менты прихватят на делюге, то на этом корыте мы от них, конечно, не уйдем.
- Попадаться нельзя, потому что эту чебурашку обязательно надо вернуть брательнику, а то у него случится разрыв сердца, и виновными в его безвременной кончине будем мы.
Переднего сиденья в этой каракатице не было, видимо, с самого рождения. Удобно устроившись сзади, Олег вытянул ноги.
- Погоняй!
Вырулив за город, Серега прибавил газу. Система охлаждения сразу забросала автолом двигатель, и тот вонюче задымил.
- Тормози, я поковыряюсь в потрохах этой калоши, а ты, если желание есть, можешь пока храпануть.
- Дело мастера боится, - балагурил наконец-то выспавшийся Дымок - надо же, женатый человек, не пьет, не курит, на государство хребет гнет, ворует. Тебя хоть в партию принимай.
Загнав машину в редкий придорожный ельник, он заглушил ее, и вырубил габариты.
- На моих двенадцать, - поднес Серега к циферблату наручных часов тлеющий огонек сигареты, - но в последний раз я был в этом распрекрасном месте много лет назад и, честно говоря, маненько подзабыл, где находится объект моей страсти. Поэтому предлагаю выдвигаться.
- Никак в толк не возьму, как такие хорошие родители произвели на свет божий такое дерьмо. Ты почему, собака, почти всегда мне врешь, я думал, тут все чики-брики, подломим и - на ход, а ты даже не знаешь, в какую сторону идти.
- Почему не знаю? Видишь, лампочка маячит, одна на всю деревню, это точно на сельсовете, а может на общественной бане, - добавил он, прихлопнув на щеке комара - но, по любому, магазин где-то рядышком притырился.
- Бери сумку и пошли, философ сраный, в следующий раз за такой зехер по горбу получишь.
Держа курс на мигающую лампочку и облаиваемые цепными псами, подельники, пропетляв минут сорок по укутанным влажно ночью улочкам спящей деревушки, выбрались прямо к сельмагу, над вывеской которого и раскачивал ветерок маяк для любителей легкой наживы. В заваленной пустой тарой и всяким хламьем ограде магазинчика сторожка отсутствовала, и это было уже неплохо.
- Работать будем вдвоем, - сориентировался Святой, и по приставленной к бревенчатому зданию лестнице приятели нырнули на чердак. Отгребли от кирпичной кладки печной трубы шлак и принялись ее разбирать, поминутно прислушиваясь к посторонним шорохам. Через полтора часа почти бесшумной возни, лаз в потолке был готов. Порядком измазанный Дымок, опустил в него ноги, затем скрылась голова и прижавшись потной спиной к оштукатуренной печи, цепко держась за плаху потолочного перекрытия, он попытался в кромешной тьме нащупать кроссовками хоть какую-нибудь точку опоры. Неожиданно трухлявая доска треснула, и Серега вместе с ней приземлился в стеклянную витрину прилавка.
- Начало есть, - бросил вниз инструмент Олег, - конец будет.