То же происходит с молекулами воды в речном потоке. Каждая из них испытывает множество ударов от окружающих атомов и молекул и движется относительно хаотично. Но продвижение всего потока несложно прогнозировать с немалой точностью и достоверностью.
Исходя из таких соображений некоторые философы пришли к выводу, что существуют объективные законы развития общества, зная которые можно предвидеть будущее. Это заблуждение. Общество – не механическая система. Зная небесную механику, астрономы успешно прогнозируют лунные и солнечные затмения.
Законы общества отличаются от законов косных небесных тел. Кроме экономических параметров, доступных измерению, и более или менее объективных (если не учитывать влияние финансовых факторов), в судьбах обществ, цивилизаций значительную, а порой решающую роль играют факторы субъективные. Сказываются моральные и умственные качества людей, их вера, устремления на деле, а не на словах, представления о счастье… Помимо всего прочего, оказывает влияние коллективное подсознание.
Цивилизация, общество, народ имеют такую судьбу, которую заслуживают (учтём, что народы, мало изменяясь физически, духовно могут деградировать за считаные десятилетия).
Итак, Ньютон исходил из предположения, что многие истины Священного Писания зашифрованы в виде аллегорий, художественных образов. С этих позиций он толковал Откровение Иоанна Богослова.
Историю с истязаниями святого в котле с кипящим маслом, откуда он вышел невредимым, Ньютон считал легендой. Определяя время написания Апокалипсиса, исходил из предположения, что был один и тот же автор у этого сочинения и Евангелия апостола Иоанна. В таком случае Откровение должно быть древнее, ибо в нем больше гебраизмов (древнееврейских выражений), чем в Евангелии от Иоанна.
"Отсюда можно заключить, – писал Ньютон, – что Апокалипсис был написан, когда Иоанн только что прибыл из Иудеи, где он привык к сирийским оборотам речи; и что он написал своё Евангелие лишь после того, как по долгом обращении между малоазийскими греками освободился в значительной степени от гебраизмов… Подлинный Апокалипсис был написан настолько давно, что уже в Апостольские времена оказалось возможным составление множества подложных Откровений в подражание истинному, приписываемых умершим ранее Иоанна апостолам Петру, Павлу, Фоме и др.".
Почти через три столетия после этого вывода Ньютона немецкий ученый В. Фукс с сотрудниками с помощью компьютера попытался определить вероятность одного автора упомянутых выше книг Нового Завета. Текстологический анализ показал: "Здесь длины слов, расчленённость и сложность предложений согласуются, но не согласуются длины предложений". В итоге "наши данные следовало бы толковать как указание на различие авторов. Однако… наши количественные результаты ещё не дают окончательного ответа на вопрос об авторстве".
Пожалуй, толкование Ньютона более убедительное. Оно объясняет отличия двух текстов большим промежутком времени, их разделяющим. Не исключено, что Апокалипсис Иоанн Богослов написал сам, а Евангелие вынужден был диктовать ученику из-за своего преклонного возраста и слабого зрения. Кстати, на гравюрах Дюрера он показан молодым.
Вот наиболее общие выводы Ньютона: "Существенной частью этого пророчества является то, что оно не должно быть понято до самого последнего времени Мира. В силу этого то обстоятельство, что пророчество до сих пор ещё не понято, укрепляет веру в него".
Несколько странный логический поворот. Многое из древних и новых текстов остаётся непонятым по разным причинам. Это ещё не означает, будто в них заключена потаённая истина. И зачем понимать пророчество в самое последнее время Мира? Она направлено на то, чтобы подготовить людей к этому событию, принудить их к добрым делам и помыслам в страхе перед Высшим Судом, который потому и назван Страшным. Впрочем, продолжим цитировать Ньютона;
"Но если последние времена, времена раскрытия вселенской тайны, ныне приближаются, как это следует заключить из больших успехов, достигнутых новейшими истолкователями Откровений, то мы должны тем с большею смелостью углубиться в них…
Главная ошибка истолкователей Апокалипсиса заключалась в том, что они на основании Откровения пытались предсказывать времена и события, как будто Бог их сделал пророками. Благодаря этому эти истолкователи подверглись осуждению сами и вместе с тем возбудили недоверие и к пророчеству вообще.
Но Божественное предначертание заключалось совсем в ином. Бог дал это Откровение так же, как и пророчества Ветхого Завета, не ради того, чтобы удовлетворить любопытство людей, делая их способными предузнавать будущее, но ради того, чтобы исполнением их на деле явлен был миру святой Промысел Его, а не проницательность истолкователей. Ибо наступление событий, предсказанных за несколько столетий, служит убедительным доказательством того, что вселенная управляется Провидением. Ибо как несколько неясных пророчеств относительно первого пришествия Христова послужили для установления христианской религии, ныне почти утраченной, так многие и ясные пророчества о событиях, которые совершаются при втором пришествии Христовом, служат не только предсказанием, но и содействуют обретению и восстановлению истины и установлению царства, где обитает праведность".
Ньютон сетует на то, что христианская религия почти утрачена. Сильное заявление! Что он имел в виду? Судя по последнему слову, отсутствие праведности, нарушение христианских заповедей. Но почему так произошло? Почему в данном случае Ньютон говорит о ясных пророчествах, хотя прежде утверждал, что простому смертному пророчества не дано понять до конца дней? Далее он пишет:
"События оправдают Откровение; когда же будет подтверждено и понято это пророчество, то раскроется смысл древних пророков, и всё это вместе даст возможность познать истинную религию и установить её. И тот, кто желал бы понять древних пророков, должен начать с Апокалипсиса; но время совершенного уразумения его ещё не пришло, так как не совершился тот полный мировой переворот, который предсказан в Откровении…
До той же поры мы должны довольствоваться истолкованием лишь того, что уже исполнилось".
Позиция Ньютона не лишена противоречий. Предположим, понять смысл пророчеств можно только задним числом. Но ведь Иоанн Богослов разворачивает перед нами последовательную вереницу событий. Зная их ход, нетрудно предвидеть то, чему суждено произойти после того, как произошло предсказанное. Если этого сделать нельзя, то перед нами всего лишь собрание разрозненных высказываний, толкование которых допускает различные варианты.
Например, полный мировой переворот, согласно Апокалипсису, должен был начаться вскоре после того, как будет повержен зверь из бездны, и продлиться тысячу лет. Ко времени Ньютона срок этот был давно превзойден. Как это понимать, Ньютон не пояснил.
Порой кажется, что знаменитый научный труд писал один человек, а менее знаменитые богословские труды – другой, независимо один от другого. Как физик он убедительно показал, что кроме относительного времени существует абсолютное, подобное потоку. Как богослов он допускал предопределённость событий (вопреки относительному времени) и возможность предвидения будущего (вопреки времени абсолютному).
Верил ли Ньютон в предопределённость всего сущего? С научной позиции – нет, но с теологической принимал Апокалипсис Иоанна Богослова как зашифрованную символическую истину. В таком случае финал человечества предопределён.
Казалось бы, теологу "положено" верить в чудо как проявление неведомого человеку промысла Бога. На это у Ньютона было свое мнение:
"Чудеса называются так не потому, что они творятся Богом, но потому, что они случаются редко и потому удивительны. Если бы они происходили постоянно по определённым законам природы вещей, то они перестали бы казаться удивительными и чудесными и могли бы рассматриваться в философии как часть явлений природы (несмотря на то что они суть следствие законов природы, наложенных на природу силою Бога), хотя бы причина их и оставалась нам неизвестной".
Выходит, Богом даны законы природы, дан импульс развития Вселенной, а затем Он устранился от активного вмешательства в дела Мироздания. Почему? Неведомо.
Если Ньютон сомневался ещё и в догмате Троицы, то его религиозные взгляды были далеки от канонов официального христианства. Зачем же он долго и упорно занимался богословием? Надеялся создать что-то подобное рациональному христианству, догмы которого не противоречат научным данным? Или, критикуя католическое учение, хотел избавиться от сомнений в истинности англиканской церковной догматики?
Так или иначе он стремился понять этот Мир и с позиций науки (тогда её называли философией и не отделяли от неё), и с позиций религии. Но как совместить механику движения небесных тел, подчинённых чётким законам, с жизнью людей, животных, растений? Можно ли считать, что каждый человек и всё общество подчиняются изначальным установлениям Бога? Или Он предоставил человеку свободу воли? Для чего? Почему нет в жизни людей той гармонии, которую демонстрирует небо?..
Подобные вопросы волновали Ньютона, вносили сомнения в душу. Можно предположить, что от этого он временами терял самообладание, проявляя худшие черты своего характера. Ум его был нацелен на познание, но тщетны были попытки соединить законы науки, догмы христианства и реалии жизни. Эти противоречия подавляли его эмоционально.
Такое предположение отчасти подтверждает тот факт, что увлечённо работая над "Началами", он был замечательным и симпатичным учёным, если судить по воспоминаниям его секретаря и однофамильца Гэмфри Ньютона. Конечно, Гэмфри нельзя назвать объективным свидетелем. Работал он у "сэра Исаака" с 1685 по 1689 год и, судя по стилю его воспоминаний, постарался как можно точнее передать свои впечатления:
"В это время он писал свои "Начала", и по его распоряжению я переписывал это великолепное произведение, прежде чем послать его в печать. После напечатания сэр Исаак послал меня с книгами для подарков начальствующим лицам в колледж и своим знакомым; кое-кто из них (в особенности доктор Бебингтон из Тринити) сказал, что надо лет семь учиться, прежде чем что-нибудь поймёшь в этой книге.
Сэр Исаак был в это время очень любезным, спокойным и очень скромным и, по-видимому, никогда не впадал в раздражение; за исключением одного случая я никогда не видел, чтобы он смеялся…"
Человек, который почти никогда не смеётся! Такая характеристика не в пользу Ньютона. Судя по имеющимся сведениям, он не обладал чувством юмора. Другое дело – над ним посмеивались. Говорили, что много раз присутствуя на заседаниях парламента, он лишь однажды выступил и произнёс самую короткую речь: "Господа, если вы не возражаете, я попросил бы закрыть окно, чтобы не простудиться".
Безусловно, увлечённая работа над научным исследованием и многочисленные алхимические опыты не располагают к веселью и долгим политическим прениям. И хотя Ньютон встречался с друзьями, выходил в сад, это были для него досадные отвлечения от главного занятия жизни. Как писал Гэмфри:
"Он постоянно был занят работой, редко ходил к кому-нибудь или принимал у себя гостей, за исключением двух-трёх друзей – д-ра Эллиса, м-ра Лотона и химика м-ра Вигани. Он не позволял себе никакого отдыха и передышки, не ездил верхом, не гулял, не играл в кегли, не занимался спортом; он считал потерянным всякий час, не посвящённый занятиям. Редко уходил он из своей комнаты, за исключением только тех случаев, когда ему надо было читать лекции как люкасовскому профессору. Лекции мало кто посещал и ещё меньше того понимал. Часто приходилось читать перед пустыми стенами.
Посторонних он принимал с простотой и почтением; если его приглашали на ужин или обед, что случалось очень редко, он с удовольствием устраивал ответное угощение. Занятиями увлекался он настолько, что часто забывал обедать. Нередко, заходя в его комнату, я находил обед нетронутым на столе, и только после моего напоминания он стоя что-нибудь съедал. Я никогда не видал, чтобы он садился за обед сам, без напоминания. В тех редких случаях, когда он принимал гостей, присутствовало главным образом начальство колледжа.
Раньше двух-трёх часов он редко ложился спать, а в некоторых случаях засыпал только в пять, шесть часов утра. Спал он всегда 4 или 5 часов, особенно осенью и весной, когда в его химической лаборатории ни днём, ни ночью почти не прекращался огонь. Я не мог узнать, чего он искал в этих химических опытах, при выполнении которых он был очень точен и аккуратен; судя по его озабоченности и постоянной работе, думаю, что он стремился перейти черту человеческой силы и искусства. У Ньютона в это время не было ни учеников, ни товарищей по комнате, которые помогали бы ему в работе. Только один раз за всё время он был болен и пролежал несколько дней в постели; страдания он выносил с большим терпением, совершенно безразлично относясь к жизни и смерти.
В лаборатории сэра Исаака было много химических приборов, однако чаще всего он пользовался плавильными тиглями, в которых расплавлял свои металлы. Иногда он справлялся в старой истлевшей книге, лежавшей в его лаборатории и носившей название Аgriсоlа. Dе Меtallis. Превращение металлов было главной целью, а сурьма – главным ингредиентом… Иногда во время прогулки в саду Ньютон внезапно останавливался, вбегал по лестнице в свою комнату и, подобно Архимеду, начинал писать за своим пультом, забывая сесть…
Не найдя на лекции ни одного слушателя, Ньютон через четверть часа возвращался обратно. Он подолгу ходил в своей комнате взад и вперед… Днём он никогда не спал. Думаю, его немало печалила необходимость тратить время на еду и сон. Хотя у него была большая библиотека, он редко справлялся в книгах".
Причина проста: он был занят узкоспециальным исследованием в области механики, включая движение небесных тел. Природа в её бесконечно разнообразных проявлениях Ньютона не интересовала. Его солидная монография содержит решения сложных геометрических задач, формулы, схемы. Надо обладать особым складом ума и упорством в достижении неблизкой цели, чтобы создать такую работу.
Можно ли назвать её гениальной? Да, по логической завершённости многих разделов, отличной способности автора решать сложные математические (геометрические) задачи, убедительному обоснованию законов механики и всемирного тяготения. Однако нет в ней идей, помогающих понять земную природу, Жизнь, Разум, человека. У Ньютона именно "математические начала". И на этих началах он остановился.
Физики продолжили физико-математические разработки всё тех же ньютоновских начал. В ХХ веке физики отказались от абсолютного времени и пространства, а также эфира в пользу относительного пространства-времени Эйнштейна-Минковского. Затем пришлось вводить абсолютную геохронологию и вакуум. Возникла модель Вселенной (Метагалактики), рождённой в результате Большого взрыва. Однако эта гипотеза вызывает много вопросов, не имеющих объяснения. Ничего полезного для познания Земли, Жизни, Разума, человека эти "математические начала" не дали.
В предисловии к первому изданию своих "Начал" Ньютон заявил, что его философия природы ограничена областью физики: "Новейшие авторы, отбросив субстанции и скрытые свойства, стараются подчинить явления природы законам математики.
В этом сочинении имеется в виду тщательное развитие приложений математики в физике".
По отношению к первым двум книгам это верно. Третья – "О системах Мира" – посвящена проблемам астрономии, движения небесных тел. Ньютон сослался на свои опыты с маятниками из разного материала, подтвердившие известный факт, что сила тяжести не зависит от свойств вещества, а только от массы. И добавил: "Не может быть сомнения, что природа тяжести на других планетах такая же, как на Земле". Значит, речь идёт именно о всемирном законе тяготения.
История с падением яблока, якобы подсказавшего Ньютону закон всемирного тяготения, показывает весьма упрощённый взгляд выдающегося физика и математика на природу. Его мало интересовало, как растёт дерево, почему зреют плоды, каким образом увеличивается их масса, как живёт окружающая природа. Он ограничивался исследованием механического движения, алхимическими опытами, толкованием текстов Библии, составлением хронологии исторических событий.
У него есть только мимолётные замечания о живой природе. Он предполагал, что хвосты комет содержат водяной пар: "Для сохранения морей и влаги на планетах, по-видимому, требуются кометы, из сгущенных выделений и паров коих всякая жидкость, поглощаемая растениями и гниением их превращаемая в сухую землю, может непрерывно восполняться и образовываться вновь". Он предполагал, что водяные пары и газы уходят от планет в космос, а кометы восполняют их дефицит:
"Пары, производимые Солнцем, неподвижными звёздами и кометными хвостами, могут от своего тяготения падать в атмосферы планет, здесь сгущаться и превращаться в воду и во влажные спирты и затем от медленного нагревания переходить в соли, в серы, в тинктуры, в ил, в тину, в глину, в песок, в камни, в кораллы и в другие земные вещества".
В сознании Ньютона был образ великолепной машины Мира, создав которую Творец определил её законы и придал ей первоначальное движение. Можно ли считать, что это и есть свет, рассеявший существовавший до этого мрак? Вряд ли.
"Математические начала" Ньютона ознаменовали три во многом печальные явления в истории науки, о которых мы уже упоминали:
● выделение одной особо прославленной личности с преувеличением её достижений;
● чрезмерное преувеличение значения математики для познания природы;
● иллюзию постижения Вселенной на основе физико-математических моделей, не учитывающих присутствие в Мире Жизни, Разума, человека.
Возможно, в этом сказалось проявление личности, умственного склада Исаака Ньютона. По его примеру некоторые выдающиеся физики ХХ века в шутку или всерьёз упоминали Бога в своих дискуссиях. Но разве можно верить в присутствие разумного начала во Вселенной, если она способна сжиматься, взрываться и расширяться, как детская игрушка?
У Ньютона на этот счёт было своё логически оправданное мнение: величественная и чудесная гармония Мироздания продумана и осуществлена всезнающим, всемогущим Творцом. Способен ли человек постичь во всей полноте замыслы Бога? Нет, конечно. Но познание – высшая степень человеческого бытия, приобщающая к божественным истинам. Такая устремлённость изначальна в людях.
…В отличие от Ньютона, старавшегося постичь механизм Мира, "поверить алгеброй гармонию", предопределённую Творцом, Лейбниц предполагал в Мире присутствие Жизни и Разума как основ бытия, наравне с веществом и энергией. Возможно, сходные представления были у Роберта Гука. Но такие взгляды не укладывались в жёсткие рамки физико-математических схем.
Веря в прогресс, неуклонное развитие природы и общества, преодоление несовершенства и приближения к мировой гармонии, ни Лейбниц, ни Гук не задавались вопросами: почему не был сотворён Мир, совершенный во всех отношениях? Какая роль определена человеку во Вселенной, где наша планета является "бесконечно малой", которой можно пренебречь? Почему человек творит так много злого, преступного, глупого?..