* * *
Был полдень, когда вахтенный издал сдавленный крик и указал рукой на горизонт. Зигрид задрожала и почувствовала, что волосы у нее встали дыбом. Из туманного облака, покрывающего море, стала появляться черная линия, вертикальная и извилистая, напоминающая неподвижно замерший вихрь бесшумного урагана. Это было похоже на внезапно остановившееся торнадо, словно замерзшее во льду, парализованное. Линия выходила из воды и, протыкая тучи, доходила до неба.
Но, как оказалось, это было вовсе не торнадо, не ураган…
Это был хвост дракона.
Часто, когда чудище засыпало в тинистых глубинах, служивших ему жилищем, оно выставляло свой хвостовой отросток из воды. Некоторые говорили, что этот огромный, покрытый чешуей хвост, был усыпан глазами, посредством которых чудище следило за всеми.
Страх охватил всех членов экипажа. Даже Зигрид стояла не двигаясь, прижавшись спиной к грот-мачте, сжав ручку гарпуна так, что костяшки пальцев онемели.
Туман прятал от них это препятствие до последней минуты, и теперь было поздно пытаться выйти в открытое море, чтобы обойти его. Моряки дрожали и бились головами о доски палубы, взывая к заснувшим богам. Зигрид, находящейся теперь на брусе носовой оконечности корабля - форштевня, приходилось держаться за тросы, чтобы не потерять равновесие. Зрелище превосходило все, что она могла представить себе. У основания, там, где хвост дракона исчезал в море, он был таким мощным, что напоминал каменный донжон замка сёгуна. По правде говоря, он едва казался живым, поскольку его вековая чешуя была покрыта ракушками и водорослями. Можно было подумать, что это каменное строение, поднимающееся к небу, колышущаяся башня, зубцы которой терялись в облаках.
- Не надо будить его, - сказал чуть слышно капитан. - Пусть все соблюдают тишину, чтобы мы смогли провести маневр, как задумано. Приспустите якорь, уменьшите ход, идите тише.
Это было хорошей идеей, но она привела в ужас моряков, которые хотели удалиться от этого места как можно быстрее. Паника охватила экипаж, каждый поступал как считал нужным. Вместо того чтобы убрать паруса, их подняли, надеясь уйти назад на встречном ветре. Случилось то, что и должно было произойти. Корабль протаранил хвост дракона у основания. Хвост не поцарапал корабль, и корпус корабля едва проскрежетал по окаменелой чешуе. Но вибрация была очень сильной. Она прошла по нервам чудища, передалась и усилилась многочисленными дополнительными мозговыми центрами, расположенными на позвоночнике…
Реакция была молниеносной. Каменный донжон ожил. За долю секунды он вышел из своей неподвижности и стал двигаться, как сверло буравчика. Хвост ударял высоко в небе, издавал громовые звуки, рассекал тучи, словно острой саблей… а потом обрушивался плашмя на море, поднимая водяной смерч и стены воды, весящие несколько тонн. Зигрид показалось, что она оказалась под водопадом. Пенная лавина сломала мачты, смяла палубы, разломила корпус. Девушку сорвало с ее места и бросило в волны. Ей повезло, и она смогла воткнуть гарпун в плывущую по воде рею и подняться на нее. Когда волнение стихло, от корабля ничего не осталось. Хата, одноглазый, капитан, все моряки утонули, затянутые в воронку вслед за тонувшим кораблем… а хвост дракона исчез.
Девушка поплыла туда, куда ее несло морское течение. Она не строила иллюзий по поводу своих шансов на выживание. Больше всего она боялась возвращения Великого Змея. Говорили, что он не любил оставлять после себя живых; вот почему всегда возвращался на место крушения, чтобы проглотить несчастных моряков, которые пытались выплыть.
Прошел целый час, а монстр так и не появился. Зигрид во все глаза смотрела, изучая линию горизонта в надежде, что увидит где-нибудь корабль. Ничего.
Вцепившись в свою деревяшку, она плыла в ночи по волнам.
На следующий день, когда Зигрид была уже почти без сил, ее подобрала рыбацкая лодка, возвращавшаяся в порт Амото. Зигрид была единственной, кто выжил в этом кораблекрушении, что было очень подозрительно, и семьи потерпевших крушение чуть было не забросали ее камнями.
- Какой позор! - бормотали женщины. - Если бы эта чужестранка с голубыми волосами имела хоть капельку собственного достоинства, она сделала бы харакири.
Только старая Аха, ее приемная мать, простила ей, что она выжила.
- Ки, доченька моя! - воскликнула она, когда увидела, что Зигрид подходит к порогу дома с бумажными стенами. - Где тебя носило? Ты вся в грязи и непричесана. Разве эта одежда подходит девушке твоего сословия? Надеюсь, у тебя есть серьезное оправдание, а то мне придется наказать тебя.
Глава 7
Укус в ночи
Два месяца спустя.
Зигрид спала на соломенной циновке, когда весь хрупкий картонный домик, где она жила со старой Аха, стал сотрясаться. Девушка встала, как по тревоге, и сжала кулаки так, что ногти вонзились в кожу. Гул поднимался из центра земли, проходил по балкам, по полу, заставлял сотрясаться шожи - раздвижные перегородки, разграничивающие помещения в доме. Это был невероятный хруст, лязганье огромной пасти, перемалывающей кость большую, чем теншу, сторожевую башню крепости. Зигрид знала, что все это значило: живший в морской пучине дракон проснулся и начал свое подрывное дело. В тот самый момент он вгрызался в скалистый фундамент острова, прогрызая подводное основание вулканического пика, на котором и находились все жители деревни. Ощущения были ужасными, словно находишься на вершине дерева, которое рубят дровосеки, и слышишь, как отзвук ударов железных топоров проходит под корой, достигает самых высоких веток, а затем медленно чувствуешь, что ствол качается, наклоняется… раздается хруст, и наконец дерево падает, шумя листвой… и человек падает вместе с ним.
Зигрид схватила свое хлопковое кимоно, чтобы вытереть пот с груди. Было очень жарко. "Атсуи десю", - повторяли по поводу и без повода на старинном японском языке, чтобы подчеркнуть трагичность событий. До жатвы оставалось еще три месяца. Лето было жарким, какое давно никто не помнил. Несмотря на веселое пение птиц и яркие бодрящие цвета дикорастущих трав, все население вот уже несколько недель готовилось к катастрофе. И хотя все ждали худшего, было невозможно не хранить в сердце надежду. Говорили, что дракон может снова уснуть или повернуть морду в другую сторону и обратиться к океану, продолжая ползти к следующему архипелагу.
Амото был красивым вулканическим островом, с легким и хрупким основанием. Острову повезло, он покрылся слоем плодородной почвы и таким образом дал жизнь растениям, которые хорошо укоренились, в отличие от многих соседских островов, с которых при малейшем порыве ветра уносило землю, оголяя скалы. Жизнь на этом острове была легкой и приятной… И вот дракон задумал изгрызть его, разбить основание, которое связывало остров с подводной каменистой структурой.
- Он просто подрывает землю под нашими ногами, - говорила окасан ("мама" Зигрид), вытирая слезы. - Это конец света, моя бедная девочка. Когда монстр окончательно разгрызет основание, на котором мы стоим, остров перевернется, как терпящий крушение корабль, и мы все утонем, затянутые в воронку. Ох! Нам надо готовиться к смерти, привести в порядок вещи, попросить у богов прощения за наши прегрешения.
Зигрид не была с ней согласна. Ей только двадцать лет, и у нее большие планы. "Это все от наивности", - считала ее мать.
- Аха, мама, - сказала Зигрид. - Нет никакой уверенности в том, что остров перевернется. Некоторые острова разом пошли ко дну, это правда. Но обычно это были тяжелые, увесистые почвы. Амото же, к счастью, состоит из пористого камня, как и все острова вулканического происхождения. Возможно, он будет держаться на воде даже тогда, когда ничто не будет связывать его с подводным основанием.
- Как же ты глупа, мое бедное дитя, - отвечала ее приемная мать. - Мы, конечно же, пойдем ко дну! Да так, наверное, и лучше. Мне невозможно будет решиться жить на земле, которая плавает по воле волн. Как плот! Жить на плоту, как потерпевшие кораблекрушение, ты этого хочешь? У тебя нет чувства собственного достоинства, дочь моя.
Зигрид не пыталась с ней спорить. Аха была старой и немножко не в себе, она проповедовала идеи прошлого. Женщина упорно продолжала говорить на старом японском, который почти все забыли. Она считала, что дрейфовать на оторвавшемся от корней острове - это позор, избежать которого можно лишь с помощью харакири.
Зигрид хотела жить, ей совсем не улыбалось разрезать себе горло лезвием кайкена, небольшого кинжала, который женщины прятали у себя на груди под складками кимоно.
Земля дрожала у нее под ногами, накренялась, словно палуба тонущего корабля. Статуэтки уснувших богов, стоявшие на токонама (семейном алтаре), с грохотом попадали на пол. Некоторые из них разбились.
"Остров наклоняется", - констатировала девушка. Она была парализована страхом и стояла все еще не одетая, не решаясь даже накинуть кимоно. Теперь Зигрид больше не питала иллюзий, дракон вгрызется еще пару раз и закончит свое разрушительное дело - у острова больше не будет основания. Он поплывет или погрузится в пучину… Никто не мог знать.
Зигрид поспешно оделась, отодвинула раздвижную перегородку. За ней молилась ее "мать", прижав лоб к татами и умоляя уснувших богов проснуться на короткое время, чтобы прогнать дракона.
- Ох! - стонала она. - На минуточку, только на минуточку.
Но божества, повергнутые в болезненный сон, никак не могли внять ее молитвам.
- Дочь моя! - позвала Аха. - Иди, я обниму тебя. Мы умрем, обнявшись. Не оставляй меня, ты же знаешь, я всегда боялась воды. Вспомни: я так и не захотела подняться на корабль твоего отца. Я не хочу утонуть в одиночестве! Помоги мне умереть!
Зигрид мягко отстранила ее. Она не была так покорна судьбе, как эта женщина. Ей хотелось верить, что все еще возможно. Она вышла на веранду в тот момент, когда лестница стала шататься. Благодаря свету фонариков, Зигрид видела, что большие трещины уже поползли по саду, разбитому в стиле дзен, расталкивая камни, расположенные так искусно. Остров страдал. Внезапный наклон его выступающей части расколол основание. Остров мог рухнуть с минуты на минуту, рассыпавшись на бесконечное количество маленьких рифов. Судьба острова должна была решиться в ближайшую четверть часа.
Люди бежали по деревне, держа в руках фонарики, стараясь осветить себе путь в ночи. В толчее случалось, что хрупкие бумажные фонари загорались и превращались в быстро сгоравшие огненные шары, которые падали с высоты бамбуковых палок прямо на голову их владельцев. Это была ночь страха и большого переполоха.
Раздался грохот, и остров стал еще быстрее уходить под воду.
Предводители армии, вооружившись палками, старались сдерживать хаос, но напрасно. Многие моряки уже спустили на воду лодки, предварительно посадив в них семьи. Паника превратила в сумасшедших тех, кто обычно был добрым и отзывчивым. Они вдруг бросались в море, сталкивали женщин и детей с пирог, чтобы завладеть их местом!
Остров теперь накренился так сильно, что некоторые здания и плохо закрепленные на фундаменте памятники стали падать. Один бумажный дом сорвался со свай, на которых стоял, и стал скользить по деревне, как санки по снежному склону. По мере движения в этом хаосе дом разваливался, теряя свои перегородки. Огромный гранитный будда, словно пушечное ядро, выкатился из ниши, куда его поставили. Он катился, подпрыгивал, давил тех, кому не посчастливилось оказаться на его пути. Было тяжело смотреть на это смертоубийство в тот самый момент, когда остров собирался пойти ко дну.
Зигрид добежала до пляжа, туда, где пенилась вода, взбитая драконьим хвостом. Десятки семей собрались под скалами с благословения бонзы, который читал молитвы. Многие из знатных жителей уже совершили сеппуку, предпочтя смерть на родной земле страшной судьбе гонимых. Мужчины вскрыли животы справа налево, женщины пронзили себе горло, вонзая кинжал под ухо.
Увидев девушку, бонза улыбнулся ей той страшно спокойной улыбкой людей, уверенных, что земная жизнь ничего не значит.
- Ты пришла, чтобы совершить сеппуку, малышка? - спросил ее священник. - Твоя достопочтенная мать придет с тобой? Ты хоть знаешь, что надо делать? Ты принесла нож?
Зигрид оттолкнула его двумя руками, не выказав должного уважения к надетому на нем платью цвета шафрана. Да пошел он к черту! Она не хотела умирать. Она не имела ничего общего с этими фанатиками.
И вдруг послышался страшный треск, дракон догрыз последний каменный столб, поддерживающий остров. Внезапно остров стал проваливаться. Показалась, что земля упала в воду, словно ее сбросили с неба. Стена брызг поднялась по периметру острова, и в течение трех секунд кусок суши был словно окружен водяной стеной.
Зигрид упала, скрючившись, на землю. Она напрягла мышцы спины, чтобы хоть как-то спасти себя от сотен тонн соленой воды, падавших на нее. Вопли отчаяния прекратились, от ужаса все молча открыли рты. Наконец водные стены упали, и девушке показалось, что сейчас ее раздавит. Брызги воды были тяжелыми, как камни. Зигрид завопила от боли и уцепилась за камни, чтобы ее не смыло волной.
Вода отхлынула, опрокинув пироги, которые собирались выйти в море. Воронка закрутила лодки, особенно те, что были перегружены, и они пошли ко дну вместе с сидящими в них пассажирами. Никто не обратил на это внимания, все хотели знать лишь одно: будет ли остров держаться на поверхности… Все должно было разрешиться теперь, когда был сломан последний каменный столб.
"Теперь ничто не держит нас, - подумала Зигрид с ужасом. - Мы как тарелка из пемзы, которую пустили по глади океана…"
Говорили, что вулканический камень был пористым, пронизанным заполненными воздухом пустотами; эти емкости и являлись встроенными естественными поплавками. Но было ли это правдой? Достаточно ли было этих "поплавков", чтобы выдержать вес острова?
Зигрид боялась пошевелиться от страха, что неосторожным движением ускорит катастрофу. Был слышен лишь ветер, качающий высокую траву, и шорох песка на кимоно или вакуфу.
Не имея под собой опоры, остров слегка просел. Берег за пару минут скрылся под пенистой водой. Теперь море омывало основание дюн и, казалось, не собиралось пробираться дальше.
И вдруг все почувствовали рывок куска суши, который уступает воле течения. Остров поплыл!
Ужасный стон вырвался из груди многих. Вот так - теперь все было кончено. Амото больше никогда не будет неподвижен, как настоящие континенты, никогда он не сможет гордиться тем, что у него есть неизменные долгота и широта. Он превратился в плот…
Зигрид потихоньку подняла голову. Она дрожала в кимоно, с которого стекала вода. Ощущения были новыми, странными. Ей казалось, что она стоит на четвереньках на огромной надувной лодке, что пробиралась по масляному морю.
- Мы не утонули! - с радостью завопил какой-то мальчишка возле нее.
Его отец отвесил ему затрещину, заставив замолчать.
- А ты-то откуда знаешь? - проворчал он. - Иногда остров может утонуть через какое-то время, когда пемза полностью пропитается водой, и воздух выйдет из всех подземных полостей. Это, может, лишь отсрочка катастрофы…
Люди вставали на ноги один за другим. Их взгляды были обращены к рыбацкой лодке, что быстро удалялась, поскольку там сильно налегали на весла из боязни стать жертвами водоворота, который может вызвать остров, если станет опускаться в пучину.
- Ох! - всхлипнула какая-то женщина. - Как бы мне хотелось оказаться вместе с ними!
- Замолчи! Бака! Идиотка! - ответил ей муж. - Им повезло не больше нашего. Куда они теперь поплывут? Если они не перевернутся во время первого же шторма, им придется умолять о приюте на каждом из встретившихся островов, и на каждом острове их будут гнать. Хватит! У нас не самая жалкая судьба.
- Прекратите! - закричал Нобуру, старейшина деревни, забираясь на скалу. - Не хочу больше слышать эти причитания! Нам повезло, что мы не утонули, теперь надо воспользоваться этим. Пусть все молодые люди, которые хорошо плавают, как можно быстрее подойдут сюда. В ближайшее время придется конопатить нижнюю часть острова, чтобы помешать воде проникнуть в пустоты. Наша плавучесть зависит от водонепроницаемости основания острова. Вы знаете, что надо делать…
Показав пальцем на Зигрид, он сказал:
- Особенно рассчитываю на тебя, чужестранка, ты - лучшая ныряльщица Амото. Будешь командовать отрядом пловцов. Надо поспешить. Хайаку!
Девушка заплела свои длинные голубые волосы в тугую косу. Работа была опасной, потому что надо было подплывать под остров, как под корпус корабля, и замазывать все полости вулканического камня с помощью дегтя. Пока еще не придумали ничего лучше, чтобы помешать воде попасть внутрь плавучего объекта до того момента, когда соль отравит землю и погубит все до последней травинки.
- Ну! Ну же! - ворчал деревенский старейшина. - Пошевеливайтесь! Те, кто хочет совершить самоубийство, не должны мешать работе подводников. И их тела нужно тотчас выбрасывать в море, нам надо максимально облегчить остров.
Зигрид развернулась и побежала домой, чтобы взять подводное снаряжение. Благодаря способностям, которые она смогла развить во время долгого пребывания на планете Алмоа, девушка была очень хорошей амой, собирательницей жемчуга, поскольку могла надолго задерживать дыхание. Привязав к ногам огромный камень в качестве балласта, она могла погружаться в морские глубины и оставаться там целых двенадцать минут, прежде чем всплыть. Что доводило ее полное время погружения с задержкой дыхания до двадцати минут. Здесь, на этой странной планете, она больше не превращалась в рыбу, как только чувствовала, что начинает тонуть, и это было к лучшему, поскольку такое превращение могло быть принято за колдовство жителями Амото, и ее сожгли бы заживо.
Когда Зигрид вошла в сад, она увидела, что хрупкий бумажный домик практически рассыпался. Ее приемная мать, сидя на камне перед развалинами, рассматривала в слезах нож, который ей пока еще не удалось вонзить себе в горло.