ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПРОФСОЮЗ КОРОЛЕЙ
1. ДЕВУШКА В ПАЛИСАДНИКЕ
А утро было неожиданно ясное и холодное. Высоко в небо пронзительный ветер гнал белые мячики облаков, не желая спускаться вниз, в каменные жабры города, где ему пришлось бы крутить вихри на пыльных перекрестках, путаться в черных подолах старух, идущих к утренней мессе, раскачивать султаны жандармских киверов, занавески в окнах, белье на веревках, штандарты над правительственными зданиями, громыхать жестяными вывесками лавок, трактиров и мастерских. В городе было тихо и немного сумрачно, медленно дымились мостовые, теневая сторона хранила ночную промозглую сырость.
Солнце поднялось уже довольно высоко, когда Пип и Джип вышли из дома, в котором провели остаток ночи. Хозяева этого дома, разумеется, отсутствовали, о чем Джип горько сожалел: некого было поблагодарить за гостеприимство. Он даже хотел написать записку, но благоразумный Пип вовремя напомнил ему, что на таких вещах легко оставить отпечатки пальцев, кроме того, в буфетах не нашлось ничего съестного, что значительно охладило признательность самозваных гостей.
Они пошли по пустынной окраинной улице, покуривая, с видом самым благодушным. Но первый же прохожий – пожилой господин в черной одежде, завидев их, перешел на противоположную сторону, ускорил шаги воспользовался первым переулком, чтобы юркнуть в него и скрыться.
– Что-то неладно. Джип, – произнес Пип, почесав затылок. – Ты заметил, как он поглядел? Будто я носорог, а ты жирафа, ей-богу! К чему бы это?
– К телеграмме из банка, – сказал Джип. – Нам хотят открыть неограниченный кредит.
– Шутишь… А может, он угадал, какое у меня ремесло?
– Это ты шутник, Пип. У него же не было с собой сейфа.
Потом навстречу им попался нагруженный пакетами мальчишка-рассыльный. Неизвестно, что его напугало, но он сразу кинулся прочь, роняя пакеты. Тогда приятели остановились и придирчиво оглядели друг друга. Решительно ничего пугающего в их облике не было. Оба были одеты в слегка подержанные, но вполне пристойные костюмы и напоминали деловых людей – Джип сортом выше, а Пип – несколько ниже коммивояжера. Фраки были оставлены в чемодане. Оба пожали плечами.
И тут из раструба динамика, укрепленного на столбе, грянул голос:
– Стой! Смирно! Передаем последние известия. Сегодня ночью в нашей столице раскрыт грандиозный заговор рыжих. Они задумали кровавый переворот и покушение на священную особу государя суперимператора. Признано, что благодаря своему особому характеру, коварству, прирожденной склонности к критиканству рыжие переросли в серьезную опасность для нашей обожаемой монархии. Здоровый народный инстинкт давно заклеймил рыжих в известной песенке: "Рыжий – красный, черт опасный!" Вы чувствуете, какой здесь скрыт глубокий смысл? Смерть рыжим! Смерть красным! Слава великому суперимператору!
– А-а! – сказал Пип.
– Да, – сказал Джип. – Усы я снял, а это, – он стащил с головы рыжий парик, – забыл.
Он спрятал парик в карман. Динамик рявкнул:
– Шагом марш!
Прохожие больше не замечали этих двух людей, которым суждено было сыграть необыкновенную роль в истории империи. Зато на самих прохожих поглядеть стоило, и тем более, чем оживленнее становились улицы. Можно было подумать, что находишься за кулисами невиданного театра, где готовят несколько спектаклей сразу, так диковинно и разнокалиберно были одеты горожане. От пародии на современный костюм до камзола и кюлота – полный набор костюмерной богатого театра. Пип был совершенно очарован видом какого-то кавалера, который вылез из автомобиля, – в брыжах, в коротком плаще, в шелковых чулках до бедер, со шпагой на боку.
– Вот змей! – говорил он восхищенно. – Ты мне в другой раз не мешай, Джип, я его только окуну разок в канаву – и все.
Над городом гремели марши, прохожие шли, дружно маршируя. Пип и Джип строевым шагом вышли на Королевскую улицу и направились к небольшому двухэтажному особнячку. Там в крохотном палисаднике сушилось на веревке белье и сидела на скамейке молоденькая девушка. Тут Джип остановился и дал Пипу последние инструкции:
– Самое главное – не трусь, старина. Не забывай: в случае чего – мы оба из Синг-Синга. И ты, и я. А вся твоя работа – важно кивать, когда я говорю. Ну-ка, попробуй. Это называется – важно? Ты же не на виселице, Пип! Повторим.
– Воротник проклятый… – оправдывался Пип.
– Ладно! – Джип непринужденно облокотился об изгородь палисадника. – Милашка! – окликнул он девушку. – Эй, милашка!
– Ми-лаш-ка?! – повторила она с недоумением. Джип чуточку растерялся.
– Вам не нравится это слово?
– Нет, почему же, – сказала девушка и звонко расхохоталась. – Милашка! Очаровательно! Послушайте, вы ко всем так обращаетесь?
– Нет, почему… – смущенно сказал Джип. – К мужчинам – нет.
– А я и не имела в виду мужчин, – сказала девушка, явно забавляясь. – Послушайте, почему ваш приятель так смешно трясет головой?
Джип с яростью обернулся к Пипу, который важно кивал.
– Перестань сейчас же!
– Но ты же сам сказал…
– Мало ли что я сказал! – Джип овладел собой и повернулся к девушке. – Вы не сбивайте меня с толку, крошка. Я пришел по делу. Тут живет король Франции Людовик… Людовик Двадцать…
– Четвертый? – закончила она. – Да тут, тут. А вы что, кредитор? Или, может быть, вы Меровинг, Каролинг или Капетинг?
– Кто, кто? Нет, я Джип.
– Джип? Какая прелесть! Вы из Валуа? Или из Бурбонов?
– Я… из Сан-Доминго.
– Из Синг-Синга, – шепотом поправил Пип. Джип шепотом посоветовал:
– Заткнись, дурак.
– Не ссорьтесь, – сказала девушка, – я все равно не знаю такой династии. Короче, вы принц?
Джип попытался быть галантным:
– Нет, но я жалею об этом, когда гляжу на вас.
– Не стоит, – сказала она. – Терпеть их не могу. Вы знаете о чем думают принцы?
– Понятия не имею. Не интересуюсь государственными тайнами.
– Эту я вам открою. Принцы думают о жилплощади.
– О жил… пло?.. – сипло выдавил Пип.
– А о чем же еще?
Она стала рассказывать, что прежде в столице было довольно просторно. Бывало, свергнут где-нибудь короля, он приезжает сюда, приносит присягу на верность суперимператору и получает персональный особняк. Считается, что это территория его державы, на которую никто не смеет посягнуть.
– Видите? – сказала девушка.
На фасаде особняка сияла надпись "Королевство Франции".
– Но потом, когда все особняки были распределены, в один злосчастный день сюда приезжает Наполеон Седьмой.
– Наполеон Седьмой?! – повторили Пип и Джип.
– Да, так называемый император Наполеон Седьмой, – повторила она. – А поместить его некуда. Мы его, само собой не признаем, ведь это узурпатор. Но государь суперимператор Цезарь-Адольф Второй и сам пришел к власти с помощью… своих личных талантов. Он повелел узурпировать половину Французского королевства в пользу так называемого Наполеона Седьмого. Видите? – на другой половине фасада сияли слова "Французская империя". – Какое несчастье!
– Какое несчастье! – повторили Пип и Джип.
– Оказывается, это было еще не все. Потом явилась целая орава потомков древних королевских родов, которые были свергнуты предками Людовика Двадцать Четвертого. Потомки Хлодвига, потомки Карла Великого, Франциска Первого, Филиппа Красивого… И все эти Меровинги, Каролинги, Капетинги подают в суд и по суду получают жилплощадь в особняке французского короля. Явился представитель орлеанской ветви, явился даже потомок Дюбуа, но этому было в иске отказано: ведь его предок был незаконнорожденным.
– Безобразие! – возмутились Пип и Джип.
– Так или иначе, но дело кончилось тем, что его королевское величество ютится в маленькой проходной комнате. Не правда ли, какой ужас?
– Хуже некуда, – согласились Пип и Джип.
– Правда, есть еще каморка для прислуги, – сказала девушка. – И в ней живу я. Вот так здесь приходится даже королям. А представляете, каково принцам? И о чем эти несчастные принцы могут думать, кроме как о принцессе с собственной жилплощадью?
– Конечно, – сказал Джип, – конечно. Но, дорогая крошка… как, кстати, вас зовут?
– Маргарита.
– Стало быть, Марго? Славно. Так вот, милая Марго, приятно в наш черствый век видеть, как близко к сердцу вы принимаете несчастья ваших господ. Я лично тронут. Ты, Пип?
– Кошмарно, – просипел Пип.
– Мне хочется вас утешить, – продолжал Джип, – мы явились сюда специально для того, чтобы облегчить бремя страдания высочайших особ. Прошу вас, пойдите и доложите его величеству Людовику…
– Сейчас мы это устроим, – сказала Марго. Она подергала бельевую веревку за свободный конец, в доме задребезжал звонок, и на крыльцо выскочил королевский камердинер.
– Филипп, – сказала Марго, не оборачиваясь, – доложите королю, что его умоляют об аудиенции кавалер де Сан-Доминго де Синг-Синг и кавалер…
– Пип, – подсказал Пип.
– …де ла Пип, – закончила Марго.
– Слушаюсь, ваше королевское высочество! – Филипп исчез. Ошарашенные Пип и Джип переглянулись. Маргарита поднялась со скамейки.
– Рада была познакомиться с вами, господа. Надеюсь, мы еще увидимся. Прощайте!
– Принцесса! – сказал ошарашенный Джип, глядя ей вслед.
– Принцесса… – просипел Пип, стоя за его спиной.
– Милашка, – убежденно сказал Джип, и Пип подтвердил:
– Милашка!
Джип перевел дух.
– Ну, дело в шляпе, Пип. Сейчас увидим нашего первого короля.
2. ЕВРОПА В ОГНЕ
Камердинер Филипп снова появился на крыльце.
– Господа, – сказал он голосом, исполненным сочувствия и грусти, – аудиенция не может состояться по техническим причинам: аудиенц-зал закрыт на ремонт. Но, – в его голосе появилась дружеская интимность, – не огорчайтесь. Принцесса уговорила своего августейшего отца невзначай встретиться с вами в дворцовом парке. Можете войти, – Филипп распахнул перед ними калитку, Пип и Джип вошли в палисадник. – Сейчас его величество завершит государственные дела и вый…
Чей-то вопль в глубине дома прервал его речь. Дверь распахнулась, и на крыльцо, пятясь, с поднятыми руками выбежал человек в белой куртке и колпаке – королевский повар. Он попытался нащупать ногой ступеньку, не смог и спикировал на клумбу. Следом из дому выскочил сам король Людовик. Он размахивал старинным дуэльным пистолетом. Король кричал:
– Я тебе сто раз говорил: если снова подашь на стол вчерашнюю индейку… Кончено! Мое августейшее терпение лопнуло! Филипп, палача!
– Помилуйте, ваше королевское величество!
– Не помилую, не проси! – свирепо сказал король.
Повар заныл:
– Ваше величество, войдите в мое положение: вас много, а я один и…
– Что? Вот как! Выражаешь недовольство существующим порядком? Ты красный агент? Палач, повесьте этого шпиона вон на том дереве!
Палач, дряхлый старичок с веревкой, сошел с крыльца, но повар увернулся, и палачу пришлось гоняться за ним по палисаднику. Несмотря на дряхлый вид, в нем чувствовалась уверенность и профессиональная хватка. Повару приходилось туго. Он бегал по палисаднику и в отчаянии вопил:
– Ваше императорское величество! Ваше императорское величество!
На втором этаже распахнулось окошко, из него высунулся лысенький толстячок.
– Что за шум? – спросил он сердито.
Повар кинулся на колени, закричал:
– Бурбон приказал меня повесить!
Толстячок покраснел, захлебнулся гневом:
– Эй вы… бывший! – крикнул он королю. – Чего ерепенитесь? Это мой повар!
– Нет, мой! – закричал Людовик.
– Мой! – заспорил Наполеон.
Король топнул ногой.
– Нет, не ваш!
– Слушайте, старый придира! – прокричал Наполеон VII. – Мой кузен император изволил разделить весь обслуживающий персонал пополам. Это наш общий повар! Так что же вы вздумали вешать его в одиночку?
– Хорошо, – отозвался король Людовик. – Филипп! Принеси палачу топор. Половину повара повесим, а вторую отдадим Бонапарту.
– Вы зарываетесь! – отозвался король. Внезапно он заметил белье на веревке. Шея у него вздулась. – Как вы… посмели… – выговорил он, – повесить свое тряпье на государственной границе? А? Да я… я…
– Это моя граница! – взвизгнул Наполеон VII.
– Нет, моя! – закричал Людовик XXIV и обернулся к камердинеру, выбежавшему в палисадник с топором в руках. – Филипп! Конфискуйте контрабанду!
Камердинер с невозмутимым видом собрал белье, унес его в дом. Наполеон всплеснул руками.
– Императрица! Императрица! Погляди: Бурбон наше белье упер!
С треском распахнулось соседнее окно, из него высунулась растрепанная голова заспанной женщины.
– Ах ты, Бурбошка разнесчастный! – завопила она пронзительно на весь квартал. – Лопнули бы твои глаза бесстыжие! Да чтоб твоя бабушка тридцать раз в гробу…
– Я не желаю с вами разговаривать, – оскорбленно отвечал король. – Вы прачка, вот кто вы, сударыня!
Императрица завопила еще пронзительнее:
– Напа, ты слышишь, как оскорбляют твою жену? Какой ты после этого мужчина? Я – прачка? Хорошо, пускай я прачка! – И она завизжала: – Аристократов на фонарь!
Людовик XXIV зажал уши ладонями. Старичок палач в страхе выпустил повара, которого только что поймал и приволок под дерево. Повар кинулся к соседнему палисаднику, где возле изгороди стоял тот самый человек в плаще и шелковом трико, который недавно вызвал такое восхищение Пипа. Он с интересом прислушивался к скандалу. Это был испанский король Карл. Повар подбежал к нему, крича:
– Не хочу больше тут жить! Эмигрирую! Ваше величество, прошу политического убежища!
– Вы католик? – бесстрастно произнес король Карл.
– Я перейду в католичество!
– Паспорт? Виза?
– Нету – в отчаянии вопил повар.
Тогда король отвернулся и шепотом сказал:
– Полезайте!
Повар мигом перемахнул через ограду.
– Что это такое, ваше величество? – закричал испанцу король Людовик.
– Не понимаю вас, коллега, – невозмутимо ответил король Карл.
– Филипп, – приказал Людовик, – пишите ноту королю испанскому: "Нам стало известно, что вы дали приют…" так, так, правильно… "Требуем немедленной выдачи…"
– Дон Орельяно-Хуан-Родригес-Санчес-Мария-Эмилиано ди Тонтуррадо, – сказал король Карл в окошко через плечо, – ответьте: "Королевскому правительству ничего не известно ни о каких эмигрантах. Королевское правительство глубоко сожалеет…"
– Филипп, предъявите ультиматум: в течение двадцати четырех часов…
– Герцог ди Тонтуррадо, вы отвергаете ультиматум, как унижающий честь…
Людовик XXIV взорвался:
– Филипп! Объявите войну и в поход!
Филипп выхватил из кармана штопаную дамскую перчатку, швырнул ее через ограду, убежал в дом.
– Герцог, в ружье! – приказал король Карл.
Филипп и герцог ди Тонтуррадо выскочили наружу с ружьями наперевес, прицелились друг в друга. Толстенькая физиономия Наполеона VII сразу исчезла, императрица с визгом захлопнула окошко. Джип рванулся вперед:
– Постойте, ребята!
Но поздно: уже щелкнули курки. Правда, оба ружья дали осечку, так что никто не пострадал, но это лишь пуще раздосадовало короля Людовика. Он покрепче насадил корону, засучил рукава.
– Филипп, шпагу!
– Герцог, шпагу! – отозвался испанец.
Короли со шпагами в руках сошлись у ограды, разделявшей палисадники, и клинки, лязгая, засверкали, завертелись в их руках, словно велосипедные спицы. Принцесса Маргарита, выйдя на крыльцо, сказала с досадой:
– Ах! Опять!
Джип бросился, вперед.
– Ребята, то есть ваши величества! Нельзя же так истреблять королевские кадры! Прекратите! Я призываю вас к единению… перед лицом…
– Чьим? – спросил король Карл своим чопорным скрипучим голосом.
– Акционерного общества "Пип и Джип"!
Король Людовик ничего не слышал. С криком "Дени монжуа!" он нанес испанцу удар, достойный д'Артаньяна, однако тот невозмутимо парировал и, проскрежетав: "Бог и король!" сам ответил отличным ударом, который француз отразил с изяществом и блеском.
– Дени монжуа!
– Бог и король!
Бой разыгрался совсем нешуточный, ни один из противников не отступал и не давал спуску другому. Развести их можно было только силой, на это никто не осмелился бы. Марго, побледнев, замерла на крыльце. Джип продолжал свою речь:
– Ваши величества! Акционерному обществу стало известно о возникновении военного конфликта между ведущими державами Европы. Опыт истории говорит о том, что в подобных обстоятельствах высокие враждующие стороны, как правило, испытывают финансовые трудности. Компания "Пип и Джип" выведет вас из затруднений…
Короли отвечали ему только звоном шпаг.
– Компания "Пип и Джип" даст вам деньги!
Звон шпаг затих.