3. ГЕРЦОГ В КВАДРАТЕ
Короли, отдуваясь, отошли от ограды.
Людовик XXIV сказал:
– Филипп, проведите переговоры о перемирии.
– Спасибо… – шепнула Джипу Марго.
Филипп и герцог ди Тонтуррадо с белыми флагами с двух сторон двинулись к ограде.
– Что вы сказали, э… – заговорил король Людовик.
– …шевалье де Сан-Доминго, – подсказала Марго.
– Вот именно, – продолжал Людовик. – Деньги? Сколько? Когда? Условия?
– Компания "Пип и Джип" работает на началах полной честности и взаимного доверия. Соблюдая эти краеугольные принципы во всей чистоте, вынужден вам сообщить, что денег у нас нет.
– Какое… гм!.. – рассвирепел Людовик. – Филипп! Отзовите парламентеров!
– Как хотите, – сказал Джип, – но деньги будут. Много. Сколько захотите.
После короткого раздумья Людовик махнул рукой:
– Филипп! Продолжайте переговоры.
– Мне можно послушать? – смущенно спросил король Карл.
– Филипп! Можете заключить мир, – великодушно заявил Людовик.
И вот они сошлись у палисадника – Пип, Джип и два короля. Тут же, чуть в сторонке, ди Тонтуррадо и Филипп быстро писали что-то на одной бумажке, поминутно вырывая ее другу друга из рук и фыркая, как коты.
– Итак? – сказал Людовик.
– Ваши величества, – заговорил Джип, – вы лишились ваших королевств, ваших столиц и ваших дворцов, а вместе с ними – ваших доходов. Но вы сохранили кое-что более ценное, чем золотые рудники Аляски, алмазные копи Африки, жемчужные отмели южных морей.
Тон произвел впечатление. Король Людовик, наморщив лоб, сдвинул корону на затылок.
– Про что это вы, черт побери?
– Он говорил о ценностях духовных, – разъяснил своим скрипучим голосом Карл. – Мы как-никак помазанники, избранники, законнейшие пастыри народов. Правильно, молодой человек?
– Тысяча дьяволов! – воскликнул король Людовик. – Если он пришел читать проповедь, он у меня через минуту будет висеть на дереве с языком чуть покороче моей шпаги! Вы действительно имели в виду духовные ценности, молодой негодяй?
Он выразительно взмахнул шпагой перед носом Джипа. Пип отбежал к калитке. Джип, следя глазами за кончиком блестящего клинка, ответил:
– Ваши величества близки к истине. Но не беспокойтесь. Эти ценности вполне рентабельны. И удобны в эксплуатации. Не надо лазить в грязные шахты и штольни, нырять на морское дно. Вся работа – раскрыть кошелек, когда хлынет золотой дождь. Истинно королевская работа!
От напряженной работы мысли лоб Людовика XXIV покрылся испариной.
– Соблазнительно. Где же они тогда, почему я их не вижу? Не томите, говорите, друг мой! – взмолился он.
– Они в руке вашего величества, – произнес Джип загадочным тоном. – В той самой, в которой вы держите шпагу.
– Мне надоели загадки. Нельзя ли отгадку?
– Она проще простого. У вас никто не отнимал и не может отнять право подписывать дворянские грамоты. Верно?
– Верно-то верно… – Людовик запустил пятерню в волосы под короной. – Да толку что?
– В изгнании, – сказал Джип, – хоть на Луне, ваша подпись останется подписью взаправдашнего живого короля. Между тем в стране уйма дураков, которым жаль денег на пару подтяжек, но ничего не жаль на самый пустяковый титул.
– Тоже верно, – сказал Людовик. – Однако в наших обстоятельствах это… не практикуется.
– В том-то и ценность идеи! Это так просто, а никто не догадался. Вы знаете, какие денежки платят за фальшивые грамоты? А ведь наши-то будут подлинные! Иной за звание простого дворянина отвалит… тысяч сто!
– Ого! – сказали короли, краснея от удовольствия.
– Если вы доверите это дело компании "Пип и Джип", она начнет переговоры с покупателями. В нашем активе – сотни кандидатур. Этот городишко прямо кишит будущими дворянами, настоящее золотое дно, другого такого места нет на всей планете. Комиссионные…
Король Карл перебил его.
– Скажите, дон… Сан-Доминго, – спросил он мечтательно, – сколько, по-вашему, может стоить титул графа?
– Я думаю, не меньше миллиона-двух.
– Ого! – сказали короли.
– А герцога? – спросил король Людовик.
– Десять… нет, сто! Не меньше ста миллионов.
– Ого-го! – сказали короли.
– Решено? – сказал Джип. – Вы вступаете в акционерное общество "Пип и Джип"?
Короли переглянулись. Людовик XXIV сказал:
– Мы обсудим этот вопрос. Приходите, шевалье, за ответом этак… месяца через полтора-два. Думаю, нам удастся выбрать несколько минут для аудиенции.
– Я не уйду без ответа сейчас, – преспокойно заявил Джип. – Я вас понял, ваши величества. Говоря начистоту, вы считаете, что можете обойтись без посредников?
Король Людовик угрожающе заворчал. Король Карл сказал вкрадчиво:
– Говоря начистоту, почему бы и нет? Не вижу у вас возможности помешать нам.
– А я вижу, – сказал Джип нахально и направился к калитке. – Пока, монархи!
– Эй, эй! – закричал король Людовик. – Куда вы, милый шевалье?
– К одному знакомому, тут неподалеку, – ответил Джип уже из-за ограды, – к Францу Габсбургу. Пип, за мной!
– Ну-ну, не надо спешить. Мы же еще не уточнили деталей нашего договора!
– Это другой разговор, – сказал Джип. – Что ж, побеседуем.
– Какие меры, дорогой Сан-Доминго, – сказал король Карл, будто и не было никакой заминки, – мы с вами предпримем против инфляции титулов, которая непременно наступит, когда о нашем… предприятии проведают другие? Ведь, к сожалению, мы не можем… э-э… запатентовать идею.
– Я думал об этом. При первых признаках опасности мы соберем всех венценосцев этого города и предложим им совместно разрабатывать нашу золотую жилу. Мы расширим общество…
– Мы организуем профсоюз! – воскликнул Людовик XXIV. – Профсоюз королей! Каждый будет иметь право продать строго определенное количество титулов в год по цене не ниже минимальной. Таким образом мы сможем поддерживать цены на хорошем уровне. Иначе каждая кухарка, продав лукошко краденых яиц, вознамерится получить дворянскую грамоту.
– У вас подлинно государственный ум, ваше величество, – сказал Джип.
– Да и вы изрядная шельма, – лукаво ответил король. – А кто вздумает продавать грамоты из-под полы, того мы лишим короны!
– Но пока не проведали другие, мы успеем снять сливки, – сказал Джип.
– Значит, решено? Вы вступаете в наше общество?
– Разумеется! – сказали короли.
Джип сказал:
– Делайте вступительные взносы.
Король Людовик надвинул корону на лоб.
– Гм… Кхм… Это сложно, милый Сан-Доминго… Впрочем, Филипп, принесите тот луидор – знаете, в жестянке из-под леденцов.
– Герцог ди Тонтуррадо, по-моему у вас в кармане случайно завалялось три пиастра, – сказал король Карл. – Дайте-ка их сюда.
– Не густо, – задумчиво сказал Джип, пряча монеты в карман.
– Это верно, приятель, – король Людовик на минуту задумался. – Впрочем, есть выход. Вы дворянин?
– До н-некоторой степени, – сказал Джип.
– Ясно, – сказал Людовик. – Тем лучше! – он взмахнул шпагой. – На колени! Но-но, не брыкаться! – Людовик ударил Джипа шпагой по плечу. – Король Франции дарует тебе рыцарское достоинство. Это – сто тысяч моего вклада в вашу фирму. Встаньте, рыцарь!
– Один момент! – проскрипел король Карл и ударил Джипа по другому плечу. – Станьте рыцарем также испанской короны. Хотя, – прибавил он задумчиво, – нечего скряжничать: жалую вам титул виконта. Всего, значит, шестьсот тысяч.
Король Людовик побагровел.
– Переплюнуть меня захотели? Рыцарь, с этой минуты вы граф! Два миллиона сто тысяч!
– Ди Тонтуррадо, – невозмутимо произнес король Карл, – приготовьте синьору грамоту на титул маркиза. По меньшей мере три миллиона.
– Так-так, ваши величества, кто больше? – сказал Джип.
– Филипп! Грамоту на титул герцога! – закричал король Людовик.
– Сан-Доминго, – произнес король Карл, – вы – дважды герцог! Тонтуррадо, произведите подсчеты.
– Герцог в квадрате, – сказал Джип. – Тонтуррадо, не трудитесь. – Арифметика – моя страсть. Что ж, ваши величества, спасибо за доверие. Мы немедленно приступим к работе. Прощайте.
– Прощайте, герцог, – сказали короли.
– Прощайте, ваша светлость, – сказали Филипп и ди Тонтуррадо.
– Моя – что? – переспросил Джип. – Ах, да! Дорогая принцесса!
– Милашка, – шепотом поправила Марго.
– Кстати, что вы делаете сегодня вечером? – шепотом спросил Джип. И они еще немного пошептались у крылечка, пока король Людовик говорил:
– Филипп! Объявите указ о помиловании королевского повара. После всех этих волнений я что-то… гм… – он выразительно похлопал себя по животу.
В ближайшем переулке, откуда королевский особняк уже не был виден, Пип, дождавшись, когда Джипа перестанет корчить от смеха, мрачно сказал:
– Слушай, зачем мы связались с этими салагами? Голоштанники какие-то. Тоже мне, короли. Джип, Джип!
Джип разъяснил:
– Не Джип, а ваша светлость. Зато мы теперь существуем легально. Фирма! И, – он подкинул на руке монеты, – я знаю одного хрыча – тут, за углом, – который скупает всякие древности, особенно золотые. Пойдем-ка, отпразднуем день моего рождения.
– Джип, Джип! – снова заныл Пип.
– Заткнитесь, шевалье!
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. СНОВА "УГРЮМАЯ УСТРИЦА"
1. СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ
Несмотря на объявленное чрезвычайное положение, город почти не изменился внешне и жизнь продолжала течь по заведенному распорядку. Шумел, одурял запахами влаги и зелени рынок, на улицах рабочие выламывали ломти асфальта: укладывалась новая мостовая из булыжника. Посреди прежней автомагистрали, пересекавшей город с юга на север, продолжалось строительство новых городских кварталов – между рядами облупленных закопченных домов современного типа уже засияли первые новехонькие средневековые домики с выступающими верхними этажами. Вместо одной широченной улицы должны были появиться две тесные и узенькие. Все равно ведь через два-три года в столице и стране покончат с автотранспортом, так что магистрали уже ни к чему, телегам и каретам не требуется простора.
Но спокойно было только с виду. По городу, словно круги по воде, расходились тревожные странные слухи. Из уст в уста передавались жуткие подробности раскрытого этой ночью заговора. Горожане с особенным вниманием прослушивали ежечасную порцию последних известий и инструкций.
Трактирщику не было до этого никакого дела. Навалившись на стойку, он думал свое: "Разбередили душу, ироды… Какая публика была! Окна зеркальные. Дым коромыслом… – трактирщик с отвращением оглядел углы. – Паутиной зарастает. Редко кто зайдет. А соберутся трое, так один – слухач, другой – стукач, глядишь, третьего, раба божьего, повели-и… Кому охота… Сидишь день-деньской одинешенек…"
Тут послышался тихий вежливый стук в дверь погреба. Трактирщик выскочил из-за стойки, подбежал, отпер. Вышел профессор с книгой в руках.
– У меня свеча кончилась, – сказал он. – А вы дверь заперли. Зачем?
– А затем, чтобы вы не ушли, – ворчливо ответил трактирщик.
– Почему такое недоверие? – обиделся профессор. – Я же обещал вам, что не уйду.
– А вы сами не заметите, как уйдете.
– Разве? Впрочем… Практика показала… Он еще не появлялся?
– И не думал.
– Вы обещали навести справки.
– Будьте спокойны, – сказал трактирщик, – уж я-то знаю, где его искать, если он только появится в городе. От меня не уйдет.
– Боюсь, что вы меня просто успокаиваете.
– А чего мне успокаивать? Наводил я справки, наводил! У "Пудреных париков" – бывшая "Фемида" – его не было, это понятно, у "Горячей собаки" – бывший "Лукулл" – его тоже не было, это уже странно, в "Веселых молодчиках" – бывший "Барабан" – в глаза его не видали, к "Дядюшке Мирбо" он не ходит, а "Трое калек" закрыты на ремонт. Так что, похоже, нет его в городе. Но еще не все потеряно. Для улицы Фонарных Столбов сейчас рановато, к тому же он наверняка не при деньгах, а это значит – сюда придет. Чтобы удрать, не заплативши. Только уж на этот раз я его, голубчика, сразу за ворот, – сказал он, свирепея. – Я с ним за все посчитаюсь, коли появится!
– Не надо обижать мальчика, трактирщик. Это негуманно.
– А пить и жрать задарма – гуманно? – яростно жестикулируя, ответил хозяин трактира. – Да еще нос из дверей состроит, вот так!
– Он часто вам оставался должен? – сказал профессор. – Я не знал. Я заплачу.
– А я все к вашему счету приписывал, – угрюмо сказал трактирщик. – Так что не надо, баланс в порядке.
– Тем более не стоит волноваться…
– Тс-с! – трактирщик сунул профессору в руку свечу. – Спрячьтесь, идут!
Он схватил старичка за плечи, увел назад в погребок и вернулся к стойке, ворча:
– Ох-хо-хо, чистый младенец, несмышленыш, ей-богу! "Не обижайте мальчика!" Буду я наводить справки, как же, дожидайся! "Рано или поздно все равно придет". Да его уж, наверно, повесили десять раз. Или пристрелили, как собаку. И это к лучшему, он бы тебя до кондрашки довел, сорванец лопоухий, бродяга, шаромыжник, фокусник нестриженный!
2. СТАРЫЕ ВРАГИ
Увлекшись, он не заметил, как в дверь вошли те люди, которые несколько секунд назад заглянули в окошко, что и заставило его водворить профессора в погребок.
– Кого это вы так честите, любезный? – произнес Джип, который услышал конец этой пылкой речи. – Не вижу собеседника.
– Никого, – буркнул трактирщик, опешив при виде двух элегантных господ. – Сам с собой разговариваю.
– Самокритика, любезнейший? – вцепился в него Джип. – Повышаете моральный уровень? Продолжайте, вы мне доставили высокое эстетическое удовольствие.
– Коньяк? Арманьяк? Бургоньяк? – спросил трактирщик, обретая прежнее угрюмое равновесие.
– И то, и другое… – сипло начал Пип, но Джип остановил его:
– Ни то, ни другое, ни третье.
– Джип…
– В разгаре рабочего дня? Не выйдет. Трактирщик, подайте нам обед. Сытный, но не чрезмерно плотный.
– А что подавать? Прочитайте меню и покажите.
– На ваш вкус. У вас есть вкус?
Трактирщик малость повеселел.
– Тогда обождите маленько, – сказал он и ушел на кухню. Пип и Джип уселись за столик в шляпах, надвинутых на глаза. Джип сказал:
– Ты почему молчал? Я же сказал, что ты будешь задавать вопросы.
– А я забыл, какой первый вопрос, – сказал Пип.
– Не видал ли он старичка… – напомнил Джип.
– Ага, вспомнил. Задам.
– Я его сейчас позову, – сказал Джип. – Эй, вы! Шаромыжник! Фокусник нестриженый!
Трактирщик высунулся из кухни.
– Сейчас подам… а вы чего ругаетесь?
– Вы сами так отрекомендовались. Идите сюда, мой друг имеет к вам вопросы.
– Да, приятель, – сказал Пип, – не видел ли ты тут одного старого хрена? Четырехглазый, – он изобразил очки, – в удавке, – он изобразил галстук, – гляделки…
– Шевалье, – прервал Джип, – эта грубая личность может не оценить по достоинству ваш новомоднейший великосветский способ выражаться. Для черни это слишком экстраординарно.
– В общем, этот хрыч – профессор кислых щей… Понятно я говорю?
– А чего тут не понять? – угрюмо сказал трактирщик. – Господа из полиции?
– Джип, откуда мы? – шепотом спросил Пип.
– Мы…
Трактирщик не дал ему договорить. Он вдруг схватил гостей за воротники, поднял их над столом. Он был чудовищно силен, несмотря на возраст.
– Ищейки вонючие! – рычал он. – Вынюхиваете? А я вас лбами сейчас стукну – мозги брызнут!
Пип с трудом выдавил:
– Пусти… пиджак порвешь… заплатишь!
– А некому будет деньги получать. Я вас в канализацию спущу!
– Это уголовно наказуемое… – барахтался Пип.
– Э, поди, сам знаешь, сколько там вашего брата плавает. Говори, – трактирщик тряхнул Пипа, как котенка, – кто тебе дал задание?
– Он… – просипел Пип в сторону Джипа.
– Он? – трактирщик сильно встряхнул Джипа, так что шляпа слетела у того с головы. – Ты?!
– Как поживаете, старый скряга? – сказал Джип, который все это время искренне забавлялся.
– Ты?! – повторил трактирщик, не в силах прийти в себя. Он с грохотом водрузил их на сиденья и непреклонно заявил:
– Деньги вперед! Да у вас их все равно нет, так что…
Джип кинул на стол луидор.
– Сдачи не надо!
Трактирщик недоверчиво повертел монету в пальцах.
– Не волнуйтесь, настоящая. Можете попробовать на зуб. Если он у вас есть.
– А я уже попробовал, – сказал трактирщик, – вот след. А где ты ее взял?
– Дал один приятель, – сказал Джип. – Тут, за углом живет.
– Он самый, – сказал трактирщик. – Хороши ж у тебя приятели!
– А что? – спросил Джип с невинным видом.
– Вылакает дюжину бутылок – и ни в одном глазу. Фамильная, говорит, особенность. И, коли не забудет, монеткой этой заплатит. А потом ее же взаймы возьмет: фамильная, говорит, ценность. Я уж было думал – ты исправился. Я думал… я хотел…
– Ну, – сказал Джип.
– Нет, ничего я не хотел, – сказал трактирщик, покосившись на дверь погребка. – Остался ты, какой был, и компания твоя шарлатанская, даю от ворот поворот.
– А я к вам не сватаюсь, король подливок. Я пришел спросить, что слыхать про моего старика.
– Про какого старика?
– Ну, про папашу, какая разница.
– Ты как смеешь… – запыхтел трактирщик. – Ты про кого такими словами… шалопай неумытый?!
– Ладно, не сердитесь, – сказал Джип мирно и даже ласково. – Я-то думал, вы обрадуетесь. – Как-никак не виделись…
– Пять лет одиннадцать месяцев тридцать дней. Ровно шесть лет, – угрюмо сказал трактирщик.
– Двадцать девять дней, – поправил Джип. – Дня не хватает.
– Тридцать, – упрямо сказал трактирщик.
– Двадцать девять, трактирщик.
– Ты грамотный? Посмотри, на столе надпись правильная сделана?
– Правильная, – прочитав надпись, сказал Джип с усмешкой.
– Вот! А ты последний раз был накануне. А в этот день прошлялся где-то, за что я тебя презираю. И не видел ты…
– Ошибочка, трактирщик: видел.
– Врешь! Видел, как били, гнали? Не смеялся бы тогда! Я на твоем месте зубами бы грыз…
– Вы и грызли, – сказал Джип. – Свой кулак. До крови. Шрамчика не осталось?
– Правда… – трактирщик на миг онемел. – И промолчал ты, выходит? Не пикнул? Пальцем не шевельнул?
Джип засмеялся.
– А что мне оставалось делать? Не дали бы шевельнуть. А пищать уж и вовсе не стоило.
– И, значит, все знаешь? – накалялся трактирщик. – Видел, как голову ему отрубили? Так чего же ты спрашиваешь? – загремел он. – Издеваться пришел? А в тот день, слыхать, праздничек себе устроил с приятелями своими фармазонами?
– Должен же я был как-то отметить день своего рождения, – смеясь, ответил Джип.
– Джип, это правда? – сказал Пип с ужасом.
– Иуда Искариотский! – прошипел трактирщик.