Старуха перебирала четки. Мы ели молча, осторожно двигая ложками. Панна Зося в переднике оставалась рядом с креслом. Бабуся вышла.
- Пан поручик, сегодня занятия? - спросила панна Зося.
Командир взвода управления обучал девушку верховой езде. Желание стать амазонкой у нее появилось после помолвки. Она выходит замуж. Сюрприз предназначался для жениха, и все, связанное с конной подготовкой панны Зоей, делалось под покровом тайны.
- Вечером... с наступлением темноты,- Поздняков взглянул на часы.
Младший лейтенант не был свободен в выборе времени. Командир батареи вызывал командира взвода управления к себе на 21 час. Приказание об этом посыльный передал Позднякову на коновязи, когда мы садились в седла.
- То е... поздно,- панна Зося поспешно прошла к окну.
Co двора доносился лай собаки. Мелькнула тень всадника. Раздался стук. В комнату вошел человек высокого роста, лет тридцати, в бриджах с крагами, усы щеточкой. Бледное лицо, открытый лоб, зачесанные назад волосы. Жокейское кепи он держал в согнутой руке, по-офицерски. - О... пан Ян... знаменитый ювелир и... фальшивомонетчик,- с веселым смехом встретил вошедшего Поздняков.- Здравствуйте! Все поднялись.
Пан Ян молча отвесил присутствующим положенный поклон.
Поздняков спросил: - Что случилось? Сегодня ведь среда. Я знаю со слов Гаранина: пан Ян увлекается спортом, соответственно этому ведет себя и одевается. Он - англоман. Невесту навещает только в дни, заранее назначенные, чаще всего в субботу, верхом на вороной тонконогой кобылице. Во Владимире-Волынском и где-то там, на другом берегу Буга, он владеет ювелирными магазинами и ведет еще какие-то коммерческие дела.
Вошла бабуся. Пан Ян поклонился, сделал неторопливый жест, как бы отстраняя кого-то, кто мог бы ему препятствовать, поцеловал руку старой женщины и, обогнув стол, опять же, будто заручившись согласием то ли хозяйки, то ли еще кого-то отсутствовавшего, с улыбкой умиления направился к панне Зосе.
Бабуся положила конец церемонии, опустившись в кресло. Прошло несколько минут в молчании. Ужин продолжался.
- Важные дела, должно быть, заставили вас приехать... пан Ян? - прервал затянувшуюся паузу Поздняков.
- Да, важные... бендзе война... пан поручик хорошо знает.
- Гм... надеюсь, вам вернули деньги? - Поздняков хотел, по-видимому, повернуть разговор в другую сторону.
Вчера вечером Гаранин рассказал мне, что, несмотря на перемены последнего времени, коммерческие дела пана Яна шли в гору. Его магазин стал местом нескольких сделок, и весьма выгодных. Владелец остался доволен и начал хлопотать по поводу обмена изрядных сумм на иностранные деньги. И тут обнаружилось, что гражданские лица, приобретавшие драгоценности, оплачивали их облигациями займа. Операция по обмену, естественно, приостановилась. Взбудораженные коммерсанты пришли в негодование. Посыпались жалобы во все учреждения - гражданские и военные.
Пан Ян не состоял в родстве с бабусей, но во взглядах обоих было много общего. Неприязнь старой набожной женщины к нам носила в общем отвлеченный характер. Для нее всякий атеист - человек заблудший, но он может еще раскаяться в грехах и не потерян для христианской церкви,- его нужно наставлять.
Пан Ян не прибегал к риторике старой женщины. Но, как и она, не скрывал своих взглядов. Торговля драгоценностями - занятие практическое. Пан Ян был настроен откровенно враждебно и не упускал случая, чтобы рассеять у окружающих всякое сомнение на этот счет. Слухи о войне будоражили его коммерческую душу.
Поздняков затронул, по-видимому, больное место.
- Деньги потеряны... Мыслимо ли? Обман! Ваше военное командование клятвенно обещало соблюдать права торговли! - воскликнул, сердито сверкая глазами, пан Ян.
- Вы стали жертвой аферы... при чем здесь командование? Вас надул негодяй,- Поздняков предпринял попытку умерить гнев ювелира.
- Мне все одно. Если вы не в состоянии оградить честного торговца от...- пан Ян терял самообладание,- так что же это... за освобождение? Верните мою собственность, вы слышите, пан поручик?
Горячность коммерсанта начала заражать Позднякова.
- Послушайте... подобным тоном говорить со мной я не позволю,- младший лейтенант поднялся, отвесил поклон бабусе,- потрудитесь соблюдать меру.
- Цо?.. Мне? Меру?..- вопил пан Ян.- То есть грабеж средь бела дня... деньги верните!
- Милый Янек,- взмолилась бабуся,- Езус Мария... что подумают паны поручики, право, вы добрый... великодушный человек...- и всплеснула руками.
В глазах панны Зоси стояли слезы. Бабуся протирала стекла очков. Пан Ян с шумом отодвинул стул, за которым стоял, с деланной улыбкой вынул из кармана платочек и, бормоча бабусе извинения, галантно раскланялся.
Гаранин положил вилку, готовый выйти из-за стола.
- Нет... нет,- панна Зося удержала младшего лейтенанта,- зачем ссориться за столом... не обижайтесь,- слез как не бывало, она улыбалась.
Бабуся указала на стул рядом со своим креслом. Пан Ян с той же миной поблагодарил и уселся. Минуту-другую длилось неловкое молчание. Ужин шел к концу. Панна Зося весело говорила о пустяках, обращаясь то к бабусе, то к жениху. Поздняков озабоченно поглядывал на Гаранина. Уйти сразу означало бы нарушить только установившийся мир.
Отражение в зеркале напротив джентльмена с усиками несколько примирило пана Яна с окружающими. Он поправил массивную золотую цепь с брелками на жилетном кармашке и спросил: - Скажите, правда ли, что... у вас в России поощряется обмен женами? - вопрос прозвучал с акцентом, но по-русски.
- Какой ужас, неужели это возможно? Как же дети? -панна Зося в изумлении прижалась к жениху.
- А дети,- торопливо отвечал пан Ян, не желая оставлять невесту в неведении ни на одну минуту,- о... маленькие несчастные создания отдают в большие дома... на произвол жестоких и свирепых надзирателей... наказывают за шалость без всякой пощады,- в негодовании воздев руки, закончил коммерсант. Панна Зося должна быть довольна своим выбором. Ее жених умел задавать вопросы и сам же отвечал весьма обстоятельно. Дети лишены детства, их направляют чуть ли не из роддома в концлагеря под надзор НКВД. Цивильные люди не моются, пищу им выдает администрация и т. д. Зачинщик ссоры вторил гнусным измышлениям, которые распространялись за рубежом о нашей стране. Злопыхательская болтовня коммерсанта начинала надоедать хозяйкам. Бабуся теряла интерес, пан Ян не мог не заметить этого.
Гаранин переглянулся с Поздняковым и, поблагодарив хозяек, направился к двери. Бабуся осталась. Мы вышли во двор.
Пан Ян провожал своих противников - младших лейтенантов и меня - к воротам и ждал с видом оскорбленного, пока продолжалась посадка. Поздняков повернул свою лошадь. Гаранин поравнялся с ним. Оба по-польски поднесли два пальца к пилоткам. Панна Зося взмахнула рукой, ее жених поклонился в ответ, как требовал английский этикет.
***
17 июня, 6 часов 15 минут. Покой и утреннее безветрие предвещали жаркий день. В листве кленов - старые огромные деревья занимали добрую часть монастырского двора - птичий гомон. Ласточки, воробьи, на крыше ворковали голуби. Пели где-то петухи.
Я возвращался с берега обычным путем как все, кто после утренней гимнастики хотел окунуться в прохладную лужскую воду. Путь в оба конца занимал не более пяти минут, примерно столько, сколько к умывальнику за оградой, оборудованному рядом с коновязью.
Во дворе - ни одного человека. По распорядку сейчас утренний осмотр. Режим дня соблюдается с точностью до минуты - важный показатель состояния дисциплины во всякой воинской части.
Личный состав 3-й батареи, кроме лиц внутреннего наряда, построен в две шеренги повзводно в проходе, разделяющем казарму на две половины. Осмотр производят помощники командиров взводов под руководством старшины.
Старшина молча наблюдал за ходом осмотра. Может быть, кто-то находит его лицо простоватым, но это не укор честному служаке. Все видит опытный глаз старшины. Ближайший помощник командира батареи, старшина занимался обеспечением личного состава всеми видами довольствия, хранением стрелкового оружия и патронов, организацией службы внутреннего наряда, присматривал за поддержанием воинского порядка в казарме. Мне он пе подчинен, но неписаные правила воинского такта обязывали блюсти субординацию. Старшина подал команду и направляется навстречу с докладом. Одет опрятно, ремень затянут, светится белизной подшитый утром подворотничок, на чистеньких черных петлицах - ряд красных треугольников. Во всяком движении точный расчет, сноровка, приходящая к солдату в неустанных трудах.
Наблюдая за поведением старшины, я вспомнил эпизод, имевший место при моем поступлении в Сумское артиллерийское училище. Один из членов приемной комиссии - человек гражданский - вознамерился непременно узнать побуждающие мотивы абитуриента. Чем объясняет молодой человек свой выбор? Поступающие отвечали преимущественно стереотипными фразами. Но мой товарищ Николай Бобров запутался и умолк, растерянно уставившись перед собой.
- Странно...- изрек за столом экзаменатор, взглянув на других,- будущий командир Красной Армии, значит, не отдает себе отчета в своем поступке... Так почему вы, молодой человек, обращаетесь к нам?
Члены комиссии ожидали, что скажет абитуриент. Бобров молчал довольно долго. И вдруг его осенило:
- Я хочу стать артиллеристом потому,- громко и членораздельно ответил Бобров, что считаю воинскую службу единственным занятием, достойным порядочного чело века.
Дотошный член комиссии счел ответ неуважительным и дерзким. В его поддержку высказались еще двое из начальствующих лиц. Мнения членов комиссии разделились. Одни одобряли ответ, другие нет. Конец разногласиям положил начальник училища полковник Иванов:
- Хороши же мы были бы, если бы начали принимать в военно-учебные заведения лиц, которые придерживаются противоположных убеждений.- И объявил Боброву: "Вы зачислены... молодец... желаю успехов в курсантской службе. Идите!"
Старшине 3-й батареи, наверное, не представился повод во всеуслышание высказаться на этот счет, но всем своим видом он свидетельствовал, что именно таково его жизненное кредо. Он твердо знал, как полагалось вести себя младшему командиру, и каждым своим поступком учил других блюсти интересы службы.
- Внимание... через пять минут утренний осмотр закончить,- подал команду старшина.
Я оглядел людей в шеренгах. 3-я батарея в части порядка во многом уступала курсантскому подразделению. Но предпосылки для совершенствования строевой выучки были налицо.
Командиры отделений приступили к устранению недостатков, обнаруженных в ходе осмотра. Тот заводил нитку в иглу, носимую в пилотке, другого учили заправлять гимнастерку, третий подшивал заново подворотничок.
Пришел Гаранин. По решению командира батареи, вместо утренних занятий личный состав огневых взводов идет на беседу к замполиту. Мы можем отправляться на завтрак.
Стол еще не был накрыт. Поздняков, переступивший порог, повернул обратно, но бабуся его остановила. Я вошел в комнату последним и оказался рядом с Гараниным. Поздняков стоял у двери. Бабуся отодвинула библию и принялась, как обычно, отчитывать неверующих и всех, кто относился без почтения к римской церкви.
Поздняков упомянул о былом величии константинопольских патриархов, но лишь подлил масла в огонь. Старуха продолжала свою постоянную проповедь, изобличая атеизм. У нее вызывает возмущение, что никто из нас не осеняет себя крестом перед едой. И это подавало повод к нравоучениям, однообразным и нудным.
Возражать, ввязываться в полемику было совершенно бесполезно. Бабуся безапелляционно отвергала правомерность вопроса: есть ли бог? Мир сотворен... кем? Ни одному из смертных эта миссия непосильна. Человек ничтожно малая песчинка в необозримых просторах мироздания, сотворенный с ним заодно. Он является, не ведая откуда, живет, но однако же не так, как ему хотелось бы, а как живется, и исчезает вопреки своим желаниям в предопределенный свыше срок.
Творец всего сущего - бог. Он создал свет и тьму, и "...увидел... что это хорошо..." Отрицать бога бессмысленно, а тот, кто пытается это делать, поступает жестоко и негуманно, ибо отрицание лишает человека поддержки с высоты небес, со стороны непостижимой в своем могуществе силы. Оставшись один на один со своей слабой плотью, человек теряется, отгороженный в суете мирской от других, столь же, как он, безучастных к страданиям ближнего.
Рушатся устои, в душе наступает разлад, поскольку она, как и ее бренная оболочка, сотворена по замыслу всеобъемлющему творца. Покоя более нет, в умах воцаряется смятение и хаос - великий грех, ввергающий людей в предубеждение. Все, что им в корысть,- есть истина,- твердят они,- все же прочее - ложь.
Развивая свою мысль далее, старуха пересказывала в деревенской интерпретации реакционную сущность христианского вероучения. Нельзя, грешно противиться социальному неравенству, нищете и эксплуатации. Неимущий должен безропотно нести свой крест, уповая на блага, уготовленные ему в раю.
Церковь осуждает вмешательство государства, светских властей в божественный порядок на том основании, что власти, т. е. люди, под предлогом заботы, по своему произволу возводят якобы ограничения, и человек отвыкает пользоваться богатством разума, дарованного всем нам богом, для удовлетворения своих насущных потребностей, уподобясь скотам, удел же их - работать за корм и т. д. и т.п. Старуха не соблюдает ни малейшей последовательности и не считается решительно с доводами оппонентов. Могущество бога простирается в бесконечность, но если это так, то почему, спрашивается, не обратил он магометан, буддистов, иудеев, а прежде всего атеистов в лоно своей истины, т. е. Христианской церкви, и если старушка несет глагол божий, почему он не внушил ей убеждений пророка? Не далее, как вчера старушка возвестила, что бог сам служит объектом творческих упражнений и его нужно рассматривать вроде точки опоры, которую алчущий спасения христианин создавал в душе усилием своей собственной воли. Он же, христианин, в помыслах и деяниях следующий заветам святой веры, вступает таким-то образом в общение с богом и заручается согласием его. В удаче своей возносит хвалу богу, бедствующий находил спасение в храме его.
Мне, как и младшим лейтенантам, маловразумительная проповедь бабуси представлялась обыкновенной схоластикой. Игра мысли открывала источник благих надежд всем людям, если они поклоняются распятию.
Бабуся бесцеремонно отнимала у нас свободные часы только затем, чтобы доказать, будто атеисты слабы духом. Подобно всякому, кто отрицал очищающую роль христианских догм, которые утверждают бессмертие души, указуя людям путь нравственного совершенства и добродетели, мы втроем причислялись к сонму закоренелых грешников, погрязших во лжи и себялюбии. Поступки наши старуха толковала по-своему. Все мы, по ее словам, исходим из того, что поскольку смерть неизбежна, ее не миновать никому... ни царям, ни пахарям... так стоит ли стеснять себя выбором средств в погоне за житейскими благами? Атеист корыстолюбив и невоздержан, в моральном отношении он ущербная личность. Только умение кривить душой отличает его от людоеда и т. д. и т. п.
Ни утром, ни в обед, ни вечером не прекращается гонение на атеизм. Так и в этот раз. Мы завтракали. Бабуся после короткой передышки снова принялась изобличать греховную жизнь людей, не верующих в бога. Ее энергично поддерживала панна Зося.
- Вот ведь миссионеры,- тихо говорил Гаранин,- самый закоренелый папуас... преклонил бы колени, я уверен...
Бабуся потребовала перевести ей реплику.
Поздняков начал, но под взглядом панны Зоей умолк. Время, отведенное на завтрак, кончилось. Мы вышли. Гаранин отвязывал поводья. Поздняков озабоченно оглядывался, подтягивал подпругу. Панна Зося ушла, обычно она оставалась на крыльце до нашего отъезда.
- Не понимаю, зачем затевать эти богословские диспуты? - недовольно произнес Гаранин, когда затихло тявканье дворовой собаки.
- Это вы мне? - спросил Поздняков. Он хмурится. Панна Зося встревожена, старуха раздражена. Позднякову следует, кажется, проявлять больше сдержанности.
- Вы хотите переубедить их? - продолжал Гаранин.
- Как вам сказать...
- Выражайтесь яснее.
- Да... в некотором смысле... Я говорю не для ушей бабуси.
- Поэтому старуха и косится.
- Что же, по-вашему, сдавать! позиции? Я обязан, кстати, как и вы, отстаивать материализм от нападок со стороны воинствующих церковников... и не отступлю.
- Охо-хо,- вздохнул Гаранин, попустив поводья,- и вы недалеки от цели... если хотите хлебать щи из котелка.
Поздняков имел в виду панну Зосю. Нет, он не ловелас, просто девушка нравилась ему. Навстречу бежал дневальный. Поздняков слез с лошади, проговорил серьезно: - Нужно бороться с заблуждениями, а борьба требует усилий.
- Как знаете,- ответил Гаранин.- Мне нужно заменить уздечку кобылице,- он указал на хибару, сколоченную под оградой из горбылей, где хранились седла и вся прочая конская амуниция.
- До четырнадцати часов, товарищи командиры,- напомнил Поздняков и скрылся за поворотом на КПП.
Учебная тревога
Оба огневых взвода я застал в казарме. Старший сержант Проценко прервал объяснение правил ухода и хранения стрелкового оружия, положенного орудийному номеру. Люди, сидевшие вокруг ружейного стола, шумно задвигали табуретками.
Следом за мной пришел командир батареи.
- Подайте команду,- сказал он, взглянув на часы,- касается всего личного состава. Боевая тревога!
Пронеслось эхо: "Тревога, тревога..."
Помещение наполнилось топотом, шумом. Возле ружейных пирамид толчея. Люди разбирали оружие, противогазы. Перед столом дежурного выдавались патроны, ящики с приборами. С занятий прибежал Поздняков со взводом управления.
Ждать построения? Нет, не следует. Я вспомнил инструкцию. Кто замешкался, догонит по пути.
- Внимание, огневые взводы и взвод управления, за мной, повзводно, в парк!..
Командир батареи и замполит, наблюдавшие с порога за происходящим, бросились в бег.
1-й и 2-й огневые взводы миновали распахнутые ворота КПП. Люди взвода управления отставали. У разведчиков на каждом ранец, карабин, два подсумка, противогаз, бинокль, помимо того - треноги, тяжелые угловатые ящики стереотруб. Вычислители несли планшеты, папки, двое -громоздкий топографический зонт. Но больше всех загружены связисты. Катушки кабеля, аппараты, сумки, на лямках по четыре упаковки, входящие в комплект радиостанций, тяжелые ящики с аккумуляторами.
Командир батареи замедлил бег. Миновав арку, расчеты повернули к орудиям. Хлопают дверцами водители - они налегке, только ранец, оружие и противогаз.
В артиллерийских парках во всякое время толкутся люди, занятые изучением материальной части, чисткой, осмотром, уборкой территории. Сейчас все занятия приостановлены, внимание приковано к 3-й батарее.
- Моторы, тягачи к орудиям, сцепляй!
Орудия вытянулись в колонну к выходу из парка. На развилке дорог - автомобиль ГАЗ-2А командира батареи. Красный флажок регулировщика преграждал путь на Зимно. Мой тягач сделал поворот, и колонна двинулась в сторону учебных огневых позиций. Позади клубилась пыль. Автомобиль командира батареи проехал вперед, остановился.
- Стой, глуши моторы! Постройте у орудий расчеты,-лейтенант Величко щелкнул крышкой часов и беглым шагом направился в хвост колонны.
- Кто наблюдает здесь за танками? - спросил он сержанта Дорошенко.- Ясно... за воздухом? Ни того, ни другого...