Продрогший фальцет начал "Катюшу". Его поддержало несколько голосов. Запевала стал кашлять, поперхнулся еще кто-то. Песня оборвалась. Причин ослушания командир батареи не признавал никаких. Запевала начал снова:
Бьют копыта о землю сырую, И чуть слышно звенят трензеля...
Был спет куплет, второй. Голоса слабели. Разве в таком состоянии до песен? Шинель промокла. Режут плечи ранец и драгунская винтовка, ноги едва передвигаются. Старший лейтенант Кулаков хранил молчание. 1-я батарея хорошо знала, чем это кончится. Задняя шеренга запела снова:
Кто привык за свободу бороться, С нами вместе пускай запоет, Кто весел, тот смеется,
Кто хочет, тот добьется,
Кто ищет - тот всегда найдет!
Припев дружно подхватили все:
Капитан, капитан, улыбнитесь, Ведь улыбка - это флаг корабля...
В сером непромокаемом плаще с шашкой капитан Руссов невозмутимо шагал километр за километром. Командир батареи, обнажив клинок, опустил на плечо. Это - команда. Шеренга взводных командиров перешла на строевой шаг, а за ней и вся батарея, немилосердно разбрызгивая лужи. Позабыв холод и усталость, четыре взвода - сто с лишним курсантов - горланили во всю силу: "Капитан, капитан, улыбнитесь..."
Когда под ногами уже стучала мостовая и колонна во всю длину вытянулась на городскую улицу, выдержка изменила старшему посреднику 1-го дивизиона. Бывший сотник Забайкальского казачьего войска капитан Руссов оглянулся, и по его суровому лицу скользнула улыбка.
Быт
Гаранин и Поздняков ничего не знали ни о томском 1 взводе, ни о капитане Руссове, и меня нисколько не удивлял испуг, охвативший обоих младших лейтенантов.
Конечно, только что вышедший из стен училища лейтенант не укротитель, но совладать с лошадью под седлом, даже когда она необъезжена, вполне в его силах.
Периклу не удалось сбросить всадника. Сейчас он завалится на бок, но шпоры впивались в ребра, и взбешенный жеребец снова вставал на дыбы, бросался из стороны в сторону. Изрядно попримяв рожь, Перикл, храпящий, весь в мыле, в конце концов вернулся на дорогу.
- Поносил же он вас... разве дневальный не остерег? - встретил меня Поздняков и продолжал, как будто оправдываясь: - Вздорный конь, но красив, шельма... Приглянулся мне, когда пригнали из Шелкува ... Кавалеристы сплавили. А будто без изъяна, жаль, прибрать жеребца к рукам некому.
Как? А они, командиры взводов, на казарменном положении, заботы их не отвлекают?..
- Конечно... да где выездкой заняться? Манежа нет. На дороге? Гляди, ржи положили сколько. Этак скотина Перикл за неделю пустит все село по миру. А на лугу? Простор и помех никаких. - Что вы, там места болотистые, не разгонишься... коня искалечить недолго.
Раньше-то, неделю, месяц назад, они где занимались?
- Там,- Гаранин указал в сторону границы,- в районах основных огневых позиций. - Кончилось приволье... С этой боевой готовностью как на привязи.- Поздняков повернулся в седле.- За пределы видимости... ни-ни...- Командир взвода управления подтянут, аккуратен. Выразительное, в меру удлиненное лицо, густые светлые волосы гладко причесаны. Ему несколько больше тридцати. Посадка не хуже, чем у Гаранина.- Только и развлечение, что поездка на обед. И еще наши немецкие "друзья". Да, вот еще поляки из-за Буга являются навестить родичей... странно...- продолжал Поздняков.- Согласитесь, Гаранин, вы знаете, сколько преград... люди нашей пограничной стражи через каждую сотню метров, река, посты немецких караулов. Риск... но им все нипочем. Прежде этих "родственников" отправляли во Владимир-Волынский, теперь они шатаются по селам, сеют смуту: "Герман то, герман сё".
Перикл сделал очередную попытку выйти из строя, на этот раз безуспешно. Ему удалось только вырваться на один корпус вперед.
- Не петушись, Перикл... мы тебя скоро объездим,- привстав в стременах, похлопал жеребца по шее Гаранин.
На виду у крайней хаты Поздняков выдвинулся вперед.
- Товарищ лейтенант, несколько слов к сведению... Хозяек две. В высшей степени хлебосольные женщины. Но бабуся - старая католичка. Строгая, не удивляйтесь. Вот та крыша, во дворе роскошный ясень, видите? - и стал говорить о местной кухне.
Хата стояла на левой стороне. У ворот все спешились. Я ослабил подпруги, после осмотра связал в узел поводья. Перикл вел себя спокойно.
Залаяла собака. На пороге появилась девушка, молодая белокурая полька, протянула кокетливо руку. Поздняков приложился губами, но, кажется, выше, чем полагалось в таких случаях. Девушка погрозила пальцем.
- Обед готов, прошу панов поручиков к столу,- по-русски, с акцентом, проговорила она,- милости просим.
В комнате окна в белых занавесках. Справа за порогом - печь, дальше - кровать, в другом углу - икона, на деревянной подставке прислонилось распятие - серебряный крест с барельефом, подернутый слегка темной окисью. Ближе к окну - стол под скатертью, стулья.
Поздняков, расточавший похвалу в адрес хозяек, нисколько не преувеличивал. Стол уставлен тарелками, блюда с ароматной пищей, плетеная хлебница. Посредине бутылка с этикеткой.
- Желаю панам поручикам аппетита,- окинув взглядом стол, девушка вышла. Дверь закрылась. Гаранин указал острием ножа: - Хотите чарку? Нет? Мы тоже не охотники. Приступим к обеду... Перикл, негодяй, урвал двадцать минут... опаздывать нельзя.
Обед закончился. Взглянув на часы, Поздняков постучал в дверь, за которой скрылась девушка. Я вышел к коню.
Если бы я задержался еще. минуту, обратно шел бы пешком. Перикл уже расшатал столб, за который был привязан. Меня окликнул Гаранин.
- Немного времени у нас еще есть. Хотите представиться старушке?
Я не знал отношений, которые существовали у младших лейтенантов с хозяевами. Возвращаться в дом? Без приглашения хозяев? Неловко. Но и в батарее одному нечего делать. Займусь-ка Периклом. Жеребец не слишком пострадал. Нужно только промыть порывы, оставленные удилами.
Перикл косил иссиня-черным глазом, ударял копытом. Но когда почувствовал шенкели, стал послушней, шел по улице ровной рысью. И только в поле сорвался в галоп. Зимно - небольшое село. Над крышами хат - соломенными и цинковыми - возвышается купол церквушки. В восточной части села - купа высоких деревьев с густыми кронами, там кладбище.
Я дал коню поводья. Побрыкавшись, жеребец перешел на рысь. Что же с Периклом? Непонятно. Может, застоялся?
На пригорке я осмотрелся. Знакомая, кажется, хата. У ворот девушка... двое садятся в седла.
- Куда это вы запропастились? - спросил, догнав меня, Поздняков.- Времени в обрез... Держите по левой развилке, там...- слов не было уже слышно. Перикл шел карьером впереди кобылиц младших лейтенантов.
Скоро мне пришлось снова взяться за мундштучные поводья. Только перед контрольно-пропускным пунктом удалось усмирить жеребца.
- Успеем, кажется,- Гаранин взглянул на часы,- переводите на шаг, здесь нельзя рысью.
Дневальный, принимавший поводья, неодобрительно качал головой. Перикл взмылен гораздо больше кобылиц. На боках - гули величиной с яйцо, кровавые следы шпор, с морды падала хлопьями красная пена.
Боевая подготовка
Из разговора с Гараниным по дороге в парк выяснилось, что приведение огневых взводов в боевую готовность фактически не закончено. Еще не поступили со складов некоторые зипы и табельное имущество, в частности тенты к тягачам. Из средств химической защиты имеются только противогазы и несколько комплектов противоипритной одежды. Часть орудийных номеров несет службу на конюшне, в то время как за огневыми взводами не числится ни одной лошади. Обязанности этих лиц на случай боевой тревоги не определены.
Гаранин построил огневые взводы за линией орудий в одну шеренгу на разомкнутых интервалах. У каждого орудийного номера - карабин "у ноги", два подсумка, шинель в скатке, ранец, противогаз. В течение полутора часов я осматривал состояние оружия, обмундирования, обуви и экипировки людей. Столько же времени заняли гаубицы, орудийное имущество, зарядные ящики, боеприпасы, тягачи, документация.
В конце предписанных уставом правил принятия должности производится опрос. Орудийные номера имели случай заявлять просьбы и претензии, если ущемлялись права военнослужащего. Отдельные лица выражали недовольство нерегулярной доставкой почты, не выдавался положенный по нормам снабжения табак.
Речь шла, по существу, о недоразумениях. Объяснения, сделанные перед строем младшими командирами, нельзя было признать убедительными с точки зрения воинского порядка. Мне придется обращаться к лейтенанту Величко. Снабжение и почта - вопросы, выходившие за пределы компетенции старшего на батарее.
Объявлен перерыв. В течение последующих часов огневые взводы занимались приведением в порядок орудийных зипов и прочего вспомогательного имущества, а также устраняли обнаруженные недостатки в содержании орудий, тягачей, личного оружия.
Возобновились занятия.
- Внимание! - передавал Гаранин.- К орудиям! Меня интересовала прежде всего элементарная подготовка, изначальные знания орудийными номерами огневой службы. Следует установить степень согласованности в поведении девяти человек, обслуживающих гаубицу. Выяснилось, что из четырех орудийных расчетов один был слабо сколочен и при выполнении команд не укладывался в норму времени. Отдельные орудийные номера и водители еще не имели должной сноровки, хотя в старании им отказать было нельзя. Положение в общих чертах представлялось удовлетворительным. Для боевой подготовки орудийных расчетов 3-й батареи имелись, по-моему, все необходимые отправные начала.
Я ознакомил Гаранина с замечаниями, которые намеревался сообщить командиру батареи в порядке принятия должности. Командир второго огневого взвода вначале не возражал, но по пути на КПП обвинил меня в предвзятости. Только предвзятый человек, говорил Гаранин, тратит столько времени в поисках мелких нарушений воинского порядка и раздувает значение известных всем недостатков.
- Некомплект имущества по ПХЗ , тенты, заправочные принадлежности - все это мелочи. Да, люди отвлекаются... но нельзя же оставить лошадей без присмотра, кто-то должен за ними ухаживать. Лейтенант Величко хорошо знает об этом.
Тем более, если это действительно так. Командир, принимающий должность, обязан правдиво доложить своему непосредственному начальству о положении в огневых взводах.
- Правдиво? - переспросил Гаранин.- Известно ли вам, что боевой подготовкой третья батарея занимается, в общей сложности не более месяца?
Я не видел связи между продолжительностью занятий и моим назначением на должность.
- Много ли сделаешь за этот срок? - продолжал мой собеседник, полагавший, что связь есть.- Не отрицаю, недочеты имеют место... Но мои орудийные расчеты подготовлены лучше, чем в других батареях. Проверял штаб дивизиона.
Проверка и принятие должности - понятия разные. Штаб хотел установить относительный уровень боевой подготовки, старший на батарее - положение на сегодняшний день. Младший лейтенант Гаранин не согласен?
- Нет... зачем же.- Он умолк.
В конце коновязи показался Поздняков с подседланной лошадью в поводу.
- Эй, долго вы еще намерены беседовать? - крикнул он и принялся подтягивать подпругу.
- Подождите минуту,- ответил Гаранин и продолжал: - Понятия, конечно, разные... Может быть, командир второго огневого взвода скажет, как мне доложить командиру батареи?
- Без преувеличения недостатков.
Гаранина смущает служебный стаж старшего на батарее. Как я не догадался раньше...
- Да. нет...- ответил неуверенно Гаранин, - я не люблю розовый колер так же, как и черный.
Он ошибается, если думает, что я питаю пристрастие к тому или другому цвету, но когда мерная рейка окрашена в черный цвет, так тут ничего не поделаешь.
- Ладно,- согласился Гаранин,- доложите, как есть, но не забывайте условий, в которых находятся огневые взводы третьей батареи и все другие подразделения. Поздняков зовет. Едем? Не хотите?
- Пора, учтите поправку на поведение Перикла,- смеясь, говорил мне Поздняков.- Мы можем опоздать. Вы все еще сыты обедом? Гм...- Легко оттолкнувшись, он перенес вытянутую ногу через круп лошади и не спеша опустился в седло.
Младшие лейтенанты уехали. Я остановился перед КПП. Шесть-семь всадников проследовали на Зимно, столько же - по дороге к хатам, в сторону мельницы.
* * *
Явился старший сержант Проценко. Вместе с ним я про шел вдоль ряда зачехленных гаубиц и тягачей. Старший сержант завел стопорную чеку в створки зарядного ящика и остановился в ожидании.
Как он, Проценко, исполнявший фактически должность командира огневого взвода, объясняет упущения, обнаруженные в содержании материальной части орудий, тягачей, зипов и прочего орудийного имущества? Три человека не участвуют совершенно в занятиях по боевой подготовке. Известно ли старшему сержанту об этом?
- Так точно!
Он принимал меры? Какие именно?
Проценко начал с материальной части орудия.
- После осмотра на прошлой неделе наводчик удалил почти всю краску на казеннике с платформы для контрольного уровня. Можно установить уровень в обоих плоскостях.
Но краска все же оказалась там, где ее не должно быть.
- Моя вина,- Проценко умолк.
А другие замечания? Пусть помкомвзвода отвечает пункт за пунктом.
Старший сержант вытащил из полевой сумки блокнот и продолжал:
- Ключ для установки взрывателей... Один штифт сломался давно. Доложено старшему на батарее. Наводчик, по его приказанию, ходил в артснабжение. Ключ обещают заменить. Пружинку ударника из запасного комплекта орудия забрали во второй огневой взвод... Каждый раз я просил младшего лейтенанта вернуть... Зипов и тентов нет ни в одном тягаче... обещают прислать. У двух человек не пристреляны карабины... только из ремонта.
Когда поступили из ремонта? Точнее.
Старший сержант задумался на мгновение.
- Двенадцатого числа.
Батарея приведена в боевую готовность, как же так?!
- Мы еще не ходили на стрельбище.
Положение с орудиями старший сержант считает нормальным?
- Я докладывал за пружину и за ключ не раз. И о людях... Знают командир батареи и замполит. Если они смирились, то я, командир орудия, должен глядеть на старших.
Начальник, предположим, сделал ошибку, ну и что же? Подчиненные ее повторяют? Разве это дело? Устав обязывает военнослужащих, независимо от должностного положения, принимать решительные меры для поддержания порядка. И если начальник не реагирует, как следует поступать? - Обращаться с жалобой к старшим...
Старший сержант Проценко это сделал?
- Нет...
Почему?
- Жаловаться... а на кого? - ответил вопросом Проценко.- Я стану писать, а пружину, может, завтра вернут.
Он не согласен с уставом?
- Никак нет... я обязан докладывать по команде.
Но доложить - еще не значит сделать дело. Меня интересуют практические меры, принятые командиром орудия.
- Доложил...
Помкомвзвода обязан соблюдать уставные правила по отношению к старшим. Я не хочу слушать отговорки.
- Доложил... а жаловаться...
Сержант уклоняется от разговора. Так поступают лица, безразличные к службе, но он-то парень добросовестный. Может быть, я не нравлюсь ему... начальников не выбирают... ему придется привыкать.
- Так точно...- отвечал Проценко и напрямую: - Товарищ лейтенант, старшие начальники отделались обещаниями, чего мне лезть на рожон?
И все же... он - командир. Как должен поступать в таких случаях? Батарея ведь приведена в боевую готовность!
- Доложить старшему на батарее... идти до замполита...
Ну, а если сейчас поступит команда "огонь!"? Сломался ударный механизм, а запасного в зипе 1-го орудия нет... Мощная 152-мм гаубица выведена из строя - это тяжкое преступление. Кто отвечает?
- Командир орудия.
И как он - Проценко - представляет свою участь?
- Не знаю... наверное... трибунал.
Следовательно, ответственность за содержание материальной части и воинский порядок в орудийном расчете ложится целиком на командира орудия. Он сознает последствия?
- Так точно.
Учить, однако, подчиненных легче, чем самому отстаивать уставные положения в будничной жизни. В сумерках я вошел в комнату командира батареи. Хрусталь рассеивал вокруг люстры неяркий свет оплавленных свечей, еще, кажется, из монастырских кладовых. Лейтенант Величко поднялся с кресла.
- И опрос провели? Хорошо...- Командир батареи два-три раза заглянул в тетрадь.- Командный состав дивизиона участвует в мероприятиях по уточнению боевых задач подразделений. Завтра начало рекогносцировки. В двенадцать ноль. Утреннего времени у вас достаточно, займитесь наведением порядка. Личному составу необходимо дать понять факт прибытия лица, ответственного за состояние огневых взводов... Вот, возьмите,- он указал на книги одного формата, целую стопку.- Наставление "Строи и огневая служба", "Устав внутренней службы", Гарнизонный, Дисциплинарный уставы - не отступать ни на йоту... Вы знаете обязанности. Можете рассчитывать на мою поддержку,- командир батареи задумался. Склады задерживают поставку зипов и противоипритных костюмов. В строю огневых взводов недостает десяти человек.
- Вы о чем?..~А-а-а, наши конюхи...- припомнил лейтенант Величко,- ничего не поделаешь, уход за лошадьми возложен пока на третью батарею... Надолго ли?
- Автомобилей ожидаем. Как скоро?
- Не знаю... поступят, нужно полагать.
На огневых позициях ежедневно отсутствует пятая часть людей - орудийный расчет полного состава.
- Не более того, что определено в приказе по дивизиону.
Вместе с орудийными номерами там три тракториста, два шофера.
- Знаю,- командир батареи придвинул к себе одну из книг.
В отделении тяги налицо только половина людей.
- Занимайтесь с теми, которые есть.
Речь идет не только о боевой подготовке. Огневые взводы нельзя признать приведенными в боевую готовность. Командир батареи удивленно поднял голову.
- Ну что ж... не признавайте.
Этот некомплект затрагивает интересы нашего подразделения в целом.
- Товарищ лейтенант, вы не единственный, кто заботится о боеспособности третьей батареи. Занимайтесь этим в рамках вашей должности.
Но старший на батарее не в состоянии обучить людей службе у орудий когда они находятся за пределами огневых позиций.