- Не позже чем через восемь дней орудийные номера и трактористы возвращаются в строй, обслуживание лошадей в порядке очередности принимает первая батарея.
Но до того времени мне что делать?
- То же, что и делали.
Какое-то безразличие. Я не понимал, почему мой непосредственный начальник не принимает мер, и продолжал настаивать, уверенный, что стоит ему захотеть, и вопрос будет решен. Устав твердо определяет обязанности для всех. Принуждать орудийного номера к двойным, тройным усилиям именем того же устава - противозаконно, как противозаконно требовать дисциплину у командира орудия, взвода, батареи, если вместо орудийных номеров в строю - мертвые души.
- Семь человек достаточно для обслуживания гаубицы... даже нашего калибра... Все остальное вы обязаны компенсировать за счет дисциплины.
Вчера я имел беседу с командиром 2-го орудия, сегодня - 1-го. Они твердят одно: положение, сложившееся в батарее, заведено не ими, и объясняют этим упущения в службе орудийных номеров и свои собственные. В вопросах поддержания воинского порядка сержанты в своих требованиях к подчиненным не идут дальше лейтенантов. Они оглядываются на старших и следуют их примеру.
- Командир орудия несет единоличную ответственность и не должен винить ни начальников, ни подчиненных за то, что происходит в расчетах...
У орудий вместо десяти человек - семь-восемь.
- Вы снова о том же...
Так точно. Нужно решать. Дивизион удовлетворяет свои нужды в ущерб боеспособности орудийного расчета, что незаконно в понимании командира орудия. Людей из конюшни нужно вернуть.
- Товарищ старший на батарее, пора расстаться с курсантскими иллюзиями,- улыбнулся лейтенант Величко.- Если в бою расчет потерял часть своих людей, орудие не перестает вести огонь. Растолкуйте это командирам орудий. И мирная обстановка нередко заставляет нас плыть против течения. То, что ослабляет одно орудие, для двенадцати орудий на сегодняшний день выглядит наоборот.
Я не разделял такого мнения. Уменьшение численности людей в расчете одного орудия соответственно снижало боеспособность их суммарного числа.
- Он не понимает...- сокрушенно произнес лейтенант Величко.- Нельзя же лишать средств передвижения командный состав и взводы управления девяносто второго отдельного артиллерийского дивизиона.
Выходит, лошади взвода управления и наши, командирские, содержатся в ущерб боеспособности орудийных расчетов?
- Вы должны понять, что огневые взводы имеют возможность высвободить часть людей, взводы управления - нет. Но ведь те и другие составляют одно целое. В конце концов работа разведчиков, топографов и связистов направлена на то, чтобы орудийные номера послали в цель назначенное стреляющим количество снарядов в определенное им же время. - Наблюдательный пункт не будет функционировать, если разведчики слабо подготовлены... В орудийном же расчете положение можно выправить,- Величко стал говорить о взаимозаменяемости. В распоряжении старшего на батарее имеются химики, санинструкторы, отделение тяги. Стреляющему известно положение на ОП, он учитывает все. Аргументы командира батареи казались мне малоубедительными. Он обошел стороной вопрос о том, почему командир дивизиона не затребовал недостающее артиллерийской части количество людей и, вопреки инструкциям на случай войны, решился раскомплектовать орудийные расчеты. Уговорить сержанта легче, чем начальника артиллерии корпуса, подумал я и, устыдившись низости своего предположения, не стал настаивать. Люди в конце концов вернутся, тому времени, может быть, прибудут автомобили и все прочее, чего недоставало огневым взводам. Дивизион ведь только сформирован...
* * * - Ну что, будем готовиться ко сну? Занимайте диван, а другом спит Гаранин... койкой пользуюсь я,- лейтенант Величко поднялся, задул часть свечей. Спать? Рано. В комнате, едва освещенной, заняться нечем. Я вышел. Под липами какая-то батарея под аккомпанемент старшины разучивала вполголоса песню. Я прошел а коновязь, занялся осмотром Перикла. Позвякивали цепи, дневальные удлиняли чембуры. До отбоя для лошадей оставалось четверть часа.
Вернувшись к воротам, я стал ждать младших лейтенантов. Похоже, они задерживались. Тем временем наряд на КПП сменился. В размышлениях я шагал от ворот до коновязи, вернулся в канцелярию. Лейтенант Величко спал. Я устроился на диване у окна. Вместо подушки под голову положил планшетку. Ушедший день, кажется, был самым насыщенным в моей жизни. Столько людей прошло перед глазами! Капитан Корзинин, лейтенант Величко, политрук Шапир, Гаранин, Поздняков, замполитрука Кинерман, младшие командиры, орудийные номера. Вспомнился парк, длинные шеренги огневых взводов. Удастся ли закончить подготовку огневых взводов? А если возвращение людей и поставки недостающего имущества затянутся? Что делать? Обращаться с жалобой? Сколько она будет ходить? Время не терпит. Орудийные номера призваны обслуживать гаубицу. Отвлечение хотя бы одного наносит ущерб боеспособности орудия, взвода, батареи и является противозаконным. Должностные лица, если они не принимают мер, обвиняются уставом внутренней службы в соучастии и несут ответственность наравне с теми, кто совершил злоупотребление... Нет,жаловаться - не командирское дело! Переговорю еще раз с командиром батареи...
- ...Пора подниматься, все давно на ногах. Слышите - петух поет только для вас,- посмеивался Гаранин, успевший завершить свой утренний туалет: выбрит, причесан, стрелки наглаженных брюк тянутся к сапогам, начищенным до блеска. Мои часы показывали 6.30.
- Умывальник за углом, но я советую на речку. Двести шагов лучше, чем самый великолепный душ.- Он умолк, озабоченный.- Постойте, а как же с одеждой?.. Не была в глажке? У меня есть спортивные брюки...- он снова умолк.- Вы проспали, с половины седьмого в спортивной одежде появляться на территории нельзя...
Раздался стук в дверь. Вошел Поздняков.
- Не беда,- заявил он, обменявшись приветствиями,- идите пе берег с дневальным. Пока лейтенант будет мыться, дневальный доставит обмундирование... под утюг. Я задержу каптенармуса...
В западной части ограды - будка со следами свежей штукатурки. Перед дверью - караульный, в одном шагу - крутой, почти отвесный, спуск, тропка вниз. А там - полоска наносного песка шириной в три шага и волны.
Река Луга омывала монастырский холм почти по всему периметру. Бежит вода, катится вниз по течению, причудливо завихряется кругами. Луга - намного уже Псла, но вода показалась мне значительно холоднее.
Наверху хлопнула дверь калитки. По склону спешил дневальный с моей выглаженной одеждой. Тем же путем я вернулся в батарейную канцелярию. Подсвечник и книги были отодвинуты, угол стола закрывал лист ватмана, на нем - нехитрая пища, которой хозяева вчера вечером снабдили младших лейтенантов. Оба они сидят друг против друга.
Завтрак закончен. Поздняков ушел. Взвод управления пользуется некоторой свободой действия. Пять его отделений - на лошадях. Для их боевой подготовки нужно больше пространства, чем отведено огневым взводам.
На учебной огневой позиции
В пятидесяти шагах от арки, на ближнем фланге, стояли орудия 1-й батареи. Похоже, они готовились к выходу. Дальше - 2-я батарея и в противоположном конце парка - 3-я. Люди суетились у орудий. Мелькали флажки командиров. Одна пара, другая, третья.
- По местам... моторы! - крикнул издали Гаранин. Сержант Белый поднял флажки. Отделение тяги двинулось к орудиям. Гаранин подал команду: "В походную колонну справа поорудийно..."
Колонна огневых взводов 3-й батареи миновала арку, ржаное поле и после поворота развернутым строем двинулась на огневые позиции. Снова взмыли флажки. Клубится пыль, поднятая гусеницами тягачей, видны только гаубичные стволы. На ходу орудийные номера прыгают через борт. Занятия начались.
Служба орудийных номеров тяжелая и хлопотная, требуется сила, выдержка, настойчивость. Цель состоит в том, чтобы девять человек, обслуживающих орудие, двигались, как один.
Каждый орудийный номер действует в своих рамках. Нельзя спешить, так же, как и опаздывать, отклонения от нормы приведут к замедлению общего ритма. По команде "по местам" четвертый номер должен повернуться на полоборота к третьему - заряжающему. Пустячная, казалось бы, деталь, но всякая небрежность с его стороны потребует при передаче снаряда дополнительных усилий других номеров. Ящик панорамы, орудийные чехлы, снятые по команде "к бою", полагается класть в полуметре от орудия, на уровне левого переднего колеса. Брошенные произвольно, все эти предметы при изменении направления стрельбы попадают под колеса.
Боевой устав артиллерии определяет на огневых позициях места для орудий, принадлежностей, боеприпасов, приборов наводки, средств связи и всего прочего; он же определяет правила поведения лиц, обслуживающих орудие: установщика трубок, снарядных, заряжающего и его помощника, замкового, наводчика, командира орудия, командиров огневых взводов, старшего на батарее. Устав не признает причин, которые оправдывали бы нарушения воинского порядка. Командиры и орудийные номера должны выполнять свои обязанности в четком согласии и в темпе,который задан стреляющим.
Если внимательно присмотреться, то нельзя не заметить лиц, поведение которых расстраивает общий ритм. Но есть ли смысл из-за одного-двух человек повторять упражнение всем составом орудийного расчета?
Гаранин отвел в сторону всех отстающих орудийных номеров. Эти люди будут обучаться по элементам, каждое движение в отдельности.
В артиллерии, как разновидность средств управления орудием, взводом, батареей, издавна использовались флажки. В приложении к уставу приведены соответствующие схемы и описание. Подразделение должно изготовлять флажки и приучить людей пользоваться ими. Но на практике флажками пользуются преимущественно на полевых учениях, чтобы удовлетворить посредников и лиц инспектирующих.
Лейтенант Величко придерживался собственного мнения, и в 3-й батарее предпочтение отдавалось флажкам. Колонна огневых взводов - четыре орудия, свыше полусотни людей - повинуется зрительному сигналу и действует молчаливо вплоть до команды "к бою".
Еще одна деталь. Постоянно выставляется наблюдатель - орудийный номер, не занятый ничем другим. Его обязанность - вести наблюдение за подступами к огневым позициям. Чем бы ни занимались люди, у гаубиц ли, в укрытиях,- по мнению Гаранина, им дозволялось собирать ягоды и даже спать - наблюдатель оставался на посту. Обнаружив всадника, автомобиль или пешеходов в секторе "стрельбы", наблюдатель доносит тут же. Определяются дальность, направление, скорость движения и т. д.- данные, с помощью которых старший разнообразил учебную обстановку.
Я понемногу привыкал к выкрикам наблюдателя, который позволял Гаранину превращать безобидную крестьянскую повозку в танк, а всадника - в кавалерийский эскадрон, вознамерившийся атаковать позиции 3-й батареи.
- Воздух! - послышался голос наблюдателя.
- Стой! - распорядился Гаранин.
Движение прекратилось. В синем безоблачном небе со стороны границы летел самолет.
Я стал припоминать силуэты военных немецких самолетов. Да ведь это "Хеншель-126" - неуклюжий, на длинных растопыренных шасси, будто корова на льду. Этот самолет использовался в немецкой артиллерии для корректирования огня.
- Высота... тысяча метров,- продолжал наблюдатель.
"Хеншель" прошел над дорогой, оставив артиллерийские парки справа, монастырь - слева. Миновал мост через Лугу, сохраняя некоторое время взятый курс. Перед Владимиром-Волынским повернул в сторону Сокаля, развернулся и стал удаляться. Гаранин подал команду огневым взводам "в укрытие". Позиции опустели.
- Как вы считаете, сколько времени занимает обработка фотопленки? Снимки с кадрами наших военных тайн...- Гаранин насмешливо поглядел вслед корректировщику. Я не понял вопроса.
- Как? - удивился Гаранин.- Артиллерийские подразделения занимаются в воскресенье - факт многозначительный!..- он постучал свернутыми флажками по планшетке.- Командирских лошадей ко мне!
Солнце в зените. Позади фронта орудий, в зарослях, где установлена буссоль, жарко. Перикл отбивался от слепней. Жужжали насекомые, жалившие чуть ли не на лету. Вспотевший коновод с трудом удерживал лошадей.
Гаранин отдавал предпочтение приемам посадки, которыми пользуются вольтижировщики: энергичный толчок, подсечка - и он в седле.
- Как ваш жеребец сегодня? - спрашивал младший лейтенант, попуская поводья.- Не оплошает? Рекогносцировочная группа уже, кажется, готова к построению.
Рекогносцировка
За углом монастырской ограды топтались на месте два десятка всадников. Я узнал младшего лейтенанта Позднякова, рядом - два разведчика с приборами. В воротах появился командир, которого я прежде не видел. Кто он?
- На вороной кобылице?.. Помощник начальника штаба дивизиона старший лейтенант Шилкин... к нам прибыл из 186-го ЛАП ,- ответил Гаранин.
Началось построение. Старший лейтенант Шилкин объявил задачу рекогносцировки, и группа двинулась на Зимно.
...Вы выбрали Перикла? - командир батареи с удивлением оглядел жеребца.- Разве старшина вас не предупредил? А вы, Гаранин?
О чем, собственно, следовало предупреждать?
- Разрешите доложить? - привстал в стременах Гаранин.- Я пришел вместе с лейтенантом на коновязь... Обе кобылицы, моя и Позднякова, и Перикл были уже подседланы... Я думал...
- Меня не интересует, что вы думали,- проговорил командир батареи и обратился ко мне: - Как конь? Вы, надеюсь, на нем выезжали?
Пошли рысью. Старший лейтенант Шилкин оглянулся, подал знак командиру батареи.
- За мной,- произнес лейтенант Величко и прибавил рысь. Перикл преодолел дистанцию, и я поравнялся со старшим рекогносцировочной группы. Командир батареи представил меня. Помощник начальника штаба дивизиона спросил о моей службе в училище и жестом показал: "свободен, возвратиться в строй".
Знакомые места - рытвины, вокруг рожь, полегшая под копытами Перикла. Вернулся командир батареи.
- Следите внимательно за местностью. Первый маршрут выдвижения в районы боевых порядков...- он начал цитировать пункты инструкции на случай войны.- Положение в укрепленном районе серьезное... сигнал к занятию огневых позиций может последовать в любой момент.
За селом Перикл пытался нарушить равнение. Командир батареи недовольно оглядывался. Я осадил жеребца раз, другой.
Впереди хутор - десяток хат. Жители - старики и молодежь,- как и в Зимно, где крестьяне знают командиров, вежливо кланяются, снимая головные уборы.
- Вас познакомили с местными условиями? Националисты иногда постреливают из-за угла... Отмечены случаи нападения на отдельных лиц...- командир батареи стал говорить о миссии наших войск в западных областях Украины, о том, что население бывшей Галиции в большинстве своем отвергает националистические лозунги.
Поравнявшись, в разговор вступил Поздняков, припомнил эпизод, когда во время ночных занятий банда обстреляла группу военнослужащих. Местные жители оповестили ближайший гарнизон, и банда была рассеяна.
Старший лейтенант Шилкин оставил полевую дорогу и двигался, держась тропы по краю зарослей, которые покрывали склоны пологой лощины. Начинался лес. Рекогносцировочная группа шла в колонне по одному. Старший остановился, повернул коня в одну, другую сторону, вглядываясь в карту.
- Слезай... для коноводов укрытие - поляна в пятистах метрах, коней в укрытие... командный состав - за мной!
Гуськом все шли вверх по склону. Помощник начальника штаба снова раскрыл карту. Кто-то подал команду. Голова и хвост колонны выдвинулись вперед, и старший лейтенант Шилкин оказался в центре подковы. Подошли отставшие разведчики, стали разворачивать приборы. - Ориентирую,- начал старший лейтенант,- север... восток... юг... запад. Младший лейтенант Поздняков, как называется населенный пункт слева позади? Укажите направление на Владимир-Волынский, Устилуг, Холм. Расстояние? С вопросами такого рода старший обращался к Гаранину, Величко, ко мне. Ответы составлялись с помощью карты и приборов, используемых в подготовке данных для стрельбы.
На следующей точке рекогносцировки обзор значительно расширился. Просматривается местность в юго-западном, южном и восточном направлениях. Видна верхняя часть купола монастыря Зимно.
- Внимание!.. Соблюдать осторожность, на опушку не выходить.
Я взглянул на свою карту. От границы нас отделяет не более четырех тысяч метров. Снова ориентирование, подготовка данных, вопросы.
- Поздняков, вы... командир стопятидесятидвухмиллииметровой гаубичной батареи... ваш наблюдательный пункт...-старший лейтенант Шилкин уколом циркуля ответил на карте точку, нанес огневые позиции и цели: одну,другую, третью.- Приступайте к подготовке исходных данных... Готовность к передаче команд - восемь минут.
Закончился первый час занятий, потом другой. Объявшей перерыв на обед. В дополнение к тому, что содержалось у каждого в переметных сумках, коноводы, поившие коней в ближнем селе, доставили воду в брезентных ведрах, крестьянский хлеб, колбасу.
Рекогносцировочная группа меняла раз за разом положение. Старший лейтенант Шилкин назначил меня начальником огневого разъезда батареи.
Район огневых позиций - лощина юго-западнее небольшого села Лудзин. В состав разъезда вошли три человека: Гаранин, разведчик с приборами и коновод.
Путь в район огневых позиций занял четверть часа. Предварительно, до прибытия огневых взводов, разъезд обязан выбрать огневые позиции, разбить фронт батареи, наметить точки стояния орудий, укрытия для тяги, провешать основное направление стрельбы и т. д.
Деятельность разъезда, как, впрочем, и все другие мероприятия, связанные с подготовкой к открытию огня, строго регламентирована по времени. Каждый старался закончить в срок свою часть работы.
На дороге появился наряд конных пограничников. Зеленые фуражки с синими околышами, карабины, клинки, завьючены по всем правилам седла.
- Чем занимаетесь? - спросил, приблизившись к буссоли, лейтенант, старший из пограничников.
- Колышки строгаю,- не совсем вежливо ответил разведчик, работавший рядом с буссолью.
- Зачем тренога?
- Тренога служит платформой для прибора, здесь обозначена точка стояния основного орудия.
- Какого такого орудия?
- Это так... условно, товарищ лейтенант... орудия пока стоят в парке.
- Знаю... условно, а прибор?
- Как называется? Буссоль... вот магнитная стрелка, угломерная шкала,-разведчик ткнул пальцем,- предназначена для измерения углов, заключенных между направлением на северный магнитный полюс Земли и направлением на цель.
- На цель? - спросил озадаченный пограничник, удерживая поводья.- Какая может быть цель рядом с государственной границей? Предъявите документ!
Разговор принимал неожиданный оборот. Разведчик направил пограничников к Гаранину. Командир второго огневого взвода не пожелал отвлекаться, и они явились ко мне. Злоречие разведчика и жара приводили лейтенанта-пограничника в раздражение. Он потребовал прекращения работ.