В пути особо не разговаривали. Гоша слушал плеер, Саня играл на смартфоне в "вешалку" и думал, что же было на пропущенном из-за поездки к Снегирям ладоневском сборе. Вряд ли что-то важное и срочное – иначе позвонили бы. Впрочем, на разговоры не тянуло – потому что всё было хорошо и даже замечательно. Прямо как тогда, в автобусе после турслёта. Медовый вкус победы! Причём на сей раз – полной и окончательной.
– Блин! – Гоша хлопнул себя по лбу с такой силой, что внутри у него, наверное, зазвенело. – Вот же блин!
Они уже вышли из метро, уже миновали "Будем дружить" и двигались в сторону Саниного дома.
– Что такое? – вскинулся Саня.
– Да я мобильник в гараже забыл! – расстроенно объяснил Гоша. – А мне нужно домой позвонить, потому что вечером Оксана приезжает, нужно встретить. Только я забыл, каким поездом и во сколько.
Выяснилось, что Оксана – это троюродная Гошина сестра, живёт она в Воронеже, перешла в одиннадцатый класс и на недельку решила съездить в Москву, где до того была только шесть лет назад со своим классом. Гостеприимные Куницыны, конечно, согласились её принять, а Гоше поручили встретить сестру. Вспомнил он об этом только сейчас, и хотя ещё не вечер, но вдруг уже скоро? Вдруг прямо сейчас надо лететь на вокзал?
– Да какие проблемы? – пожал плечами Саня. – Позвони с моего! – он протянул Сане чёрный смартфон. – Номер-то помнишь?
– Спасибо! – расслабился Гоша. – Конечно, помню!
Он на ходу принялся нажимать кнопки, потом дождался соединения.
– Алло! Мама, это я! Слушай, а когда… Что? Не слышу!
И немудрено было не слышать – мимо них, грохоча, неспешно проезжала красная бетономешалка.
– В сторону отойди! – жестом показая ему Саня. И Гоша послушно отошёл за газон, к серой стене длинного кирпичного дома.
А дальше всё случилось с бешеной скоростью.
Едва только проехала бетономешалка, рядом припарковался тёмно-синий "Субару Форестер", беззвучно открылась дверца – и секунду спустя Саня обнаружил себя в салоне на заднем сиденье, зажатым между двоих мужчин в одинаковых чёрных футболках. Водитель сейчас же резко газанул, джип легко и плавно обогнул неторопливую бетономешалку – и помчался вперёд. Повернув голову, Саня успел увидеть бегущего к нему Гошу, его растерянное лицо… а вот что Гоша кричал, услышать не удалось. Всё заглушала громкая музыка, хриплый голос сообщал под гитарный бой: "Когда я в первый раз сходил по малолетке, / то осознал, что жизнь скупа и зла, / И полночь, перечёркнутая в клетку, / меня до слёз и мата довела". В этой машине любили шансон.
– Вы кто? Куда вы меня?! – пытаясь перекричать блатные страдания певца, заорал Саня.
– Пасть заткни, – был ему ответ. – Когда надо, узнаешь.
– Мешок, – не поворачиваясь, напомнил водитель.
– О, точно! – обрадовался тот, что справа. И сейчас же Сане нахлобучили на голову большой пластиковый мешок для мусора.
– Не пытайся сбросить, – посоветовал левый. – А то затянем, и уж как ты будешь дышать, лично я без понятия.
Да и чем сбросить? Он сидел, плотно сжатый с обеих сторон, невозможно было не то что руку поднять, но и пальцем шевельнуть. Сквозь пластик почти не просачивался свет, и куда они едут, оставалось только гадать.
Да, всё можно было прекратить прямо сейчас. Белый шарик послушно проснулся, исходило от него мягкое тепло, и синяя бутылка-индикатор показывала почти полный заряд силы. В самом деле, сегодня он тратился только на неслышимку в метро и в автобусе, а это пустяки, копейки. Но… Оно… Да, то самое неумолимое Второе Правило. Себя волшебством защищать нельзя. А кроме того, в голове прорезалась холодная, трезвая мысль: сперва надо разобраться. Никакого волшебства, прежде чем всё окончательно не выяснится. А то ещё таких дров наломаешь!
Может, это те самые, кто похищал Мишку? Мало ли, что в Клязме их повязали? А сколько осталось неповязанными? Саня вспомнил, как странно тогда вело себя волшебство. Может быть, именно сейчас и удастся разгадать загадку? Не трусливо спасаться бегством, стоя на краю тайны, а шагнуть за край – и вернуться оттуда с полным мешком сведений! Поэтому он даже по волшебной связи не стал телеграфить Диме. Успеется. А то они все примчатся, спасатели, да ещё под горячую руку сердце кому-нибудь порвут, или ещё что-то. А потом будут прижиматься лопатками к подвальной стенке, прощаясь со своим волшебством. Особенно следовало бояться за Диму. По краю ведь ходит!
Как долго ехали, Саня более или менее прикинул. Когда перед глазами у тебя черным-черно, остаётся ориентироваться только по звукам. А именно – по гремящему шансону. Если в среднем каждая песня длится минуты две… ага, получается, больше получаса. А вот расстояние так легко не определишь, неизвестно же, с какой скоростью они движутся. Тем более никак не определить направление… поворотов, кажется, было много.
Потом он почувствовал, как джип тормозит. Музыка тоже стихла, спереди послышалось негромкое "Мы тут, все ок" – видимо, водитель отчитался кому-то по мобильнику.
Щёлкнул замок дверцы – и Саню резко рванули. Он чуть не упал, шагнув из машины, но сильные руки вовремя его подхватили. И тут же подняли в воздух, понесли куда-то. Мешок неприятно хлопал по щекам, и он принялся яростно мотать головой, чтобы сбросить – но тот никак не сбрасывался.
Тогда он стал считать про себя. То ли из какой-то книги, то ли из кино он помнил: если считаешь в быстром темпе, то подели на два – и получишь число секунд. На счёте двести двадцать три – то есть почти через две минуты – его поставили на пол и сорвали с головы мешок.
Первое, что он увидел – это чучело лисы. Оно стояло на обшарпанной тумбочке у дальней стены и само гляделось не лучшим образом. Большие проплешины, колтун в шерсти, вместо глаз – большие чёрные пуговицы, в которых отражается свет яркой электрической лампочки, свисавшей с потолка на шнуре – без всякого плафона или абажура.
Потолок был высоким, и сразу стало понятно, что это – не квартира и не дом. Как минимум два Саниных роста. А на полу не обнаружилось ни линолеума, ни паркета, ни пластика. Просто серый бетон, прямо как в штабном подвале.
Судя по размерам помещения, оно тоже могло быть подвалом. Стены выкрашены масляной краской – снизу буро-жёлтые, сверху грязно-белые. Только вот змеящихся водопроводных труб тут не водилось. Не водилось и окон.
Свет лампочки, хоть и очень яркий, не доставал до дальних стен, и там клубился полумрак. Зато вблизи всё было освещено не хуже, чем в солнечный полдень. Короткие чёрные тени лежали на полу, и казалось, ими можно порезаться.
Когда глаза малость привыкли к свету, он, наконец, увидел собравшихся.
Их было пятеро, если не считать Саниных конвоиров, продолжавших сжимать его локти. И кое-кого из публики Саня узнал, причём ни малейшей радости не почувствовал.
На него мрачно и как-то обиженно смотрел Руслан. В адидасовской майке и адидасовских синих спортивках, чёрные кудри аккуратно расчёсаны, пальцы то сжимаются в кулаки, то нервно мнут друг друга. Тогда, на пустыре близ железнодорожных путей, он был самым старшим, но сейчас в этой компании явно считался за мальчика.
А здесь самым старшим – и, как догадался Саня, самым главным – был среднего роста мужчина в белой рубашке с коротким рукавом и серых, тщательно выглаженных брюках. Лицо его – чуть вытянутое, с высокими бровями и тонкими губами – демонстрировало неподдельный интерес. На висках серебрилась седина, однако зачёсанные назад волосы оказались тёмно-русыми.
Остальные трое смотрелись как-то блёкло. Такие лица, что взглянешь – и через минуту забудешь. Тусклые глаза, у одного – щёточка усов над верхней губой, у другого – едва заметный шрам на щеке. Третий выделялся только массивной золотой цепочкой, заметной в вырезе футболки.
Все пятеро сидели перед ним полукругом, на обшарпанных пластиковых стульях – вроде тех, какие семибэшники ещё недавно таскали из классов в школьный подвал. А Саня стоял перед ними, прямо как на картине Репина "Пушкин на лицейском экзамене", которую видел на весенних каникулах, когда мама таскала их с Мишкой по музеям. Надо будет чуть позже правой рукой махнуть, чтобы соответствовать.
Первым делом он разбудил волшебство, поглядел цветки эмоций собравшихся. У Руслана – ничего интересного. Красная, даже скорее багровая ненависть, ясно на кого направленная. Ещё лиловый страх – перед старшим, которого Саня про себя назвал Седые Виски. Жёлтая тревога, само собой. Ещё – поросячье-розовый стыд, только непонятно, перед кем.
А вот Седые Виски Саню удивил. Ярости и злости в нём не было совершенно, тревога имелась, но не зашкаливала, зато ярко-синего интереса – полным-полно. Интереса, смешанного с фиолетовым удивлением и бесцветной, серой решимостью.
Остальных Саня даже и разглядывать не стал – сразу понял, что они тут на подхвате и номер их шестнадцатый. Это же касалось и тех, кто держал его за локти.
– Ну что, Александр Михайлович Лаптев, – нарушил затянувшееся молчание Седые Виски, – у тебя, наверное, вопросов выше крыши?
– Пока только один, – облизув пересохшие губы, сказал Саня. – Зачем тут лиса?
– Да так, приблудилась, – хмыкнул мужчина. – Один… гм… сотрудник на свалке подобрал и принёс. Говорит, прикольно. А больше ни о чём не хочешь спросить?
– А зачем? – Саня пожал плечами. – Вы сами всё скажете. Раз уж похитили, притащили сюда, значит, не просто так? Значит, что-то от меня нужно, да?
– Не похитили, а пригласили, – возразил мужчина. – Когда похищают, то в багажнике везут, в наручниках. А тебя – интеллигентно, в салоне, с дружелюбным эскортом. Знаешь, что такое эскорт?
И этот тоже! Прямо как тот врач, похожий на эльфа Леголаса. Вот почему взрослые считают, что если тебе тринадцать и ты ниже их на голову, то на голову и глупее?
– Ну так давайте уже к делу, что ли? – предложил Саня.
– Ага, раньше сядешь, раньше выйдешь, – гоготнул один из незапоминающихся личностей. Тот, что с золотой цепочкой.
– Верно говоришь, Стоматолог, – кивнул Седые Виски. – Ну-ка, ребятки, обеспечьте гостю стул!
Левый мужчина отпустил Санин локоть, сунулся в какую-то дверь – Саня только сейчас её заметил – и тут же вернулся оттуда со стулом. Не пластиковым школьным, а обитым бурой кожей, с высокой спинкой и с подлокотниками.
Саню мягко, но решительно усадили, потом один из Чёрных Маек придавил ему плечи, второй деловито примотал скотчем к передним ножкам стула Санины лодыжки, а к подлокотникам – запястья. На ощупь скотч оказался холодным и противным, будто змея.
Да, Саня мог сейчас сделать с ними что угодно. Усыпить, вызвать неудержимый понос или чудовищную зубную боль… мог легко разорвать липкий желтоватый скотч. Мог заставить их всех выть от страха.
Но ничего этого делать ни в коем случае не следовало. Это ведь всё равно что сказать: "Знаете, а я вообще-то волшебник! Я в натуре крут!" И прощай тайна "Волнореза"… ясно же, не отцепятся. Вот если бы стереть им память… но Саня знал, что такая волшебка мало кому удаётся. Поэтому сейчас уж точно не стоило – только силу зря растратишь, а она может пригодиться, причём вся.
– Это для твоей же безопасности, – пояснил Седые Виски. – Чтобы ты буйствовать не начал, не упал, не расшиб коленку… или голову. А то ведь современные подростки бывают такие несдержанные… никакого самоконтроля. В общем, Саша, если мы с тобой нормально договоримся, ты очень скоро вернёшься домой, живой и здоровый, я даже компенсирую тебе моральные переживания… Пяти штук хватит?
– Маловато будет, – задумчиво протянул Саня. – Ну сами смотрите, иду себе по улице, никого не трогаю, тут хватают, суют в машину, мешок на голову надевают! А если у меня моральная травма будет? Если я по ночам писаться стану?
– Какой дерзкий пацанчик! – подал голос тот, что со шрамом. – Может, поучить? Чтобы уж точно писался!
– Эх, Бурный, – укоризненно повернулся к нему Седые Виски, – помолчал бы ты… Мы же пока ничего не знаем… А прикинь, тебе за эти слова перед Александром Михайловичем извиняться придётся? Стоя на четырёх костях. А?
Не рассчитывая на ответ Бурного, он вновь уставился на Саню.
– В общем, действительно, чего комедию ломать? Итак, объясняю тебе ситуацию. Вот видишь этого молодого человека? – указал он на Руслана. – Молодой человек попытался тебя поучить порядку, и почему-то это у него не вышло. Дальше пошли непонятки покруче. Вот ты можешь мне объяснить, Саша, каким образом и Руслан, и Дыня, и прочие его друзья неделю выли от ужаса и не могли ничего внятного сказать? Кроме того, что семиклассника Лаптева трогать ни в коем случае нельзя? Причём их даже и не били. Руслан у нас юноша вовсе не трусливый, знаешь ли. Молодой специалист, так сказать… перспективный кадр. Потом пацаны вспомнили, что же было. Но вспомнили немногое. Какие-то страшные друзья, крутые-перекрутые. А подробностей – ноль. Понимаешь, Саша, мы таких вещей очень не любим. Непоняток то есть. Всё должно быть по правилам. Если за тобой крыша есть – пускай ребята приедут, побазарим. Очень может быть, что и договоримся… полюбовно.
Он вздохнул, пожевал губы, сцепил и расцепил пальцы. Внимательно, не мигая, посмотрел на Саню. Наверное, точно таким же был взгляд Удава, и очень хотелось поступить по-Гошиному, но – ни в коем случае. Белым шариком рисковать нельзя!
Вообще же Саня расстроился. Думал, вышел на след таинственных Мишкиных похитителей, а оказалось – обычные бандиты. Наверное, это какой-нибудь "смотрящий" за районом и его люди – прямо как в криминальных сериалах. Всего лишь! Та самая руслановская крыша. Скучно!
Но пока волшебничать всё равно не стоило. Вот когда будет реальная угроза жизни! Тогда включается великолепная отмазка, которую он придумал, пока его сюда везли. Ведь не для себя же! А чтобы спасти от невыносимых мучений маленького ребёнка, который будет плакать и страдать. Разве это не жуткая беда, когда ты лишаешься старшего брата? Жуткая! Тут не разбитая коленка, тут не сломавшаяся игрушка, тут – по-настоящему! Значит, применяем волшебство, спасаем Мишку от неслучившейся трагедии. И Второе Правило ничуть не нарушено!
– Короче, Саша, от тебя нужна очень простая вещь, – продолжил Седые Виски. – Связаться с этими своими Крутыми Друзьями, о которых, кстати, весь твой класс жужжит, и устроить с ними встречу. Очень уж любопытно, откуда у нас завелась такая круть. Что это не ФСБ, мы проверили, и армия российская, где твой батя аж до подпола дослужился, тоже совсем не при делах. Тогда кто? Всех авторитетов московских мы знаем. Залётные какие? Но откуда бы они ни залетели, а должны понимать: так дела не делаются. Все предъявы должны оформляться по правилам. В общем, бери свой телефончик, набирай Крутых Друзей и передай мне трубочку. Только для начала одна мера предосторожности. Мишаня, делай!
Один из Чёрных Маек удалился за таинственную дверь, долгую минуту копался там, затем вернулся со шприцом, в котором розовела какая-то жидкость. Второй охранник деловито отмотал скотч с левой Саниной руки, обхватил её своими сильными ладонями, повернул – а первый столь же деловито вогнал тонкую иглу в вену под локтем и начал медленно вводить розовую дрянь. Это было совсем не больно, но отчего-то повеяло жутью.
– Знаешь, что это такое? – усмехнулся Седые Виски, когда шприц опустел. – Химическое название не припомню, а в народе его называют сывороткой правды. Дорогая штучка, редкая, но для хорошего человека ничего не жалко. Очень скоро она сработает, и ты будешь очень честно и очень охотно отвечать на мои вопросы. И столь же честно и охотно будешь выполнять все мои приказы. К сожалению, действует оно всего пару часов, но нам же этого времени хватит, да? Кстати, – повернулся он к Чёрным Майкам, – а вы телефон-то у мальчика забрали?
Охранники уставились на него растерянно. Сане даже их отчего-то жалко стало.
– Нет уже никакого телефона, – широко улыбнулся он. – Его у меня сегодня утром спёрли. Наверное, в "Дружке", я за хлебом заходил. Вошёл с мобильником, вышел без. Вот такая беда…
– Ну, – не менее широко улыбнулся Седые Виски, – беда не такая уж страшная. Ты же нужный номерок наверняка помнишь? А даже если забыл, то знаешь, у кого этот номер есть… так что пройдёмся по всей цепочке, так даже интереснее.
Саня промолчал, прислушался к своим ощущениям. Внутри определённо что-то происходило. В ушах начало звенеть, голова постепенно становилась лёгкой, и – что самое страшное – резко начало улучшаться настроение. Ему пока хватало ума понять, что не с чего радоваться, что это подозрительное веселье не к добру. Ещё минута-другая – и язык развяжется, ему будет по кайфу разболтать все волнорезовские тайны, ему будет хотеться говорить всё больше и больше, он будет мечтать вывернуть всё своё нутно этим милым людям.
Он срочно толкнул белый шарик. Волшебство пока действовало, силы вполне хватало. Образ цели сочинился мгновенно – прозрачная, но крепкая плёнка вокруг его мозгов. Сквозь эту плёнку никакая розовая дрянь не просочится! Никаких сывороток! Пусть она, сыворотка, растворившаяся в крови, вновь соберётся вместе! Молекула к молекуле! И куда-нибудь в мочевой пузырь… чтобы при первой возможности – наружу. Так… и теперь надавить на спусковой крючок, запитать волшебку силой… взять на подвеску…
Но всё оказалось хуже, чем ему мечталось. Да, волшебство сработало, да, розовая дрянь перестала сочиться в мозги, а что успело просочиться – вылилось обратно. Да, сыворотка начала свой медленный путь к выходу из организма… Но какой жуткий расход силы! Она таяла, как мороженое под лучами полуденного солнца. Ни на какую другую волшебку его уж точно бы не хватило. Полная беззащитность! Сейчас эти бандюки – гораздо опаснее тех, нижегородских – могли сделать с ним что угодно. И никакие пчёлы, никакие коровы не защитят. И никакая "Ладонь" не сожмётся в кулак, не врежет по гадам. Раньше, раньше нужно было сигналить Диме! А сейчас уже поздно.
Саня заскрипел зубами, замычал, напряг мышцы… Бесполезно. Это раньше, всего минуту назад, он мог всё. А теперь он – бессильный пленник.
– Я смотрю, ты что-то не торопишься говорить? – хмыкнул Седые Виски. – Что ж, иногда случается. Чужая биохимия – потёмки… бывает, что индивидуально не срабатывает. Бывает, что просто кайф, без нужных побочных эффектов. Но и на этот случай у меня всё схвачено, Саша. Ты и без препаратов расскажешь о своих друзьях, потом позвонишь и мы забьём с ними стрелку.
– Пытать будете? – просипел Саня. В памяти услужливо всплыли сцены из разных фильмов, и в животе сейчас же замутило.
– Ну что мы, звери? Гестаповцы? – Седые Виски улыбнулся, точно добрый дедушка. – Мы тебя и пальцем не тронем. Просто пока ты не одумаешься, оставим у себя погостить. И каждый день будем делать укольчик. Не сыворотку правды, а обычный героинчик. Зависимость возникает у кого со второго укола, у кого с первого. Ты по-любому сделаешь и расскажешь всё, что нужно. Только вот, беда какая, станешь наркоманом. Это не лечится, уж поверь. Мы тебя отпустим к маме с папой, но ты будешь чувствовать вампирский голод… и очень скоро найдёшь, как его удовлетворить. Пацан ты грамотный, в компах сечёшь, в интернете шаришь… А там предложения выше крыши. Вот так-то. Нам для такого умного мальчика нескольких доз не жалко. В общем, я никуда не тороплюсь. Сейчас тебя отведут в другое место, ты там посиди, поразмысли… а как надумаешь чего путное, кричи погромче, ребята услышат. А может, и сыворотка подействует, просто на тебе она тормозит…
Он подошёл к Сане вплотную, нагнулся, посмотрел в глаза – и ласково потрепал по щеке.
Лучше бы ударил.