– Этого ребёнка она родила ещё до замужества от другого человека. А сейчас она со своим мужем разводится и собирается выйти замуж за какого-то француза, военного, который обещает увезти её во Францию. Вот Ирочка и поехала разруливать ситуацию, – по секрету сообщила мне Александра Андреевна.
– А как же вы? – забеспокоилась я. – Всё-таки два месяца – большой срок.
– Ну что вы, обо мне она и не думает. Наоборот, раньше, когда уезжала, наказывала мужу сестры, чтобы он заезжал ко мне и проверял, жива ли я, продукты привозил. А сейчас и сама устранилась, и всех родственников тоже так настроила, чтобы никто мне не помогал. Я её понимаю, у неё уже нет терпения больше ждать, когда вся квартира освободится! Но я же не виновата, что дожила до таких лет!
– Ну какие ваши годы, многие живут и побольше, чем вы!
– Вот и Ирочка как-то сказала Насте, той, которая меня обворовала: "Она до ста лет доживёт!". Ох, не зря Григорий Васильевич меня предупреждал! Он мне говорил: "Ты нашим не доверяй. Они тебя обмануть могут". А ведь это были его последние слова. Утром мне позвонили из больницы и сказали, что он умер. Гриша хотел меня предупредить. Ну да что теперь говорить! Я им не нужна теперь.
– А как Любочка, которая у нас в подъездах убирает, вы говорили, что теперь она к вам приходит, готовит вам кушать и убирает? – спросила я.
– С Любочкой тоже не всё хорошо. Я ведь ей платила хорошие деньги, 15 тысяч в месяц, за то, что она мне раз в неделю варила борщ и убирала. Но она в последнее время стала всё из рук вон плохо делать, командовать стала. Я на кухне под ноги себе подкладывала мягкий коврик, она его забрала себе, а вместо него какую-то грязную тряпку положила. А недавно я попросила её разморозить морозильник, он уже давно не размораживался, может испортиться из-за этого. Она сказала, что разморозила, а сама и не подумала. Куда-то торопилась и убежала. Я слепая, но после её ухода пощупала – лёд на месте. Хотела сама разморозить – шнур включён. Он высоко, я не достаю, хотела на скамеечку встать, чтобы самой дотянуться и выключить, но ноги дрожат, побоялась, что упаду, позвала Ирочку, она выдернула шнур и ушла к себе, и я сама тёплой водичкой всё на ощупь промыла и снова включила. Как же она так могла – молчком, пообещала и не сделала? А я без холодильника не могу, если он из строя выйдет, продукты не смогу хранить. После этого случая, когда она мне позвонила, чтобы прийти, я ей сказала, что уже не надо приходить. Но я ей ничего не стала объяснять. Она и сама знает, в чём виновата.
– Наверное, она нахватала себе работ, не успевает везде, вот и убежала. С морозильником же надо долго возиться, пока он растает, а ей ждать некогда, – предположила я.
– Но могла бы сказать, а не обманывать. И коврик мой забрала без спросу. А я теперь думаю: ну что я от неё хочу? Она ведь сама мне рассказывала: её муж привёл в дом, когда его жена ещё жива была, умирала от рака. А я уже тогда подумала: неужели она не понимает, что это грех, что так нельзя? Так спокойно об этом рассказывала, как будто эта женщина ещё и виновата! А ведь она вдвойне страдала – и от болезни, и от того, что всё это происходило у неё на глазах! А сейчас муж с Любочкой разводится, не хочет с ней жить и уезжает к своим детям в Белоруссию. Я её жалела, а теперь думаю, что по-другому она и не могла со мной поступить.
– Но кто же теперь будет вам готовить и убирать? – забеспокоилась я.
– Я пока сама себе готовлю. Не спеша, на ощупь. Социальный работник мне приносит капусту, картошку, морковь, куриные грудки, и я сама себе готовлю. Даже винегрет себе недавно приготовила.
– Вообще-то, социальный работник, если нужно, может и даже обязана приготовить вам пищу. У меня есть прейскурант, который я взяла на последней встрече с руководством города по социальным вопросам. Там указано время приготовления пищи – 2 часа, стоимость – 315 рублей. И за уборку, и за другие услуги тоже указаны цены в этом прейскуранте. Я могу его вам принести.
– У меня тоже есть такой список, – сказала Александра Андреевна.
– А что же вы тогда платили такие деньги Любочке за то, что она вам борщ варила?
– Да мне её жалко было, у неё с мужем сейчас разлад, двое взрослых сыновей остались на Украине и подлежат призыву на военную службу, а там сейчас идёт война на Донбассе. Хотелось как-то поддержать её. А она решила, что может со мной особо не церемониться. Но я не жалуюсь. Мне моя тётя всегда говорила: не смотри на тех, у кого лучше, смотри на тех, у кого хуже, чем у тебя. Вот у меня знакомая есть, она была десять лет назад моим социальным работником, а теперь у неё после инсульта отнялись левая рука и левая нога. Вот кому действительно тяжело!
– А социальные работники её навещают? – спросила я.
– Она отказалась от социального работника. Сказала, что сама там работала и знает, что там работают одни жулики. Она нашла сама каких-то людей, которые вот уже 10 лет навещают её. Но она не торопится свою квартиру на них оформлять, хотя все её родственники умерли и наследников у неё нет.
– Как социальный работник она знает, что ни на кого наверняка нельзя надеяться, да и обстоятельства меняются. Нельзя связывать себя договорами с определёнными людьми. Может, она ещё и их переживёт? Но, наверное, эти люди на что-то надеются, раз 10 лет за ней ухаживают. А может, просто люди отзывчивые. Таких людей сколько угодно, – заметила я.
Жаль только, что Александре Андреевне не везёт с такими людьми. Вот и Любочка оказалась совсем не такой хорошей, как она надеялась. А мне Любочка как-то говорила, что в церкви молится, чтобы Александра Андреевна пожила подольше. Ещё бы, раз она ей так щедро приплачивала!
5 февраля 2015 года, четверг.
Весь день у меня был отключён мобильный телефон, который я смогла включить только около 8 вечера, когда возвращалась домой. Тут меня и настиг звонок Королёвой, которая сегодня звонила мне шесть раз.
Оказывается, моё письмо Патриарху наконец-то дошло до благочинного нашего района, и тот, видимо, обратился за разъяснениями к знакомой ему Королёвой.
– Вы там писали, что можете помочь с финансированием, – деловито осведомилась Королёва.
– Немного не так. Я писала, что готова для восстановления храма Николы Явленного вносить посильные пожертвования, но восстанавливать на свои средства храм я не в состоянии.
– Разумеется, не вы одна будете участвовать в этом, – быстро сказала Королёва и уточнила: – Батюшка интересуется, сколько вы сможете пожертвовать.
– Ну, примерно тысяч пятьсот единовременно и потом каждый месяц тысяч по десять, – прикинула я и поинтересовалась: А что, разве уже назначен настоятель в этот храм?
– Да нет, это на приходском совете нашу церковную общину пригласили и сказали об этом письме, просили связаться с вами.
– Я обращалась с письмом не только к Патриарху, но и к Собянину, и мне ответили, что этот участок находится в федеральной собственности, а конкретно в ведении Клинического госпиталя имени Мандрыка, где сейчас идёт реконструкция. И вроде бы от патриархии никаких заявок не было на восстановление этого храма. Тогда я написала письмо нашему главе управы Дерюгину по поводу земельного участка, который был под колокольней храма Николы Явленного. Этот земельный участок сейчас захватили коммерческие фирмы, устроили на этом месте свалку и вообще установили за оградой какое-то чудище. Я просила, чтобы в рамках реконструкции госпиталь благоустроил этот участок под сквер и установил там часовню, потому что многие возмущаются таким неподобающим использованием этого места. Дерюгин мне уже дал ответ, что моё письмо переслали в госпиталь и теперь ждут ответа.
– А вы не можете для меня сделать копии всех этих писем? И передать их завтра-послезавтра девочкам в мой магазин? А они мне передадут, – попросила Королёва.
– Хорошо, – согласилась я.
– Спасибо вам большое, – рассыпалась в благодарности Людмила Михайловна.
– Это вам спасибо. Я не знала, что у вас уже и церковная община создана. А я в письме в основном предлагала помощь не столько финансовую, сколько в прохождении необходимых документов, думала, что здесь ещё и конь не валялся.
– Ну что вы, у нас и проект разработан, я пятьсот тысяч заплатила за проект ещё десять лет назад, – опять напомнила мне Королёва.
– А что же дело не двигается?
– Надо участок закрепить за церковью, – объяснила она. – Но на приходском совете сегодня сообщили хорошую новость – Следственный комитет, который занимает здание, в котором была церковно-приходская школа, в ближайшее время освободит это здание, ему дали помещение в другом месте. Теперь надо выяснить, кому принадлежит весь земельный участок, чтобы закрепить его за храмом.
– Земельный участок принадлежит госпиталю Мандрыка, а госпиталь – Министерству обороны России. Я думаю, по этому вопросу надо обращаться к министру обороны Сергею Шойгу. Совсем не обязательно выводить землю из федеральной собственности. Это богатое министерство, оно может и само восстановить весь храм, а не только одну колокольню, а уж поставить часовню и благоустроить сквер – для них это вообще раз плюнуть, – предположила я, а про себя подумала, что раз всё это не двигалось столько времени, то, наверное, или патриархия, или благочинный не очень были в этом заинтересованы. Но, возможно, я ошибаюсь. Всё-таки Шойгу назначили недавно, а его предшественник, небезызвестный маршал Табуреткин-Сердюков, вряд ли отдал бы эту землю под храм. Хорошо, хоть не успел её продать каким-нибудь нуворишам.
7 февраля 2015 года, суббота.
Часам к 12 дня я сделала копии документов и занесла в магазин Королёвой. Она уже была там.
– Хороший у вас магазин, самый приличный сувенирный магазин на Арбате, – вполне искренне сказала я Королёвой.
– Вы думаете, это просто так он таким стал? – польщённо зарделась Королёва. – Его освящал такой иерарх!
Я не стала выяснять имя иерарха, освятившего магазин Королёвой, и предложила ей посмотреть бумаги, которые я принесла:
– Здесь три моих письма и два ответа: моё письмо Собянину о том, что жители возмущаются тем, что происходит вокруг места, где находился храм: вокруг ночные увеселительные заведения, рядом – филиал музея эротики. На это письмо мне ответили из префектуры ЦАО, что земля находится в федеральной собственности, а патриархия по вопросу восстановления храма в префектуру не обращалась. После этого я написала письмо Патриарху о неподобающем использовании места, где раньше стояла церковь Николы Явленного, просила вернуться к вопросу о восстановлении храма. А недавно я выяснила, что госпиталь имени Мандрыка, которому принадлежит участок, сейчас проводит реконструкцию, и я написала письмо уже главе нашей управы Дерюгину, чтобы он обратился к ним с просьбой благоустроить этот участок и установить там памятный знак в рамках этой общей реконструкции. Раз уж патриархия не хочет восстанавливать храм, так пусть хоть скверик там будет с каким-то памятным знаком, – разъяснила я.
– Нет-нет, патриархия очень хочет восстановить храм. Они вам обязательно ответят, – категорически заявила Королёва.
– А я особо и не надеюсь на ответ из патриархии. Это общественная организация, и они не обязаны мне отвечать.
– Я обязательно передам эти бумаги батюшке, который назначен настоятелем церкви Николы Явленного и возглавляет наш приходской совет.
– Значит, уже назначен и настоятель будущего храма? Кто он? – спросила я.
– Это отец Иоанн из храма Казанской Божией матери, что на Красной площади, – сказала Королёва. – Но настоятеля патриархия может и поменять. А вот приходский совет останется в любом случае. У нас всё готово, но после смерти Патриарха Алексия II, который обещал восстановить храм, всё застопорилось. Землю отдали Следственному комитету. Я к ним ходила, они пожимают плечами – нам что дали, то мы и заняли. Но теперь им дают помещение в другом месте, и участок освобождается, так что церковь Николы Явленного будут восстанавливать, – заверила меня Королёва.
16 февраля 2015 года, понедельник.
Сегодня в 15 часов в управе состоялась встреча общественных советников управы Арбат с представительницей какого-то московского департамента на тему организации виртуальной книги памяти ветеранов войны к 70-летию Победы под названием "Бессмертный полк". Глава управы Дерюгин сейчас в отпуске, и встречу проводил его помощник Юрий Николаевич Нечаев. Людмила Михайловна Трайгель два раза звонила и напоминала мне о встрече, видимо, беспокоилась, как бы не упасть в грязь лицом перед городским начальством. В грязь не упали – на встречу явилось человек 20–25, все места за столом были заняты.
Представительница департамента оказалась молодой хмурой женщиной. Она сидела молча с то ли недовольным, то ли усталым лицом, пока Юрий Николаевич разглагольствовал о предстоящем мероприятии. Задача состояла в том, чтобы мы выявили не только живых ветеранов в своих домах, что, в общем-то, известно и социальным работникам, которые их опекают, но и уже ушедших из жизни родственников-ветеранов жителей своих домов и предложили им обратиться в многофункциональные центры по месту жительства с информацией об этих людях. Центры должны будут поместить эту информацию в виртуальную книгу, изготовить большой портрет родственника в рамке, с которым жители при желании могут выйти на праздничное шествие в День Победы 9 мая.
Начальница тоже добавила несколько слов, советники уточнили некоторые детали, и на этом совещание закончилось.
Вечером я позвонила Александре Андреевне Гусевой, единственной участнице войны в нашем доме, поинтересовалась, как у неё дела, но пока не стала говорить ей об этой инициативе. Решила начать со своего отца, инвалида Великой Отечественной войны. Если в МФЦ всё удастся оформить без проволочек, буду предлагать это Александре Андреевне, вернее Ирочке Покровской, которая формально её опекает. Она сейчас всё равно в отъезде. Если она откажется, может быть, Александра Андреевна согласится доверить это дело мне.
17 февраля 2015 года, вторник.
Сегодня ходила с "Зелёной лампой" на экскурсию в закрытый выставочный зал Фонда русского культурного наследия в Трубниковском переулке. Зал открылся недавно и устраивает уже четвёртую выставку экспонатов из частных коллекций. На этот раз выставка посвящена императору Александру I. В трёх залах были выставлены картины, литографии и миниатюры, которые предоставили владельцы частных собраний, среди которых оказалась даже одна Романова, которая живёт в России. Непонятно, правда, как она уцелела.
На экскурсию пришли человек 10 шамкающих арбатских старух во главе с Португаловой и её верным оруженосцем, моложавым пенсионером Валей. Все старухи были в норковых шубах. Я тоже для важности надела свою норковую шубу, на голову водрузила такую же шапку.
После экскурсии Португалова всех пригласила послезавтра, 19 февраля, прийти на очередное заседание "Зелёной лампы", на которое пригласили 90-летнюю Аллу Шерер, преподавателя из Щепкинского театрального училища, которая должна была рассказать о жителях дома в Малом Левшинском переулке, в котором жили артисты Вахтанговского театра. Но 19-го числа у Шерер случился гипертонический криз, и её увезли в больницу. А нам показали любительский фильм об этом доме, довольно интересный и познавательный, из которого я узнала, что Вахтангов, который создал театр, имя которого он теперь носит, ушёл из жизни ещё в начале 30-х годов. Затем главным режиссёром стал Рубен Симонов, а после него – его сын. В фильме были показаны документальные кадры с их участием.
19 февраля 2015 года, четверг.
Сегодня буддисты празднуют Новый год по восточному календарю. Говорят, что то, что произошло в этот день, будет продолжаться весь год. Я в этот день получила повестку с приглашением в Пресненский районный суд в качестве ответчика. Истец – Тарасова Н. В. и др.
Я предположила, что речь, видимо, идёт о взыскании платы за ЖКХ, которую я перечисляю не в ООО "Арбат-сервис", а в ГБУ "Жилищник района Арбат": эта управляющая компания стала присылать в наш дом свои счета вместо прекратившего своё существование в конце прошлого года ГУП ДЕЗ "Арбат", счета которой я тоже оплачивала.
"Арбат-сервис" неоднократно присылал мне письма с требованием оплачивать их счета, с угрозами отключить в моей квартире воду и канализацию, подать на меня в суд о взыскании задолженности их компании. Я только удивлялась этой наглости и ожидала, когда же, наконец, "Арбат-сервис" предъявит мне обещанный иск, чтобы, наконец, в суде раз и навсегда покончить с этим делом. Видимо, "Арбат-сервис" вместе с ТСЖ, наконец, решились привести в исполнение свои угрозы в мой адрес. Я позвонила Виктору Тарасову:
– Что это за повестку мне прислали из Пресненского суда? Это вы затеяли или Ратушняк? – поинтересовалась я.
– Это коллектив ТСЖ так решил, – ответил Тарасов.
– Ну что же, тогда и я вынуждена буду подавать встречный иск о ликвидации вашего ТСЖ. Вы же прекрасно знаете, с какими нарушениями оно создавалось, – с сожалением сказала я.
В ответ Тарасов бросил трубку. Однако каков нахал! Он, видимо, ещё надеется и выиграть это дело!
"Ну что же, придётся судиться с этими негодяями", – с досадой подумала я и отправилась в Единый расчётный центр за справкой, подтверждающей отсутствие у меня задолженности по ЖКХ.
Заседание суда было назначено на 25 февраля.
23 февраля 2015 года, понедельник.
Зашла к Александре Андреевне, чтобы поздравить её с Днём защитника Отечества, вручила ей букет цветов и коробку шоколадных конфет. Заодно проинформировала её о новом проекте "Бессмертный полк" с созданием виртуальной книги памяти участников войны, заполнила анкету. Просидела у неё почти четыре часа, она вспоминала прожитые годы. Заодно я включила в анкету ещё и её папу, который погиб в первые годы войны, двух двоюродных братьев – Николая Янсена и Виктора Злобина, которые тоже погибли в самом начале войны, и её покойного мужа Григория Васильевича Гусева, который хоть и не воевал, но играл в военном оркестре, который дошёл до самого Берлина.
Пока я у неё сидела, Гусевой несколько раз звонили, поздравляли с праздником. Позвонила также и мама Ирочки, которой Александра Андреевна сказала, что сейчас не может говорить, так как у неё гости. Через некоторое время позвонила из Голландии и сама Ирочка. Видимо, мама позвонила ей и сообщила о том, что у бабушки какие-то гости.
25 февраля 2015 года, среда.
Сегодня ездила в Пресненский районный суд на Зоологической улице, дом 20, где состоялось заседание суда по полученному мной иску.
На входе все проходили просвечивание рамкой металлоискателя, девушка-милиционер рылась в моей сумке. Раньше такого контроля в судах не было, просто проходили с предъявлением паспорта. Видимо, последние теракты заставили ужесточить контроль.
Заседание было назначено на 11.30, но началось почти на час позже. Тарасова я не приметила, но когда нас пригласили в зал заседаний, вместе со мной вошли ещё четверо мужчин, среди которых я узнала директора "Арбат-сервиса" Ратушняка и соседа из 5-й квартиры Гарика Карапетяна, сына Мареты Никитиной, которая уехала в США к другому сыну. Двое других – один здоровый рябой мужик, другой – небольшого роста тщедушный паренёк – были мне незнакомы.
– А где же истец Тарасова? – громко спросила я. – Хотелось бы наконец увидеть эту таинственную женщину, которая возглавляет это мифическое ТСЖ "Давыдов".