А вот жителям дома № 47 на Старом Арбате неудобства доставляют постояльцы хостела, который разместился в квартире № 2. Они поинтересовались, как можно повлиять на владельцев этого заведения. Игорь Янчук им ответил, что полиция имеет право проверять документы у тех, кто там снимает жильё (ночует), и, если есть нарушения, принимать соответствующие меры в рамках Кодекса об административно-правовых нарушениях. Контролировать работу хостелов, закрывать их полиция не имеет права.
Жители также сообщили начальнику районного ОВД, что в квартире № 14 по адресу Большая Молчановка, 17, проживают мигранты в количестве 20 человек. Они там якобы делают ремонт, а заодно и временно живут, ночуют. Жильцы дома поинтересовались, имеют ли мигранты на это право?
На это Игорь Янчук им ответил, что по поводу миграционного учёта нарушений там нет, документы у всех в порядке. Мигранты в этой квартире находятся с разрешения собственника, количество ночующих законом не оговорено. Полиция не имеет права их задерживать или выгонять из квартиры.
Очень много вопросов и нареканий от жителей в адрес управы прозвучало на тему незаконного строительства верхних этажей и мансард в старых арбатских домах. По словам жителей, причём подкреплённым документально, фундаменты старых зданий не рассчитаны на возрастающую нагрузку, ведущаяся реконструкция напрямую угрожает безопасности и жизни проживающих здесь людей.
Один из красноречивых примеров привёл на встрече житель дома № 17, расположенного на улице Большая Молчановка, Андрей Попов.
– Организация, занимающаяся такой реконструкцией в нашем доме, ввела в заблуждение и жильцов, и руководство банка, который располагается на первом этаже, и даже ДЕЗ. Под благовидным предлогом ремонта кровли фактически было начато строительство ещё одного этажа с жилыми помещениями. Благодаря стараниям жителей реконструкция дома признана незаконной ещё несколько месяцев назад. Есть предписание административно-технической инспекции о прекращении строительных работ и сносе строительных лесов. Однако леса до сих пор стоят. Что нужно сделать, к кому обратиться, чтобы их убрали? А вы знаете, что стены нашего пятиэтажного дома, который был построен в начале прошлого века, ходят ходуном от этой реконструкции? А если он завтра сложится, как карточный домик, кто будет нести ответственность? На новом этаже устанавливаются стальные конструкции, открытым способом ведутся сварные работы. Существует реальная угроза пожара, поскольку в доме деревянные перекрытия. Имеют ли пожарные право доступа на эту территорию, с тем чтобы прекратить ведущиеся там работы?
Ситуацию прокомментировал замначальника 2-го Регионального отдела надзорной деятельности управления по ЦАО Главного управления МЧС России по г. Москве Олег Блохин:
– Вы можете, конечно, вызвать пожарную службу. Но пожарные должны заниматься тушением огня, а не просто взламывать двери. Если по факту никакого возгорания нет, а пожарные взломали дверь собственника, то уже на следующий день от него может поступить в прокуратуру заявление на незаконные действия сотрудников МЧС. Если помещение жилое, мы не имеем туда доступа без согласия собственников. И не путайте надзирающую структуру с теми, кто занимается собственно тушением пожаров.
Глава управы Максим Дерюгин добавил:
– Мы создадим комиссию, в которую войдут представители МЧС, ДЕЗ, других структур, и выйдем на объект для его обследования. По итогам обследования будут приняты необходимые меры. Со своей стороны жильцы вправе подать в суд на эту организацию, чтобы нежилые помещения (в данном случае чердак) были возвращены в их общедомовую собственность".
17 мая 2014 года, суббота.
Прочитала в газете, что сегодня депутат Государственной Думы Гончар принимает жителей района Якиманка, а в следующую субботу будет приём для жителей района Арбат. Я позвонила по указанному телефону, чтобы записаться на приём, но телефон был постоянно занят, и я решила съездить на Якиманку, чтобы записаться на приём лично. Заодно на всякий случай написала заявление, где предлагала Гончару выступить с законодательной инициативой об ограничении размещения ночных увеселительных заведений на первых этажах жилых домов, как это давно сделано в Нью-Йорке и многих европейских столицах, где в ночное время запрещена продажа даже обычных товаров, не говоря об алкоголе. Обосновала это тем, что уже несколько лет жители Арбата страдают от того, что после приватизации нежилых помещений в 90-е годы их заполонили рестораны и ночные клубы, а органы местного самоуправления и полиция не могут справиться с этой проблемой.
После встречи я подошла к Гончару и, извинившись, что не успела напечатать письмо, попросила записать меня на следующую встречу с жителями Арбата.
– Прекрасный почерк, – заметил Николай Николаевич, бегло пробежав глазами моё заявление. – Приходите без всякой записи. Я буду принимать через неделю в здании гимназии на Новинском бульваре, дом 3.
24 мая 2014 года, суббота.
На приём к депутату Гончару я пришла пораньше. Он тоже приехал раньше назначенного времени и, увидев меня, сказал:
– Я вам звонил, но тот телефон, который вы указали в заявлении, не отвечал.
– Да, это мой домашний телефон, в рабочее время меня дома нет, – ответила я, умолчав о том, что мобильный телефон я не указала потому, что во время лекций его отключаю, а по дороге на работу плохо слышно.
– У меня у самого рядом с моим домом на Ленинском проспекте расширяют трассу, а это дополнительный шум, стоимость квартир в доме сразу упадёт. А я как депутат ничем не могу помочь даже себе. То, что вы предлагаете, очень сложно сделать. Чтобы провести закон, надо его согласовать со всеми регионами и с правительством, надо, чтобы проголосовало больше половины депутатов. В общем, это большая волокита. Может быть, вы назовёте какой-то конкретный адрес?
– Пожалуйста, – сказала я, и тут же при нём написала заявление с просьбой помочь демонтировать музыкальную установку кафе "Евразия", которая по ночам не даёт спать жителям дома.
– Дело в том, – туманно начал Гончар, прочитав моё заявление, – что первые этажи теперь принадлежат частным собственникам, а они вправе сдавать свою собственность кому хотят, и никто этому не вправе воспрепятствовать.
– Я это знаю, жители нашего дома уже давно жалуются. Вы, конечно, понимаете, что не только музыка мешает. И курят, и громко разговаривают под окнами ночью, и пьяные разборки устраивают. Но на каждый чих не будешь вызывать полицию. А музыка – это стационарная установка. Они приспособились в последнее время: в два, три, четыре часа ночи включают "туш", наверное, для самых щедрых клиентов, и замолкают. Пока полиция приедет, у них тишина, и ты вроде бы в дураках…
– Хорошо, – согласился Гончар и спрятал заявление в свою папочку.
Тут стали подходить жители Арбата. Появился и председатель арбатского муниципального собрания депутатов Евгений Петрович Бабенко. Он вопросительно посмотрел на меня, видимо, вспомнив, что я жаловалась ему на ТСЖ и управляющую компанию в нашем доме.
– Я здесь по другому вопросу, – объяснила я. – Хотя, возможно, эти вопросы как-то между собой связаны. Жители дома никак не могут справиться с ночным кафе "Евразия". Мы начали жаловаться ещё до Дерюгина, перед выборами мэра писали Собянину, в ответ из префектуры пришла отписка, где нас уверяли в том, что городские власти ничего не могут сделать с собственниками приватизированных нежилых помещений на первых этажах, и рекомендовали обращаться в полицию.
– Так напишите заявление на моё имя, мы отберём у этого кафе лицензию на алкоголь, – обнадёжил меня Евгений Петрович.
– А это возможно? – с надеждой спросила я.
– Конечно, – заверил меня Евгений Петрович.
Я тут же написала ещё одно заявление на его имя с просьбой вывести из дома или хотя бы изменить режим работы ночного кафе "Евразия", которое уже несколько лет терроризирует жителей дома своей музыкой, пьяными драками и т. п. Бабенко посмотрел заявление, одобрительно кивнул и тоже спрятал в свою папочку. Потом он обратился к Гончару как к депутату Государственной Думы помочь остановить незаконную надстройку дома на Новом Арбате, которая, несмотря на все предписания всевозможных инстанций, тем не менее продолжается.
– Дом находится на правительственной трассе, по которой каждый день проезжает президент, и вдруг там ведётся стройка, о которой никто ничего не знает, которая никем не разрешена. Пожалуйста, поднимите этот вопрос на уровне Государственной Думы, мы не можем справиться с незаконным строительством, это просто какая-то эпидемия началась, – взывал он. Гончар в ответ согласно кивал.
Жителей Арбата пришло на приём не так много, всего человек семь. Кто-то сразу же проинформировал депутата, что Мария Гайдар, которая зарегистрировалась кандидатом от оппозиции на предстоящих в сентябре выборах в Московскую городскую думу, уже проводит во дворах встречи с жителями.
– А вы знаете, кто выдвигается на выборы в Московскую думу от оппозиции? Актёр Леонид Ярмольник! Он идёт на выборы от той самой Гражданской платформы, которая недавно устроила антивоенный марш в Москве под бандеровскими знамёнами! – сделал страшные глаза Гончар. Но публика не особенно была настроена слушать его лекцию на политические темы. Пожилая пара попросила депутата похлопотать, чтобы им получить бесплатную путёвку в санаторий.
– Он ветеран войны и имеет право на бесплатную путёвку… – начала жена.
– Ветеран войны или участник войны? – уточнил Гончар. – Это, в общем-то, разные вещи. Напишите мне заявление, чтобы я мог приложить его к своему письму в Минсоцтруда, и обязательно укажите свой статус.
Пожилая пара тут же уселась за стоящее в зале пианино и в четыре руки стала писать заявление на имя Гончара.
– Скажите, а это правда, что муниципальная поликлиника скоро станет платной? – задала вопрос другая посетительница. – Вы не можете послать по этому поводу запрос и как-то воспрепятствовать этому?
– Обязательно выполню вашу просьбу, – охотно откликнулся Гончар и после некоторой паузы добавил: – Если вы тоже напишете заявление на моё имя и в нём точно укажете, кто, где и когда вам сообщил эту информацию.
Женщина сразу прикусила язык. Видимо, источник информации был ОБС – "одна бабушка сказала", и Гончар, как опытный бюрократ, это прекрасно понял.
Под занавес я спросила у Гончара, когда будет принят закон о лицензировании управляющих компаний, уже даже президент Путин об этом говорил в своём недавнем выступлении.
– Этот закон уже рассматривается в Государственной Думе, – коротко ответил Гончар и добавил: – Но встречает яростное сопротивление, прежде всего от фракции "Справедливая Россия", точнее, от депутата этой фракции Галины Хованской.
Я приняла к сведению его ответ и кивнула. Недавно газеты сообщали, что Путин вызывал Сергея Миронова – председателя фракции "Справедливая Россия" и потребовал ускорить принятие закона о лицензировании управляющих компаний.
27 мая 2014 года, вторник.
Зашла в гости к Александре Андреевне, принесла ей нательный крестик.
– Ой, спасибо вам большое. А где вы покупали этот крестик? – спросила она.
– В нашем храме апостола Филиппа, в Филипповской переулке, раньше он назывался Аксаковским.
– А, я помню эту маленькую церквушку, мы там отпевали свою тётю. Помню, там сердитая женщина работала в храме, на всех ругалась, всех отчитывала.
– Эту женщину звали Зоя, она давно умерла, причём прямо на посту, она всегда стояла у поминального канона, где ставят свечки за умерших. Она не злая, просто считала, что должна всех учить, как вести себя в храме. Она и меня тоже отчитывала за то, что я однажды пришла в храм в брюках. Я ей сказала, что эти брюки женские, но она всё равно ругалась на меня. После этого я перестала приходить в храм в брюках. А церковь эта хоть и маленькая, но очень значительная. Это подворье Иерусалимской церкви, а в Иерусалиме находится главная христианская святыня – Гроб Господень, и настоятель этой церкви назначается в Иерусалиме самим Иерусалимским патриархом, и он обязательно грек. В этой церкви Василий Сталин отпевал своего отца. Сталин был не против церкви, особенно после войны, но Хрущёв потом начал гайки завинчивать и преследовать верующих.
– Да, я в 60-х годах работала в оперной студии костюмершей, и там если узнавали, что кто-то из артистов поёт в церковном хоре, их тут же увольняли, – подтвердила Александра Андреевна.
1 июня 2014 года, воскресенье.
Позвонила Александре Андреевне, чтобы узнать, как её самочувствие и не нужно ли ей что-нибудь.
– Нужно, миленькая, – отозвалась еле слышно Александра Андреевна. – У меня лампочка перегорела на кухне, ничего не вижу, вы не поможете её поменять? Сама я боюсь влезать на табурет, чтобы не упасть.
Лампочку на кухне я заменила быстро. После этого Александра Александра Андреевна повела меня в комнату, где вытащила из ящика коробку с прибором и попросила измерить ей давление. Она жаловалась на головную боль и головокружение. Однако прибор оказался сломанным, и я предложила вызвать "Скорую помощь".
– Как-то неудобно, – сказала Александра Андреевна.
– Почему неудобно? У вас может быть гипертонический криз, а в таком состоянии как раз нужна медицинская помощь, – сказала я.
Я позвонила "03", и через некоторое время к дому подъехала карета "Скорой помощи". Я вышла их встретить, пришли мужчина и женщина. Они вначале выяснили, действительно ли Александра Андреевна – ветеран Великой Отечественной войны, потом измерили давление (оно оказалось повышенным), дали какую-то таблетку, пообещали завтра позвонить в нашу поликлинику, чтобы пришёл участковый доктор. Александра Андреевна полезла в стол, достала оттуда 500 рублей и сунула женщине. Та не возражала. Когда они уехали, Александра Андреевна стала сокрушаться, что дала деньги только женщине и что надо было бы столько же дать и мужчине.
– "Скорая помощь" приезжает бесплатно, – сказала я, уже сожалея о том, что вызвала "неотложку" и ввела Александру Андреевну в напрасные траты.
– Если завтра придёт участковый врач, она, наверное, будет ругать меня, – забеспокоилась Александра Андреевна. – Как-то она была у меня, очень была недовольна, даже не выслушала, поговорила с кем-то по моему телефону по своим делам и ушла, даже не попрощалась.
– А разве участковый врач не обязан регулярно посещать ветеранов войны? – удивилась я. – Я читала в газете, что перед Днём Победы обследовали всех ветеранов войны.
– Ой, ну что вы, кому мы нужны! – обречённо махнула рукой Александра Андреевна. – Я сама как-нибудь измерю себе давление, но надо купить новый аппарат для измерения давления.
Я тут же предложила ей свои услуги и принесла новый аппарат, который купила в соседней аптеке за 600 рублей. Обрадованная Александра Андреевна тут же со мной рассчиталась, а потом опять полезла в стол, достала 500 рублей, чтобы заплатить мне ещё и за мою услугу.
– За кого вы меня принимаете? – возмутилась я.
– Миленькая, извините меня, я не хотела вас обидеть, просто я к этому не привыкла, меня всегда окружали люди, которым за всё нужно платить, – стала оправдываться Александра Андреевна.
– Давайте договоримся, что в следующий раз вы всегда будете говорить мне, что нужно купить, – предложила я. – И вообще не будете связываться с теми, кто за каждый чих берёт с вас деньги.
Сразу после Александры Андреевны я зашла проведать ещё одного ветерана из соседнего дома, в прошлом ответственного партийного работника. В 90-е годы он лишился жены и единственного сына, остался один, перенёс инсульт, но как-то сумел выкарабкаться и жил один в просторной трёхкомнатной квартире на третьем этаже, в престижном доме в Староконюшенном переулке. Недавно у него появилась хозяйка, которая стала наводить марафет в его квартире, но я по старой памяти продолжала его навещать.
Немного посидела у него и пожаловалась, что житья не даёт ночное кафе на первом этаже дома: хронический недосып из-за того, что они по ночам включают музыкальную установку как раз под моей квартирой.
– Просто какое-то бедствие на Арбате наступило после приватизации нежилых помещений. Кругом одни кабаки, – посетовала я.
– У нас в доме тоже была такая же ситуация, – стал вспоминать мой сосед. – В 90-е годы кто-то каким-то непонятным образом приватизировал подвал в нашем доме. Это помещение несколько раз перепродавалось, и последний собственник решил устроить там ночной клуб со стриптизом. Но этот номер у него не прошёл, жители восстали, и сейчас этот подвал уже несколько лет стоит заброшенный. Я могу вам дать телефон очень толковой женщины из нашего дома, вы с ней поговорите, может быть, она что-то дельное вам посоветует. Она у нас председатель домкома.
– Наверное, ТСЖ, а не домкома? – уточнила я.
– Нет-нет, это точно не ТСЖ. Нам предлагал один новый собственник организовать ТСЖ в доме, но у нас живут люди опытные, все в прошлом ответработники, бывшие послы, они категорически отказались от ТСЖ. Кажется, у нас организовали Совет многоквартирного дома, а председателем выбрали Аллу Владимировну Титову, она оказалась очень хорошим организатором, жильцы ею довольны.
Придя домой, я сразу же позвонила по её телефону. Выслушав меня, она сказала:
– Так вы всего два раза писали заявление в полицию? Это мало. Надо, чтобы таких заявлений набралась толстая пачка. Тут надо учитывать бюрократический момент: они отчитываются по количеству расследованных и закрытых заявлений, поэтому чем больше вы их напишите, тем лучше. Если они не будут реагировать, у них сразу же упадут показатели. А звонить по телефону бесполезно: они захотят – приедут, захотят – не приедут, и вы будете им звонить без всякого полезного результата, тогда как письменные заявления фиксируются, и они на них должны обязательно реагировать, – учила она меня.
2 июня 2014 года, понедельник.
В половине третьего ночи кафе "Евразия" опять включило свою установку с барабанным боем и ударными инструментами, и эта какофония продолжалась до 4 часов утра. Потом компания, в честь которой играл туш, с шумом удалилась домой, а я так и не смогла уснуть до самого утра.
На этот раз, вместо того чтобы звонить в полицию, я, встав пораньше, села за сочинение нового заявления на имя начальника Арбатского ОВД Янчука. Теперь я детально изложила все подробности: что звуковоспроизводящая установка находится в подвале прямо под моей квартирой, что даже при негромком включении вибрация и сильная акустика дома усиливают звук, и он распространяется по всей квартире, не позволяя уснуть. На основании Закона города Москвы "О тишине" я просила принять меры к прекращению работы музыкальной установки в ночное время.
Когда я появилась в отделении полиции, дежурный первым делом проверил содержимое моей сумки, в которую я положила ноутбук и папку с бумагами. Только после этого меня допустили к окошку, в которое я отдала своё заявление.
– Теперь я буду вам каждый день приносить заявления, пока не прекратятся эти концерты, – пообещала я и заодно поинтересовалась, кто теперь участковый на нашем участке вместо уволенного Сусанова. Новый участковый как раз появился в дверях.
– Что у вас? – спросил он.
– Ночное кафе "Евразия" каждую ночь веселится, а я после этого весь день ползаю как сонная муха, – мрачно сообщила я.
– Заявление написали? – осведомился участковый.
– А как же!
– Разберёмся.