Одна, очень поучительная, - про камин. В советское время он был редкостью и считался немыслимой роскошью. А где взять каминщика, если ни у кого этих каминов не было? Обратился к помогавшему нам зампреду Моссовета Коломину. Тот пообещал: "Я вам дам специалиста самого высокого класса, строившего камин Брежневу". - "Это круто", - подумал я.
Пришел такой Петрович, я стал ему рассказывать: "Вот здесь у нас три комнаты будут образовывать анфиладу, завершающуюся каминным залом. Здесь надо пробить трубу А вот декоративное оформление для камина из мореного дуба". (Я купил у приятеля высоченную спинку от немецкой кровати, вывезенной из Германии после войны. Выпилил проем, и получился красивый портал.)
Петрович почесал в затылке и попросил пятьсот рублей - бешеные по тем временам деньги. Но как поспоришь с уникальным специалистом? Ударили по рукам. Петрович трудился целый месяц.
И вот камин построен.
- Давай его зажжем, - предлагаю я.
- Да на хрена его зажигать? Плати деньги, хозяин, и я пойду.
- Нет, надо попробовать, как он тянет. Мы же дымоход пробили через три этажа в капитальной стене! Я хочу убедиться, что все в порядке.
Взяли куски картона, щепки и зажгли. И через тридцать секунд вылетели из квартиры, потому что весь дым пошел в комнату.
- Петрович, это что такое?
- А хрен его знает. Чего-то я недодумал.
- Ну, давай переделывай.
А переделка была очень сложной - кирпичи огнеупорные, связывались они специальной глиной. Их нужно было разбить, потом заново сложить, потом ждать, чтобы все высохло. Через две недели Петрович зовет принимать работу. Хочет получить свои пятьсот рублей. Повторяется старая история: "Давай зажжем". - "Не буду", и так далее.
Но мы все-таки, затапливаем камин и опять вылетаем из квартиры.
- Слушай, по-моему, ты не умеешь строить камины, - говорю я с сомнением.
- Это я не умею? - возмущается Петрович. - Да я самому Леониду Ильичу камин строил, и Гале, дочке его, и маршалу Гречко…
- Тогда переделывай, чтобы была тяга!
- Не буду! Давайте деньги, и все!
Никаких денег он, разумеется, не получил и переделывать отказался. Ситуация была тупиковая. А тут как раз мы с Аллой поехали на неделю в ГДР. Она на местном телевидении исполняла песню "Поднимись над суетой" из моего фильма, и я под это дело получил визу. Но ехал исключительно с одной целью: изучить тонкости каминостроения. В Берлине нашел в книжном магазине толстенное пособие по устройству каминов. В Москве дал его переводчику. И читая этот фолиант, наткнулся на формулу о пропорциях между объемом топки и сечением дымохода.
Я вызвал Петровича в квартиру, при нем измерил сантиметром объем топки, сечение дымохода и сказал:
- У тебя не тянет, потому что объем топки не соответствует формуле.
- Чего ты меня учишь?! - возмущается он. - Я пятьдесят лет камины эти строю.
- Мне все равно, сколько ты их строишь, мне нужно, чтобы в нашем камине была хорошая тяга. Поэтому, пожалуйста, уменьши размер топки до такого-то объема. Если камин перестанет гнать дым в квартиру, получишь деньги.
Петрович разражается сквозь зубы трехэтажным матом, но что ему остается? Перекладывает кирпичи в соответствии с формулой, уменьшает объем топки. Мы опять встречаемся, зажигаем камин - дым, как и положено, улетает в трубу. Петрович чешет в затылке и говорит: "Ё-моё, а ты, хозяин, оказался прав. То-то у Леонида Ильича все время дымом пахнет. И Галя, дочка евонная, на дым жалуется, и маршал Гречко… Какой, ты говоришь, объем делать-то надо?"
То есть пятьдесят лет человек занимался кладкой каминов, абсолютно не понимая, как правильно их устроить и при этом считался лучшим специалистом! Вряд ли такого каминного специалиста можно встретить во Франции, Англии или Голландии.
Это возможно только у нас…
В общем, нелегко дался нам этот ремонт. В то время достать любую мелочь было проблемой, а какая нибудь чешская ванна была пределом мечты. Как говорил мудрец Дербенев: "При развитом социализме деньги для умного человека не проблема, проблема - товары".
Однажды раздается звонок:
- Бонжур, это говорят из посольства Франции. В Москве завершается строительство гостиницы "Космос", построенной с участием французских фирм и специалистов. Мы хотим устроить грандиозный концерт на ее открытии. В первом отделении от СССР - ваша жена. Во втором от Франции - Джо Дассен. Как можно организовать выступление Пугачевой и обсудить финансовые условия?
"Вот идиоты, - подумал я, - нашли о чем спрашивать по телефону, который наверняка прослушивается!" И вспомнив, что любая валюта изымается родной советской властью до последнего сантима, я начал судорожно соображать, что же эта власть не сможет отнять. Поэтому мой встречный вопрос, адресованный французам, звучал достаточно странно:
- У вас там, на стройке, сантехники не осталось?
- В каком смысле? - опешил атташе по культуре.
- В самом прямом. Не осталось ванны, унитаза, биде?..
Короче, приехал я в "Космос", отобрал сантехнику. Нам ее для квартиры как раз не хватало. Это и стало гонораром самой знаменитой советской певицы за совместный концерт с Джо Дассеном, на который собралась вся Москва. Мы даже не поинтересовались, сколько там сотен тысяч франков получил мсье Дассен, потому что считали свой "куш" просто даром судьбы.
Когда мы после ремонта переехали наконец в новую квартиру и я перетащил туда остальной свой антиквариат из Ленинграда, то глядя на эту роскошь, было невозможно даже представить, что еще три года назад мы спали на матрасе полу в совершенно голой "однушке", из которой я вынес сто сорок водочных бутылок.
Так что при всех издержках советской власти нужно признать - о своих артистах она заботилась. Искусство тогда считалось государственным делом. А получив звание Народного или Засдуженного артиста, к примеру, творец прикреплялся к правительственной больнице, ему полагалась достойная пенсия.
Впрочем - хватит о грустном. Пора переходить к самой захватывающей части нашего правдивого повествования…
Часть четвертая
Crescendo
Глава двадцать восьмая
Кинопробы
Аллу всегда манило кино. Но если ее и приглашали, то доверяли только исполнение песен за кадром. Сначала в фильме "Король-олень" она пела за Валентину Малявину, в "Иронии судьбы" ее проникновенным голосом исполняла романсы Барбара Брыльска. В телевизионном фильме "Стоянка поезда - две минуты" режиссера Александра Орлова тоже звучал ее голос, а роль певицы играла Валентина Теличкина. До экрана она так и не добралась.
Я понимал, почему режиссеры ее не занимали. Алла может играть только одну роль: саму себя. У нее нет способностей к актерскому перевоплощению. Конечно, на концертах она исполняет свои песни очень артистично, но для создания в спектакле или фильме яркого психологического образа, нужно актерское дарование совсем иного рода. В "Женщине, которая поет" задача была упрощенной - Пугачева играла себя в предлагаемых обстоятельствах.
Алла спала и видела себя в новой роли. Мы об этом не раз говорили. Учитывая специфику работы с ней, я хотел написать специальный сценарий, который бы учитывал ее сильные и слабые стороны. Но это в будущем. А в 1978 году я запустился в производство с картиной "Пена", сценарий которой мы с Сергеем Владимировичем Михалковым написали по его одноименной пьесе еще до нашего знакомства с Пугачевой. Это была острая сатирическая комедия, разоблачающая тогдашних бюрократов.
Съемки этого фильма начались необычно. Первый кадр мы снимали внутри Спасской башни на фоне механизма главных государственных часов. По киношной традиции после съемки первого дубля прямо на площадке полагается разбить тарелку и выпить шампанского. Как только мы достали бутылку, сопровождавший нас человек из кремлевской охраны строго насупил брови: "С ума сошли?! Это не просто часы, это государственный символ Советского Союза! А вы хотите тут пьянку устроить? Пробкой от шампанского механизм повредить? Вы еще тарелку о часовой маятник разбейте!"
Пришлось нам временно свернуть "банкет". Следующим кадром была панорама, снятая с крыши гостиницы "Москва". Там, взирая на Москву с птичьего полета, мы разбили нашу тарелку и клюкнули шампанского.
Для съемок в "Пене" я собрал звездный актерский состав: Анатолий Папанов, Лидия Смирнова, Ролан Быков, Леонид Куравлев, Владимир Басов, Наталья Крачковская, Лариса Удовиченко, Евгений Стеблов - лучшие артисты своего времени.
По сценарию у главного героя, которого играл Папанов, была дочка. Я пробовал на эту роль разных актрис.
В какой-то момент вспомнил про желание Аллы продолжить карьеру артистки. Даже сделал ее кинопробу.
Когда на худсовете утверждали исполнителей ролей, художественный руководитель нашего Творческого объединения Георгий Николаевич Данелия сказал: "Конечно, Папанова и остальных представленных актеров мы утверждаем. А что касается исполнительницы роли его дочки, то это - на усмотрение режиссера. Думаю, он примет правильное решение". И хитро улыбнулся. Сомнений в том, что режиссер выберет свою жену, у него, очевидно, не было. А вот у меня были.
Во первых, эта роль - сатирический портрет московской тусовщицы и пустышки - шла вразрез с романтическим образом народной любимицы-страдалицы Пугачевой, который с такими трудами удалось внедрить в массовое сознание. Смешным эпизодом это можно было разрушить.
Во вторых, это была не главная роль. "Есть ли смысл размениваться на эпизоды? - размышлял я. - Может, действительно имеет смысл написать специально для Аллы с главной ролью, полностью совпадающей с ее эстрадным образом?"
И в третьих, как маленькая змея, шевелилась где-то в глубинах моего сознания брошенная Аллой фраза по-поводу "Машины времени": "Я должна окружить себя людьми, которых могу послать…"
В личной жизни у нас все было замечательно, мы ни разу не сорились. Тогда зачем подвергать наши отношения риску? Ведь на площадке режиссер должен быть диктатором. От его воли зависит успех фильма. Поэтому никакой полемики ни с кем, даже с собственной женой, там быть не может. Это дома я даю ей советы, которые она может принимать к сведению, а может и не принимать. На площадке я никого не уговариваю - отдаю приказы. Готова ли она к этому?
После разговора с Данелией я поехал домой. Алла спросила:
- Ну, как там мои пробы?
- Утвердили Марианну Вертинскую.
- Но, ты же режиссер!
- И что? Есть еще худсовет. Ничего, Пугачевочка, - стал я утешать ее, - напишу для тебя главную роль и обязательно сниму в фильме. А здесь что? Эпизодик. Не утвердили - и черт с ним. Ты вот к чему готовься: будешь композитором фильма "Пена".
Это я заявил несколько опрометчиво. На "Мосфильме" меня не поняли. Главный музыкальный редактор сказал:
- Этого не будет. Опять ты Пугачеву свою тащишь?
- Но ее песни украсили "Женщину, которая поет".
- И что? Ты обманул дирекцию студии с Горбоносом. Если бы не твоя выдумка, кто бы ее с этими песнями близко к "Мосфильму" подпустил? Разговор окончен.
- Почему?
- Хотя бы потому, что она не член Союза композиторов!
К упрекам, что всюду проталкиваю свою жену, я давно привык. Но ведь она не смазливая девочка, которую пристраивают на работу "за красивые глазки", а одна из лучших певиц страны. Я рассказываю этот эпизод вот почему: многие думают, что если талантливый человек добился какого-то успеха, то может почивать на лаврах. Наоборот - чем большего успеха ты добился, тем сильнее сопротивление "клубка единомышленников".
Я стал думать, как выполнить данное Алле обещание. Как сделать ее композитором моего фильма? Единственный выход - прикрепить к ней соавтора. Но с Зацепиным мы поссорились из-за Горбоноса, а Гарин уже был в лучшем из миров. Выбор пал на Рычкова - автора песни "Все могут короли". С одной стороны, Борис был членом Союза композиторов, а с другой - он должен быть благодарен Алле за раскрутку его песни. Это давало надежду, что Рычков не "взбрыкнет" и не попытается выбросить ее из проекта. Так что учитывать нужно было многие факторы.
Чтобы раскрутить новую песню Пугачевой про еврейского музыканта, я решил сделать ее музыкальным лейтмотивом картины. Рычков возмутился, он хотел пиарить свои песни. Но слово режиссера в данном случае было решающим. Я сказал: ""Еврейский музыкант", или я нахожу Алле другого соавтора". Борис проглотил обиду и согласился. Правда, вставить в фильм стихи Мандельштама оказалось выше моих сил. От песни осталась только мелодия. Вместо нее в "Пене" прозвучала другая песня Аллы - "Поднимись над суетой". К ней я придумал подводку и снял клип. Подводка была такая. Будто Пугачева под утро выходит из фестивального бара. Вместе с другими гостями, всей компанией они отправляются догуливать в Коломенское, и встречают там восход солнца. А над ними летят дельтапланы, тогда страшно модные, и льется песня про то, как трудно подняться над суетой. Такой парафраз одного из эпизодов "Сладкой жизни" моего любимого режиссера Федерико Феллини.
Но съемки чуть не закончились трагедией. Сначала все шло по плану. Над горизонтом поднялось солнце, на поляну вышла группа исполнителей в бальных платьях и парадных костюмах. Над ней летели дельтапланеристы. Один за другим они разбегались с пригорка, ловили ветер и взмывали вверх. И только последний не справился с огромными крыльями, между которыми шли растяжки из стальных тросов. Сбежал по пригорку, но не поднялся в воздух, а почему-то помчался прямо нас. Я успел заорать что-то типа "Атас!", и народ в последний момент попадал на землю. А горе-воздухоплаватель повис на дереве над оврагом, суча ножками. Мы его вытащили и спросили, почему он не взлетел. "Да я летать-то не умею, - признался он, - Просто очень хотел сняться в кино. Вот и соврал, что опытный дельтапланерист…"
Глава двадцать девятая
Фестивальные страсти
Алла снялась в эпизоде "Пресс-бар" в хорошей компании с Мишей Боярским Она сыграла небольшую роль звездной гостьи фестиваля и спела песню. Войти в образ ей было легко, потому что во время настоящих фестивалей мы ходили туда на разные мероприятия. Его гости размещался в ныне уже не существующей гостинице "Россия". Там на двадцать первом этаже мы и снимали эту сцену. Надо сказать, что фестивальный пресс-бар был совершенно уникальным местом, его посещали буквально все иностранные звезды, приезжавшие в Москву, - Аль Пачино, Пьер Ришар, Френсис Фред Коппола, Софи Лорен, Джина Лоллобриджида…
Гонораров западным гостям за визиты тогда не платили, зато ублажали как могли: катали на тройках, водили по ресторанам, поили водкой, кормили икрой, устраивали встречи с восторженными зрителями. По вечерам звезды собирались в пресс-баре, где бурлила главная фестивальная тусовка. Там царила замечательная атмосфера, и мы постарались ее воссоздать в своем фильме. На съемку я пригласил представителей московского бомонда. Пришли иностранные дипломаты и киношники. Заглянули и постоянные посетители таких мероприятий Слава Цеденбал, сын властителя Монголии, и Иван Славков - зять главы Болгарии и руководитель болгарского телевидения.
Все, кроме суперзвезд, было как на настоящем Московском кинофестивале. Но лично меня нисколько не огорчало их отсутствие. С голливудскими небожителями можно было запросто попасть в непредсказуемую ситуацию.
На один из первых московских кинофестивалей приезжал любимец всех французских и советских женщин, исполнитель заглавной роли в фильме "Фанфан-Тюльпан" - красавец Жерар Филип, Гостеприимные хозяева, показывая гостю Москву, сдуру отвели его в наш магазин. Актер необыкновенно оживился и стал скупать там женское белье советского производства. Байковые панталоны, сатиновые трусы и лифчики и прочую "красоту". Сопровождавшие его лица удивились. Но Жерар объяснил, что хочет привезти сувениры любимым женщинам - жене и маме.
Вернувшись в Париж, он устроил грандиозную выставку, пользовавшуюся огромным успехом. Называлась она так: "Можно ли полюбить даму, которая носит такое белье?" И выглядела откровенным издевательством над советскими женщинами…
В 70-е главной гостьей одного из московских фестивалей стала американская суперстар Ким Новак, любимая актриса Хичкока. Сейчас она подзабыта, а когда-то успешно соперничала в популярности с самой Мэрилин Монро. Приехав в Москву, красавица блондинка вдруг неожиданно закапризничала - запила, заперлась в гостиничном номере и отказалась куда-либо выходить. А она должна была участвовать в торжественном открытии фестиваля и куче других мероприятий! Назревал грандиозный скандал.
О щекотливой ситуации доложили директору фестиваля Марку Рыссу, кстати, бывшему мужу моей сотрудницы Валентины Ковалевой. Марк Борисович и рассказал мне эту историю.
Узнав, что Новак пьет горькую и отказывается работать, он подослал к ней гонца-переводчика. Тот стал выведывать, что ее не устраивает. Мол, только скажите, dear Ким, чего вам не хватает, мы все устроим.
И тут актриса заявила, что фестиваль ей даром не нужен, а в Москву она приехала исключительно для того, чтобы увидеть своего бывшего возлюбленного - представителя "Совэкспортфильма" в США (назовем его, скажем, Володей Боголюбовым), с которым у нее, оказывается, был бурный роман.
"Он меня бросил, - рыдала Ким. - Это просто немыслимо! Я помыкаю мужчинами, как хочу, а этот мерзавец ухитрился меня обмануть! Соблазнил, подлый, и пропал! Срочно уехал в Москву, видите ли! Ни письма, ни звонка, ни телеграммы!"
А Боголюбов, разумеется, не просто так крутил с ней любовь. И пропал из Америки не по своей воле. Он был кагэбэшником, работавшим под "крышей" "Совэкспортфильма", и в Москву уехал, получив другое задание. Теперь он трудился в международном отделе "Мосфильма". Его быстренько нашли и приказали:
- Бросай все и быстро дуй к Ким Новак!
- Да, на хрена она мне нужна? - удивился мужик. - И вообще, у меня семья: жена, дети!
- Езжай, тебе говорят, приведи дамочку в чувство. Семья подождет. Дело государственной важности.
Ну что тут ответишь? Боголюбов поехал в "Россию". Несколько дней Новак провела в его объятиях и так взбодрилась, что без проблем отработала всю программу. И на открытии засветилась, и в пресс-баре зажгла. Как тесен оказался мир! В прямом и переносном смысле этих слов.
Глава тридцатая
Приколы
В фильме "Пена" замечательная актриса Лариса Удовиченко очень смешно играла московскую тусовщицу, которая всеми силами ищет "упакованного жениха" и в конце концов находит себе "принца" из африканских студентов. Цвет его кожи немного смущает, и она предупреждает своих друзей перед знакомством с негром: "Только он немного загорелый".
Чтобы не работать, девушка придумывает себе халяву - читает за деньги детям сказки по телефону. Иногда делает это прямо в ванне. Обнаженная Удовиченко очень эффектно смотрелась в пене, и фотограф съемочной группы ее запечатлел.
Снимок этот в куче других лежал у нас дома. Однажды, когда меня не было, Пугачева нашла его и написала якобы от лица Удовиченко: "Саше на память о Ларе", положила фотку обратно и стала ждать моей реакции. А я - ни сном, ни духом. Алла не выдержала и однажды предложила:
- Давай посмотрим фотографии, - покопалась и достала "компромат": - Ой, а это что?
Я смотрю и не врубаюсь: когда Лариса этот снимок могла подписать? А Пугачева язвительно говорит: