Тут я задумался. Как бы это получше объяснить? Сегодня меня называют первым в нашей стране продюсером или первым имиджмейкером, а тогда я даже не знал таких слов. (Теперь имиджмейкером себя именует каждый второй парикмахер, хотя, по сути, это серьезная творческая профессия.) Я не занимал в коллективе Аллы никакой официальной должности. Не получал никаких денег. Все, что для нее делал, было моим подарком любимой девушке. Те же "Пять принципов" или "Двадцать пунктов". Я просто давал советы, которыми она могла воспользоваться. Но Пугачева видела в них резон и им следовала. По своей воле.
Одновременно старался подтянуть ее культурный уровень. Давал читать нужные книги, прививал любовь к высокой поэзии (о чем Пугачева сама недавно вспомнила в одной из телепередач). Знакомил с людьми своего круга - Кареном Шахназаровым, Сергеем Соловьевым, Георгием Данелией, Роланом Быковым, композитором Александром Журбиным, модельером Вячеславом Зайцевым, художниками Ильей Глазуновым и Эдуардом Дробицким.
Тогда еще не было такого понятия, как пресс-секретарь, но, в принципе, я выполнял и эти функции. Если звонил какой-нибудь журналист, Пугачева передавала трубку мне: "Сашечка, поговори. Скажи, что я по этому вопросу думаю". В результате выходила очередная сенсационная публикация.
Поэтому на ее вопрос "А ты что для меня сделал?" ответил:
- Я тебя "вычислил".
Кажется, Алла поняла, что я хотел этим сказать, и заявила:
- Тогда ты должен на мне жениться.
- Я согласен, - был ответ.
До этого мы не говорили о браке. Просто жили вместе и прекрасно себя чувствовали без штампа в паспорте.
Пошли регистрироваться. Взяли нашего друга, композитора Леню Гарина, как общего свидетеля и отправились в ближайший районный ЗАГС. Зашли к заведующей, объяснили, что ждать не можем. Я режиссер "Мосфильма" и срочно уезжаю в командировку, а у Аллы длительные гастроли. Предъявили какие-то липовые справки, и нас быстренько расписали - двадцать четвертого декабря 1977 года, в канун католического Рождества.
Особых торжеств мы решили не устраивать, но такое событие нужно было как-то отметить. Я открыл свои сберкнижки и обнаружил, что выплату довольно приличных "авторских" задержали, а после покупки новой машины нужно было срочно пополнять кошелек. Обратился к Сергею Владимировичу Михалкову, и он дал взаймы на месяц тысячу рублей. (Это была средняя зарплата советского человека за год). Так что, можно сказать, свадьбу гуляли на деньги Сергея Михалкова.
Из ЗАГСа с Аллой и Гариным поехали к Бабеку Серушу, был тогда в Москве такой знаменитый молодой человек. Он жил в Опалихе на шикарной даче, купленной у Людмилы Зыкиной. Бабек построил там крытый бассейн, сделал ремонт по западному образцу и даже оборудовал в спальне невиданную тогда ванну-джакузи. Серуш - сын иранских коммунистов, бежавших после войны в СССР. Он лихо вписался в московскую тусовку, женился на красивой актрисе Наталье Петровой, был человеком широким и гостеприимным. У него сохранился иранский паспорт, и это давало возможность беспрепятственно летать в Нью-Йорк, Париж или Лондон.
Чем занимался Бабек - оставалось тайной. С одной стороны, он вроде бы работал на "наших", не зря же его как-то задержали в Западной Германии за попытку вывоза в СССР запрещенного электронного оборудования. А с другой стороны, Серуш дружил с Володей Высоцким и записывал у себя в студии на даче его пластинки, выходившие на Западе.
Бабек был нашим приятелем и постоянным посетителем Дома кино, где часто сиживал за одним столом с тем же Володей Высоцким, Борисом Хмельницким, Зурабом Церетели, кинорежиссером Владимиром Краснопольским и Алимжаном Тохтахуновым, более известным как Тайванчик. А еще он был первым реальным миллионером, с которым мы познакомились.
Его офис располагался в гостинице "Пекин". Там можно было встретить и государственных чиновников, и церковных иерархов. Спектр бизнес-интересов Бабека был достаточно широким. А его городскую квартиру довольно аскетичную по дизайну украшал золотой Будда высотой примерно полметра. Глаза у него были из двух огромных изумрудов. "Знаешь, Саша, - как-то признался хозяин, - эта статуэтка стоит дороже всей квартиры, всего дома и даже всего квартала, в котором я живу!"
В тот памятный вечер на даче Серуша была куча народу. Католиков не наблюдалось, но все бурно отмечали Рождество и нашу свадьбу. Поздравляли, дарили подарки. Под утро мы страшно устали. От той ночи осталась фотография: мы с Аллой сидим под елкой и она спит, положив голову мне на плечо. Так что, можно сказать, первую брачную ночь мы провели на стульях.
На "Мосфильме" новость про нас распространилась моментально. Через несколько дней иду я по коридору и встречаю знаменитого режиссера, классика отечественного кино. Фамилию называть не буду, все его знают. Увидев меня, мэтр иронически замечает:
- Стефанович, ты с ума сошел?
- А что такое?
- Ты что, актрису не мог найти? Говорят, на какой-то певичке женился - и двинулся дальше.
А я подумал: "Вы еще позавидуете этой певичке! Я все для этого сделаю!"
Глава четырнадцатая
Семья
Наличие штампа в паспорте никак не отразилось на наших с Аллой отношениях. Но я стал членом ее семьи. И Зинаида Архиповна, Аллина мама, наконец-то успокоилась. Пугачева рассказывала, что она давно уже ее допекала:
- Алла, сколько можно жить одной? У тебя дочка подрастает. Кристине нужен отец…
- Ну, нет у меня рядом такого человека.
- Как же нет? - возражала мать. - К тебе вот ходит администратор Олежек. Почему бы за него не выйти?
- Мама, но он же педераст! - сказала Алла брезгливо.
- А это, доченька, ничего не значит. Я тебе так скажу: в нашей стране все профессии почетны, - отвечала Зинаида Архиповна, чистая и наивная душа. Она даже слова такого не ведала.
Зинаида Архиповна относилась ко мне хорошо, но немного ревностно. Возможно, я ошибаюсь, но она старательно держала дистанцию.
А вот с Борисом Михайловичем, отцом Пугачевой, у нас сразу сложились очень теплые отношения. Он, кстати, и "подарил" дочери рыжие волосы. А с возрастом Алла все больше и больше становится похожа на мать. В те времена Борис Михайлович работал начальником цеха на заводе "Сапфир". Он был безумно обаятельным человеком. Осторожным (может быть оттого, что имел в свое время проблемы с советскими правоохранительными органами), немногословным, многое повидавшим и многое понимающим.
Я расспрашивал Бориса Михайловича о войне, в которой ему довелось участвовать, и навсегда запомнил один из его рассказов. Часть, где служил Пугачев, контролировала один берег небольшой реки, а немцы - другой. Полынья, из которой зимой брали воду, находилась посередине. И наши, и немцы по очереди ходили к ней за водой. Прекрасно друг друга видели, но никто ни в кого не стрелял. Больше того - возле полыньи валялось общее ведро, которым и наши, и немцы зачерпывали воду. Они делились им друг с другом, как соседи по деревне. "А ты, Саша, спрашиваешь про атаки… - подвел итог этой истории Борис Михайлович. - Жизнь на войне не такая, как в кинофильмах".
С Зинаидой Архиповной они познакомились тоже на фронте. Она выступала перед солдатами с фронтовой агитбригадой. Что характерно - старшие Пугачевы отмечали как семейный праздник не день свадьбы, а день своего фронтового знакомства.
Еще у Аллы был младший брат Женя, старший лейтенант ПВО.
Общались они редко, но Пугачева ему помогала. Вытащила из какой-то дыры в Казахстане, куда его направили служить. Для этого пришлось дать концерт космонавтам, находившимся на орбите. В том экипаже летал Георгий Гречко. Трансляция велась из Института авиационной и космической медицины. Руководители полета перед концертом рассказывали, как тяжело и одиноко нашим ребятам в тесном космическом корабле, вот Алла и постаралась поднять им настроение. Выглядело это очень трогательно. Тогда многие артисты выступали в прямом эфире на орбиту - Володя Высоцкий, Алиса Фрейндлих и другие.
Вскоре после этого к нам в гости пришел другой космонавт - Виталий Жолобов. Наша квартира тогда еще не была обустроена. Шел ремонт, мебель отсутствовала. Жолобов пожаловал вместе с приятелем - ответственным сотрудником газеты "Труд". Мужики принесли бутылку коньяка, а у нас даже не нашлось стаканов, чтобы его разлить. Благородный напиток вылили в чайник и по очереди пили из носика, сидя на подоконнике. Тут же, стояла тарелка с нехитрой закуской.
Аллиным концертом космонавты остались довольны, и по ходатайству их начальства Женю Пугачева перевели служить в Подмосковье, в часть при Центре дальней космической связи.
Кстати, когда впоследствии мы с Аллой получили новую большую квартиру, именно Жене досталась наша бывшая "однушка" в Вешняках.
Кристинку я очень любил, считал своей приемной дочкой и баловал как мог. Воспитывала девочку бабушка, мечтавшая сделать из нее музыкантшу. И, надо сказать, у нее уже был удачный опыт. Когда-то Зинаида Архиповна заставляла Аллу часами сидеть за пианино. И когда та стала известной певицей, очень гордилась, что воспитала звезду. Говорила: "Из дочки я сделала человека, теперь сделаю из внучки".
Кристина под строгим контролем бабушки каждый день часами играла гаммы и этюды. Даже когда мы с Аллой приходили, Зинаида Архиповна не давала ей расслабиться: "Ну ка, Кристиночка, покажи, как ты играешь этюд Черни…" Та, с тоской во взоре, садилась за инструмент, а сама мечтала сбежать во двор, со сверстниками поиграть. Заметив Кристинкины страдания, я вступил с ней в заговор. Она отзывала меня в сторону и тихонько спрашивала: "Папа, можно мне погулять?" Я отвечал: "Конечно, Кристаллик, иди - о чем речь!" Кристина тут же улетала во двор, а на меня обрушивались упреки Зинаиды Архиповны: зачем ее балую?
Я все время старался чем-нибудь Кристинку порадовать. На день рождения подарил наручные часы. Зинаида Архиповна возмутилась: "Как можно? Зачем это ребенку?" Предложила отобрать, но я сказал Кристинке: "Хочешь - носи. Не хочешь - не надо. Но не отдавай никому. Они твои".
Однажды приходим на квартиру к Аллиным родителям. Кристинка бросается к матери, виснет на шее и что-то шепчет. Пугачева хохочет и отправляет дочку в комнату к бабушке. Продолжая смеяться, говорит: "Знаешь, что она сейчас сказала? До нас здесь был Миколас Орбакас. Так Кристинка спросила: "А папе будем говорить, что отец приходил?"" То есть, в ее детском сознании я был "папа", а Миколас - "отец".
Недавно мы с Орбакасом оказались на съемке одной передачи. Телевизионщики пытались нас столкнуть лбами. Они почему-то считали, что отношения между двумя мужьями Пугачевой должны быть напряженными. Не знаю, с чего они это взяли. Алла не препятствовала общению Миколаса с дочкой, и он совершенно спокойно приходил к Кристинке, когда она жила у бабушки и дедушки, гулял с ней, делал подарки. И со мной общался абсолютно нормально, потому что видел, как я отношусь к его дочери. У нас не было повода для каких-то конфликтов. В общем, передача кончилась тем, что мы пожали друг другу руки, и Орбакас сказал: "Спасибо, Саша, за то, что ты делал для Кристины".
Кристинку мы с Аллой вместе отвели в школу в первый класс. Пугачева тогда посмотрела на дочку, еле видную за огромным букетом, и произнесла: "Ну вот, у всех дети как дети, а у меня - такая "килечка"!" Кристинка стояла среди галдящей детворы тоненькая, бледненькая. И очень волновалась.
Честно признаться, я не умел общаться с детьми. Своих-то не было. Однажды в разговоре с Кристиной стал дурачиться, рассказывать смешные и абсурдные истории, которые бы хорошо прошли во взрослой компании. Алла отозвала меня в сторону и сказала: "Никогда не рассказывай ребенку дурацкие байки. В глазах Кристины ты должен выглядеть умным и серьезным. У тебя должен быть авторитет".
Конечно, я прислушался к ее совету. И чтобы исправить свой промах, придумал игру. Когда мы втроем ездили по городу в машине, Кристинка должна была читать вывески. Если она правильно складывала слово из букв, мы с Аллой громко кричали "Ура!" Помню, едем по Рязанскому проспекту, а Кристинка, наморщив лобик, старательно читает:
- "А", "пэ", "тэ", "е", "кэ", "а"… "Апэтэекэа"? Неправильно? А как? Ой, не подсказывайте, сама догадалась! Аптека!
- Уррра! - вопим мы с Аллой на два голоса. Девочка счастлива.
Так мы и жили. Алла называла меня "Сашечкой", я ее - "Пугачевочкой", а Кристинку - "Кристалликом".
Кристине очень нравилось приезжать к нам на Вешняковскую. В таких случаях мы устраивали домашние обеды. Моим фирменным блюдом была утка, приготовленная в гриле. Девочка любила смотреть, как вращается освещенная лампами тушка. Она называла гриль - "телевизор для утки".
Как-то мы с Кристинкой и тоже попали в телевизор. Аллу пригласили на концерт в телестудии Останкино. Мы поехали вместе. Оказалось, что по замыслу устроителей петь она должна была прямо из концертного зала. Она пела, обращаясь к нам. Но тут возникла непредвиденная ситуация. Кристинка была частью образа одинокой женщины с ребенком, а я никогда не позиционировал себя как ее муж. Потом на телевидение посыпались письма - "Кто этот длинноволосый рядом с Пугачевой"?
Лето Кристинка проводила вместе с бабушкой в домах отдыха, то на Оке, то в ближнем Подмосковье. К ним с Зинаидой Архиповной присоединялась и моя мама, приезжавшая из Питера.
Однажды я взял Кристину с собой на съемочную площадку. Мы должны были снять очень эффектную сцену - автогонки, на которых разбивались машины. "Мосфильм" закупил для этого десяток автомобилей. На них носились каскадеры под руководством Саши Микулина, делавшего потрясающие трюки в "Берегись автомобиля", "Невероятных приключениях итальянцев в России" и "Дорогом мальчике". Так мы пытались материализовать на экране фантасмагорический сон главного героя. По утренней Москве летят черные "Волги", выталкивают друг друга с дороги, переворачиваются, падают с высоты. Эпизод снимался на мосту и требовал тщательной подготовки, которая изрядно затянулась. Кристинка все время спрашивала: "Когда же будут съемки? Когда?"
Наконец все выстроили, можно приступать. Я обращаюсь к группе: "Начинаем по команде "Мотор!"" А сам сажаю Кристинку в режиссерское кресло и говорю:
- Вот тебе мегафон, нажми на эту кнопочку и кричи: "Мотор!"
- Зачем? - удивляется она.
- Так надо, - отвечаю я и обращаюсь к группе:
- Внимание! Приготовились! Тишина!
Киваю ей. И Кристаллик как закричит тоненьким голосочком:
- Мотор!!!
И началось! Машины помчались на сумасшедшей скорости, начали сталкиваться, переворачиваться. Девочка сначала страшно перепугалась, ведь это по ее команде началась такая катавасия. А когда через минуту все внезапно закончилось, она, в полном очумении, выдохнула:
- Вот это кино!
Глава пятнадцатая
Мои друзья, ее друзья
Мы часто проводили время с друзьями и знакомыми. Одни были из моего окружения, другие - из окружения Аллы.
Боярский
Как-то выходим из "Балалайки", так мы называли ресторан Дома композиторов, и я обнаруживаю, что заднее колесо моих "Жигулей", стоящих на парковке, проколото. Чертыхаясь, достаю из багажника запаску, домкрат, начинаю поднимать машину.
В это время на пороге "Балалайки" появляется мой давний друг - д’Артаньян всея Руси - Михаил Боярский. Он тоже там отдыхал и вышел покурить. Мы с Мишей все детство провели в одном доме на Гончарной улице в Ленинграде. Он на первом этаже в квартире двадцать один, а я на втором - как раз над ним, в квартире двадцать три. Родители категорически запрещали Мише со мной общаться. Я был хулиганом и "грозой" Гончарной, а он из интеллигентной семьи замечательного артиста дяди Сережи Боярского.
Родители хотели сделать из сына музыканта. Поэтому Мишка с большой черной папкой для нот таскался в музыкальную школу, а все ребята с нашего двора ходили в общеобразовательную № 153. Ну, как это можно было ему спустить?! Вот я и лупил его, благо был старше. У мальчишек по глупости такое бывает.
А потом, через много лет, когда стал режиссером, пригласил на "Мосфильм" на главную роль в своей картине, сказав: "Прости, Миша, за то, что отравил тебе счастливое детство…"
И вот теперь у "Балалайки" мы слышим: "Алка, Сашка, чем вам помочь? Давайте машину подниму".
С этими словами Миша ложится на асфальт, залезает со стороны багажника ногами вперед под "Жигули" и пытается отжать их на руках, как штангу. Домкрат срывается, машина, у которой снято заднее колесо, кренится, ползет и полностью накрывает кузовом Боярского, припечатывая его к земле.
Мы с Аллой замираем, потрясенные. Только что на наших глазах погиб народный кумир. Я уже представляю заголовки в завтрашних газетах: "Под колесами машины Пугачевой и Стефановича погиб Михаил Боярский".
Срывая кожу с пальцев, бешено кручу домкрат, поднимаю машину. И что вы думаете? Боярский вылезает из-под нее без единой царапины. Вот что значит настоящий мушкетер! Миша отряхивается, машет нам рукой и скрывается в глубинах ресторана.
А мы стоим с открытыми ртами.
Резник
К нам в компанию попадали разные люди. Илья Резник, к примеру, который по стечению обстоятельств был женат на моей хорошей знакомой, одесской красавице Регине Гриншпун. С Региной мы перезванивались, и она просила меня помочь ее Илюше с какой-нибудь работой.
Однажды ему повезло: Пугачева поругалась с Леней Дербеневым (о причинах ссоры речь впереди), а я, как раз, решил вставить в свою картину "Пена" новую сочиненную Аллой песню. Чего не сделаешь для любимой жены! Мы вспомнили про Резника.
Илья, бывший артист Театра имени Комиссаржевской, занимался тогда литературной поденщиной: сочинял пародии, тексты для капустников и кис под унылыми ленинградскими дождями.
За несколько лет до этого он написал для Пугачевой текст к одной песенке, но Алла категорически отказывалась с ним работать. А Резник спал и видел, как бы восстановить с ней сотрудничество. Я вызвал его в Москву и в гостинице "Мосфильма", он сочинил текст "Поднимись над суетой".
Сейчас Резник рассказывает, что Стефановича Пугачевой сосватали Зацепин с Дербеневым, наговорили с три короба о великом режиссере… Без ложной скромности скажу - это еще что! Один поэт даже гением меня назвал. Вот! Привожу этот шедевр с сокращениями, так как он довольно многословный:
АЛЕКСАНДРУ СТЕФАНОВИЧУ - РЕЖИССЕРУ И ЧЕЛОВЕКУ
Оркестры! Расчехляйте трубы!
Греми, декабрьский барабан.
Сыграй в честь Саши фугу, Шуберт!
Спой "Колесо", Бабаджанян!
Скворец, трудяга ежедневный,
Идей ты полон до ушей.
О, режиссер мой сладкопевный,
Висконти наш и Эйзенштейн.
Ревут Израиль и Антанта
В сей день, почти что юбилей:
- Мудрец, он так похож на Канта!
Он очень умный. Как еврей.
Он одевается "по фирме".
Он свеж. Он чист. Он мыслью нов.
И слышал я, что на "Мосфильме"
Ему завидует Сизов!
Мон шер - пример для поколений.
Он тот, который поведет.
Как он грассирует?! Как гений!
Он Михалкову руку жмет…
И т. д., и т. п. в том же духе.Автор - Илья Резник.
Гарин