- Я понял, старшина. Вас интересует ваша роль в операции. Могу объяснить. Нам нужны ваши глаза, ваши уши, ваша находчивость, сноровка, догадливость. Может сложиться очень острая обстановка. Тут вы будете необходимы.
Капитан посмотрел на Аргона, терпеливо сидящего в углу служебной комнаты.
- Надеюсь, вы сумеете внушить своему другу всю важность предстоящей операции.
- Он и сам уже разобрался, что и как. Намотал, как говорится, на ус все, что вы сказали. Правду я говорю, Аргон?
Слово "правду" он произнес, слегка повысив голос.
Собака раскрыла пасть, дважды зевнула и сдержанно залаяла.
Капитан засмеялся.
- Это что, специальная дрессировка? Или внушение голосом, взглядом, мимикой?
- Всего понемножку, товарищ капитан.
- А все-таки?
- Это наш с Аргоном маленький секрет.
- И много у вас таких секретов?
- Все раскроем, дайте срок.
- Кстати, вы очень похожи. Оба одинаково лукавы. Интересно, кто кому подражает?
Капитан погасил свет, и они вернулись со Смолиным в канцелярию.
- В домике, где я живу, есть свободная комната. Моя жена все приготовила для вас. Располагайтесь и приступайте к работе. Для Аргона освободили место в питомнике.
- Нет, товарищ капитан, я не хочу вас стеснять. Я здесь, в казарме с солдатами устроюсь.
- Никого вы не стесните. Наоборот, мой сын Саша ждет не дождется вас. Столько наслышался о знаменитом следопыте и вашем Аргоне.
- Ну, с ним мы быстро столкуемся, а насчет комнаты в вашем доме, товарищ капитан, мы никак не договоримся. Увольте.
- Ну, как хотите. Но пообедать вместе с нами вы, конечно, не откажетесь? Пошли! Жена накрыла стол. Идем, Саша, идем, не упирайся.
Пришлось согласиться. Определил Аргона в питомник и пошел.
Домик начальника заставы, деревянный, сборный, выкрашенный в веселый зеленый цвет, цвет границы, с застекленной верандой, с белыми ставнями, с окнами, обращенными на сопредельную сторону, стоял в дальнем углу двора заставы.
Жена капитана, темноволосая, смуглая, стройная молодая женщина, встретила гостя на крылечке в нарядном - по синему полю щедро рассыпаны белые розы - платье и в алом, с большими карманами и кружевной отделкой фартуке.
- Пожалуйста, товарищ Смолин. Здравствуйте. Люба. А вас, кажется, Сашей зовут?
Смолин подал руку, улыбнулся как давнему другу.
- Здравствуй, Люба. Ишь, какая ты нарядная? День своего рождения празднуешь?
- Нет, по случаю знакомства с вами, Саша. - Она засмеялась и мельком взглянула на мужа. - Капитан столько рассказывал о вас. Да и газеты чуть ли не каждый день пишут о Смолине. Как же вас в будничном платье встречать?
Он не застеснялся, не отвел глаз. Спокойно улыбался. Вроде и не услышал того, что она сказала.
- Ну как, Люба, не скучаешь здесь, в медвежьем углу?
- Скучать здесь, в Карпатах, под жарким солнцем? Что вы, Саша! Я на Чукотке не скучала. Я уже целых семь лет жена пограничника.
- А родилась где?
- На границе. И выросла на границе.
- Ну! Я так и подумал, когда увидел тебя. Нашенская, значит, с ног до головы, зеленая и красная.
Ее ничуть не покоробило его "ты". Непринужденность и прямодушие Смолина пришлись ей по душе.
Они вошли в дом, где уже все было готово к обеду, и Люба крикнула:
- Сашенька, иди скорее сюда! Пришел твой Смолин.
Вбежал мальчик лет шести, такой же чернявый, как и мать. С радостным изумлением смотрел на знаменитого следопыта. Похож и не похож. Смолин и не Смолин. Впервые увидел его на обложке журнала. Там он был великаном. Голова гордо вскинута. Взгляд смелый. Широченные плечи. Грудь сплошь увешана орденами, медалями, какими-то значками. Теперь же перед Сашенькой стоял обыкновенный старшина: невысокий, без единого ордена, застенчиво улыбающийся.
- Здравствуй, Сашенька! - сказал Смолин и козырнул.
Мальчик неуверенно протянул руку и, не в силах скрыть своего разочарования, спросил:
- Вы правда Смолин?
- Ну! Могу предъявить удостоверение личности. Вот, смотри. Фотография, печать, все как следует.
- А почему вы без Аргона? Его нарушителя убили? Как Джека. Да?
- Нет, Сашенька, он жив, здоров, воюет.
- Где же он? Почему не с вами?
- Он в питомнике, на заставе.
- Можно посмотреть?
- Можно, немного погодя, Сейчас он отдыхает после дальней дороги.
- А почему вы без орденов и медалей?
- Ордена и медали, Сашенька, носят только по большим праздникам.
- Когда вас в кино снимали и показывали по телевизору, был большой праздник, да?
- Наверное.
- А зачем вы к нам приехали с Аргоном?
- Служить. Охранять границу.
- И ловить нарушителей?
- Ну! Если они, конечно, есть у вас.
- Были. Теперь не будет.
- Почему ты так думаешь?
- Они вас испугаются и Аргона, убегут подальше от границы.
- Вот и хорошо. Этого как раз мы и добиваемся. Постой, как же они узнают, что мы с Аргоном прибыли на вашу заставу?
- Шпионы видели, как вы сюда ехали. Вас и Аргона все знают. Надо было ночью ехать или спрятаться в машине.
- Ну, Саша, ты говоришь не как сын и внук пограничника. Пусть нарушители прячутся от меня. Пусть они меня боятся.
У мальчика было очень серьезное, сосредоточенное лицо. Он посмотрел на мать и отца и медленно кивнул в знак согласия.
Люба пригладила взъерошенный чубик сына.
- Вот и поговорили, вот и выяснили все. А теперь, пожалуйста, к столу. Вот ваше место, Саша. Ты, Сашенька, конечно, хочешь сесть рядом со Смолиным. Давай сюда. Нет, постой. Пойди вымой руки.
- Они у меня чистые.
Смолин посмотрел на замурзанные ручонки малыша.
- Где же чистые? Пойдем вместе помоемся.
Они ушли.
- До чего же славный парень. Правда, Костя?
- Верно! Улыбка, открытость, ясный взгляд, простота и сдержанная сила. Словом, золотой парень!
- Как же такой парень стал грозой диверсантов?
- Он здесь, среди своих такой ласковый и добрый, а с врагами… На его счету больше ста задержанных и убитых нарушителей.
Вошли тезки, большой и маленький, оба розовые от свежей холодной воды, довольные друг другом.
Взрослые ели, говорили, а мальчик держал вилку в руках и не сводил глаз со следопыта. С нетерпением ждал окончания обеда. Как только была съедена лесная, залитая молоком земляника, он вскочил.
- Пойдем посмотрим на Аргона. Я ему мяса дам. Можно?
Мальчик схватил котлету с тарелки, просяще взглянул на маму.
Она кивнула.
Смолин поблагодарил хозяев, взял Сашеньку за руку, и они отправились к питомнику.
Аргон почувствовал их приближение, выскочил из будки, радостно завизжал, заметался по выгулу. Прыгнул на металлическую ограду и сотрясал ее своими могучими лапами. Если бы только Смолин сказал "барьер", он немедленно перемахнул бы высокий забор. Но Смолин улыбнулся и сказал другое:
- Скоро, брат, ты соскучился. Ну, как тебе на новом месте? Соседи подходящие?
Сторожевые и розыскные собаки, возбужденные Аргоном, лаяли, визжали и бешено носились по своим выгулам. Такой шум и гам поднялся, что невозможно было разговаривать. Смолин прошелся вдоль решетки, строго поговорил с собачьим народом, восстановил тишину.
- Аргон понимает вас, да? - спросил Саша.
- Каждое слово.
- А почему дядя Шорников говорит, что собаки понимают только некоторые слова: "сидеть", "лежать", "фасс", "след", "ищи" у "аппорт".
- Кто этот дядя Шорников?
- Наш инструктор службы собак. Разве вы его не знаете?
- Шорников? Это тот, который… Да, да, знаю. Вспомнил! Видишь ли, Саша, вообще Шорников правильно говорил. Большинство собак малопонятливы, выполняют только команду. Мой же Аргон обладает необыкновенной памятью. И слух у него необыкновенный. И обоняние. И бег. И сила. Все у него необыкновенное. Собака среди собак.
- И он может делать все, что вы ему скажете?
- Решительно все. Он и без слов понимает меня.
- Ну да?
- Хочешь проверим?
Мальчик кивнул.
- Тихо! Молчи!
Смолин повернулся к Аргону. На лице его было недовольное выражение. Аргон сейчас же поджал хвост, уселся на задние лапы и виноватыми, покорными глазами смотрел на своего друга.
- Видел?
Мальчик засмеялся и хотел захлопать в ладоши, но ему помешала котлета.
Смолин улыбнулся, и Аргон сейчас же сорвался с места и снова стал прыгать и визжать.
- Он и петь умеет, - сказал Смолин.
- Ну да? Пусть запоет.
- Пожалуйста, слушай!
Смолин тихонько стал насвистывать мелодию "Полюшко-поле". Аргон уселся, поднял голову, зажмурился и стал подвывать следопыту.
Мальчик расхохотался и от восторга запрыгал на одной ножке.
- Можно покормить Аргона?
- Давай корми.
Саша подсунул под сетку котлету. Но Аргон не обратил на это ни малейшего внимания. А котлета была сочная, нежная. Мама сделала их из мяса дикой горной козы, которая упала со скалы и разбилась. Пограничники привезли ее на заставу и сдали на общую кухню.
- Ешь, Аргон, ешь! - умоляющим голосом попросил Саша.
Собака и не посмотрела в ту сторону, где лежало аппетитное лакомство.
- Почему он не ест? Скажите ему, чтобы ел.
- А зачем говорить? Он и так послушается.
Смолин внимательно посмотрел на Аргона и выразительно подмигнул ему. Собака тотчас же подбежала и взяла котлету. Съела, облизалась и заулыбалась во всю свою белозубую темно-розовую пасть.
- Еще хочешь? - засмеялся мальчик. - Нету больше. Подожди, сейчас принесу.
- Не надо, Саша. Хорошего - понемножку. Хочешь, я тебя познакомлю с ним.
- Хочу.
Смолин распахнул дверь выгула и сказал:
- Гуляй!
Овчарка пулей выскочила из ограды и стала носиться по двору. Смолин жестом подозвал ее к себе. Подбежала и села у его ног, чуть впереди.
- Это Саша, - внушительно, раздельно сказал Смолин. - Мой друг. Очень хороший хлопчик. Внук пограничника. Сын пограничника. Будущий пограничник. Познакомься.
Аргон подал мальчику правую лапу, лизнул его в щеку.
- Вот и состоялось знакомство. Хочешь, он покатает тебя.
- Как?
- Садись верхом.
- А он не укусит?
- Давай садись.
Мальчик неуверенно, с опаской перекинул ногу, оседлал собаку, Ее спина не прогнулась, и ноги твердо стояли на земле.
- Шагом, Аргон - скомандовал Смолин. - Тихо.
Оглянулся на седока, поджал уши и осторожно, но уверенно пошел вперед. Пройдя метров десять, повернулся и пошел назад. Мальчик спрыгнул и захлопал в ладоши.
- Мама и папа не поверят, что я на Аргоне катался. Дядя Смолин, а еще что умеет Агрон?
- Выступать с трибуны как Гитлер. Знаешь, кто такой был Адольф Гитлер?
- Ага. Главный фашист. Фюрер.
При слове "фюрер" Аргон насторожился и вопросительно посмотрел на Смолина, но тот молчал.
- Фашисты моего дедушку убили на границе. Двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года. Теперь там памятник стоит. Я видел. Мы с мамой летом ездили к бабушке. И еще поедем. Дядя Смолин, почему Аргон не показывает, как выступал Гитлер? Скажите ему.
- Раздумал. В другой раз покажет.
- А сейчас можно?
- Ну, хорошо. Внимание, Аргон! Покажи, пожалуйста, как бесновался на трибуне фюрер. Фюрер! - властно повторил Смолин. - Фюрер!
Собака запрыгала на задних лапах и отрывисто, грубо залаяла.
Малыш залился смехом.
- А что еще он умеет делать?
- Плавать. Лазать по деревьям. Собирать оружие на поле боя. Вытаскивать раненых. Предупреждать пожар.
- Пожар?.. Как это?
- Почует дым и гарь - и со всех ног, с бешеным лаем несется к дежурному по заставе. И водолазом он может быть.
- Водолазом?..
- Ну. Надеваю ему на голову резиновую шапочку, чтобы уши не залило, и он ныряет. Все что хочешь найдет под водой. Вот пойдем с тобой купаться, так сам увидишь, какой он отличный водолаз. Внимание, Аргон. Слушай! Где сейчас бандеровцы? Бан-де-ровцы!
Собака стала неистово рыть землю и лаять.
- Понятно, Аргон. В схроне. Спасибо. Хорошо! Ну, а теперь марш на место.
Аргон даже повиноваться умел жизнерадостно: взвизгнул, лизнул Смолина и маленького Сашу и убежал за решетку.
- Дядя Саша, куда мы теперь идем? - допытывался Саша. - На озеро, да? Купаться?
- Нет, туда без спроса нельзя. Давай беги к папе и проси разрешения.
Мальчик убежал. Через мгновение выскочил из зеленого домика с ликующими воплями:
- Разрешил! Разрешил!! Разрешил!!!
На выходе со двора заставы Смолина и Сашу перехватил капитан Крыленко.
- Постойте, старшина! Вместе с вами прогуляются на Овальное Слюсаренко и Шорников. Те самые. Познакомитесь друг с другом и местностью. Искупайтесь. А ночью, сегодняшней ночью, пойдете в наряд.
- Хорошая мысль, товарищ капитан! Выговоримся среди дня, а ночью в дозоре будем молчать.
Из казармы скорым шагом вышли два парня, высоченные, плечистые, загорелые, в спортивных майках, в кедах, в тренировочных шароварах, с полотенцами в руках. Улыбаются и с превеликим любопытством вглядываются в знаменитого следопыта. Задолго до того, как попали на границу, еще в школе читали о нем на страницах "Пионерской правды" роман с продолжением.
Сразу как только спустились сумерки и над северным склоном гор зажглась первая зелено-серебристая звезда, усиленный наряд пограничников во главе со Смолиным залег в яме, вырытой семейством диких кабанов, - между отдельно стоящим дубом и берегом Овального озера, на пути предполагаемого движения нарушителей.
В эту ночь ничего не случилось. Даже звери не беспокоили. С вечера до рассвета было тихо. И вторая ночь была пустая и третья. И шестая.
И вот наступила седьмая. Все было как и прежде. Наряд занял свои позиции с вечера. Небо сияло звездами. Сдержанно шумели вершинами буки-великаны. Гремела в каменистом ложе речушка, впадающая в озеро. В прибрежных зарослях время от времени подавали голос непуганые кряквы - охота на границе категорически запрещена. Карпатские горы, черные, бесформенные, подпирали светлое небо позади, справа и слева. Пахло разогретой хвоей. На сопредельной стороне, в лесу, надрывалась выпь. Травы поблескивали первой росой. С той стороны, где была застава, из-за ближайшей горы доносились слабые, еле слышимые звуки музыки.
Шорников, лежавший справа от Смолина, беспокойно пошевелился в своем гнезде и, судя по голосу, улыбнулся.
- Это Люба не спит. Концерт из Львова слушает.
Он, видимо, хотел еще что-то сказать, но его не поддержали. Смолин и Слюсаренко молчали, не двигались.
- Чует мое сердце, и сегодня вхолостую просидим. Засекли нас лазутчики. Или другой маршрут облюбовали.
Ему опять не ответили. Слюсаренко умолк и молчал добрых пятнадцать минут.
Выпь перелетела в другое место. Теперь ее жуткое завывание - смесь истерического хохота и душераздирающих слезных воплей - слышалось на той узкой стороне озера, откуда обрушивается водопад в глубокое ущелье. Это совсем близко от границы, метров сто. Смолин мысленно проложил прямую линию от ночной птицы к себе и дальше и подумал: не условный ли это сигнал? Бывало и такое. Лазутчики иногда ловко подражают птицам.
С этого момента Смолиным овладело беспокойство. Он смотрел в наш тыл, на буковую рощу, на темное устье речушки, на густой кустарник и ждал отклика на голос выпи с той стороны.
Ребята поняли, что он не зря насторожился. И тоже во все глаза вглядывались в темноту, крепче сжимали автоматы.
Но в роще было тихо. Высокий ветер лениво перебегал с вершины на вершину. Отчетливо выделялись серые стволы на фоне гор и неба. Никого там нет. Подумав так, Смолин отвернулся. Но Аргон заставил его снова повернуться лицом к тылу. Подался вперед, натянул поводок и напряженно слушал. Нет, все-таки там кто-то есть, решил Смолин. Зверь? Человек? Свой, поверяющий, или чужой?
Смолин крепко сжал руки напарников. Излишняя предосторожность. Слюсаренко и Шорников и без того затаили дыхание.
Аргон глухо, не раскрывая пасти, зарычал. И сейчас же Смолин услышал осторожные шаги. Шел человек. По сырой траве, по сухим листьям, по валежнику, по твердой земле. Идет. Остановится. Выждет. Послушает. И дальше двигается. Опять замрет.
Смолин бесшумно, точным, сотни раз выверенным движением вытащил из чехла заряженную ракетницу и, держа ее впереди себя, не отрывал глаз от горного лесного склона, по которому пробирался неизвестный. Его еще не было видно среди деревьев. Слился с ночью. Но шаги, как ни были осторожны, выдавали его. Идет довольно уверенно. Хорошо знает, куда опускает ногу.
Он стал виден, когда приблизился чуть ли не вплотную. Здоровенный. Короткополая шляпа. Какая-то длиннющая хламида: не то пальто, не то пыльник, не то поповская ряса. Остановился, вскрикнул ночной птицей, присел на корточки и замер. Вызывает сообщников. Путь, мол, свободен.
Давайте, голубчики, спешите, торопитесь! Здесь ждут вас седьмую ночь.
По следу, проложенному первым нарушителем, вышли еще трое. Малорослые, щуплые. Ходоки так себе. Идут, волоча по земле ноги, часто спотыкаются. Не умеют тихо припечатать землю. Видно, первый раз сунулись на границу. И без особой подготовки. Странно. Неужели новички? Вот тебе и важная операция.
Как только нарушители соединились и пошли дальше к границе, Смолин во всю силу своего голоса гаркнул:
- Стой! Кто идет?
Все четверо замерли. Молчат. Никто не двинулся ни вперед, ни назад. Новички! Сомнений быть не может. Значит, дело будет не канительное и кончится быстро.
Смолин выстрелил. В черном зеркале озера отразился красный цветок сигнальной ракеты. Буки, травы, кусты и земля тоже отливали красным. И лица нарушителей стали красными.
- Руки!