- Если вы не знаете, как, то я вам объясню, - старуха не удержалась от легкой шпильки. - Если действительно тут имеет место какой-то "ухажер", тайно сопровождающий нас и имеющий зуб на вашего брата, то что он мог сделать?
- Как что? - возмутился Сергей. - Да он уже сделал!
- Я имею в виду другое. Да, допустим, он двинул вашего брата бутылкой по голове. Что он делает дальше? Вряд ли скинет с поезда, так? Временно устранить соперника - это одно, но убить его - это совсем другое! Наилучший для него выход - это ссадить вашего брата с поезда, пока тот без сознания, ссадить на ближайшей станции, чтобы оставить в зале ожидания. Чтобы не дай бог ваш брат не замерз насмерть и вообще чтоб не произошло ничего такого, за что этому таинственному ухажеру придется отвечать по всей строгости закона. Значит, что нам лучше всего сделать? На ближайшей станции выйти на перрон и внимательно следить за всеми, кто будет выходить из поезда. Если увидим, что кто-то ведет по перрону "пьяного приятеля", то приглядываться еще пристальнее! Вполне возможно, этот паршивец спрятал вашего брата в таком хитром месте, что искать без толку! Но ведь достать он его должен будет, чтобы высадить из поезда! Тут мы его и сцапаем.
- А если на перроне никто не появится? - спросил Сергей, почесывая в голове и обдумывая услышанное. Идея ему нравилась: он понимал, что вряд ли можно предложить что-нибудь более разумное.
- Тогда, значит, ваш брат - в поезде, и в конце концов мы его найдем, - сказала старуха.
- Я тоже буду дежурить на перроне! - Любовь Александровна встала. - И если окажется, что это и впрямь кто-то из моих отвергнутых кавалеров, который тайно ехал за мной, я… я глаза ему выцарапаю! Когда следующая остановка?
- Пойду узнаю у проводников, - Сергей встал.
- Я с тобой! - и Любовь Александровна решительно направилась вслед за Сергеем к служебному купе.
- Ну, что ты обо всем этом думаешь? - спросила старуха, оставшись с Груней наедине.
- Вы как-то упустили из виду, что "новый русский" тоже исчез, - сказала девочка. - А двойное исчезновение - это не исчезновение одного человека! Очень мне это не нравится!
- Мне тоже, - кивнула Азалия Мартыновна. - Но я не упустила из виду, я это… обошла. Надо было поставить перед ними цель, чтобы они немножко собрались, начали действовать. И нельзя было сбивать их с этой цели. Если б они задумались о судьбе "нового русского", то опять бы раскисли. А так они будут при деле… Но моя доченька какова? "Глаза выцарапаю", а? Узнаю себя в молодости! Только я была поумнее.
- Поумнее? - удивилась Груня. - Мне кажется, Любовь Александровна вполне…
- У нее нет опыта борьбы и интриг, - ухмыльнулась старуха. - То, чего в театре и на эстраде я хлебнула с лихвой и что оттачивало мой ум. Хотя, теоретически, да, моя дочка не глупее меня.
- Вы… вы тоже интриговали? - осмелилась спросить Груня.
- Еще бы, - коротко ответила старуха. - Но не будем говорить об этом. Не для девичьих это ушей. А тебе, я думаю, стоит собрать твои краски и прочие принадлежности. Сегодня вряд ли удастся закончить рисунок.
- Да, конечно, - кивнула Груня. Она закрыла альбом - акварель уже высохла, - сложила краски и кисточки и отправилась в свое купе.
А тем временем Сергей барабанил в дверь купе проводников.
- Да не бойтесь вы! - ревел он. - Ничего я вам не сделаю! Мне только нужно знать, когда ближайшая остановка.
Наконец дверь купе приотворилась, и один из проводников осторожно выглянул в щелочку.
- Через тридцать пять минут, - сообщил он.
- А после этого? - спросила Любовь Александровна.
- Только через пять часов. Мы большой отрезок пути проедем без остановок.
- Отлично! - сказал Сергей. - Значит, если нам не повезет на перроне, у нас будет целых четыре часа!
Все пассажиры вагона наблюдали за этой сценой, держась чуть в отдалении, у дверей своих купе.
- Ужас! - Анджелова несколько театрально схватилась за голову. - Какой кошмар!
Ее муж мрачно кивал. Самсонов и Игорь недоуменно переглядывались. А Алексей, засунув руки в карманы и прислонясь к косяку открытой двери, напряженно размышлял. Выглядел он сейчас в точности как Бармалей, который пытается быть добрым.
- Пойдем, ребята, - Витька потянул Мишку и Полю. - Поразмыслим. А где Груня?
- Я видела, как она проскользнула в наше купе, - сообщила ее сестра.
- Значит, в ваше купе и направимся, чтобы Груньку в наше не вызывать и лишний раз не светить, - решил Мишка. - Ой, подождите минутку, кажется, транспортная милиция идет! Наверное, сейчас будет самое интересное!
И точно: у купе проводников появились три милиционера в форме - одна из патрульных бригад, охраняющих поезд в дороге и разбирающихся с чрезвычайными происшествиями. Они быстро переговорили с проводниками и Сергеем, осмотрели первое купе, потом второе - Сашка, - ничего, видимо, особенного не обнаружили и постучались в третье.
- Идут по вагону, свидетелей опрашивают, - восторженно прошептал Мишка. - Интересно, как они будут объясняться с этим начальником?
- Кто там? - донесся сонный недовольный голос из-за двери третьего купе.
- Милиция! - коротко ответил старший патрульный с нашивками сержанта.
После недолгой возни дверь купе отперли изнутри и отворили, патруль заглянул в купе. С начальником и его секретарем патрульные беседовали минуты две, потом вышли - как видно, несолоно хлебавши.
Следующим было купе Самсонова. К знаменитому артисту милиция отнеслась со всем почтением и, поскольку он ничего особенного рассказать не мог, оставили его в покое так же быстро, как и обитателей третьего купе. Но автографы попросили, а Самсонов с удовольствием дал.
С такой же скоростью милиция прошла и все остальные купе. Ребят вообще ни о чем не спрашивали - решили, видимо, что слишком малы, чтобы быть толковыми свидетелями. Потом милиция перешла в следующий вагон.
Ребята быстро прошмыгнули в "девчоночье" купе и, наконец, опять оказались все вчетвером.
- Рассказывай, что тут было без нас! - потребовал Мишка от Груни, грустно сидевшей, подперев лицо кулачками и глядя в окно.
- Ох, - вздохнула Груня, - ужас! А ведь так хорошо все начиналось…
И она поведала друзьям обо всем, заодно показав незаконченный рисунок. Ребята были, конечно, потрясены ее рассказом, да и рисунок их тоже потряс.
- Здорово! - восхитился Витька. - Совсем иначе, чем ты нарисовала Самсонова, где у него пол-лица словно вспышкой озарено, но тоже классно!.. - Он замолк и стал внимательно рассматривать рисунок.
А тут и поезд затормозил. Груня поглядела на перрон.
- О, Сергей и Любовь Александровна мечутся вдоль поезда! Будем надеяться, они что-нибудь найдут!
- Я к ним на помощь! - крикнул Мишка, кидаясь в свое купе за курткой и шапкой. - Вдруг, это, я что-нибудь замечу!
Его друзья смотрели в окно, как он присоединился к Сергею и Любови Александровне, как все трое то и дело пробегают мимо их вагона туда и сюда. Они прекратили поиски, лишь когда поезд дрогнул и медленно пополз вдоль перрона - Сергей помог Любови Александровне и Мишке в последний момент вскочить на подножку и забрался сам.
- Ничего… - печально вздохнула Поля.
- Да, просто плакать хочется, - неохотно призналась Груня.
Витька, убедившись, что все поиски оказались бесплодными, опять стал разглядывать рисунок.
- Какая-то мысль в башке промелькнула, перед тем, как поезд затормозил, - пробормотал он. - Никак не могу ее вспомнить!..
Тут в купе вернулся Мишка, разгоряченный и подрумянившийся от мороза и беготни.
- Ни фига! - сообщил он. - Остается ждать следующей станции…
- Не обязательно, - сказал Витька. - Мне кажется… Да! - Он повернулся к Груне. - Послушай, когда ты рисовала Самсонова, ведь уже было темно, так?
- Так, - подтвердила Груня.
- То есть освещение при обоих рисунках было практически одинаковым? Электрическим - верхний свет и включенные ночники? Никакого внезапного луча солнечного света сквозь окно купе или через коридор, в открытую дверь?
- Совершенно верно, - подтвердила Груня. - Оба рисунка сделаны при абсолютно одинаковом освещении.
- Так откуда же этот блик света на лице Самсонова - которого нет ни на лице дочери, ни на лице матери?
- Не знаю, - Груня развела руками. - Сама тут пыталась припомнить, как же я его изобрела. Я его как бы увидела - и постаралась сохранить, потому что поняла, как здорово он подчеркнет все лучшее в лице Самсонова.
- Увидела? - настойчиво переспросил Витька. - Как?
- Ну, вот так, взяла и увидела. Будто озарило что-то.
- Ты уверена, что это озарение было только в твоей голове, а не извне?
Друзья напряглись. Они поняли, что Витька нащупал что-то важное.
- К чему ты клонишь? - спросил Мишка.
- Я клоню к тому, чтобы вы напрягли память и еще раз постарались припомнить - не проходил ли кто-нибудь мимо вашего купе?
- Нет! - в один голос ответили Мишка и Груня. - Никто не проходил!
- Вы уверены? - спросил Витька. - Потому что, смотрите…
Он подошел к двери и несколько раз ее открыл и закрыл. Двери в этом вагоне СВ были не ездящими на рельсе, а висящими на петлях. И, как положено, в каждой двери со стороны купе было большое зеркало. Когда Витька резко мотнул дверь туда и сюда, в зеркале на мгновение вспыхнул блик отраженного света - и этот блик солнечным зайчиком проскочил по купе и исчез!
- Поняли? - спросил Витька. - Ты, Груня, не придумала этот блик - ты его мимолетно увидела, когда кто-то толкнул дверь, мешавшую ему пройти! Видно, дверь была полуотворена так, что перегораживала часть коридора!
Его друзья ошарашенно молчали. И в самом деле, Витька был прав. Блик мог возникнуть только оттого, что дверь резко повернулась туда и сюда. А чтобы она повернулась, ее кто-то должен был повернуть.
- Но мимо никто не проходил, честное слово!.. - пробормотал Мишка. - Хоть поклясться готов!
- Не проходил! - кивнула Груня. - Хоть у Самсонова тоже спросите.
И тут в купе заглянул Алексей:
- Еще не спите? - осведомился он, постаравшись придать своему голосу должную строгость. - Понимаю, нелегко улечься, когда такое происходит, но ведь уже четвертый час ночи…
- У нас проблема, - сказал Витька. - Очень важная.
- Какая проблема?
- Как человек может невидимкой пройти мимо купе, из которого его просто должны увидеть?
- И это все ваши проблемы? - Алексей неожиданно разулыбплся.
- Да, - кивнул Витька.
- И если я решу ее для вас, вы ляжете спать?
- Так вы знаете, как это может быть?! - не выдержала Груня.
- Конечно, знаю, - небрежно ответил Алексей.
- Как? - вся четверка подскочила с мест. - Откуда?
- Потому что классику надо читать, - язвительно ответил Алексей. - Если б вы не только глотали всякие дешевые книжонки, а читали классических детективных авторов, то помнили бы рассказ одного из них про человека-невидимку. И ваша проблема разрешилась бы сама собой.
- Подождите… - начитанный Витька наморщил лоб. - Я припоминаю. Но там убийцей был почтальон… А когда полиция спрашивала, приходил ли кто в этот дом, все дружно отвечали: "Нет, никого не было!" - потому что почтальон как бы не считается…
- Вот-вот, - кивнул Алексей. - Точно так же и проводник не считается, ведь ему положено ходить по вагонам туда и сюда. Если бы мимо купе прошел кто-то из пассажиров - все бы это, конечно, запомнили. А если проводник промелькнет мимо, все ответят - нет, никто не проходил… Что, решил я вашу проблему?
- Еще как! - сказал восхищенный Витька. - Черт! Как же я сам не додумался!.. Одно то, что гитара тренькала в туалете во время стоянки… А мы-то думали, что тетки из последнего купе врут!
- Что ты хочешь сказать? - живо спросил Алексей.
- А то, что раз у проводника есть ключи от туалета, значит, он и во время стоянки может там запереться! И не бояться, что кто-то будет маячить рядом или ждать под дверью - ведь все знают, что во время долгой стоянки и пятнадцать минут после нее туалеты заперты, нечего и соваться!
- Погоди… - Мишка вдруг побледнел. - Ты хочешь сказать…
- Я хочу сказать, что к нам в купе надо немедленно вызвать Петра Васильевича - и обязательно с гитарой! - сказал Витька. - Остальное потом!
Алексей, внимательно слушавший, одобрительно кивнул.
- Совершенно правильно. Я улавливаю ход твоих мыслей. Пожалуй, Петра Васильевича я сам доставлю, найду предлог. Без супруги, так?
- Так, - подтвердила Груня. - Тут есть один момент… Мы вам потом объясним.
Алексей ведь не знал о "тайном преступлении" Сидоренко.
- Ребята! - взмолился Мишка. - Дайте мне сказать!..
- Потом скажешь! - оборвал его посуровевший Витька. - Сперва - самое главное.
Мишка отодвинулся в угол и затих. Было видно, что его одолевают какие-то тревожные мысли…
- Да, конечно, - послышался в коридоре голос Алексея. - Не беспокойтесь. Вернем буквально через пять минут, в целости и сохранности.
Это, похоже, он отвечал Анджеловой. А через секунду он доставил в ребячье купе Петра Васильевича - абсолютно обалдевшего, осоловевшего и лишь беспомощно мигающего глазками. Гитару он держал вертикально, за гриф.
- Петр Васильевич, - обратился к нему Витька, - кажется, мы разобрались, что произошло. Но мы можем ошибаться. И я прошу вас очень внимательно приглядеться к гитаре - ваша она или нет?
- Как же не моя? - Петр Васильевич обиделся. - Вон, и обводы корпуса, и гриф… Одна из немногих гитар, которые, по преданию, входили в собрание Высоцкого. Такие гитары сразу узнаются! И звучит как надо. Если б мне подсунули копию, чтобы украсть оригинал, - то в менее качественном дереве резонанс был бы другой, звук сразу ухудшился бы!..
- И все-таки, я вас очень прошу, - настойчиво повторил Витька.
- Присоединяюсь! - подал голос Алексей. Похоже, он кое о чем начал догадываться.
- Да пожалуйста! - Петр Васильевич пожал плечами и перевернул гитару. - Вот здесь, на корпусе, после одного приключения осталась характерная царапинка, которую никак не удавалось зашлифовать. Я вам ее покажу - и… и… и… - он запнулся. - Где же она?
- Угу, - удовлетворенно кивнул Алексей. - Нормально, а?
- Да что ж нормального? - Петр Васильевич и растерялся, и засуетился. - Да объясните мне, наконец…
- Посмотрите еще, - сказал Витька. - Нет ли на гитаре каких-то особенностей, которых не было на вашей?
Теперь Петр Васильевич стал беспрекословно осматривать гитару со всех сторон.
- А это что за темное место? - указал Алексей. - Вроде какие-то царапинки проступают… И дерево словно подтонировано, чтобы эти царапинки были меньше видны… Поверните-ка к свету этой стороной!
Когда Петр Васильевич повернул гитару подтонированным пятном к свету, все увидели, что эти царапинки начинают слагаться в буквы - в надпись, тонко прорезанную бисерным - изящным и мелким - почерком!
- Что это такое? - совсем удивленный Петр Васильевич захлопал глазами.
- Подождите, сейчас принесу одеколон, - сказал Алексей. - Одеколон должен это смыть.
Он вернулся с ваткой, смоченной одеколоном, и протер темное место, - которое очистилось на удивление легко. И надпись - старинная, с "ятями" - стала совсем ясной.
- "Моему дорогому Павлу Мочалову, с пожеланием когда-нибудь сыграть моего Арбенина, гитару нашего общего учителя. Михаил Лермонтов", - вслух прочел Алексей.
Глава XII
РАЗГАДКА ВСЕХ ТАЙН
Челюсти у всех так и отвисли.
- Ну да! - кивнул сам себе Алексей. - Ведь Мочалов мечтал поставить "Маскарад" и сыграть главную роль, но пьесу запретила цензура. И он, и Лермонтов очень это переживали.
- Теперь вы понимаете? - спросил Витька у Петра Васильевича. - Ваша гитара звучит не хуже этой - они обе из собрания Высоцкого, - но эта, из-за надписи, имеет особую ценность! Интересно, сколько она может стоить?
- Сумасшедшие деньги! - выдохнула Груня.
- Вот именно, сумасшедшие, - проворчал Алексей. - Достаточные, чтобы свести с ума и подтолкнуть на преступление. Я, кажется, понимаю, как и что произошло… Но пусть Витька объяснит. Он первым додумался - ему и честь.
- По-моему, ясно, что произошло, - сказал Витька. - Кто-то украл эту гитару из музейного собрания, чтобы за огромные деньги толкнуть подпольному коллекционеру. А может, и контрабандой за границу вывезти - ведь в Европе она бы вообще стоила о-го-го! Действовал не один человек, а целая банда. Но органы все-таки взяли след этой банды. Значит, надо придумать, как всех перехитрить. Вы с женой, Петр Васильевич, часто гастролировали в нашем городе, и грабители обратили внимание, что у вас точно такая же гитара. Выяснили они и про вашу привычку периодически снимать струны с гитары и прятать в нее что-нибудь сладенькое… Понимаете? Грабители знали, что органы накопали достаточно, чтобы начать искать гитару в этом поезде - но, сколько бы они ни искали, ни выглядывали, мимо вашей гитары они пройдут, не обратив на нее никакого внимания и не удосужившись рассмотреть внимательно. Ведь все знают, что у вас тоже гитара из собрания Высоцкого - точно такая же, как музейная, но при этом абсолютно "чистая", принадлежащая вам на полностью законных основаниях! В тот момент, когда вы, посетив буфет, стояли на перроне, они подменили гитару - поставили свою в точно таком же чехле. Теперь вы довезете их гитару до Пскова, а во Пскове найдется случай ее украсть - а там и до границы рукой подать, никто очухаться не успеет! А милиция - или там ФСБ, - негласно, но тщательно осмотрев весь поезд и не обнаружив в нем никакой старинной гитары, кроме вашей, придут к естественному выводу, что грабители отказались от идеи переправлять гитару поездом… Но остается еще один момент! Ведь вы-то в два счета можете заметить, что гитара - другая! Значит, надо сделать так, чтобы вы этого не заметили. Как этого добиться? Да очень просто, огорошить вас, удивить до смерти, чтобы вы не стали обращать внимания на всякие различия в царапинках и пятнах на корпусе. Вот скажите, если бы струны не были натянуты, а корпус гитары не перемазан раздавленными пирожными - вы бы заметили, что гитара не ваша?
- Наверно, да, - чуть подумав, сказал Петр Васильевич. - Да, конечно, сразу бы заметил.
- Вот именно! А когда вы увидели чудесным образом натянувшиеся струны, да еще вам пришлось впопыхах, втайне от жены, отчищать корпус гитары от жирного крема - у вас не было ни времени, ни сил обратить внимание на какие-то мелкие отличия! Конечно, дня через два-три вы бы заметили что-то не то - отсутствие царапинки, лишнее темное пятно, еще что-то, - но через два-три дня во Пскове эта гитара от вас бы уже тю-тю, и следов бы не нашли! Психологически грабители все рассчитали абсолютно точно, учли и ваш характер, и все остальное - и их план чуть не увенчался успехом!
- Но где же моя гитара? - жалобно вопросил Петр Васильевич.
- Будем надеяться, что мы ее найдем, - сказал Алексей, взяв дальнейший разговор на себя.
- Так вы знаете, кто грабители? - Петр Васильевич немного оживился.