Немного подумав, он обратился к Тиду: -Наверное, твоя собака была ранена именно здесь. Ты случайно утром не находил гильзы?
- Мади торопилась в лагерь. Мы не искали. Они прочесали местность в радиусе пятидесяти метров.
Ничего. Гильзы могли затеряться в прошлогодней листве. Тогда Тиду вывел своих товарищей из чащи на проселочную дорогу, где еще сохранилась засохшая лужица крови.
- Одно из двух, - сказал он, - или раненый Кафи дотащился сюда сам, а уж здесь его кто-то нашел и подобрал, или тот, кто в него стрелял, вывел его на эту дорогу, посадил в машину и увез. Я не вижу другого объяснения тому, что сначала были следы, потом лужица крови - и больше ничего.
- Значит, надо осмотреть свежие следы шин на дороге - сказал Сапожник.
Увы! Их оказалось слишком много. Ребята выделили самые заметные. Особенно отчетливыми были два следа: один принадлежал машине с широкими шинами, а другой - со стандартными.
- У какой машины могут быть такие колеса? - спросила Забет, осматривая самые глубокие отпечатки. - У грузовика с лесом?
Не обязательно, - ответил Тиду. - Этим утром здесь был джип лесника; у джипа тоже широкие шины… Но лесник никогда ни с того ни с сего не будет стрелять в собаку, тем более что Кафи не бросается на людей.
Во всяком случае, - сказала Забет, сидя на корточках посреди дороги и буквально уткнувшись носом в землю, чтобы лучше разглядеть следы, - здесь прошла еще одна машина - после той, с широкими шинами. Посмотрите! Вот здесь отпечаток стерся. - И тут же воскликнула: - О! Смотрите дальше! Машина петляла, как будто за рулем был пьяный. Ну-ка, пошли посмотрим!
Тиду предпочел бы вернуться к хижине Брюль-Лу, но Забет настояла, чтобы они шли в противоположном направлении. Может, у нее было какое-то предчувствие? Друзья не прошли и трехсот метров, как из-за поворота показалась машина Иностранца - она стояла поперек дороги и перекрывала движение.
- Не подходите! - быстро среагировал Тиду, удерживая товарищей.
Ребята смотрели во все глаза. Кажется, в машине никого не было. Вокруг ни души, ни звука. Вдруг Забег пробормотала:
- Посмотрите! Вон там, где дверца, чуть-чуть видны волосы. Да, светлые волосы. Это он - прячетсяд
Ребята подождали несколько минут. Голова не двигалась. Может, Иностранец заснул за рулем и соскользнул на сиденье? Но если бы он просто хотел поспать, то не поставил бы машину поперек дороги. Они спрятались в кустах и похлопали в ладоши. Незнакомец не пошевелился. Тогда ребята на цыпочках подкрались к машине, заглянули внутрь… Тиду резко обернулся к своим товарищам.
- Он ранен!
На нижней губе запеклась кровь, правая бровь была разбита и припухла, веко вздулось. Забыв о том, что этот человек, возможно, убил Кафи, Тиду потряс его за плечо.
- Что случилось?.. Вы попали в аварию?
Никакой реакции: незнакомец был без сознания.
Ребята осмотрели машину - она была в целости и сохранности.
- Мы не знаем, кто он такой, - сказала Забег. - Но оставить человека в таком состоянии нельзя. Надо привести его в чувство.
Она достала носовой платок, смочила его водой из колеи и, как смогла, протерла лицо водителя. Может, ощущения холода будет достаточно? Может, незнакомец придет в себя? Он открыл глаза и повел удивленным взглядом по сторонам, затем сказал два или три слова на иностранном языке, но, мгновенно опомнившись, спросил по-французски:
- Что со мной?
В тот же момент он узнал юных мотоциклистов, которых встретил позавчера на дороге.
- О! Вы?
Это открытие не испугало Иностранца; совсем наоборот. Он слабо улыбнулся и сказал:
- Вы самые добрые ребята на свете! Чертовы дровосеки!
Тиду и Сапожник переглянулись.
- Дровосеки? - спросила Забег. - Это они вас так отделали?
Вместо ответа Иностранец глубоко вздохнул. Его лицо уже порозовело, он с трудом привстал на сиденье и тихо сказал:
- Я все думаю, что они себе вообразили. Не могу понять.
- А разве вы их не знаете?
Молодой человек удивленно посмотрел на ребят и отрицательно покачал головой.
- Тогда, - продолжила Забег, - зачем вы к ним пошли?
Выражение лица незнакомца стало замкнутым. Ребята поняли, что этот вопрос ему не понравился. Прямого ответа не последовало.
- Да, - сказал он. - Они меня избили. Я просто хотел кое-что выяснить, но они отвечали с каким-то странным озлоблением, а потом просто стали хамить. Я ответил в том же духе, ну тут они на меня и набросились… Пришлось защищаться… А через несколько минут мне стало как-то плохо, удивляюсь, как я еще не врезался в дерево.
Он посмотрел в зеркальце и вздохнул.
- Да уж, они со мной не церемонились. Я ни за что не решусь показаться в таком виде в гостинице. Чтоподумает хозяин? Не знаю почему, но он и так ко мне не очень-то расположен. Ну и ладно: дождусь темноты и фазу поднимусь в свою комнату. Надеюсь, к утру все пройдет.
Вдруг неожиданно Забег предложила: -А может, вы пойдете к нам? Мы вам воды согреем, компресс сделаем!
Тиду и Сапожник смерили ее уничтожающим взглядом. Эта идиотка собралась привести незнакомца в лагерь, когда только сегодня они с таким трудом запрятались в самой чаще леса! Но было уже поздно.
- Мне неудобно опять вас затруднять, - ответил Иностранец. - Садитесь в машину, думаю, я уже всостоянии ее вести.
Мальчики пребывали в нерешительности. Им казалось кощунственным сесть в машину к человеку, который, может быть, убил их собаку. Но, несмотря на это, им все равно было жаль раненого парня… И потом, Забег уже расселась на переднем сиденье.
Иностранец завел мотор. Он еще не восстановил силы, и управление машиной явно давалось ему с трудом. Тиду и Сапожник, устроившись на заднем сиденье, склонились друг к другу.
Надо у него спросить, не встречал ли он в лесу Кафи, - предложил Сапожник. - Посмотрим на его реакцию.
Не стоит, - прошептал Тиду. - Он еще не настолько пришел в себя, чтобы реагировать. Давай-ка лучше поищем следы крови.
Тиду нагнулся как будто затем, чтобы поднять выпавший из кармана карандаш. На коврике под сиденьем ничего не было. Удалось обнаружить только одно-единственное, совсем свежее пятнышко на спинке переднего сиденья, но это была кровь водителя.
- Это еще ничего не значит, - тихо сказал Сапожник. - Ты же понимаешь, что если он действительноперевозил Кафи, то уж наверняка положил его не в салон, а в багажник.
Путь казался бесконечным. Водитель ехал молча, внимательно следя за дорогой, чтобы не сбиться среди множества лесных тропинок, которые извивались и пересекались между собой; время от времени он отрывал руку от руля и стирал с губы кровь. Наконец Тиду узнал дорогу, проходящую поблизости от нового лагеря.
- Это здесь, - сказал он. - Стоп!
Дальше пришлось пройти пешком; лес был такой густой, что напоминал джунгли. Увидев рядом со своими товарищами Иностранца, Гий подумал, что ему это снится. Однако он сдержался и не стал ни о чем расспрашивать.
- Почему вы выбрали такое темное и сырое место? - спросил молодой человек. - Как будто прячетесь от кого-то… И потом, вас, кажется, было больше, когда мы встретились?.. А где собака?
Подскочив от неожиданности, Тиду ответил почти грубо, и в его тоне явно сквозило обвинение:
- Наша собака пропала вчера в лесу. Скорее всего, ее убили.
Убили? - повторил Иностранец, явно удивившись. - А вы не думаете, что пес мог просто потеряться?
Нет. Он убежал вчера, где-то после двенадцати. Даже учитывая туман, он давно бы уже вернулся. Потом раздались выстрелы, а утром я нашел ошейник - вот; его перерезали ножом.
Молодой человек взял ошейник, осмотрел и тихо сказал:
- Бедный пес! Он был замечательный. У меня раньше была похожая собака. Когда она умерла, я так горевал, как будто потерял близкого человека. Кто же мог это сделать?
Ни Тиду, ни остальные не ответили; даже Забет, у которой был слишком длинный язык, на это раз сдержалась. Однако у ребят сложилось впечатление, что возмущение Иностранца было неподдельным. Похоже, он действительно любил собак… и Кафи это понял - дал себя погладить, а ведь обычно он этого не позволяет первому встречному.
- А где вы нашли ошейник? - спросил молодой человек.
В самой чаще, рядом с хижиной дровосеков.
Что? Это они стреляли? Выходит, они взялись и за собак? Зачем им это нужно? Странно, но мне показалось, что эти люди не похожи на дровосеков. Что они делают в заброшенной хижине?
А вы? Что вы ищете в лесу? - быстро отозвался Тиду. - О чем вы хотели их спросить?
Лицо Иностранца затуманилось. На мгновение он отвел взгляд и пробормотал:
- Не знаю, сможете ли вы понять… Иностранец замолчал. Забег только что разогрела
воду и протянула ему салфетку для компресса. Молодой человек протер лицо - оно все еще было в крови, приложил влажную ткань ко лбу и посмотрелся в маленькое зеркальце, которое ему дала Забег.
- Ну вот, уже лучше, - сказал он. - В гостинице, конечно, никто ничего не заметит.
Он минуту помолчал и продолжил:
- Хозяин гостиницы очень приветлив со всеми постояльцами, кроме меня. Когда я попросил у него карту, чтобы сориентироваться в лесу, он так подозрительно посмотрел! Здешние люди все такие недоверчивые?
На этот раз Забет, всегда выпаливающая первое, что пришло в голову, ответила без колебаний:
- Наверное, это из-за того, что вы иностранец!
Незнакомец вздрогнул, а потом все-таки заставил себя улыбнуться.
- А что, очень заметно?.. Здесь не любят иностранцев? Конечно, ведь все еще помнят зверства нацистов во время войны.
Он помолчал, вздохнул и, сильно покраснев, заявил:
- Я немец.
Парень обвел взглядом ребят, чтобы посмотреть, какое это произвело впечатление, однако не обнаружил ни малейшей неприязни.
Мы почти догадались по вашему акценту и по некоторым словам - французы их редко употребляют, - сказал Тиду. - Я слышал, что немцы часто приезжают в Веркор, но в основном это люди постарше, которые воевали и хотят посетить места боев.
Я родился после войны, - ответил Иностранец, - но именно поэтому я здесь.
Больше он ничего не сказал, но ребята приготовились слушать. Забет пригласила гостя в палатку, так как приближался вечер и становилось прохладно. Здесь, под навесом, незнакомец начал свой рассказ…
РАССКАЗ ИНОСТРАНЦА
- Да, я немец, - серьезно повторил он. - Мне двадцать два года. Зовут меня Рудольф Вассер… или просто Руди. Однако в пансионе я зарегистрирован под чужим именем. Сомневаюсь, что даже через столько лет жители Веркора могли бы забыть о жестокостях нацистов в 1944 году. Я не осмелился приехать на своей машине: даже буква "Д" на заднем крыле могла бы вызвать неприязнь. Я оставил ее в Нанси у старого друга отца, а он дал мне свою, и здесь, в Сент-Агане, я записался под его именем: Жак Николя.
Мой отец был офицером запаса немецкой армии. Он ненавидел Гитлера. В тот момент, когда нацисты покидали Францию, он находился на юге. Однажды, отказавшись руководить операцией против мирного населения, он был арестован и отправлен самолетом в Германию, где его ждал трибунал. Но самолет сбили над Веркором; мне неизвестно, что произошло с другими пассажирами и экипажем, знаю только, что отца - в наручниках, со сломанным бедром, истекающего кровью - нашел в лесу мальчик. Он очень удивился и спросил, почему отец в наручниках, и тот рассказал ему правду. Мальчик поверил и перенес его в хижину, где жил со своими родителями. Нацисты, уходя из Веркора, жгли деревни, и если бы моего отца нашли партизаны, то наверняка бы с ним расправились. Юный дровосек и его родители выхаживали и прятали отца до тех пор, пока он не смог уйти из леса.
После небольшой паузы Иностранец продолжил:
- Мальчика звали Сирилл Блан - это все, что мне о нем известно. После войны отец ему много раз писал, но письма остались без ответа. Наверное, он их не получил. Может, адрес был неточный… и потом, фамилия Блан - самая распространенная в Веркоре. Отец очень хотел что-нибудь сделать для своего спасителя: он думал вернуться сюда и расспросить людей, когда ужасы войны немного забудутся. Не получилось. По профессии он был инженером и получил работу в Мексике на строительстве плотины. Мы вернулись в Германию только три года назад, когда отец был уже тяжело болен. Но он не забыл своего спасителя. Прошлой зимой, перед самой смертью, он просил меня возобновить поиски. А потом, когда отец умер, я нашел его военные дневники. Он был немного поэтом: там так трогательно описано место, где ему спасли жизнь! Это была маленькая тесная комнатка, с выступающими балками, почерневшими от дыма; там же дровосеки хранили и свои припасы. Там было только одно окошко; из него он видел высокую гору, напоминавшую спину верблюда, и даже в августе там лежал снег.
- Это, конечно же, Гран-Веймон - самая высокая точка Веркора, - перебил его Тиду. - Только там остается немного снега в это время года.
- Ну вот, - продолжил Руда. - Обнаружив хижину Брюль-Лу и осмотрев перед этим множество других, я сразу подумал, что это та, что я ищу; кроме того, в дневнике было написано, что хижина расположена в самой высокой точке леса. Тогда, как вы понимаете, я захотел рассмотреть ее поближе и надеялся разузнать у тех, кто там сейчас живет, что-нибудь о прежних хозяевах. Я обратился к дровосекам - они как раз работали поблизости, но они ответили, что понятия не имеют о том, что здесь было раньше. Я хотел войти внутрь, но они не разрешили, тогда я им рассказал свою историю. Они мне не поверили и обозвали нацистом, а это оскорбление. Ну, я ответил… В конце концов мы сцепились… Остальное вы знаете.
Он пощупал ссадины на лбу и на губе. Все сидели молча. Молодой немец говорил так искренне, а некоторые подробности так точно совпадали с тем, что они уже о нем знали, что ребята не сомневались в его правдивости.
Эти дровосеки были отвратительны, - сказала Забет. - Надо подать жалобу!
Это деликатный вопрос. Я здесь не на законных основаниях, потому что сдуру не назвал в гостинице своего настоящего имени. У меня потребуют объяснений… и хозяину гостиницы не понравится, если к нему придут полицейские и будут задавать вопросы.
Это точно… - сказал Тиду. - Но хозяин гостиницы относится к вам с недоверием только потому, что считает, будто вы заодно с дровосеками из Брюль-Лу.
Я?
Он этого не скрывает, - сказала Забет. - И теперь мы можем сознаться, что сами так думали. Вчера утром, когда мы увидели, как ваша машина проехала рядом с Круа-де-Бюи - местом, где раньше стояли наши палатки, мы пошли за вами, чтобы посмотреть и узнать, что же вы ищете в лесу. Вернувшись, мы нашли приколотую к палатке записку с приказом убраться отсюда и какой-то непонятной угрозой. Мы подумали о вас.
Помолчав, Забет добавила:
- Но это еще не все. Вчера, когда исчез Кафи, мы решили, что и это ваша работа. Вы без конца кружили по лесу - вот мы и подумали, что наш пес вас узнал, пошел за вами, а вы его убили… А наши товарищипошли в Сент-Аган посмотреть, нет ли случайно в вашей машине следов крови Кафи, если вы бросили его в багажник, чтобы потом от него избавиться.
Немец расстроился.
- А сейчас вы меня тоже подозреваете?
Несколько секунд все хранили молчание. И тут Тиду решительно протянул ему руку, а немец пожал ее с видимым облегчением; он так же горячо пожимал и остальные протянутые руки. Лед недоверия растаял. Освободившись от своих секретов, Руди так близко к сердцу принял горе наших друзей, что тоже решил заняться поисками собаки.
- Вы дважды мне помогли. Если ваш пес всего лишь ранен, я могу помочь его найти.
- Увы! - вздохнул Тиду.
Нет, - настаивал Руди, - я хочу вам помочь. Кровь на прошлогодней листве и разрезанный ошейник еще не означают, что ваша собака мертва. Я тоже буду участвовать в поисках… Вот если бы я осмелился попросить вас оказать мне честь…
Говорите! - подбодрила Забег.
Раньше я был скаутом; ставил палатки и в лесах Германии, и на выжженной земле Мексики. И если бы я вам не слишком помешал…
Понятно! - перебил его Сапожник. - Оставайтесь! Палатка рассчитана на шестерых, и вы займете место нашего товарища - он заболел и не смог пойти с нами. У нас даже есть лишний матрац.
Правда?.. Вы меня принимаете? А что скажут остальные ваши товарищи, когда вернутся?
Вы им все расскажете, и они обязательно согласятся.
А когда они должны вернуться?
Скорее всего, они ждут вас в Сент-Агане, чтобы взглянуть на машину.
Надо их предупредить, чтобы не теряли зря времени. Давайте их опередим.
- А вдруг мы с ними разминемся в лесу? Тем более, если они услышат шум вашей машины, они бросят свои мопеды и спрячутся в кустах.
Решили еще немного подождать, но вдруг Тиду забеспокоился: они договорились, что ребята выедут из Сент-Агана не позднее шести часов, а было уже семь и начинало темнеть. Может, с ними что-то случилось?
- Поехали! - сказал Руди. - Я захвачу всех.
Нет, только не всех! - возразил Сапожник. - В этом лесу происходит слишком много загадочных вещей, нельзя оставлять лагерь без присмотра. Я останусь и подменю Гия.
И я, - вызвалась Забет. - Раз нет Бифштекса, я пока приготовлю ужин.
Тиду и Гий пошли за Руди к машине, пробираясь через папоротники и кустарники. Молодой немец уже окончательно пришел в себя.
- Постарайтесь не разгоняться, - предупредил Тиду. - У нашего друга Стриженого очень тонкийслух: он способен издалека узнать машину по шуму мотора.
Они направились в долину на холостом ходу. На каждом повороте Гий высовывался из окна, чтобы позвать ребят, если они появятся, но на проселочной дороге не было не души.
- Странно! - все больше тревожился Тиду, глядя на часы. - А вдруг мы их все-таки пропустили?
Вот уже показалась колокольня Сент-Агана, а они так никого и не встретили.
- Если хотите, я подвезу вас к въезду в деревню: мне что-то не хочется показываться в гостинице с подбитым глазом. Хочу вернуться туда завтра вечером: исправлю карточку и заберу вещи. Надеюсь, что издалека мой фингал никто не разглядит. Подожду вас здесь.
Тиду и Гий вышли из машины и побежали ^бакалейную лавку выяснить хоть что-нибудь - ведь Мади должна была зайти за покупками.
Ваши товарищи? - удивилась бакалейщица. - Да, они заходили где-то около половины пятого - кое-что купили и тут же ушли.
В какую сторону?
Они зашли в гостиницу, наверное, выпить чего-нибудь.
Выйдя из бакалеи, ребята стали обсуждать дальнейшие действия.
Вернемся, - предложил Тиду. - Раз их здесь нет - они наверняка вернулись в лагерь, может, просто другой дорогой.
Нет, - возразил Гий. - Ты ведь прекрасно знаешь Мади: она упряма как осел и не уйдет из Сент-Агана до тех пор, пока чего-нибудь не разузнает… Скорее всего, ребята ждали на террасе возвращения Руди, но они же не могли торчать там вечно и, наверное, где-то спрятались. Давай зайдем попьем чего-нибудь, глядишь, они нас и заметят.
Мальчики сели за столик, заказали лимонад, потом появился хозяин, узнал их и сразу подошел.
Мы ищем своих товарищей, - сказал Тиду. - Вы их случайно не видели?
Они отправились в деревню Лант - это в двенадцати километрах отсюда.
В Лант? - удивился Тиду.