* * *
Через некоторое время мы все увидели на телеэкране прием Леонида Ильича в члены Союза писателей СССР. Переполненный торжеством момента председатель Союза писателей Георгий Марков вручал генсеку писательский билет за номером один. А через несколько месяцев все тот же Марков, но уже как председатель Комитета по Ленинским премиям, вручил "дорогому Леониду Ильичу" Ленинскую премию за литературу.
К тому времени генсек порадовал читателей тремя автобиографическими полотнами: "Малая Земля", "Возрождение" и "Целина".
Все эти эпохальные сочинения не только были опубликованы гигантскими тиражами, но и печатались в колыбели общественной мысли – журнале "Новый мир". За право опубликовать сочинение вождя дрались все главные редакторы толстых журналов, однако победил "Новый мир".
Кстати, в прогрессивной по тем временам "Литературной газете" "Малая Земля" печаталась отдельными вкладышами.
Когда-то, в 50-е годы, мы все, независимо от будущей специальности, изучали мудрый труд Сталина "Марксизм и вопросы языкознания". Я никак не мог понять тогда, для чего мне, будущему командиру десантного взвода, нужен марксизм, а тем более вопросы языкознания.
Но все равно изучали.
В 80-е вся страна изучала труды "мудрого последователя дела Ленина товарища Леонида Ильича Брежнева" на партучебе, на специальных научных конференциях.
Я в те годы руководил весьма популярным изданием – литературным приложением "Подвиг". У него был огромный тираж и чудовищная популярность у читателей.
Так вот, вызвало меня начальство и сказало, что в одном номере будет целиком опубликована "Малая Земля".
Необходимо было найти художника, который воссоздал бы светлый образ генсека на Малой Земле. Но, оказалось, мы ломились в открытую дверь. Народный художник Налбандян уже изобразил полковника Брежнева на этом легендарном плацдарме.
Завезли в типографию финскую бумагу высшего качества и отличный переплетный материал. Все было готово для эпохального издания.
И вдруг, слава богу, пришла команда сверху – "отбой!".
Радости моей не было границ, уж очень не хотелось печатать эту муру.
Правда, писали эти книги талантливые литераторы: Анатолий Аграновский, Аркадий Сахнин, Владимир Губарев. Это была элита, лучшие советские очеркисты.
Надо сказать, что поступили с ними не очень прилично. Короче, просто кинули. Обещали высокие гонорары, квартиры, награды, но не только ничего не дали, а даже спасибо не сказали.
Стая помощников вождя преподнесла ему тексты как нечто созданное их трудами. Особенно угадал в этой игре главный помощник генсека Константин Черненко.
Итак, к последнему году своего правления Брежнев подошел усыпанный почестями и наградами. Раньше считалось, что больше всех в мире поимел орденов диктатор Доминиканской Республики генералиссимус Трухильо. У него было сорок четыре наградных знака.
Брежнев превзошел Трухильо: у него на мундире умещалось, правда с трудом, шестьдесят с лишним колодок.
Кроме того, он стал лауреатом Ленинской премии мира, Золотой медали мира имени Ф. Жолио-Кюри, получил высшую награду в области общественных наук – золотую медаль имени Карла Маркса и Ленинскую премию в области литературы и искусства.
Но одна награда как нельзя точно определяла суть всей брежневской эпохи – статуэтка "Золотой Меркурий". На ногах античного божества были крылышки. Так как паренек этот не только считался покровителем торговцев, но и воров.
Видать, крылышки помогали быстрее сматываться от погони.
Символ эпохи – покровитель воров.
* * *
Сегодня много пишут, пытаются анализировать восемнадцать лет брежневского правления.
Находят просчеты политические, экономические, социальные, пытаясь определить эволюцию "застоя". Но почти все высоколобые экономисты и умудренные историки обходят в своих изысканиях главное, на мой взгляд. Именно в эти восемнадцать лет началось то, что мы расхлебываем по сегодняшний день, – криминализация общества.
В этот период были заложены основы страны, в которой закон подменен понятиями.
В годы застоя началось сращивание партийного и советского руководства с преступными группами.
Схема была простой. Теневой прибыльный бизнес, "черные" адвокаты, посредники, местная власть были тесно связаны. А охраняли их от неприятностей воры в законе, назначенные после знаменитого кисловодского сходняка смотрящими за регионами.
Именно эти люди делили миллионную прибыль от незаконного производства.
* * *
В сентябре 1982 года мы веселой компанией завалились в ресторан "Сосновый бор" в поселке Усово недалеко от Москвы. Это было весьма модное место. Если в ресторане "Архангельское" собирался народ погулять "за всю масть", то в Усово приезжали послушать ретро-певицу Ингу и спокойно посидеть.
За огромным столом гуляла пестрая компания. "Держал стол", как тогда принято было говорить, а конкретнее – угощал всех, знаменитый московский человек, один из королей подпольного трикотажа Миша Фридман.
Его цеха и мелкие фабрики, разбросанные по Подмосковью, снабжали весь Кавказ и Сибирь женскими брючными костюмами из джерси, с обязательной наклейкой, что этот прекрасный товар сработан в романтической Италии.
Как говорили знающие люди, Миша держал все Подмосковье и часть столицы. В его компании я увидел деятелей из обкома КПСС, зампрокурора, милицейских начальников и еще каких-то, видимо, серьезных людей, облеченных властью.
– Гуляет Миша, – сказал мой товарищ, крупнейший специалист по теневикам. – Победу празднует.
Разговорить моего друга было нелегко, но кое-что мне из него выжать удалось.
* * *
В апреле на Мишино производство было отправлено несколько тонн ткани для изготовления знаменитых женских костюмов.
Сырье отправили, но до Фридмана оно не дошло. Более того, исчезли грузовики, а четыре водителя и экспедитор попали в больницу с острым отравлением клофелином. Надо оговориться, что в 1982 году препарат этот спокойно продавался в аптеках и проститутки еще не взяли его на вооружение.
Когда экспедитор очухался, то нарисовал Мише леденящую душу картину: их остановила ГАИ, потом его и водителей напоили какой-то дрянью, они отключились и их привязали к деревьям, где страдальцев нашли аборигены.
Подобного не случалось. Из-за сырья возникали мелкие конфликты, но такого махновского налета еще не было. Единственное, что пояснил экспедитор, – нападавшие были или грузины, или армяне.
Дело Фридмана контролировали не уголовники, а местные власти, поэтому охрану предприятий и товара осуществляли не блатняки, а специально набранные спортсмены.
С помощью, естественно, купленных ментов люди Фридмана вышли на налетчиков. Грузинские деловые открыли трикотажное производство в соседней, Калининской области. Охраняли их кутаисские воры.
Мирные переговоры ничего не дали. Тогда люди Фридмана похитили жену и дочь грузинского теневика и выдвинули условие: сырье в обмен на родственников. Это могло стать началом криминальной войны. А она никому не была нужна. Империя Миши Фридмана, рухнув, погребла бы под обломками не только дельцов, но и их сановных покровителей.
Поэтому, как поведал мне мой друг, в живописном месте на озере Селигер произошла историческая встреча. Там вели переговоры не наши цеховики и не блатняки. Договаривались о мирном исходе дела о налете на караван Фридмана те, кто учил нас свято соблюдать "моральный кодекс строителей коммунизма". Был такой знаменательный документ в те далекие времена.
Власти предержащие договорились. И снова заработали станки на фабриках Миши Фридмана.
* * *
Эпоха Брежнева прославилась небывалой по тем временам коррупцией. Дело "Океан", дело Трегубова, Ставропольское дело, Сочинское, Ташкентское… Коррупция, как раковая опухоль, съедала страну.
Двенадцатого ноября 1982 года хоронили Леонида Брежнева.
У нас уже был опыт великих похорон. Организаторы учли ошибки, и центр Москвы был плотно перекрыт.
Но, в отличие от 53-го, когда провожали в Мавзолей Великого вождя все народов, к Колонному залу, где лежал сиятельный покойник, никто не рвался.
Мерзли на ноябрьском ветру солдаты и милиционеры, а скорбящей толпы не было.
Когда гроб с телом генсека опускали в могилу, оборвалась веревка.
Траурную речь произносил новый руководитель страны Юрий Андропов. Он прославился борьбой с коррупцией. И мало кто знал, что все эти дела, о которых судачили на московских кухнях, были просто борьбой за власть.
Леонид Брежнев руководил страной восемнадцать лет и оставил нам в наследство коррумпированный госаппарат. Именно коррупция легла в основу фундамента нового "демократического общества", в котором нам "посчастливилось" жить.
ЮРИЙ АНДРОПОВ (1983)
С таким же успехом этот год можно назвать первым, так как он был единственным годом правления Андропова. Но именно тогда в стране появилось множество легенд, и по сегодняшний день я не могу в них разобраться, отделить правду от выдумки.
* * *
1983 год. Март. Я еду на Киностудию имени Горького. Шофер такси, разбитной московский мужичок, расспрашивает меня о кино и артистах. Сам делится воспоминаниями, кого из знаменитых развозил домой из ресторана. Треп идет. Веселый московский треп.
Мы прощаемся довольные друг другом. И водитель таинственно говорит мне:
– Ты поаккуратнее, друг, по городу облавы идут.
– Ты что, какие еще облавы?
– Попадешь – узнаешь.
Ни о каких облавах я тогда не думал. На студии по моему сценарию делали двухсерийный фильм "Приступить к ликвидации", по тем временам большая удача, и я был весь поглощен этой работой.
На студию меня выдернул директор картины, надо было выбить дополнительные деньги к смете, а сделать это без особого труда мог только я, так как директором студии стал мой хороший товарищ Женя Котов.
Но Жени на работе не было, он находился "в верхах", и я пошел к его заму, знаменитому на весь кинематограф крикуну и матерщиннику Грише Рималису.
Когда я вошел в его кабинет, Гриша сказал сразу:
– Нет!
Далее следовали выражения непереводимые.
– Что ты кричишь, я же к тебе зашел кофе выпить.
Секретарша принесла кофе. У Гриши нашлось по рюмке хорошего коньяка. Мы пили кофе и говорили о будущем фильме. Я сетовал, что не хватает денег на найм машин того времени, "эмок", "виллисов", "студебекеров".
– Давай письмо, – сказал Гриша.
Я вынул заранее заготовленную бумагу, и он поставил резолюцию. Мы выпили еще по рюмке. И нам очень захотелось есть.
– Пойдем на ВДНХ, в "Узбекский", возьмем манты и плов.
– Ты что, – Гриша покрутил пальцем у виска, – с ума сошел? В Москве облавы.
– А кого ловят-то?
– Всех, кто в рабочее время ходит по ресторанам, магазинам, баням. Отлавливают и сообщают начальству.
– Гриша, мы же с тобой кинематографисты, начинаем большой фильм, поэтому пришли в ресторан, чтобы прикинуть, можно ли в этом интерьере создать неповторимое художественное полотно. А манты и плов едим в наше обеденное время.
– Тебе хорошо, – вздохнул Гриша, – ты же вольный художник.
Действительно, третий год я не ходил в присутствие и нисколько не жалел об этом. Мое издание, кстати в те годы одно из самых популярных литературных приложений "Подвиг", было весьма трудоемким. Особенно тяжело было отбиваться от умников из ЦК ВЛКСМ, "литературоведов" из ЦК КПСС, начальников всевозможных пресс-служб КГБ, МВД, прокуратуры. А больше всего гадостей делал нам начальник отдела культуры Главпура МО генерал Волкогонов, будущий ярый обличитель советской власти. Но это потом, а тогда он за эту власть готов был порвать на куски любого журналиста. Каждая правдивая публикация о прошедшей войне вызывала у него ярость, и мне приходилось оправдываться наверху.
Освободившись от этих забот, я чувствовал себя вполне счастливым человеком и не боялся никаких облав.
Наперекор всему мы пошли в узбекский ресторан. Выпили, съели разные вкусности и не заметили никаких намеков на облаву.
Но через несколько дней, придя в Сандуновские бани с приятелем, мы заметили, что народу стало значительно меньше, чем обычно.
– Боятся облав, – вздохнул знакомый банщик, принеся к нам в кабину пиво, соленую рыбку и по сотке водки.
– А у вас хоть раз облава была? – спросил я.
– Да пока нет, Бог миловал.
Рассказы об облавах катились по Москве, словно снежный ком, обрастая все новыми и новыми устрашающими подробностями. Говорили о персональных партийных делах, об увольнениях и понижениях в должности.
Удивительное дело. Я в те годы общался по работе с огромным количеством самых разных людей, и никто из них ни разу не попадал в эти ужасные облавы. Правда, все слышали о них. И эти страшные рассказы повлияли на строителей развитого социализма. Опустели бани, куда любил днем сбегать среднеруководящий люд, в ресторанах стало свободнее, исчезло из ЦУМа огромное количество дам из расположенных на улице 25 Октября многочисленных контор и неведомых научных институтов. Власть бескровно добилась своего – укрепила трудовую дисциплину.
* * *
Придя к власти в ноябре 1982 года, Юрий Андропов считал главным в дальнейшем развитии общества укрепление трудовой дисциплины и борьбу с коррупцией. При его предшественнике началось сращивание госаппарата и правоохранительных органов с делягами из теневой экономики, а через них – с королями преступного мира.
Андропова не очень волновали уголовники. Огромная, созданная им машина КГБ могла раздавить их в любую минуту. Андропов свято считал, что разваливающуюся экономику спасут твердая трудовая дисциплина и, конечно, борьба с чиновниками-жуликами. Он всегда говорил, что партия должна опираться на здоровые силы социалистического общества.
В 1982 году, выступая с докладом вместо больного Брежнева, Юрий Владимирович сказал неожиданную фразу: "Мы не знаем как следует общества, в котором мы живем". Этот политический пассаж вызвал в том самом обществе бурю восторга. Вся страна ждала, когда на смену больному Леониду Ильичу придет человек со столь прогрессивными взглядами. Всю жизнь Россия ожидала доброго и умного царя, и вот, наконец, он нашелся.
Особенно ликовала творческая интеллигенция, сразу забыв, что именно при Андропове появилось в КГБ 5-е управление, занимающееся оперативной работой среди интеллигенции.
Я помню, как за столиками Пестрого зала в клубе писателей, знаменитом ЦДЛ, до хрипоты спорили "инженеры" и "сантехники" человеческих душ о прогрессивных реформах нового генсека. Причем целая группа людей утверждала, что они своими глазами читали некий документ за подписью Андропова, направленный членам Политбюро. Это был даже не документ, а ария "варяжского гостя" из оперы "Садко" в новой интерпретации. Документ сей отвергал цензуру, возвращал страну к ленинскому нэпу, значительно облегчал выезд за границу.
Я ни тогда, ни после не видел этого замечательного документа. Но слышал о нем достаточно много. Уверен, что ни один творец или ученый не видел в глаза этой знаменитой бумаги. Слух о ней был подобен слухам об облавах.
* * *
Андропов недаром руководил пятнадцать лет самой сильной спецслужбой в мире. Мои добрые знакомые, работавшие с ним, рассказывали, что оперативному мастерству Юрий Владимирович обучался в годы работы. Он не стеснялся спрашивать у подчиненных, как необходимо поступить в той или иной ситуации.
Но главным коньком его была идеологическая борьба. И в этом, как человек весьма умный, он добился многого. КГБ имел огромную, разветвленную агентурную сеть. Думаю, что именно через нее поползли слухи об облавах и неведомых реформах.
* * *
А жизнь в стране сильно худшала. С продуктами был полный обвал. Во многих областях ввели талоны. Чтобы успокоить народ, на прилавки была выброшена дешевая водка, прозванная благодарным населением "андроповкой". В те годы бутылка обычной водки стоила три рубля шестьдесят две копейки, а "андроповка" только трешку.
Я сам слышал, как в Свердловске, в магазине рядом с гостиницей "Большой Урал", где я "стоял постоем", работяга в строительной спецовке взял две бутылки "андроповки" и сказал:
– Вот нам какого вождя Бог послал. Он о простом работяге думает. Как Сталин, тот тоже цены для народа понижал.
* * *
Сама фигура Андропова порождала целую кучу легенд.
Например, все его биографы пишут о том, что во время войны он, как первый секретарь ЦК ЛКСМ Карело-Финской ССР, активно занимался подготовкой диверсионных групп и руководил партизанским подпольем.
Но в списке его наград нет ни медали "Партизан Отечественной войны", ни медали "За Победу над Германией", ни одного военного ордена.
Правда, значительно позднее он получил орден Красного Знамени по представлению председателя КГБ И. Серова, но это было компенсацией за испуг во время венгерских событий 1956 года (Андропов был послом в Венгрии).
О нем любили говорить, как о весьма образованном человеке, якобы владеющем финским и английским языками. Но люди, близко общавшиеся с ним, утверждали, что никаких иностранных языков он не знал.
А образование у него было среднетехническое. Юрий Владимирович в свое время закончил Рыбинский речной техникум. Значительно позже, будучи уже председателем КГБ, он экстерном сдал экзамены в Высшей партшколе ЦК КПСС.
Андропов писал стихи. Теперь говорят, что неплохие. В отличие от своих коллег по Политбюро, любил джаз и неплохо разбирался в нем.
Но существовала еще одна, главная легенда.
* * *
В сентябре 1982 года министр внутренних дел Николай Щелоков приехал на дачу к больному Брежневу и рассказал ему, что второе лицо в ЦК КПСС, Юрий Андропов, готовится захватить власть в стране. Брежнев разрешил своему другу арестовать Андропова. Получив разрешение, Щелоков начал активно действовать.
В Москву стали выдвигаться три спецгруппы. Одна из них должна была блокировать квартиру Андропова на Кутузовском проспекте, другая – отсечь здание КГБ на Лубянке, а третья – блокировать Старую площадь и арестовать Андропова на рабочем месте.
Но КГБ был вездесущим. Его сотрудники узнали о заговоре Щелокова. При въезде в Москву спецназ КГБ блокировал машину людей Щелокова и разоружил их.
Та же участь постигла группу на Старой площади, а вот на Кутузовском проспекте завязался настоящий бой с применением гранатометов между офицерами девятки и спецгруппой МВД.
Победили, естественно, чекисты.