Туманов. Познакомились в 73-м году. В общем-то, не случайно, я стремился к этому. Меня познакомил человек, которого сейчас уже, к сожалению, нет. Ая до этого слышал и уже любил песни Высоцкого. Было в них для меня что-то родственное. Очень точно о Колыме писал. Я потом очень удивился, когда узнал, что он совершенно не бывал в этих местах.
Рязанов. А что вас все-таки объединило? И по возрасту разные, и по образу жизни.
ТУМАНОВ. Это сложный вопрос, я, наверное, не смогу даже ответить. Как обычно дружат люди? Много у нас тем было, интересующих нас обоих. Много разговоров.
Здесь, в квартире, бывали еще Слава Говорухин, Сева Абдулов. Споры получались. Мы о чем-то говорили, говорили. Спохватимся - уже утро. Разбегались, а назавтра снова.
О Володе говорят, что он хорошо заваривал чай, это совершенно неправильно. Он заваривал его как попало, просто много сыпал из разных банок. Когда хвалили его чай, он мне подмигивал, что вроде да. Просто сыпал много из разных банок, и получалось наваристо.
Рязанов. Скажите, у Волсщи были при жизни враги или, скажем, люди, которые его не любили?
Туманов. У Володи было, думаю, очень много врагов. Вы знаете, это сложная тема, а особенно, наверное, в мирю писателей и поэтов. Здесь, мне кажется, особо.
Не могу забыть эпитафию. Она появилась после смерти Володи. Я помню ее не всю. Она неизвестно кем написана, но довольно бойко.
Ему велели словом бойким
Повсюду сеять гниль и плесень
И черпать из любой помойки
Сюжеты ядовитых песен.
Чувствуется, что она написана профессионально. Правда, человек, написавший эту гадость, решил остаться неизвестным…
Рязанов. Скажите, пожалуйста, Вадим Иванович, а как вы встречались с ним? Он ездил к вам туда, на прииски?
Туманов. Он бывал у меня и в Бодайбо, бывал у меня и в Пятигорске, и в Крыму, ездили мы вместе в Ленинград.
Рязанов. Меня интересуют те сюжеты, которые у него возникли на приисках. Например, песня о речке Ваче была написана под влиянием, очевидно, каких-то общений с вами, золотоискателями?
Туманов. Совершенно точно. Значит, есть такая в районе Бодайбо речка Вача, это совершенно все точно, и месторождение Вача. Работают там очень сильные люди, мужественные. Есть и такие, которые любят выпить. И пили, и пропивали, и снова зарабатывали. И там был один тип такой… Володе рассказали историю про этого парня, который работает много лет и всегда приезжает после отпуска "голенький" обратно. Песенка получилась смешная…
ПРО РЕЧКУ ВАЧУ И ПОПУТЧИЦУ ВАЛЮ
Под собою ног не чую,
И качается земля.
Третий месяц я бичую,
Так как списан подчистую
С китобоя-корабля.
Ну, а так как я бичую -
Беспартийный, не еврей, -
Я на лестницах ночую,
Где тепло от батарей.
Это жизнь - живи и грейся!
Хрен вам, пуля и петля!
Пью, бывает, хочь залейся, -
Кореша приходят с рейса
И гуляют от рубля.
Руль не деньги, руль - бумажка,
Экономить - тяжкий грех.
Ах, душа моя - тельняшка
В сорок полос, семь прорех.
Но послал Господь удачу, -
Заработал свечку оц,
Увидав, как горько плачу,
Он сказал: "Валяй на Вачу,
Торопись, пока сезон".
Что такое эта Вача,
Разузнал я у бича -
Он на Вачу ехал плача,
Возвращался - хохоча.
Вача - это речка с мелью
В глубине сибирских руд.
Вача - это дом с постелью,
Там стараются артелью,
Много золота берут.
Как вербованный ишачу,
Не ханыжу, не торчу.
Взял билет, лечу на Вачу,
Прилечу - похохочу.
Нету золота богаче -
Люди знают, им видней!..
В общем, так или иначе,
Заработал я на Ваче
Сто семнадцать трудодней.
Подсчитали - отобрали
За еду, туда-сюда,
Но четыре тыщи дали
Под расчет - вот это да!
Рассовал я их в карманы,
Где и руль не ночевал,
И поехал в жарки страны,
Где кафе да рестораны, -
Позабыть, как бичевал.
Выпью - там такая чача! -
За советчика-бича.
Я на Вачу ехал плача,
Возвращаюсь хохоча.
Проводник в преддверье пьянки
Извертелся на пупе,
То же и официантки,
А на первом полустанке
Села женщина в купе.
Может, вам она - как кляча,
Мне - так просто в самый раз!
Я на Вачу ехал плача,
Возвращаюсь веселясь.
То да се, да трали-вали, -
Как узнала про рубли,
Слово по слову у Вали -
Сотни по столу шныряли,
С Валей вместе и сошли.
С нею вышла незадача,
Я и это залечу,
Я на Вачу ехал плача,
Возвращаюсь - хохочу.
Суток пять как просквозило.
Море вот оно - стоит.
У меня что было - сплыло,
Проводник воротит рыло
И за водкой не бежит.
Руль последний в Сочи трачу-
Телеграмму накатал:
"Шлите денег - отбатрачу,
Я их все прохохотал".
Где вы, где вы рассыпные?
Хоть ругайся, хоть кричи.
Снова ваш я, дорогие -
Магаданские, родные -
Незабвенные бичи!
Мимо носа носят чачу,
Мимо рота - алычу…
Я на Вачу еду - плачу,
Над собою хохочу.
Рязанов. Как проходили его выступления у вас на прииске?
Туманов. Между Бодайбо и Иркутском авиационные рейсы. И вот ребята узнали, что приехал Высоцкий.
Летчики, командиры самолетов взяли и отложили рейсы.
Можете представить, что там потом их ожидало? Три самолета вылетели с опозданием на три часа.
Рязанов. Уже после концерта?
Туманов. После. Рейсы отложили! Самолеты, правда, небольшие - "Ан-24". Но все-таки… Вот его популярность…
Тем временем подошли Всеволод Абдулов и Станислав Говорухин. Расположились на знакомой им кухне, в той же обстановке, только хозяина не было среди них.
Говорухин. Для Володи общение с людьми было как форточка в мир. Он с жадностью слушал все новое, что приносили сюда люди. Вот, скажем, Вадим Иванович Туманов, человек исключительно сложной, редкой судьбы. Так Володя, используя его жизненные наблюдения, "выжимал" у него сведения в течение нескольких лет.
Рязанов. Володя, значит, очень много времени проводил в разговорах?
Говорухин. Практически каждый день. Он бежал, торопился, спешил… Как бы он ни был занят - спектакль вечерний, может быть, после него где-то концерт, может быть, даже на выезде, - все равно здесь всегда уже ночью шея разговор, без выпивки, просто разговор обо всем, ну обо всем. Просто так собирались, и тот, кто мог сюда зайти без приглашения, и тот, кто был приглашен; и начинался разговор, который, как правило, заканчивался в четыре, а то там и в пять часов утра. И после того, когда все расходились, он все-таки шел к своему письменному столу… Стол, который когда-то принадлежал Таирову, чем он очень гордился… Он шея к столу и на рассвете, как бы рано завтра ни надо было вставать, все-таки садился и сочинял стихи. Будучи сам удивительно интересным рассказчиком, мог часами слушать.
У него было поразительное умение слушать так, что люди раскрепощались, самые разные, от академика до последнего алкаша. Каждый хотел выложить ему все самое главное. Мне бы хотелось, чтобы у телезрителей не сложилось впечатление, что вот говорят о покойном замечательном поэте, что это был ангел такой. Володя был прекрасен тем, что он наряду с огромным количеством достоинств все-таки обладал и всеми теми очаровательными недостатками, без которых…
Абдулов. Не всеми.
Говорухин. Ну не всеми, может быть. Но тем не менее недостатки у него были, этим он был прекрасен. Он был живой и запомнившийся на всю жизнь человек. Он курил в день три пачки "Винстона", любил женщин, жизнь…
Абдулов. "Я любил и женщин и проказы…"
Говорухин. Да, он был хулиган и вместе с тем прекрасный товарищ, умница, замечательный парень, наша совесть, честь и, вообще, долго говорить…
Абдулов. Сейчас читаешь каждый день газеты и слушаешь телевизор и радио - и говорят, каким же должен быть настоящий советский человек. Да Господи Боже мой! Да вот такой человек и жил среди нас. Мне посчастливилось, я благодарен судьбе, которая позволила мне двадцать лет не расставаться с Володей. Такой предельной откровенности, удивительной любви к Родине, к своему народу, удивительной работоспособности, удивительной честности и удивительной требовательности…
Говорухин. Прежде всего по отношению к себе. Да, такой человек жил среди нас. И как же ему было сложно жить так, как, теперь оказывается, и надо жить!
Абдулов. Очень жаль, что он не дожил до сегодняшнего дня, потому что, конечно, он бы теперь очень порадовался.
Говорухин. Чему-то порадовался, чему-то нет… Абдулов. И перестройке! Хоть слово уже немного затаскано. Эту перестройку подготовили такие, как Высоцкий, как Шукшин. В том, что происходит сейчас в стране, подготовительной Володиной работы, конечно, немало.
Я из дела ушел, из такого хорошего дела!
Ничего не унес - отвалился в чем мать родила.
Не за тем, что приспичило мне, - просто время приспело,
Из-за синей горы понагнало другие дела.
Мы многое из книжек узнаем,
А истины передают изустно:
"Пророков нет в отечестве своем",
Но и в других отечествах - не густо…
Растащили меня, но я счастлив, что львиную долю
Получили лишь те, кому я б ее отдал и так.
Я по скользкому полу иду, каблуки канифолю,
Подымаюсь по лестнице и прохожу на чердак.
Пророков нет - не сыщешь днем с огнем:
Ушли и Магомет, и Заратустра.
Пророков нет в отечестве своем,
Но и в других отечествах - не густо…
А внизу говорят - от добра ли, от зла ли, не знаю:
"Хорошо, что ушел, без него стало дело верней".
Паутину в углу с образов я ногтями сдираю, -
Тороплюсь, потому что за домом седлают коней.
Открылся лик - я встал к нему лицом,
И он поведал мне светло и грустно:
"Пророков нет в отечестве твоем,
Но и в других отечествах - не густо…"
Я влетаю в седло, я врастаю в коня - тело в тело,-
Конь падет подо вшой - я уже закусил удила.
Я из дела ушел, из такого хорошего дела!
Из-за синей горы понагнало другие дела.
Скачу, хрустят колосья под конем,
Но ясно различаю из-за хруста:
"Пророков нет в отечестве своем,
Но и в других отечествах - не густо…"
Абдулов. Я помню этот страшный день - 28 июля его хоронили, Слава, да?
Говорухин. Да, да.
Абдулов. И вот, вы знаете, мне стало немножко, чуть-чуть не по себе. Смотрю, говорят люди, которых Володя, ну, мягко говоря, не любил… Из тех, кто выступал…
Туманов. Выступали люди, которых я семь лет не видел у Володи дома. Уже когда мы сидели в катафалке, цветов, действительно, было что-то страшное. Наверное, в этот момент многие прозрели на этой площади. Потому что цветов было столько, что казалось, этот катафалк засы-пят. И тронуться с места не могли. Помню, лобовое стекло засыпано цветами… Рев милицейских машин… Крики, свистки, испуганные все… Испуганная Марина, уцепившись мне за локоть, говорит: "Я видела, как хоронили принцев, королей: я ничего подобного представить не могла". Я к чему это говорю? Потом, уже шутя, Трифонов скажет: "Как умирать после Высоцкого?" Смерть Володина как-то расшевелила многих, растолкала, понимаете, заставила многих перестроиться. В тот день, ты помнишь, Слава, когда хоронили, ты еще мне сказал: "Он и мертвый не дает покоя".
Говорухин. Он очень хотел быть напечатанным, Володя. Он-то ощущал себя в первую очередь поэтом.
И, конечно, как всякий поэт он хотел видеть свои стихи напечатанными. И вот мне кажется, что тут на его пути, я бы не сказал, что общество отвергло поэта или какие-то там начальники не давали его печатать. Нет. Тут, пожалуй, братья-поэты виноваты, они взялись таким плотным кольцом, они так взялись за руки, чтобы не пропустить его в литературу, что это, конечно, было просто поразительно наблюдать.
Туманов. Думаю, это главная его боль при жизни.
Говорухин. За всю свою титаническую двадцатилетнюю работу он увидел единственное стихотворение напечатанным. С купюрами, помню…
Рязанов. Сколько стихотворений у него всего?
Говорухин. Всего поэтических произведений около 750, а вообще есть произведения незаконченные…
Туманов. Володя был легкоранимый человек, он очень переживал какие-нибудь неудачи, когда что-то не получалось. Я помню, однажды мы ночью как раз заговорили о поэзии. И я коснулся, наверное, самого больного для Володи: "А что думают поэты?" Он так улыбнулся, улыбка была болезненной, говорит: "Знаешь, Вадим, меня они все считают чистильщиком". - Я не стал дальше спрашивать, я видел его болезненное лицо, его улыбку, и я специально перешел на другую тему.
Я бодрствую, но вещий сон мне снится.
Пилюли пью - надеюсь, что усну.
Не привыкать глотать мне горькую слюну:
Организации, инстанции и лица
Мне объявили явную войну -
За то, что я нарушил тишину,
За то, что я хришпо на всю страну,
Затем, чтоб доказать - я в колесе не спица,
За то, что мне неймется, и за то, что мне не спится,
За то, что в передачах заграница
Передает блатную старину-
Считая своим долгом извиниться,
"Мы сами, без согласья…" - Ну и ну!
За что еще? Быть может, за жену-
Что, мол, не мог на нашей подданной жениться,
Что, мол, упрямо лезу в капстрану
И очень не хочу идти ко дну,
Что песню написал, и не одну,
Про то, как мы когда-то били фрица,
Про рядового, что на дзот валится,
А сам - ни сном ни духом про войну.
Кричат, что я у них украл луну
И что-нибудь еще украсть не премину.
И небылицу догоняет небылица.
Не спится мне… Ну, как же мне не спиться!
Нет, не сопьюсь - я руку протяну
И завещание крестом перечеркну,
И сам я не забуду осениться,
И песню напишу, и не одну,
И в песне я кого-то прокляну,
Но в пояс не забуду поклониться
Всем тем, кто написал, чтоб я не смел ложиться!
Пусть даже горькую пилюлю заглотну.
Говорухин. У меня подобных эпизодов много, по которым можно судить, как его любил народ. Однажды ему позвонили в дверь, он вышел, там стоит человек с бочонком, говорит: "Я пасечник. Это вам из Саян; это вам мед от нас. Спасибо за то, что вы есть!" И мы месяц на кухне пили чай с этим медом.
ТУМАНОВ. А как его любили в театре, я сейчас расскажу. Ночью, это было примерно около двух часов, Володя приехал злой, растолкал меня, я спал у него здесь. Его таким злым я редко видел. Он мне рассказал историю, которая произошла у них в театре… Был просмотр каких-то фильмов, отрывков из фильмов, где их артисты снимались. И он говорит: "Появляется кто-то из артистов, к примеру Коля, Вася, Валера, - зал смеется, хлопает. И вдруг появился на экране я - и гробовое молчание".
Рязанов. А тех встречали аплодисментами? Туманов. Тех - аплодисментами, выкриками.
Это была история, к которой Володя несколько раз возвращался, и потом уже, через несколько дней, я его все успокаивал. "И потом, знаешь, - говорит, - появляюсь я - и гробовое молчание. Понимаешь, появляюсь я - гробовое молчание. Что я им сделал? Как будто я у них что-то украл".
Говорухин. Он был очень избирательным, очень.
И не помню, чтобы он пел, когда не хотел. Уж пел он обязательно, когда сам хотел.
Туманов. Я помню, в одной из компаний какой-то подвыпивший майор еще и заказал культурную программу, требовал, чтобы Володя спел. Володя долго молчал, а поскольку этот майор не отставал, он не выдержал и, помню, говорит: "Слушай, майор, постреляй, а? А я тогда попою".
Говорухин. У него были тысячи знакомых и совсем немного людей, которые приходили в дом к Володе свободно.
Туманов. Приходили иногда незваными. И надо сказать, что Володя иногда… Ну он не был подарочным человеком в таком смысле.
Рязанов. Не подарок, да?
Говорухин. Далеко не подарок. Он мог хлопнуть дверью перед чьим-нибудь носом:
Рязанов. И хлопал?
Туманов. И хлопал, хлопал.
Говорухин. И по морде хлопал.
Рязанов. Станислав Сергеевич, расскажите, пожалуйста, как он кому-то по морде дал!
Говорухин. В 66-м году "Вертикаль" снимали, у нас затеялась небольшая драка там с балкарцами. Их было больше, чем нас, а нас было двое с Володей. Нас разняли потом, подбежали дружинники, и вообще это все закончилось, забыто, прошло. И вот в позапрошлом году я в тех же горах снимал "Детей капитана Гранта". И мне одна девушка говорит: "А вот у нас в кафе работает один друг Высоцкого". И мы с ней пошли. Я говорю: "Покажи мне"… А это тот самый шашлычник, которому двадцать два года назад Володя морду бил. Сегодня он всем говорит, что он друг Высоцкого…
Туманов. История, о которой я хотел рассказать, произошла без четверти три, потому что в три открывается магазин на Арбате. Как он назывался? "Самоцветы"? Ну, неважно, как он назывался. Мы стоим в ожидании, когда откроется. Подходят два парня, говорят: "Дай прикурить". Почему-то именно к нему. Володя достает зажигалку, у него всегда зажигалки зажигались как-то быстро. Володя достал зажигалку и попробовал несколько раз. Она как назло не зажигается, и вдруг один из парней лет тридцати сказал: "Высоцкий, что-то ты обнаглел совсем в последнее время".
И я помню реакцию Володи: вспышку и, в общем, ответ очень такой достойный. Сокрушительный.
Рязанов. Что вы называете достойным ответом?
Туманов. Нужно сказать, что удар был очень хороший. А вот другой случай. Звонок телефонный. И я слышу, что Володю приглашают в удобное для него время в субботу или в воскресенье спеть для очень высокопоставленных товарищей. Володя говорит: "Понимаете, я, к сожалению, не располагаю временем". А в ответ такое аж придыхание почти: "И вы им отказываете?! Если вам сами позвонят, вы и им откажете?" Володя поморщился (а это звонил секретарь) и еще раз повторил: "Я же вам сказал, я совершенно не располагаю временем". И повесил трубку. Когда я ему сказал: "Мажет быть, не нужно было?" - он только махнул рукой.
Рязанов. А кто звонил? Откуда-то сверху?