Кубусь снисходительно улыбнулся.
- Раз он все знает, ему уже не нужно ничем заниматься.
- Интересно, - задумчиво протянула Гипця. - А он будет знать, куда подевалась Креця?
- Нет, он не занимается такими мелочами.
- Тогда зачем мы к нему идем?
- Не беспокойся, все будет в порядке.
Ребята подошли к бару "У Белой Розы". Здание бара имело довольно невзрачный вид. Одноэтажный дом с красным кирпичным фундаментом и обшарпанными желтыми стенами, находившийся в окружении неказистых бараков и сараев, глядел на немощеную улицу двумя подслеповатыми запыленными окнами. За стеклом одного из них виднелось блюдо с парочкой сельдей, киснувших в какой-то серой жиже, и несколько бутылок местного вина; во втором красовался выцветший плакат, призывавший покупать билеты спортивной лотереи. Из открытой двери тянуло запахами табачного дыма, прокисшего пива и несвежей маринованной селедки.
В этот ранний час в баре было еще пусто и тихо. Тишину нарушала лишь лившаяся из магнитофона печальная мелодия, выводимая тоскливыми голосами скрипок.
Кубусь остановился.
- Подожди меня здесь, - попросил он Гипцю, - я быстро все улажу. А ты за это время можешь подзубрить английские слова для пани Баумановой.
- Ха! - усмехнулась Гипця. - Мне бы тоже хотелось увидеть деда Куфеля. Ты уверен, что он здесь?
- На все сто. Если его здесь нет, значит, он уже умер.
- Тогда я иду с тобой, хочу ознакомиться с твоим методом.
Кубусь неохотно кивнул.
- Идем, только прошу тебя, не открывай рот, а то все может пойти насмарку!
Они вошли в первый зал, в глубине которого поблескивали отполированная стойка и никелированная кофеварка. В углу над недопитой кружкой пива дремал какой-то пьяный верзила. За стойкой бара высилась буфетчица в белом халате. Кубусь вежливо поздоровался:
- Добрый день. Нет ли здесь у вас деда Куфеля?
- Он в том садике, - нехотя обронила буфетчица разочарованным тоном.
В тенистом садике царила приятная прохлада. Небольшое пространство, окруженное разросшимися кустами сирени и жасмина, было уставлено желтыми столиками и колченогими стульями. В углу, почти в самой гуще кустарника, привалившись к столу, подремывал дед Куфель.
Это был такой чудной старик, что Гипця едва не расхохоталась. Однако чувствительный тычок Кубуся вовремя призвал ее к порядку.
Дед был кругленький, как бильярдный шар; на его красном лице под голым, словно отполированным черепом торчал большой нос картошкой и светились маленькие смеющиеся глазки. Картину дополняли пожелтевшие от табачного дыма, лихо закрученные усики.
Не менее странно выглядел и наряд деда - не то облачение циркового клоуна, не то костюм колдуна из какого-то мультика. На нем был короткий черный сюртук, не скрывавший толстой шеи и с трудом сходившийся на округлом животике. Из-под сюртука выглядывала фланелевая рубашка в крупную клетку. На коротеньких ножках красовались старомодные брюки в полоску, а на босых ступнях - черные галоши. Заметно было, что отдельные предметы этого странного гардероба имеют весьма давнее происхождение, ибо сюртук на плечах расползся по швам, а брюки обтрепались так, будто их снизу обгрызли мыши. Несмотря на все это, старичок своим поведением пытался сохранить видимость некоторой элегантности.
При появлении детей дед Куфель приоткрыл один глаз и приветливо улыбнулся.
- Кого я вижу?! - громогласно вопросил он надтреснутым, но еще довольно зычным голосом.
- Добрый день, дедушка. Хорошая сегодня погода. Старичок протяжно зевнул и приоткрыл второй глаз.
- Замечательная, только эти проклятые мухи не дают покоя.
- Надеюсь, ревматизм вас сегодня не донимает? Старичок потянулся, отчего тесный его сюртук затрещал по швам.
- Благодарение богу, ничто меня сегодня не донимает, - сказал он и, тепло улыбнувшись, добавил: - Ну а ты, молодой человек, как себя чувствуешь?
- Спасибо, очень хорошо.
- А каково самочувствие твоей уважаемой мамы?
- Спасибо, она абсолютно здорова.
- А твоего братишки?
- Спасибо.
- А бабушки?
- Бабушка, благодарение богу, находится в полном здравии.
Гипця с искренним недоумением прислушивалась к столь витиеватому обмену любезностями. Когда дед Куфель, перечисляя родственников, добрался до бабушки, она тронула Кубуся локтем.
- Слушай, у тебя ведь нет ни бабушки, ни брата.
- Тс-с! - одернул ее мальчик. - Не мешай. Деду нравится расспрашивать" ну так что?
Гипця молча пожала плечами. Она не могла дождаться, когда же наконец ее спутник приступит к делу Креци. Метод Кубуся требовал, видимо, очень большого терпения.
Тем временем старичок поправил на шее большую "бабочку" в горошек и, откашлявшись, провел ладонью по лысине. Потом, окинув Кубуся быстрым взглядом, он спросил:
- А у тебя ко мне какое дело?
- У меня? - протянул Кубусь с безучастным видом. - Да я так… Вот проходили мимо, я и подумал, что хорошо бы вас навестить…
- Ну-ну… - рассмеялся дед. - Очень приятно, что не забываешь старика! - чуть насмешливо проговорил он.
- Что вы, как можно! - живо запротестовал Кубусь. - Вы, наверно, сегодня еще не пробовали пивка?
В глазах старика блеснули веселые искорки.
- Ты как в воду глядел, не пробовал.
- Так какое пиво вам принести?
- Кружечку светлого, только с шапочкой.
- Сию минуту! - Кубусь повернулся на каблуках и исчез в дверях буфетной.
- Золотой паренек, золотой паренек! - с признательностью прошептал старик и, предвкушая близкое блаженство, облизал сухие губы.
Увидев пиво, он окончательно проснулся. Голубые глаза его светились радостью, а полное лунообразное лицо выражало довольство. Сдунув легкую пену, он с наслаждением погрузил запекшиеся губы в прохладную золотистую жидкость и медленно потянул в себя пиво.
- Неплохо, неплохо, - оценил дед Куфель благотворный напиток, - но все же не то, что в прежние времена!
Старик отставил кружку в сторону.
- Ну а теперь скажи, что тебе надо, - произнес он, лукаво прищурив глаз.
- Да, собственно, ничего…
- Говори же, я тебя знаю! - засмеялся старик. - Ну, пожалуйста, скажи, какое у тебя ко мне дело.
Кубусь громко сглотнул.
- Может быть, вы, дедушка, знаете, кто из местных занимается собачками?
- Собачками, говоришь? - Дед Куфель задумался, машинально потирая ладонью лоб.
- Собачками, - подтвердил юный детектив. - У одной пани пропала такса, и она очень по ней убивается.
- Сейчас, сейчас… - Старик отчаянно тер свою лысину. - Готово, уже знаю! Что-то подсказывает мне, да и кости мои чувствуют, что это Толусь Поэт. Знаешь Толуся Поэта?
- Нет.
- Так узнаешь. Очень интересный человек. И какой умный! А если питает слабость к породистым псам, так это, пожалуй, вина не его, а скорей собачья.
- А где он живет?
- Тут недалеко, на Озерной, в доме четырнадцать. Спросишь Толуся Поэта, и каждый тебе покажет. - Дед Куфель понизил голос: - Только не говори, что это я тебе сказал, а то он на меня обидится. И вообще, поделикатней с ним, у него чувствительная поэтическая душа.
ГЛАВА V
ВИЗИТ К ТОЛУСЮ ПОЭТУ
- Озерная, номер четырнадцать. Это, наверно, здесь, - произнесла Гипця. Дети остановились у маленького деревянного домика. Таких домиков-пенсионеров немного уж оставалось в Варшаве. В небольшом садике за проволочной оградой цвели желтые ноготки и крупные пурпурные пионы. За ними, у самого дома, густо разросшиеся сирень и акация заслоняли окна, доставая почти до самого края крыши. Казалось, что крыша поднимается прямо из этих зарослей. А над кустами виднелся выступавший из мезонина крохотный балкончик с разваливающимися перилами. Оттуда сквозь раскрытую дверь доносилось веселое собачье тявканье.
- Это, наверно, здесь, - повторил Кубусь, задирая голову. - Говорил тебе, что дед Куфель знает обо всем. Если у него кости что-то чувствуют, то уж наверняка.
- Интересно, мы найдем здесь Крецю?
- Этого дед Куфель не может знать. Он не ясновидец, у него лишь всегда хорошая информация.
- Ну, ладно… - Гипця задумалась. - А что мы скажем Толусю Поэту?
- Да ведь дед Куфель предупредил нас, что с этим Толусем нужно обходиться деликатно, так как у него чувствительная поэтическая душа.
- А почему этого Толуся называют Поэтом?
- Если бы я знал!
- Может, он пишет стихи?
- Глупая, если бы он писал стихи, ему не пришлось бы воровать породистых собак. В любом случае это умный парень, и с ним нужно быть поосторожнее, чтобы его не взволновать.
Кубусь еще раз окинул взглядом балкончик и, помолчав, неуверенно проговорил:
- Идем?
Обойдя домик, юные детективы оказались в небольшом дворике, откуда лестница вела прямо к мезонину. Они медленно поднимались по скрипевшим ступенькам, с опаской вслушиваясь в биение своих сердец, и наконец остановились у двери, на которой виднелась сделанная мелом надпись: АНАТОЛЬ ГРОХ - МЛАДШИЙ СОВЕТНИК В ОТСТАВКЕ. ПРОСЬБА НБ ПРИВОДИТЬ ЛЮДЕЙ.
Из-за двери доносились тявканье, поскуливание, вой, словно собачий хор устроил предполуденный концерт.
Кубусь робко постучал, и из глубины комнаты послышалось приглушенное:
- Войдите!
Ребята скользнули в приоткрытую дверь, и их сразу окружила стая лохматых четвероногих: веселый черный пудель, флегматичная элегантная колли, маленькая трясущаяся левретка, смешной бульдожек и… кроткая деликатная такса. Быстрый взгляд юного детектива задержался на таксе. Окрас коричневый с подпалинами… В общем, все говорило о том, что это и есть пропавшая Креця пани Шротовой.
- Добрый день, - сказала Гипця, обращаясь к человеку, лежавшему на надувном матрасе в углу маленькой комнатки. Это был очень длинный и очень худой мужчина, который лежал, подложив под голову одну руку и зажав в другой маленькую книжечку. Он читал ее, беззвучно шевеля губами, и словно не замечал вошедших.
Собаки сбились в кучу у их ног.
- Добрый день! - уже громче повторила Гипця.
- Не мешайте, - прошептал незнакомец, даже не взглянув на детей и не прерывая чтения. Однако через минуту он отложил книжку в сторону и, потирая пальцами глаза, произнес, обращаясь к самому себе: - Ничего не скажешь, великолепные стихи! Нужно их выучить. Тихо, братия! - недовольно прикрикнул он на псов.
Собаки послушно разбрелись по углам, откуда с пристальным вниманием смотрели на тощего мужчину. А тот совершенно невозмутимо потянулся за пачкой сигарет и, не глядя на детей, закурил.
- Любите стихи? - внезапно спросил он.
- Очень даже… - ответила Гипця.
- Это хорошо. Стихи - самая прекрасная вещь на свете. - Он улыбнулся девочке.
Гипця немного осмелела.
- Мы к вам по одному деликатному делу…
- Ну-ну? - Худющий с любопытством взглянул на
нее.
- Мы… - сбивчиво продолжала Гипця, - …мы хотели спросить… - Она замолчала, пытаясь перевести дух.
- Не бойся, валяй напрямик. Тогда к делу приступил Кубусь.
- Допустим, - неторопливо заговорил он, осторожно подбирая слова, - что у одной пани жила-поживала такая маленькая таксочка и что сегодня утром случилось одно маленькое недоразумение…
Худющий нетерпеливо кашлянул.
- Какое недоразумение?
Кубусь беспомощно замолчал, и ему на выручку поспешила Гипця:
- Допустим, что та маленькая таксочка заблудилась, не смогла найти своего дома и прибежала на улицу Озерная…
- Допустим, - подхватил Кубусь, - что она прибежала как раз к дому номер четырнадцать…
Худющий окинул Кубуся подозрительным взглядом.
- Что ты хочешь этим сказать?
- Я… - смутился Кубусь, заливаясь краской. - Я… собственно говоря, ничего… Только хозяйка таксочки беспокоится.
Усевшись на матрасе, Толусь Поэт глубоко затянулся сигаретой. Его длинные ноги, даже согнутые в коленях, доставали ему до подбородка.
- Еще не было объявления в газете, - произнес он тихим невыразительным голосом.
- Таксочка пропала лишь сегодня в десять сорок, - объяснил Кубусь.
- Не имеет значения. Еще не было объявления.
- А почему необходимо объявление? - поинтересовалась Гипця.
- Потому что в нем будет написано: "Уважаемого пана, нашедшего пропавшую собаку, просят вернуть пропажу ее владелице за весьма приличное вознаграждение". И тогда уважаемый пан отправляется к уважаемой владелице, возвращает ей уважаемую пропажу и уважительно принимает весьма приличное вознаграждение. После этого он идет в книжный магазин и покупает себе книжки с наипрекраснейшими стихами.
Дети умолкли. Креця есть - вот она, но пока не появилось объявление в газете о пропаже, ее как бы и нет. К тому же надо проявлять величайшую деликатность в отношении Толуся Поэта, у которого чувствительная поэтическая душа, и оберегать его от волнений. Так что же делать?
- Пожалуйста, - выдавил из себя Кубусь, - мне очень нужно, чтобы красавица Креця нашлась еще сегодня…
- Мне тоже нужно. - Толусь Поэт широко развел руками. - Но что поделать, если пока еще нет объявления?
- Вы такой милый, - вмешалась Гипця, - и так любите стихи! Может, на этот раз обойдется без объявления?
Толусь взглянул на нее уже более благосклонно.
- Что можно сделать? - задумался он и вдруг хлопнул себя рукой по колену. - Допустим, объявления нет, но вы приходите и узнаете, что это я нашел красавицу таксочку.
- Да ведь так оно и есть! - вскричала Гипця.
- Допустим, вы идете к пани Шротовой и сообщаете, что вам известен уважаемый пан, нашедший пропажу.
- Можем сделать это немедленно.
- Но это еще не все.
- Должно еще быть приличное вознаграждение, - добавила Гипця.
Толусь Поэт рассмеялся, показав целый ряд испорченных и пожелтевших от никотина зубов.
- Ты очень разумная девочка. Дело как раз в том, чтобы уважаемая пани Шротова сообразила, что пропажа не вернется к ней без выплаты соответствующего вознаграждения…
- Это не одно и то же, - перебил его возмущенный Кубусь. - Я обещал, что сам приведу Крецю, и дал слово, что еще до вечера Креця вернется к пани Шротовой. Мне не пристало брать деньги, так как я - детектив-джентльмен.
Толусь Поэт распрямился и удивленно присвистнул.
- Вот те на! Я об этом не знал.
- Его все называют Кубусь Детектив, а последний раз он поймал Прыщавого Болека, стащившего половик, - запальчиво вступилась Гипця.
Толусь Поэт схватил мальчика за руку.
- Значит, ты за мной следил?
- Нет.
- А откуда знаешь, что Креця у меня?
- Костями чувствую.
- Теперь знаю, - хрипло рассмеялся Толусь Поэт, отпуская мальчика, - тебе рассказал этот старый бродяга, дед Куфель.
- Нет, нет! - одновременно, как по команде, запротестовали дети.
- Не отпирайтесь, я хорошо знаю его присловья. Кубусь умоляюще посмотрел на Толуся Поэта.
- Пожалуйста, ничего не говорите деду, а то он до смерти на меня обидится.
- Не волнуйся, - успокоил его Толусь Поэт, - все будет в порядке. Дед Куфель не прознает, а Креця вернется с вами к пани Шротовой…
- Замечательно! - закричал Кубусь.
- Феноменально! - захлопала в ладоши Гипця. - Вы и в самом деле очень, очень милый.
Толусь загадочно усмехнулся. С минуту он почесывал пальцами свою рыжеватую бородку с таким видом, будто приготовил детям какой-то сюрприз, и наконец серьезным тоном произнес:
- Взамен вам придется оказать мне одну услугу.
- Сделаем все, что захотите! - выкрикнул обрадованный Кубусь.
- Речь идет о пустяке. Есть здесь один тип, который разыскивает в нашем районе какой-то старый зонт…
- Зонт? - удивилась Гипця.
- Обыкновенный зонт. Сейчас я вам все объясню. - Усевшись на матрас, Толусь взял клочок старой газеты и принялся что-то быстро чертить на нем. - Вот здесь улица Собеского, видите? А здесь - Подгаляньская, Клырясевская и Наленчовская. Понятно?
- Понятно. - Гипця ткнула пальцем в нарисованную схему. - Вот здесь живет пани Бауманова, к которой я хожу на уроки английского языка.
Толусь быстро очертил на схеме большой круг.
- Так вот, у кого-то в этом районе должен находиться старый черный зонт.
- Старый черный зонт… - повторила взволнованная Гипця.
Кубусь закусил губу. Его, как всякого истинного детектива, очень заинтересовал этот черный зонт.
Толусь Поэт набрасывал что-то карандашом на полях газеты.
- Старый черный зонт, - повторил он. - Обратите внимание, это мужской зонт английской фирмы…
- А откуда известно, что английской? - поинтересовался Кубусь.
- Не мешай. Известно, что английской, так как на ручке выгравирована небольшая надпись "Веллман и Сын - Глазго". Это и есть та самая фирма.
- Подождите, подождите, - попросил Кубусь, - я должен это записать. "Веллман и Сын - Глазго".
Глазго - это крупный город в Шотландии. - Он вынул красный блокнот и старательно занес в него эти важные сведения.
- Кроме того, - продолжал Толусь Поэт, - у зонта серебряная ручка, как у трости, а на ручке, кроме названия фирмы, выгравирована еще монограмма - Е.М.
- Е, эм, - повторил, записывая, Кубусь.
- Это все, что я знаю, - закончил Толусь Поэт.
- Странное дело, - вмешалась Гипця. - Для чего этому типу понадобился старый зонт?
- Не задавай наивных вопросов, - осадил ее Кубусь. - Если хочет найти зонт, значит, он ему очень нужен.
Толусь Поэт почесал у себя за ухом.
- Это не такой уж наивный вопрос. Я сам задумался, на кой черт ему эта рухлядь? За этим что-то кроется.
- Конечно, какая-то тайна, - согласился Кубусь.
- А интереснее всего, откуда он знает, что зонт находится именно в этом районе?
- Не имею представления, да и не стоит над этим задумываться. Главное, что дело выгодное, так как обещано неплохое вознаграждение, хотя и без объявления в газете. Если поможете мне, обещаю, что у вас на каникулах хватит денег на мороженое. На большие порции!
- Да чепуха это, - отмахнулась Гипця. - Кубусь уже сказал, что мы - детективы-джентльмены и работаем бесплатно. Главное - найти зонт, а это не так легко.
- Во всяком случае, попробуйте выведать что-нибудь, и если что-то узнаете, то никому не говорите и валите прямиком ко мне.
Толусь Поэт удобно вытянулся на матрасе и, задрав на подоконник длинные худые ноги, взял в руки книжку.
- А теперь забирайте Крецю и уматывайте, а я должен еще выучить эти стихи. Говорю вам, они великолепны! - Он раскрыл книжку, и окружающее перестало для него существовать.
Кубусь нашел поводок и подозвал к себе грязную
таксочку. Повиливая хвостом, Креця ласково прижималась к его ногам.
Через минуту троица, провожаемая тявканьем и подвыванием остальных "пропаж", выбралась из чердачной комнатушки.
- Уф! - облегченно выдохнул Кубусь на лестнице. - Нам повезло. Креця возвращается к пани Шротовой без всякого объявления в газете. А нас ждет новая работа - зонт.