("Гавриилиада").
Вторую группу, по существу тождественную с первой, но по характеру образа отличную, составляют те речения Пушкина, в которых душа в целом или отдельное ее состояние представляется как бы особенной волной воздуха, пересекающей окрестный нейтральный воздух: "душа летит" куда-нибудь, или "лечу мечтой" куда-нибудь, Самое разительное место этого рода образ совершенно наглядный – уже было приведено выше:
и молнийной стрелой
Душа к возвышенной душе твоей летела("К Жуковскому").
чисто гераклитовский образ огненной воздушной струи,
К тебе я сердцем улетаю
("Руслан и Людмила", V).
и сердце понеслось Далече
("А, Шенье").
Ум далече улетает
("Зорю бьют").
На крыльях вымысла носимый,
Ум улетал за край земной("Руслан и Людмила", Эпилог).
Я пил, и думою сердечной
Во дни минувшие летал("Друзьям").
Все думы сердца к ней летят
О ней в изгнании тоскую("Бахчисарайский фонтан").
В изгнаньи скучном каждый час,
Горя завистливым желаньем,
Я к вам лечу воспоминаньем("Горишь ли ты").
Куда с надеждой и тоской
Ее желанья улетали("Всеволожскому").
Туда летят желания мои
("Желание").
Мечты летели за мечтами
("Руслан и Людмила", V).
На время улети в лицейский уголок
Всесильной, сладостной мечтою("Взглянув когда-нибудь").
Но верною мечтою
Люблю летать, заснувши наяву,
В Коломну, к Покрову("Домик в Коломне").
Лечу к безвестному отважною мечтой
("К Жуковскому").
И думой им во след летит
("Руслан и Людмила", I).
Наконец, иногда душевное состояние представляется Пушкину в виде воздушного существа, выделившегося из человека и реющего над ним:
Мечта знакомая вокруг меня летает
("Погасло дневное светило").
Я ехал к вам: живые сны
За мной вились толпой игривой("Приметы").
И сны зловещие летают
Над их преступной головой("Братья разбойники").
И снова милые виденья
В часы ночного вдохновенья,
Волнуясь, легкою толпой
Несутся над моей главой("Евгений Онегин", I. 58–59, черн.).
Там доле яркие виденья…
Вились, летали надо мной
и там же дальше:
Какой-то демон обладал
Моими играми, досугом:
За мной повсюду он летал("Разг. книгопр. с поэтом").
как в стихотворении к княгине З. А. Волконской:
И над задумчивым челом…
И вьется, и пылает гений.
Мы увидим дальше, что в "Илиаде" ярость Ахиллеса изображена совершенно так же – выделившейся наружу из него: вокруг его головы во время сражения пылает страшное пламя. Законы мифотворчества неизменны во все времена, им равно следуют и древнеэллинский рапсод, и русский поэт XIX столетия.
XIII
Столь же привычно Пушкину представление о душе как о жидкости, со всеми свойствами жидких тел. Душа в газообразном состоянии есть ее быстрое и равномерное движение в пространстве; душа как жидкость, во-первых, прикреплена к месту, заключена в некоторое вместилище, и во-вторых, подвержена температурным изменениям: согреваясь – волнуется или кипит, остывая – утихает. Здесь Пушкин чаще, чем где-нибудь, употребляет метонимии: грудь, сердце и кровь, либо как обозначения вместилищ, либо как синонимы душевной жидкости.
Для Пушкина нисколько не странно уподобление Байрона в его душевной жизни морю:
Твой образ был на нем означен,
Он духом создан был твоим:
Как ты, могущ, глубок и мрачен,
Как ты, ничем неукротим("К морю").
Точно так же, – как жидкость, заключенную в водоем, – он изображает и собственную жизнь в известном наброске 1823 г.:
Кто, волны, вас остановил,
Кто оковал ваш бег могучий,
Кто в пруд безмолвный и дремучий
Поток мятежный обратил?
Как уже сказано, Пушкин изображает душевную жидкость в двух состояниях: более сильного движения на месте – кипения, и менее сильного – волнения.
Я закипел, затрепетал
("Выздоровление").
любовник под окном
Трепещет и кипит("К вельможе").
Младые граждане кипят и негодуют
("Вадим").
Он весь кипит, как самовар
("Граф Нулин", черн.).
Вдруг витязь мой,
Вскипев…("Руслан и Людмила", II).
Кипящий Ленский
("Евгений Онегин", VI).
Нетерпеливый конь кипит
("Руслан и Людмила", V).
Конь героя,
Врага почуя, закипел(Там же).
Кипят оседланные кони
("Кавказский пленник").
Я молод был.
Моя душа
В то время радостно кипела("Цыганы").
И, закипев душой, терялся в нем
("Гавриилиада").
Душа кипит и замирает
("Погасло дневное светило").
мечтанья
Души кипящей и больной("Полтава").
Любви безумные страданья
Не перестали волновать
Младой души, печали жадной("Евгений Онегин", VI).
Тоскующей души холодное волненье
("Напрасно, милый друг").
Умы кипят – их нужно остудить
("Борис Годунов").
С его озлобленным умом,
Кипящим в действии пустом("Евгений Онегин", VI).
Младых повес счастливая семья,
Где ум кипит("А. М. Горчакову").
О, нет, хоть юность в нем кипит
("Друзьям").
Не юноше, кипящему безумно
("Борис Годунов").
Нет, никогда средь пылких дней
Кипящей младости моей("Евгений Онегин", I).
Страстей неопытная сила
Кипела в сердце молодом("Египетские ночи").
Страстей кипящих буйный пир
("Евгений Онегин", II, черн,).
Но чувства в нем кипят, и вновь
Мазепа ведает любовь("Полтава").
И страсти в нем кипят с такою силой
("Анджело", черн,),(Страсти)
С каким волнением кипели
В его измученной груди!("Цыганы").
И горькие кипели в сердце чувства
("Вновь я посетил").
Опять кипит воображенье
("Евгений Онегин", I).
Мечты кипят
("Воспоминание").
Тобой кипят любви желанья
("Подраж, на темы "Песни песней", черн,).
Желания кипят, я снова счастлив, молод
("Осень").
Но в нас кипят еще желанья
("К Чаадаеву").
В его груди кипит желанье
("Какая ночь").
Пой сердца юного кипящее желанье
("А. А. Шишкову").
Нет, не вотще в их пламенной груди
Кипит восторг("Борис Годунов").
Кипя враждой нетерпеливой
("Евгений Онегин", VI).
Рогдай весельем закипел
("Руслан и Людмила", II).
А в сердце грех кипел
("Анджело").
Надеждой новою
Германия кипела("Недвижный страж дремал").
В нем пунша и вина кипит всегдашний жар
("К портрету Каверина").
В нем кровь и мысли волновал
Жар ядовитого недуга("Братья разбойники").
С младенчества дух песен в нас горел
И дивное волненье мы познали("19 октября").
Пылать – и разумом всечасно
Смирять волнение в крови("Евгений Онегин", VIII).
Младую грудь волнует новый жар
("Гавриилиада").
В те дни, когда от огненного взора
Мы чувствуем волнение в крови(Там же).
Очнулась, пламенным волненьем
И смутным ужасом полна("Руслан и Людмила", II).
пламенным волненьем
И бурями души моей("Не тем горжусь я").
Ум сомненьем взволновал
("Дар напрасный").
Невольно предавался ум
Неизъяснимому волненью("Бахчисарайский фонтан").
В волненьи бурных дум своих
("Евгений Онегин", IV).
В волненьи своенравных дум
("Руслан и Людмила", III).
В душе утихло мрачных дум
Однообразное волненье("Таврида").
И мыслей творческих напрасное волненье
("Война").
И сладостно мне было жарких дум
Уединенное волненье("В. Ф. Раевскому": "Ты прав, мой друг").
в черновой было: "И полноту кипучих, жарких дум".
Нет, душу пылкую твою
Волнуют, ослепляют страсти("Полтава").
Как юный жар твою волнует кровь
("Брату").
Когда нам кровь волнует женский лик
("Борис Годунов").
Когда возвышенные чувства,
Свобода, слава и любовь
И вдохновенные искусства
Так сильно волновали кровь("Демон").
Негодованье, сожаленье,
Ко благу чистая любовь
И славы сладкое мученье
В нем рано волновали кровь("Евгений Онегин", II).
Представление о душевной жизни, как жидкости, облеклось у Пушкина и в другой образ: жизнь, питающая душу впечатлениями, сама есть вместилище жидкости, откуда душа пьет любовь, ревность и прочее. Этот образ он не раз рисовал целиком; таковы "три ключа", которые поят человека горячей струей юности, волною вдохновенья и холодной влагой забвенья. Обыкновенно он изображает жизнь в виде чаши:
Давно ли тайными судьбами
Нам жизни чаша подана?
Еще для нас она полна;К ее краям прильнув устами,
Мы пьем восторги и любовь("Давно ли").
Пусть остылой жизни чашу
Тянет медленно другой("Кривцову").
В составе этого образа всякое чувство, переживаемое человеком, представляется напитком, сладким или горьким, целебным или ядовитым. Так, в стихотворении "А. Шенье" свобода изображена в виде чаши, откуда льется в души целебная влага:
Народ, вкусивший раз твой нектар освященный,
Все ищет вновь упиться им;
Как будто Вакхом разъяренный,
Он бредит, жаждою томим.
Тот же образ, в особенности образ жидкого яда, повторен Пушкиным много раз.
Ты лесть его вкусил, земных богов напиток
("К вельможе").
В ее объятиях я негу пил душой
("Дорида").
Не пей мучительной отравы
("Когда твои младые лета").
Ты пьешь волшебный яд желаний
("Евгений Онегин", III).
Он пил огонь отравы сладкой
В ее смятеньи, в речи краткой("Гасуб").
По каплям, медленно, глотаю скуки яд
("Зима. Что делать нам").
До капли наслажденье пей
("Стансы Толстому").
И чашу пьет отрады безмятежной
("Гавриилиада").
Я хладно пил из чаши сладострастья
("Позволь душе моей").
Играть душой моей покорной,
В нее вливать огонь и яд("Как наше сердце своенравно").
Его улыбка, чудный взгляд,
Его язвительные речи
Вливали в душу хладный яд("Демон").
В груди кипучий яд нося
("Полтава").
Я пил отраву в вашем взоре
("Тимашевой").
О, если бы тебя, унылых чувств искатель,
Постигло страшное безумие любви,
Когда б весь яд ее кипел в твоей крови("Мечтателю").
До капли истощив раскаянья фиал
("Воспоминание в Царском Селе").
Мои небрежные напевы
Вливали негу в сердце девы("Не тем горжусь я", черн,).
И вот уже с Филином
Веселье пьет она("Фавн и пастушка").
В таком же смысле Пушкин употребляет глагол "упиваться" (сравн, выше: "Все ищет вновь упиться им" – нектаром свободы):
Упиваясь неприятно
Хмелем светской суеты(Вельяшевой).
Воспоминаньем упоенный
(дважды: "К Кагульскому памятнику" ["Элегия", 1819 г,] и "Погасло дневное светило").
На жертву прихоти моей
Гляжу, упившись наслажденьем(Сцена из "Фауста").
Пред нею, страстью упоенный
("Руслан и Людмила", I).
новый Гайден
Меня восторгом дивно упоил!("Моцарт и Сальери").
XIV
Наконец твердое состояние духа есть, по Пушкину, как показано выше, холодность и, следовательно, неподвижность духа. Чувство, не изменяющееся в своем составе и не поддающееся воздействию извне, представляется Пушкину отверделым, причем нередко он изображает такое чувство, по аналогии с газообразным, как выделившееся из человека и давящее его извне, то есть как бремя. Так, он говорит:
Твердея в умысле своем
("Полтава").
Лежала в сердце, как свинец,
Тоска любви без упованья("Кавказский пленник").
в уме, подавленном тоской,
Теснится тяжких дум избыток("Воспоминание").
Забот и дум слагая груз
("Земля и море").
Влача в душе печали бремя
("Руслан и Людмила", VI).
И тяжким бременем подавлен и согбен…
Мучительное бремя
Тягчит меня… влача свою веригу("Странник").
Не только отдельное чувство твердеет, по мысли Пушкина: неподвижным становится и весь дух в целом. Такое общее состояние духа Пушкин определяет как его окаменение, часто указывая и причину этого явления, именно – убыль тепла:
Не дай остыть душе поэта,
Ожесточиться, очерстветь
И наконец окаменеть("Евгений Онегин", VI).
Во дни гоненья – хладный камень
("Кавказский пленник").
На поединках твердый, хладный
(Там же).
Но все прошло, остыла в сердце кровь…
Свою печать утратил резвый нрав,Душа час от часу немеет
В ней чувств уж нет.
Так легкий лист дубрав
В ключах Кавказских каменеет.