31 марта 1945 года дивизия была подчинена штабу I кавалерийского корпуса генерала кавалерии Густава Хартенека, входившего в состав 2-й армии, и получила приказ закрыть прорыв фронта на участке Глейхенберг–Фельдбах. 1 апреля Фрейтаг силами 29-го и 30-го полков (с приданной артиллерией) перешел в наступление и занял село Штраден, а затем после упорного боя захватил высоты Штрадтнер-Когель и Глейхенберг-Когель. Правда, советские войска сначала отбросили 29-й гренадерский полк, но Фрейтагу удалось выправить ситуацию. В какой-то момент, когда известия с фронта были неутешительными, Фрейтаг опять впал в меланхолию и обратился к Хартенеку с просьбой отстранить его от командования дивизией. Однако командир I кавалерийского корпуса его рапорт не принял и приказал продолжить руководить войсками. Прибыв в свой штаб Фрейтаг вновь устроил истерику украинским офицерам, обвинив дивизию в трусости.
В боях за Глейхенберг и Штрадтнер дивизия понесла значительные потери, были ранены командиры 29-го и 30-го полков (на их место были временно назначены Вильднер и Виттенмайер). Но эти бои фактически ничего не дали, так как вскоре советские войска начали массированный артобстрел и украинцам пришлось высоты оставить.
К этому времени руководство СС в отчаянной попытке мобилизовать все имеющиеся силы для борьбы с Красной Армией дало согласие на формирование национальных антибольшевистских армий – наряду с Русской освободительной армией, теперь еще предполагалось создать и Украинскую освободительную – Українське визвольне військо. Ее костяк, естественно, должна была составить дивизия Фрейтага. 24 апреля 1945 года дивизия была на бумаге переименована в 1-ю украинскую дивизию Украинской национальной армии (1. Ukrainische Division der Ukrainischen National-Armee), а командующим армией назначен украинец, бригадефюрер СС Павло Шандрук (все остальные украинские формирования планировалось свести во 2-ю украинскую дивизию). Однако фактически Шандрук в должность так и не вступил и обосновался при учебном запасном полку, а Фрейтаг продолжал командовать украинцами до конца войны.
В последние дни апреля – начале мая дивизия с боями отступала на запад по реке Мур, стремясь избежать неминуемой сдачи в плен советским войскам. Это ей удалось, и в первых числах мая она вышла в район Фелькермаркета. Фрейтаг отправил штабного офицера Любомира Макарушку в качестве парламентера к двигавшимся ему навстречу британским войскам, однако англичане заявили, что эта территория контролируется партизанами Тито, и принять капитуляцию отказались. 6 мая дивизия переправилась через Мур и начала движение на запад, пытаясь найти англичан или американцев, которые бы взяли их в плен. Дивизия двигалась по маршруту Твимберг–Юденбург–Мурау–Маутендорф–Радштадт. 10 мая штаб Фрейтага разместился в деревне Санкт-Андре, близ Тамсвега. Хотя было ясно, что капитуляция неминуема, Фрейтаг неожиданно для всех выдвинул новый план: уйти в горы и начать партизанскую войну. Однако офицеры, к которым он обратился с подобным предложением, категорически отказались. Тогда бригадефюрер СС ушел в свою комнату и выстрелил себе в голову – это был поздний вечер 10 мая 1945 года.
Тело Фрица Фрейтага было погребено на местном кладбище в Санкт-Андре.
Послевоенная история дивизии
Командование дивизией принял на себя Павел Шандрук, который наконец смог назначить командиром дивизии украинца – полковника Михайло Крата. Кроме того, Шандрук и Хейке начали переговоры с англо-американцами, и вскоре дивизия сдалась (вернее, разместилась в лагере, место для которого ей указали). Большая часть "галицийцев" была отправлена в лагеря в Клагенфурте, Фельдкирхзе и Шпитале. В июне 1948 года они были перевезены в Англию (за исключением 1052 человек, вернувшихся в СССР, и 176 перешедших в польский корпус Андерса), где их направили на работу в сельское хозяйство. Освободили бывших подчиненных Фрейтага в конце 1948 года, и они в большинстве своем эмигрировали в различные страны – в основном в Канаду и Германию.
Все попытки советского руководства добиться сначала выдачи украинцев, а затем и объявления их военными преступниками потерпели неудачу. Итогом стали решения западногерманского (в 1959 году) и канадского (в 1950, 1984 и 1986 годах) судов, которые признали солдат дивизии Фрейтага фронтовиками, не участвовавшими в казнях польского и еврейского населения. В постановлении оттавского суда от 30 декабря 1986 года в том числе говорится: "Дивизия "Галичина" не может быть обвинена как единая группа. Члены дивизии индивидуально проверялись в целях безопасности перед их въездом в Канаду. Обвинения в военных преступлениях никогда не подтверждались – ни в первый раз в 1950 году, ни после новой проверки в 1984 году, ни сейчас. Нет никаких причин для лишения их гражданства или депортации".
На самой Украине к "галицийцам" отношение неоднозначное: если на Востоке Украины их считают предателями Родины и пособниками нацистских оккупантов, то в Западной Украине их называют борцами за независимость Украины. 7 марта 2002 года Ивано-Франковский горсовет принял постановление "О статусе ветеранов 1-й Украинской Дивизии "Галичина" Украинской Национальной Армии", в соответствии с которым бывшие военнослужащие дивизии Фрейтага были признаны – на территории города – "ветеранами-участниками боевых действий за свободу и независимость Украины", и они получили право на надбавки к пенсиям и льготы по оплате за жилищно-коммунальные услуги.
Здесь стоит также пояснить вопрос, который постоянно муссируется: осуждены ли войска СС на Нюрнбергском процессе. Это действительно так. В приговоре Нюрнбергского трибунала говорится следующее: "Рассматривая вопрос об СС, Трибунал включает сюда всех лиц, которые были официально приняты в члены СС, включая членов "Общих СС", войск СС, соединений СС "Мертвая голова" и членов любого рода полицейских служб, которые были членами СС. Трибунал не включает в это число так называемые кавалерийские соединения СС… Трибунал объявляет преступной согласно определению Устава группу, состоящую из тех лиц, которые были официально приняты в члены СС и перечислены в предыдущем параграфе" . То есть по букве закона Фрейтаг является преступником, а вот его подчиненные – нет. Так как украинцы, хотя и служили в рядах войск СС и носили соответствующие звания СС, в члены этой организации не принимались.
Несмотря на все попытки, никаких официальных сведений об участии "галицийцев" в карательных операциях против местного населения на Украине пока не представлено, это было "работой" вспомогательных полицейских батальонов. Хотя в то же время надо помнить, что довольно значительная часть солдат 14-й гренадерской дивизии СС, до того как поступить в нее, служила именно в подобных батальонах…
Погребен у памятника Матери Латвии
Рудольфс Бангерскис
Венцом карьеры человека, который первые сорок лет жизни именовался Рудольфом Карловичем Бангерским, стал пост президента Латвии. Хотя к тому моменту такого государства уже на карте мира не существовало. А до этого ему довелось побывать полковником Русской императорской армии, генерал-лейтенантом Белой армии адмирала Колчака, полным генералом латышской национальной армии и группенфюрером и генерал-лейтенантом войск СС. В 1995 году прах того, кто в СССР считался военным преступником, был в торжественной обстановке перезахоронен в Риге – теперь он стал национальным героем Латвии…
Бои с японцами и немцами
В советское время была очень распространена легенда о том, что, если человек не был дворянином, на успешную карьеру офицера в составе Русской императорской армии ему и надеяться было нечего. Это, конечно же, не соответствует действительности. И хотя дворянину, тем более аристократу, карьеру делать было легче, выходцы из других социальных слоев также имели возможность достичь высоких чинов, наград, почета. Вспомним хотя бы Антона Деникина и Лавра Корнилова. Да и биография самого Бангерского опровергает эту расхожую легенду.
Рудольф (по-латышски – Рудольфс) родился 21 июля 1878 года в семье состоятельного латышского крестьянина Карла Бангерскиса на мызе Личкрога волости Таурупес Лифляндской губернии. Латыши никогда не имели своей собственной государственности – эта территория была то под властью Речи Посполитой, то Ливонского ордена и, наконец, Швеции. Но после того, как шведы проиграли очередную войну с Россией, Лифляндия по Ништадтскому миру в 1721 году вошла в состав Российской империи и стала частью Рижской, а в 1796 году – Лифляндской губернии. Латыши традиционно исповедовали лютеранство, по этому обряду был крещен и Бангерский – то есть то, что он не был православным, совсем не помешало ему в дальнейшем стать командиром полка.
С детства Бангерский, рано показавший себя способным мальчиком, поставил себе цель – вырваться из замкнутого мирка латышской крестьянской семьи и стать военным, офицером императорской армии. Тем более что служба в армии давала больше, чем та же гражданская, возможностей достичь потомственного дворянства и тем самым перейти в другую, более высокую социальную категорию. (В те годы потомственное дворянство получал офицер, достигший чина 6-го класса – то есть полковника, а вот личным дворянином – то есть не имевшим возможности передавать дворянство своим детям – становился уже подпоручик.)
Однако главным препятствием в поступлении в военное училище для Бангерского стали не национальность или вероисповедание, а отсутствие необходимого образования – у него за плечами было лишь начальное училище. Потому ему пришлось выбрать более долгий путь. 20 октября 1895 года он поступил вольноопределяющимся в Рижский учебный унтер-офицерский батальон. Прослужив в армии около 4 лет, он наконец был откомандирован для продолжения учебы в Санкт-Петербургское пехотное юнкерское училище. Учился Рудольф не очень хорошо, и поэтому после окончания курса и сдачи экзаменов – 3 августа 1901 года – он был произведен не в первый офицерский чин подпоручика, а получил звание подпрапорщика и был отправлен для прохождения службы в дислоцированный в Пскове – то есть довольно близко к его родным местам – 93-й пехотный Иркутский Его Императорского Высочества Великого князя Михаила Александровича полк.
Производства в офицеры ждать пришлось не долго – 25 ноября 1901 года 23-летний Рудольф Бангерский получил заветные две звездочки подпоручика. В общем-то выпуск из училища подпрапорщиком был лишь проформой – максимум сколько пришлось бы ждать производства в офицеры – это год, но дата производства играла очень большую роль при определении старшинства, в соответствии с которым часто решалось, какой из офицеров полка получил более высокую должность. В русской армии существовал такой порядок, что производство в чин происходило только на освободившуюся вакансию. Подобной свободной должности субалтерн-офицера в 93-м пехотном полку не оказалось, и в день производства – 25 ноября – Бангерский был переведен в 96-й пехотный Омский полк, той же дивизии. Однако в армии всегда придерживались мнения, что лучше, если офицер долгое время служит в "родном" полку – то есть в котором начинал службу. Поэтому, когда должность субалтерн-офицера освободилась в 93-м пехотном Иркутском полку, Бангерский был отправлен обратно – это произошло 9 мая 1902 года.
28 января (10 февраля) 1904 года Япония объявила войну Российской империи. На Дальнем Востоке развернулись крупномасштабные военные действия, русское правительство начало переброску войск на новый театр военных действий. Конечно же, Российская империя не бросила против Японии всю свою армию – необходимо было ведь еще и охранять огромную границу и прикрывать наиболее важное Западное направление. Дивизия Бангерского – 24-я пехотная – для отправки на фронт не предназначалась. Однако значительное количество кадровых офицеров как 24-й дивизии, так и других частей русской армии подало прошение на фронт. Война давала не только возможность приобрести бесценный боевой опыт и попробовать себя в деле, но и перспективу получить боевую награду, внеочередное производство в следующий чин и, как следствие, продвижение по службе. В числе подавших прошение был и молодой подпоручик Рудольф Бангерский. Но таких было много и ему пришлось ждать больше восьми месяцев, пока начальство не приняло решение отправить его в боевую часть. Приказ о переводе пришел 16 октября 1904 года.
Новым местом службы Бангерского стал 36-й пехотный Орловский генерал-фельдмаршала князя Варшавского графа Паскевича-Эриванского полк, входивший в состав 23-й бригады 9-й пехотной дивизии, которой командовал генерал-лейтенант Сергей Константинович Гершельман.
К этому времени дивизия как раз переводила дух после тяжелого и не слишком удачного для русской стороны сражения на реке Шахэ. Бангерский довольно поздно прибыл на фронт, и ему довелось принять участие только в одной крупной операции – в проигранном русской армией Мукденском сражении в феврале 1905 года. После этого операции носили эпизодический характер и война постепенно катилась к закату. 23 августа 1905 года в Портсмуте был подписан русско-японский мирный договор, по которому Россия обязывалась очистить Маньчжурию, признать японский протекторат над Кореей, отказаться от южной части Сахалина (до 50-й параллели), а также выплатить довольно крупную сумму денег "за содержание пленных".
Рудольф Бангерский показал себя хорошим офицером: он был храбр, но головы не терял, рассудителен, заботился о подчиненных и, если надо, брал на себя принятие решений. В бою Бангерский был ранен, сначала показалось, что не очень тяжело, но затем – уже после войны – рана дала о себе знать и молодого офицера отправили на лечение. Командование оценило рвение лифляндского выходца: он был произведен в очередное звание поручика, а также награжден орденом Святой Анны 4-й степени. Затем – в августе – началась переброска русских войск обратно в Европейскую Россию, к месту постоянного расквартирования – штаб 9-й пехотной дивизии размещался в Полтаве, а 36-й пехотный Орловский полк дислоцировался в Кременчуге.
В ноябре 1905 года Бангерский получил отпуск по ранению – ему надо было восстановить несколько подорванное на Дальнем Востоке здоровье. На службу в 36-й полк ему предстояло вернуться в феврале 1906 года. Свободное время Бангерский использовал для того, чтобы окончить курс, а несколько позже сдать экзамен в Казанском военном училище. Теперь у него было вполне приличное образование (военное училище котировалось значительно выше пехотного юнкерского) и, как следствие, появлялась возможность впоследствии продолжить образование. Если точнее, поступить в "кузницу военных кадров" Российской императорской армии – Николаевскую военную академию (ее часто также именуют Академией Генштаба, что по сути верно). Успешное окончание подобного учебного заведения давало возможность значительно ускорить военную карьеру и в дальнейшем претендовать на высокие посты в армии. Это говорит о том, что Бангерский – 28-летний офицер, уже обладавший боевым опытом, – уже в 1906 году серьезно распланировал свою дальнейшую судьбу.
Вернувшись в 9-й пехотную дивизию, Бангерский стал тянуть лямку обычного армейского офицера. В 1910 году он был произведен в штабс-капитаны и вскоре получил в командование 10-ю роту. Начальство обратило внимание на старательного и рассудительного латыша, и ему была предоставлена должность адъютанта 2-й бригады дивизии. Это было очень важным событием для Бангерского в свете его дальнейших планов. Дело в том, что должность адъютанта была штабной (хотя и не требовала академического образования). А это играло важную роль при получении разрешения в Академию Генерального штаба – заветная мечта Бангерского, которую ему удалось с успехом осуществить через два года, в 1912 году.
"Николаевская академия имеет целью давать офицерам нашей армии высшее военное образование. Окончившими академический курс по 1-му разряду комплектуется корпус офицеров Генерального штаба", – говорилось в Положении об академии. Курс учебы в академии длился два года, после чего офицер, после успешной сдачи экзамена, переводился на еще один дополнительный курс – из окончивших его и комплектовался корпус офицеров Генштаба. Таким образом, Бангерский при удачном стечении обстоятельств должен был завершить учебу в 1915 году. Однако все планы были нарушены войной.
К 1914 году Европа пребывала в состоянии постоянного ожидания если не войны, то локального вооруженного конфликта. Противоречия между двумя противоборствующими сторонами – Германией–Австро-Венгрией и Францией–Великобританией–Россией – обострились донельзя. Был необходим лишь повод, лишь искра, которая должна была поджечь пороховую бочку. И вот наступил день 15 (по новому стилю – 28) июня 1914 года. В этот день в административном центре Боснии и Герцеговины городе Сараево должны были начаться крупные маневры австро-венгерской армии. Для присутствия на них прибыло высшее австрийское военное руководство во главе с наследником австро-венгерского престола, генерал-инспектором вооруженных сил Австро-Венгрии эрцгерцогом Францем Фердинандом Габсбург-Лотаринг-ским д’Эсте. Когда автомобиль с эрцгерцогом и его морганатической супругой Софией Марией Альбиной, урожденной графиней Хотек фон Хотова унд Вогнин, а ныне герцогиней Гогенберг, проезжал по улицам Сараево, из толпы раздались выстрелы. В тот же день в Вену полетела депеша: эрцгерцог Франц Фердинанд и герцогиня Гогенберг убиты, а на месте преступления схвачен недоучившийся студент, член радикальной организации "Молодая Босния" Гаврила Принцип. Ситуация развивалась стремительно:
10 (23) июля – австро-венгерский посланник в Белграде барон Владимир Гизль фон Гизлингер вручил сербскому правительству ультимативную ноту;
12 (25) июля – в Сербии объявлена мобилизация, Сербия приняла все условия австро-венгерского ультиматума, за исключением требования о нахождении австро-венгерской полиции не территории Сербии; австро-венгерские дипломаты покинули Белград; в Австро-Венгрии объявлена частичная мобилизация против Сербии;
15 (28) июля – Австро-Венгрия объявила войну Сербии;
17 (30) июля – в России объявлена всеобщая мобилизация;
18 (31) июля – Австро-Венгрия объявила всеобщую мобилизацию; посол Германии в Петербурге граф Фридрих Пурталес передал министру иностранных дел Сергию Сазонову ультиматум с требованием отменить мобилизацию;