– А то Даниле отдал бы на сохранение, у него надежнее, – уговаривает меня бабушка, – ты кроссовки в поезде снимешь и забудешь про деньги, вдруг украдут их вместе с кроссовками?
– А у Данилы что, не украдут? – ворчу я в ответ.
– Он же трусы снимать не будет! – громко восклицает мой дед.
Даже впереди идущие Сан Саныч и Анна Николаевна засмеялись. Я обернулся и глянул на своего приятеля. С него градом лил пот. Как на него действует повышенное внимание к его персоне. А туда же, лезет в поэты, в трибуны. Неожиданно Данилу поддержал Сан Саныч.
– Правильно молодой человек делает, что деньги носит на себе. Нечего их выпускать из рук. Положишь их куда-нибудь и забудешь. Я еще когда студентом был, со мной приключился поучительный случай.
Говорил он громким голосом, так что всем было слышно.
– Ну так вот, жили мы тогда в общежитии на Одоевского, в комнате нас было три человека. Жили, как все студенты, то пусто, то густо. Получим из дома посылку, особенно вкусные посылали одному моему приятелю из Никополя, не посылки были, а одно объедение: колбаска с чесночком, сальцо розовое с прослойкой, ветчинка. Получим вот такую посылку, нажарим на сковородке картошечки с сальцом, бутылочку на стол, и у нас праздник. Я такой вкусной картошки после студенческих лет никогда не ел. У нас всегда под кроватью мешок с картошкой лежал, ее другому моему приятелю из дома присылали. А в тот раз оказалось – ни сала, ни денег, ни картошки и до стипендии далеко. Что делать? Студенты – народ ушлый. Уговорили мы одного приятеля – москвича, который с нами на одном курсе учился, взять на субботу автомобиль у родителя и съездить за город за грибами.
Грибы ничем не хуже картошки, вот мы и решили ими запастись. Как водится, на последние три рубля взяли с собой бутылочку водки. Когда приехали, сразу и распили ее на четверых. Чего там, меньше, чем по сто пятьдесят грамм на рыло, – Сан Саныч неожиданно смутился и поправился, – извините, забылся, на человека.
Мы как подумали? Что, пока наберем грибов, водка выветрится. А тот год, я не помню точно, какой был, по-моему, конец семидесятых, грибов было хоть косой коси. Мы за три часа и набрали каждый по корзинке и еще по ведру. Только сели в автомобиль и выехали из лесу, как нас тормозит автоинспектор на мотоцикле с коляской. А он, собака, спрятался на выезде из леса и поджидает таких, как мы. Знает, что обязательно по стаканчику пропустим. Дыхни, – говорит водителю.
Тот дыхнул. Запах водки никуда не спрячешь, закусывать надо, а закуска – вот она, еще только едет с нами. Что делать? Стали мы его уговаривать, студенты, мол, и суем ему студенческие билеты под нос. А он нам:
– Так вы еще и без доверенности ездите? Штраф! Платите три рубля.
Мы ему объясняем, что если бы у нас было еще три рубля, мы закуски бы купили и от нас не несло бы. А он ни в какую, платите, и все. Что ты будешь делать? Стали мы его уговаривать, и так, и эдак, возьми натуральным продуктом – грибами, больше нечем. Он покочевряжился для виду и еще ведро эмалированное у нас выторговал. Жучина еще тот оказался. Открыли мы ему багажник, он, собака, нырь в него головой и стал сортировать наши грибы. Набрал себе целое ведро белых, а остальные рассыпал, хорошо, что в багажнике было чисто.
– Езжайте, не задерживайтесь, – командует он нам, унося ведро, – вон еще машина выезжает.
Как же мы его крыли, пока ехали до Москвы, кто бы только знал! Ведь все грибы были аккуратно уложены по корзинкам и ведрам, а он нам их раскидал. В общем, доехали дальше мы без приключений, стали грибы обратно по корзинкам раскладывать, смотрим, а он крагу у нас в багажнике забыл. Видно, когда полез грибы сортировать, бросил ее на днище, а потом и забыл про нее. Ох, и гульнули мы в тот день, девок пригласили… – Сан Саныч стрельнул глазами в сторону жены и не стал вдаваться в подробности пиршества.
– Что праздновали, крагу пропили? – спросил рассказчика мой дед.
Сан Саныч мечтательно улыбнулся, вспоминая юношеские годы, и продолжил повествование:
– В краге-то у гаишника оказалась вся недельная или месячная заначка, сто восемьдесят четыре рубля тридцать две копейки. А стипендия у нас тогда была тридцать пять рублей. Представляете, какое нам счастье привалило? А на следующий день пришла из Никополя приятелю посылка с салом, да наши грибы, да потом еще прибыл мешок картошки, так что до Нового года мы прожили не хуже, чем сейчас новые русские.
Сан Саныч закончил рассказ и сделал вывод:
– Поэтому, Данила, ты прав, что носишь все свое на себе, а не прячешь по всяким там крагам.
Мой приятель, ободренный моральной поддержкой, поспешил задать вопрос:
– Сан Саныч, а потом этого гаишника вы никогда не встречали?
– Нет, не довелось поблагодарить человека. Ну да он беднее не стал.
За рассказом мы не заметили, как подошли к автобусной станции. Пора было прощаться, сроком на две недели. Моя бабка пустила слезу, а Данилина чего-то грозила внуку пальцем. Затем, когда автобус тронулся, мой приятель так прокомментировал ее грозный жест.
– Сегодня козе хворостиной раза в два больше достанется, я-то уехал.
На Курском вокзале мы сразу вышли на перрон, чтобы не стоять в душном зале, и там ждали подачи поезда. Данила сдержал свое обещание – не дал нанять носильщика. Практически все вещи мы перетащили на себе.
– Они что, весь гардероб с собой захватили? – возмущался он Анной Николаевной и Настей, взявших с собой два больших чемодана и безразмерную сумку.
– Женщины, что ты хочешь, – вразумлял я его насчет женской психологии, – любят фурор произвести, хвост распушить, где им в нашем городке нарядами блеснуть? Негде! Вот и тащат их с собой в Сочи. Радуйся, что сейчас не зима!
– А что зимой было бы?
Я расхохотался.
– Зимой?.. Катастрофа!.. Ты думаешь, почему никто из мужиков не любит зимой по курортам шастать? Потому что приходится за дамами их шубы таскать, там двумя чемоданами не отделаешься.
– Да, а я всю жизнь думал, что из-за того, что купаться и загорать нельзя, – Данила недоверчиво покосился в мою сторону, проверяя, не шучу ли я. Я же принял самый серьезный вид, пусть помозгует на досуге.
Наконец подали состав, и мы разместились в купе. Насте и Анне Николаевне достались нижние места, а мы с Данилой сразу взобрались на верхние полки и стали рассматривать спешащих пассажиров. Где же остальные? Неужели на самолете полетят?
– Не полетят, кишка тонка, – убежденно сказал Данила, – нынче на самолетах летать опасно. В стране появилось триста авиакомпаний, дай бог, чтобы перед полетом к самолету подошел техник и хотя бы поковырялся в нем отверткой. На поезде поедут.
И правда, в окошко мы увидели, как к началу состава прошествовали соседка Истамбул, следом за нею прошли Горилла с графиней Нинэлью Сопель-Шереметьевой и уже перед самым отходом поезда пробежали Кузьма, Фитиль и Бугай. Всю дорогу мы просидели как мыши, боясь высунуться в коридор, но проводница все равно задала Анне Николаевне ехидный вопрос, показывая на Данилу:
– Ему тоже десять лет?
– Десять, – утвердительно кивнула головой Анна Николаевна. – Он мальчик крупный, родился сразу на шесть килограммов, а через три месяца уже ел с ложки и с горшка не падал.
Проводница недоверчиво посмотрела на природного богатыря и закрыла дверь. Поезд отсчитывал километры до курортного города. Наконец утром, проснувшись под стук колес, мы увидели незабываемую панораму. Насколько хватало глаз, впереди простиралось синее с зеленоватым оттенком Черное море. По его поверхности волны неспешно катили барашки. Мы с Данилой как зачарованные смотрели за окно.
– Ух ты, море!
– Красота!
И вдруг Данила издал пронзительный крик.
– Дельфины!
Из глубины, причудливо изгибаясь в воздухе, словно соревнуясь в прыжках в высоту, выскакивала стая дельфинов. Они взлетали в воздух и, как торпеды, носом уходили в воду. Мы стали их считать.
– Тринадцать, – сказала Настя, окончательно проснувшаяся и тоже прильнувшая к окну. Минут десять, выпрыгивая из воды, они плыли параллельно составу, идущему по побережью, и наконец отвернули в сторону.
– Хороший знак, – сразу приплел красавцев млекопитающих к нашей поездке вещун Данила, – дельфины приносят людям счастье.
А по вагону ходила проводница и стучала в двери:
– Подъезжаем! Сочи! Сдать постели!
Мы вышли в коридор, оставив дам одних в купе. Данила стоял у открытого окошка и, глядя на бесконечную водную гладь, философствовал.
– Не пойму я никак, земля вроде круглая, а вода с нее по краям не стекает, непонятно.
Рядом стоял представительный грузин и курил. Он краем уха услышал наш разговор.
– Э-э-э, молодой человэк, я дыплом не зря купил, разве непонятно, прытяжение. Ты мне другое скажи, вот конфета-подушечка, знаешь?
– Карамель, что ли? – переспросил словоохотливый Данила, который за сутки засиделся в купе.
– Да, подушечка, вот ты мне объясны, как внутръ ее повидло попадает?
Научный диспут собеседники не смогли довести до конца. Ученого грузина с сигаретой проводница выгнала в тамбур, а нас позвала Анна Николаевна.
– Собираемся, ребята, приехали.
Правда, Данила еще успел сбегать и предложить представительному грузину расписные ложки. Торг не получился.
– Знаныя ложками черпат мнэ нэ надо. Я и так учоный. А кушат я привык руками, – грузин, не поинтересовавшись ценой, вернул моему приятелю ложку.
Глава XII. "Принцесса Черноморья"
На перроне Данила обратил внимание, что мы ехали в тринадцатом вагоне.
– Счастливый номер, и дельфинов было тринадцать, редкое совпадение.
Если при посадке не нужно было тащить вещи вдоль состава, то теперь мы оказались в хвосте поезда. Данила наотрез отказался от носильщика.
– Сами донесем.
Вещи у нас из рук никто не вырывал, и мы последними вышли на стоянку такси. Наши попутчики, видно, уже уехали, потому что я не увидел ни Гориллы с супругой, ни Фитиля с остальной братией. В гордом одиночестве спорила с водителем легковушки наша соседка Истамбул. Слышался ее визгливый голос:
– Да за триста рублей ты меня должен в Истамбул свозить и обратно привезти, понял? Ишь чего захотел, триста рублей. Я лучше пешком пойду.
Но трогаться она не собиралась и торговалась уже с другим частником. К нам сразу подошли несколько человек.
– Вам куда?
Данила гордо ответил:
– В "Принцессу Черноморья".
– А где это?
Вот так вопрос. Я думал, здесь каждый водитель знает все отели и у нас проблем не возникнет, а они у нас спрашивают адрес. Анна Николаевна полезла в сумочку с документами, где лежали путевки, чтобы точно назвать адрес, когда один из них сказал:
– Я знаю, это за городом недалеко, поехали.
Сторговались мы с ним за половину запрашиваемой суммы, сто пятьдесят рублей, и погрузили вещи. Старенькие "жигули" через пятнадцать минут оставили под колесами городские улицы.
Машина, поднявшись по серпантину, уносила нас все дальше от цивилизации.
– Далеко еще? – спросила Анна Николаевна, с беспокойством посматривая по сторонам.
– Почти доехали, – успокоил ее наш водила.
Машина свернула на узкую дорожку, в начале которой стоял предупреждающий знак о запрете проезда – "красный кирпич", и покатила вперед. Через пару сотен метров мы увидели длинное зеленое трехэтажное здание в окружении хозяйственных построек. У подъезда здания стоял типичный представитель кавказкой национальности с выдающимся крючковатым носом, который семерым рос, а одному достался, и, похоже, поджидал нас. Водитель, подъехав вплотную к нему, затормозил.
– Приехали!
– Нам в "Принцессу Черноморья", – воскликнули мы в один голос.
– А я куда вас привез? Это и есть "Принцесса".
– Не обманываете?
– Зачем? Вот директор вас встречает.
Мы оторопело смотрели по сторонам. Белоснежным красавцем отелем здесь и не пахло. Какой же это отель, здание больше похоже на казарму. Но территория вокруг была ухожена и заасфальтирована. Кругом виднелись турники, брусья, яма для прыжков в длину, бассейн, больше похожий на силосную яму, и волейбольная площадка. Пока мы не вылезли, Анна Николаевна спросила водителя:
– А что здесь раньше было?
– Войсковая часть, стройбат. Цемент по дешевке всегда можно было купить. Зря расформировали, на рынке цемент дороже, – в голосе водителя послышалось сожаление.
А к машине подошел директор отеля и склонился над окошком.
– С приездом! Как добрались? – в его словах чувствовался характерный южный акцент. – Милости просим.
Анна Николаевна, не обделенная от природы чувством юмора, расхохоталась.
– Попались мы, ребята, как кур во щи. Посмотрим, что дальше будет.
Деваться было некуда. Мы стали выгружать вещи, предварительно еще раз уточнив, туда ли попали.
– Туда, туда, – уверял нас директор, – не пожалеете, райский отдых гарантирую, и до города десять минут, и море рядом, и никто вас не побеспокоит. Опоздали только вы немножко.
– Как, "мерседес" уже разыграли? – сразу встрепенулся Данила.
– Нет, к завтраку опоздали, – успокоил нас хозяин заведения и представился: – меня зовут Авто Сашаевич.
– Как, как? – не переставая смеяться, спросила Анна Николаевна.
– Автандил Сашаевич.
– Может быть, Александрович?
– Нет, моего отца звали Саша. Пусть хоть отчество по отцу будет. Я – Сашаевич.
Анна Николаевна, отдавая деньги водителю, негромко заметила:
– Странный какой-то директор отеля.
– Его раньше Трактором звали. Отец в честь прогресса так назвал. А сын поменял имя на Автандил. А его все равно кроме Авто по-другому не называют. Да вы не расстраивайтесь, еще рады будете, что здесь остановились, у них кухня отменная.
Рассчитавшись с водителем, Анна Николаевна протянула путевки директору отеля "Принцесса Черноморья".
– Куда вы нас поселите с детьми?
Директор стал расхваливать свой отель.
– У нас все номера одинаковые, комнаты большие, таких нету в других отелях. Осталось несколько незаселенных номеров, – он достал бумажку из кармана, – тринадцатый, двадцать восьмой, девяносто третий, выбирайте любой. Я с семьей пока живу в угловом, тридцать первом, если что надо будет, заходите, не стесняйтесь.
Он помог занести наши вещи в холл, и мы передали документы портье, если можно так назвать женщину, сидевшую за конторкой.
– В тринадцатый посели их, – приказал он ей.
– Как скажете, Авто Сашаевич, – последовал ответ. – В тринадцатый так в тринадцатый.
Через пять минут мы вошли в свой номер. Комната и правда была огромной, я подозреваю, что здесь раньше стояло не менее двадцати кроватей. Был сделан небольшой косметический ремонт, пахло еще краской и свежепоклеенными обоями. В углу возвышался коричневый трехстворчатый гардероб, непременный атрибут каждой квартиры семидесятых годов, несколько стульев, тумбочек, стол и большое зеркало от потолка до пола. Корейский телевизор, телефон и обшарпанный холодильник должны были придать номеру дополнительную привлекательность. Комната легкой перегородкой была поделена на две части.
– Классно, – восхитился Данила, и сразу открыл холодильник. Две бутылки минеральной воды, стоящие в нем, разочаровали его. – Мог бы и колбаски положить, – проворчал он.
А Анна Николаевна с Настей стали развешивать в гардеробе вещи, давая собственную оценку отелю.
– На три звезды даже не тянет, кондиционера нет, – со знающим видом сказала Настя.
Анна Николаевна ее не поддержала.
– Ничего, все равно лучше, чем на байдарках целыми днями комаров кормить, – и приказала нам: – сбегайте, ребята, узнайте, где у них тут столовая, и вообще весь распорядок дня узнайте, пока мы переоденемся.
– И чего переодеваться? – буркнул мой дружок, недовольный содержимым холодильника, – только что ведь в поезде оделись.
Не успел я его ввести в курс женской психологии, как нам навстречу попался мальчишка нашего возраста. Он загородил нам дорогу.
– Кто такие?
– А ты кто? – толкнул я его, стараясь пройти мимо него.
– Я сын хозяина, Гарик.
– Не сын, а сынок. Вот ты нам и нужен, – сказал Данила, разворачивая за плечи мальчишку. – Покажешь, где тут что?
– Пожалуйста, – согласился он, оставив без ответа мой толчок. – У нас здесь полупансион.
– А что это такое?
– Кормят два раза, завтрак и ужин. Шведский стол.
– А как же обед? – удивился Данила.
– А зачем он вам, вы же будете в это время загорать.
– А море близко?
– Близко. Километра два, по ущелью вниз через дорогу и сразу море.
Мы сразу возмутились.
– Разве это близко? Мы вон у себя в городе прямо из огорода могли в озеро удочки забрасывать, правда, если удочка была длинная.
Гарик недоверчиво посмотрел на нас и сказал:
– Не, у нас такой длинной удочки нету.
Что он имел в виду, я не понял: удочку, что ли, с удилищем длиной в два километра? Уточнить у него мы не успели, потому что вышли из здания во двор, где раздавался клокочущий яростью голос моей соседки Истамбул, нападающей на директора.
– Где "Принцесса Черноморья", покажи мне?
Отступающий под ее натиском Авто Сашаевич показывал на трехэтажный корпус:
– А это что, по-твоему, дорогая?
– Этот караван-сарай ты называешь "Принцессой"?
– А что ты хотела за десять тысяч рублей? Пять звезд, да?
И тут моя соседка увидела меня с Данилой. Она накинулась на меня.
– Ты уже здесь? "Мерседес" шестисотый, говоришь, будут разыгрывать?
Я перевел стрелки на хозяина отеля.
– Чего меня спрашивать? Вот его спрашивайте! Мне самому интересно, когда будет розыгрыш.
Директор постарался успокоить не в меру разошедшуюся Истамбул.
– Зачем раньше времени нервничать, дорогая? Все будет. И конкурс будет, и "мерседес" будет, иди поселяйся, кушай сначала, отдыхай, загорай, скоро все узнаешь, и про "мерседес" тоже. Крыло немного помяли, в автосервис отдал, послезавтра обещали вернуть.
Он взял у нее из рук необъятных размеров сумку, с которой ездят в Турцию, и повел в холл отеля. Гарик обеспокоено посмотрел им вслед.
– У меня мама никогда не кричит на отца, она даже рот боится открыть, он же – глава семьи.
– А у нас, если дал слабину, могут и заездить до смерти. Не обращай внимания, – успокоил его Данила.
– Как до смерти? – не понял Гарик. – Как ишака?
Мы расхохотались, оставив вопрос без ответа. А Данила, как всегда, соврал:
– От нее два мужа убежали, вот за третьим приехала… Где у вас столовая, показывай.
Гарик повел нас по аллее. Территория, прилегающая к отелю, была ухожена. На клумбах росли цветы, кусты были аккуратно пострижены.
– У вас здесь красиво! – похвалил я хозяйского сынка.
– Ага. Знаешь, сколько я трудился?
– Сколько?
– Целый год.
– Один? – не поверили мы с Данилой.