Теперь Святослав мог выступить в роли миротворца, крепко привязав к себе северо-восток Руси. К нему прямо из темницы обратился Мстислав с мольбой о помощи: "Пошли к Всеволоду Мстислава ради и Ярополка". Сватья, жена Глеба, тоже молила великого князя о вызволении мужа и сына. Святослав отправил послами черниговского епископа Порфирия и игумена черниговского Богородицкого монастыря Ефрема, предложив отпустить Глеба при условии, что тот поселится у него. Но тут нашла коса на камень. Всеволод (тогда еще не носивший прозвище Большое Гнездо) вовсе не желал подчиняться чужому диктату, тем более киевскому, цену которому он знал не понаслышке. Да еще Глеб заупрямился: "Лучше здесь умру, не пойду". Так и случилось - 30 июня 1177 года, посреди волнений во Владимире, когда горожане требовали от своего князя расправиться с врагами, Глеб умер при неясных обстоятельствах. Скорее всего, он был убит, потому что его сына Романа, по словам летописца, черниговские послы "едва отстояли", приведя к крестоцелованию. Всеволод отпустил Романа, давшего клятву верности, в Рязань; Мстислава и Ярополка тоже изгнали из княжества. Всеволод под давлением владимирцев приказал их ослепить - однако, как утверждает летопись, в Смоленске перед образом святых Бориса и Глеба братья чудесным образом прозрели. Черниговских послов Всеволод задержал до следующего года. В его отношениях со Святославом появилась первая трещина.
В 1179 году Святослав и Всеволод, казалось, урегулировали свои отношения. В то время великий киевский князь женил сразу двоих сыновей. Всеволод пригласил к себе Владимира Святославича, в крещении Бориса, дважды помогавшего ему отстоять княжение, и отдал ему в жены Евдокию, дочь покойного брата Михалка. Владимир с супругой вернулся в Чернигов, где тогда находился его отец. Несколько ранее, в декабре 1178 года, был заключен брак Всеволода Святославича, в крещении Даниила, и Анастасии, дочери польского великого князя Казимира II - последний тоже недавно утвердился на столе в Кракове и искал союзников. Таким образом, Святослав возобновлял союз с Польшей, которого когда-то добивался его отец. В ноябре 1179 года были упрочены родственные связи между Ольговичами и Юрьевичами - Ярослав Всеволодович выдал дочь за Владимира Глебовича Переяславского.
В августе у границ Руси вновь объявился Кон-чак. К этому времени он уже был могущественным ханом - вероятно, подчинил всех донецких половцев. Киевский летописец посвящает его личности немало гневных слов: "…пришли иноплеменники на Русскую землю, измаильтяне окаянные, агаряне нечестивые, исчадия делом, с сатанинским нравом. Именуемый Кончак - зачинатель зла правоверным христианам, более же всего церквам, где имя Божие славится. Сими же погаными оно хулится - то, говорю, не одним христианам, но и самому Богу враги. Если кто любит врагов Божиих, тот сам примет от Бога! Сей же богостыдный Кончак с единомышленниками своими приехал к Переяславлю, за грехи наши много зла сотворил христианам. Кого пленил, кого перебил, более же всего перебил младенцев…"Святослав тем временем прошел вниз по Днепру за Треполь и встал здесь, ожидая подхода Ростиславичей. Воевать он вроде бы не собирался - еще до того договорился с половецкими ханами утвердить мир по старому обычаю, - но степняки заподозрили обман, что и вызвало свирепое вторжение Кончака. Когда к Святославу пришла весть о разорении пограничных русских территорий, как раз подошли Ростиславичи; князья перешли Сулу и около Лукомля стали заходить разбойникам в тыл. Кончак, узнав об этом, предпочел оставить Переяславль в покое и бежал в Степь. Кажется, мира с ханами теперь ожидать не приходилось.
* * *
Что же происходило всё это время в Новгороде-Северском? Из героев "Слова" гораздо больше известно о Святославе Всеволодовиче, "грозном великом киевском", чем об Игоре и "Буй Туре" Всеволоде. Потерпев неудачу в попытке отвоевать Чернигов, Святославичи теперь сидели тише воды ниже травы, никак не проявляя себя в ратных делах. Они сочувствовали Святославу, завоевывавшему Киев; однако он на этот раз благоразумно не позвал их на помощь, зато и благодарить их не пришлось - и Чернигов им вновь не достался. Святослав предпочел оставить город за собой, чтобы использовать его как вторую резиденцию.
В 1176 году Ярославна родила Игорю третьего сына. Он получил имя Святослав - еще одно традиционное в черниговском роду, которое уже носили его "великий" двоюродный дядя и двоюродный брат Ольгович. В крещении ребенка нарекли уникальным среди Рюриковичей именем Андреян. Возможно, оно было дано строго по святцам; тогда ребенок родился около 26 августа - дня памяти мученика Адриана Никомедийского.
Шестнадцатого января 1180 года умер Олег Святославич Новгород-Северский. Он стал первым князем, погребенным в городе, - его положили в Михайловском храме на княжеском дворе. Игорь без каких-либо препон наследовал престол после брата. При этом княжеские города Северщины, судя по дальнейшему, были распределены следующим образом: Путивль Игорь оставил за собой, Трубчевск на Десне и Курск выделил Всеволоду, а Рыльск оставил племяннику Святославу. В летописи об этом разделе специально не упоминается, зато отмечается, что Ярослав Всеволодович, узнав о смерти Олега, немедленно сел в Чернигове- конечно, с согласия старшего брата. Со смертью Олега двусмысленное соглашение 1164 года утратило силу, а Игорь притязаний брата не унаследовал - он вполне удовлетворился Новгородом-Северским, по крайней мере внешне. Лишь теперь он получил, наконец, возможность играть на сцене удельной Руси заметную и самостоятельную роль. Лишь теперь летописцы начали его по-настоящему замечать. Кульминация жизненного и властного пути Игоря Святославича приближалась.
Глава девятая.
"ИЛИ МЫ НЕ КНЯЗИ?"
Весной 1180 года в Любече Ольговичи после долгого перерыва собрались на снем. Святослав Всеволодович призвал к себе брата Ярослава и обоих северских Святославичей, Игоря и Всеволода. Князья вступили в переговоры и заключили соглашение о разделе территорий. Братья признали старшинство великого князя, а он закрепил Чернигов за Ярославом, а Новгород-Северский за Игорем. "Верхние" северные волости, самой важной из которых была земля вятичей, Святослав оставил за собой.
Святослав нуждался в окончательном примирении с родней, поскольку скоро могли потребоваться все силы - назревала большая война с Мономашичами. Великий князь оставил надежды на влияние во Владимире, но от Рязани, почти превращенной в черниговский удел, так просто отказаться не мог. Роман Глебович, наследовавший Рязань после гибели отца, ориентировался на Киев, а не на Владимир, и проводил независимую от Всеволода политику. Он пытался заново объединить муромо-рязанские земли под своей властью. В конце концов обижаемые им младшие братья обратились к Всеволоду: "Ты господин, ты отец! Брат наш старший Роман отнимает волости у нас, слушает тестя своего Святослава. Тебе крест целовал и преступил". Всеволод быстро внял призыву и пошел на Рязань. Святослав, узнав об этом, послал своего четвертого сына Глеба в Коломну на помощь зятю.
Всеволод подступил к Коломне, встретился здесь со своими рязанскими союзниками Всеволодом и Владимиром Глебовичами и стал требовать, чтобы Глеб Святославич вышел к нему. Тот, не в силах противостоять могучей рати, послушался. Всеволод отправил его скованным во Владимир. В стычке сторожевых полков на Оке рязанцы были разбиты, после чего князь Роман бежал, не возвращаясь в свой стольный город. Его братья Игорь и Святослав не могли ничего поделать с ратью Всеволода, которая захватила города Борисов и Глебль, а затем подступила к самой Рязани. Всеволод потребовал от Романа и Игоря, чтобы те выделили землю братьям-доносчикам и подчинялись его воле. Рязанцы повиновались, и владимирские войска ушли.
Узнав обо всем, Святослав "распалился гневом и разжегся яростью". Но для того чтобы расплатиться с врагом, требовалось еще кое-что предпринять. "Отомстил бы Всеволоду, - рассуждал Святослав, - но не дадут Ростиславичи - они мне во всём вредят в Русской земле. Во Владимировом племени кто ближний, тот и добр". Когда весть о пленении Глеба пришла к Святославу, он охотился на днепровском левобережье - а у противоположного берега охотой с ладей промышлял Давыд Ростиславич. Святослав, посоветовавшись лишь с женой и "милостником" Кочкарем, принял решение: "Давыда захвачу, а Рюрика выгоню из земли и приму власть Русскую один с братией. Тогда-то отмщу Всеволоду за свои обиды". Святослав переправился и напал на походную стоянку Давыда. Давыд, застигнутый врасплох, едва добежал вместе с женой до ладьи. Им удалось отплыть, преследователи стреляли, но промахнулись. Захватив добро Ростиславича и пленив его дружинников, Святослав направился в Вышгород. Давыда он здесь не обнаружил - тот бежал в Белгород к брату Рюрику. Святослав уже пожалел о своей выходке, но ничего нельзя было исправить. Он вернулся за Днепр и объявил: "Я уже раскрылся Ростиславичам, так что в Киеве мне быть нельзя". С тем он прибыл в Чернигов, вызвав туда сыновей и Святославичей.
Для черниговских бояр и князей-Ольговичей происшедшее стало неприятным сюрпризом, но борьба с Мономашичами была давним родовым занятием левобережной знати. Когда дружины братьев собрались в Чернигов и было поднято ополчение, Святослав обратился к родичам: "Куда выступим - на Смоленск или на Киев?" От имени князей дипломатично ответил Игорь Святославич: "Отче, лучше бы была тишина, но раз уже это не угодило, то лишь бы Бог дал тебе здоровья".
Рюрик Ростиславич, узнав от брата о покушении Святослава, а затем о его бегстве за Днепр, тут же вступил в Киев и провозгласил себя великим князем. На помощь ему явились двоюродные племянники Ярославичи из Луцка, а также галицкие полки от Осмомысла. Давыд был отправлен за подмогой в Смоленск, но в пути получил весть о смерти смоленского князя Романа Ростиславича, после чего ему осталось лишь принять по наследству власть брата и отправить весть Рюрику.
В тот год судьба не щадила Ростиславичей, как будто подыгрывая Ольговичам. Из четырех братьев в живых осталось только двое. 14 июня в Новгороде умер княживший здесь прославленный военачальник Мстислав Храбрый. Новгородцы, не желая подчиняться владимирскому князю, отправили к Святославу в Чернигов послов - просить дать им на княжение сына. В канун войны это стало для Святослава настоящим подарком. Он отправил к ним Владимира, и тот 17 августа сел в Новгороде.
Поздней осенью 1180 года Святослав собрал в Чернигове большую рать. Он призвал и половцев - те легко простили князю прежний срыв мирных договоренностей за возможность поучаствовать в русской усобице. Кочевников привели всё те же Кончак и Кобяк, теперь уже верховные ханы своих орд. Созвав Ольговичей, Святослав объявил им свое решение: "Я старше Ярослава, а Игорь старше Всеволода. Ныне же я вам вместо отца остался. Велю тебе, Игорь, остаться здесь с Ярославом, блюсти Чернигов и всю свою волость. А я пойду с Всеволодом [Трубчевским] к Суздалю и отыщу своего сына Глеба - как нас Бог рассудит с Всеволодом [Владимирским]!" С собой Святослав взял обретавшегося у него несостоявшегося суздальского князя Ярополка, надеясь утвердить его вместо неблагодарного Всеволода. Для охраны Чернигова, помимо оставленной братьям части войск, князь выделил половину половецких сил.
Уже на суздальских землях, при впадении в Волгу Тверцы, Святослав соединился с сыном Владимиром, приведшим новгородцев. Рать Ольговичей вместе с половцами принялась выжигать Поволжье, двигаясь к Переяславлю. На реке Влене Святослава остановил Всеволод Юрьевич с войском. Последовало двухнедельное стояние. Влена, несмотря на зиму, не замерзла, течение ее меж крутых берегов было быстрым. Позиции суздальцев на кручах были выгоднее, чем ратников Святослава, и они стремились к битве больше, но Всеволод не решался начать первым. Наконец он послал за реку обходом рязанских князей - они внезапно атаковали лагерь Святослава, разграбили его, принялись рубить и хватать людей. Однако тут подоспел Всеволод Трубчевский и обратил врага в бегство. Ря-занцам еле удалось уйти за Влену, потеряв немало воинов убитыми и плененными.
После этой стычки Святослав по совету новгородцев отправил к Всеволоду Юрьевичу своих священников со словами: "Брате и сын! Много я тебе добра творил и не чаял такого возмездия от тебя. Но раз уж умыслил на меня зло и захватил сына моего, то недалеко тебе меня искать. Отступи подальше от этой речки, дай мне путь - ближе к тебе перееду, и пусть нас рассудит Бог. Мне пути не дашь - я тебе дам, ты переедешь на эту сторону, и здесь нас Бог рассудит". Всеволод, однако, не ответил и отправил посланцев Святослава пленниками во Владимир. Не получив битвы, Святослав повернул полки и быстрым маршем ушел от Влены, бросив свой стан на разграбление Всеволоду. По дороге великий князь восполнил потери, дотла разорив город Дмитров.
Надо было принимать решение о дальнейших действиях. По приглашению новгородцев Святослав направился к ним вместе с сыном Владимиром, а часть войск во главе с другим сыном Олегом и Всеволодом Трубчевским послал в Чернигов. Прибыв в Новгород, он вызвал туда Ярополка и с согласия новгородцев посадил его княжить в Торжке - угрожать Владимирскому княжеству и прикрывать Новгород.
* * *
А что же Игорь? Где находился всё это время герой нашего повествования? Каково его участие в событиях? Теперь-то он полноправный князь, не так ли? Эти вопросы неизбежно возникают не только у читателя, но и у исследователя, настроившегося на "жизнеописание". Последний вопрос раз за разом возникал и у самого Игоря. Такова участь героя второго плана. В суздальской войне Игорю досталась миссия почетная, но пассивная: охранять Чернигов. А он жаждал воинской славы, которой овеял себя в этом походе его брат Всеволод, более того - славы полководца. Но история Руси и тем более черниговского дома вращалась вокруг его двоюродного брата, и тот умел этим вращением управлять. Игорю оставалось лишь выполнять его распоряжения.
Когда в 1181 году Всеволод и Олег привели с севера практически не пострадавшую рать, Игорь и Ярослав решили, что теперь их черед прославиться. Святослав, как стало известно, собирался в поход на Друцкое княжество, полоцкий удел - тамошний князь Глеб Рогволодович рассорился с родней, свойственниками Святослава. Удачный поход против него укрепил бы влияние великого князя в Западной Руси и восполнил бы потерю Рязани. Ярослав и Игорь приняли решение двинуться к Друцку, захватив с собой половцев Кончака и Кобяка, а Всеволода и Олега оставили охранять Чернигов.
Святослав с новгородцами между тем выступил на Друцк с севера. В пути к нему присоединились шесть князей-Всеславичей во главе с его шуринами Брячиславом Витебским и Всеславом Полоцким. Они привели с собой не только собственные дружины, но и своих данников - ливов и литовцев. Но и Глеб Рогволодович получил подмогу: узнав о походе новгородцев и черниговцев, в Друцк прибыл сам Давыд Ростиславич со смоленским полком.
Игорь и Ярослав шли к Друцку, надеясь на легкую победу. Однако на подступах к городу их встретила объединенная рать Давыда и Глеба. Давыд принял решение разбить черниговцев и новгородцев поодиночке. Столкнувшись с большими силами, чем ожидали, Игорь и Ярослав отошли на кручи над рекой Друть, и началось приречное стояние. Теперь уже смоляне стреляли по черниговцам, нанося им немалый урон. Стояние продлилось неделю - пока не показалась новгородско-полоцкая рать Святослава. Увидев приближающиеся стяги черниговского князя, Игорь и Ярослав дали приказ наводить переправу. Дотемна, однако, они не успели, а ночью Давыд бежал в Смоленск. Союзные войска подступили к Друцку, взяли окольный город и сожгли его. Тут, однако, пришли вести, что Всеволод Юрьевич захватил Торжок, взял в плен Яропол-ка и угнал во Владимир жителей града. Святослав отпустил новгородскую рать, а сам, пустив впереди Игоря, Кончака и Кобяка, пошел к Рогачеву, а оттуда вниз по Днепру.
Игорь с ханами достиг Вышгорода и встал, дожидаясь Святослава. Рюрик Ростиславич, сидевший в Киеве, пока другие Мономашичи сражались с Ольговичами на севере, от близости половцев почувствовал себя в столице неуютно. Получив весть о приближении Святослава, он предпочел перебраться в Белгород. Святослав с Ярославом и Игорем вошел в Киев и в третий раз стал великим князем.
За время совместных действий половецкие ханы сдружились с Игорем. Может быть, они находились в родстве. Генеалогия кочевых вождей нам почти неизвестна. С ордой Кобяка позже действовали ханы Осолук и Изай из рода Бурчевичей- явно родственники Осолука, деда Игоря. К ним же, как правило, относят и Гзу (Козу) Бурновича - его "отчество" происходит от того же родового тотема - волка (др.-тюрк. бури). Как бы то ни было, но Кончак и Кобяк выпросили у Святослава именно Игоря с его полком в качестве сопровождающего до Долобска. Здесь они "легли" - устроили привал и празднование успешного похода. Рюрик Ростиславич в Белгороде, прознав, что половцы расположились под Долобском, не чая никакой угрозы, собрал все наличные силы, присоединил державшего теперь его сторону Мстислава Владимировича Трепольского с "черными клобуками" и отправил на степняков.
Игорь и ханы действительно повели себя беспечно, не выставили сторожей даже на ночь. Обнаружив отсутствие охраны, передовые разъезды "черных клобуков" немедленно сообщили об этом ехавшему впереди князю Мстиславу и своим соплеменникам. Удержать последних от немедленной атаки оказалось невозможно - вопреки запретам русских воевод они ринулись на половецкий лагерь. В итоге атака просто промахнулась - большая часть "своих поганых" пронеслась в темноте мимо стана, и только небольшое число незнатных воинов, скакавших по флангу, наткнулось на половцев. Те, поднятые шумом, увидели напавших и перехватали их. Среди "черных клобуков" началась паника, они побежали и смяли полк Мстислава; сам князь, не разобравшись в произошедшем и неспособный удержать своих дружинников, поддался общему настроению и бежал (позже Рюрик обвинял Мстислава, что бежал он намеренно, якобы подыгрывая своим шуринам Ольговичам и второй раз предав Мономашичей).
