Наверху стукнула входная дверь. На площадке показался матрос Виктор Маков. Держа в вытянутой руке брезентовую сумку и чайник, он начал осторожно спускаться по крутому трапу. Мы с удивлением смотрели на него. В такой шторм добраться по палубе к машинному отделению - занятие весьма рискованное. На последней ступеньке Маков остановился и, передавая ношу второму механику, пояснил:
- Это пирожки и какао. Повариха просила передать.
Алексей Шапуркин, удерживая здоровой рукой резиновый шланг, прокричал:
- Виктор, как там берег, далеко?
- Близко, Леха, - ответил матрос и, ловко перебирая руками поручни, поднялся наверх, громыхнув за собой тяжелой дверью.
Ремонт топки подходил к концу. Я все чаще посматривал на часы. Расчетного времени оставалось совсем мало. Вытащил из топки Рускина. Он вытянул перед собой руки и, тяжело дыша, прохрипел:
- Разбинтуйте… Больно…
Быстро освободили кисти от черных бинтов. Красная кожа сплошь была покрыта водянистыми пузырями. Во многих местах они лопнули. Из ранок розовыми струйками сочилась сукровица.
- С такими руками работать больше нельзя. В топку не пойдешь, - сказал я Сергею.
Он посмотрел мне в лицо и отрицательно покачал головой:
- После Юры еще один мой заход… Последний… Работу закончу…
И Сергей закончил работу. Вытащили его из топки. Подхватили под руки. Сняли шлем. Он обвел нас помутневшими глазами, с трудом разжал губы:
- Все, парни… Топка готова… Наша взяла… Разде…
И вдруг тело Сергея обмякло. Он потерял сознание.
Быстро сняли с него одежду, освободили от ветоши руки, ноги, голову. Положили на кошму. Облили водой. Дали понюхать нашатырный спирт, растерли виски. Сергей не приходил в себя. Доложил капитану об окончании ремонта топки и тяжелом состоянии Рускина. Через несколько минут в котельное отделение спустились боцман и трое матросов. Забирая Сергея, боцман успел сообщить, что капитан связался с танкером и попросил высадить нам на борт своего судового врача. Сергея отнесли в каюту капитана.
Прошло полчаса. Подняли давление пара в котле. Пустили паровую машину и все механизмы. Я вышел на палубу. Ветер значительно ослабел. Сквозь серую предрассветную пелену мрачными тенями проступали контуры гор. Скалистый берег был совсем близко. Там ревел и грохотал прибой. Буксир и лихтер медленно уходили от опасного места.
Вошел в каюту капитана. Прикрытый до пояса простыней, лежал на койке Сергей. На столе судовая аптечка. Воздух пропитан запахами лекарств. С мрачным, осунувшимся лицом стоял у койки старпом. Он посмотрел на меня, покачал головой:
- Нет, не приходит в сознание. И пульс очень слабый. Ждем врача с танкера.
Через полтора часа с подветренного борта заплясала на волнах шлюпка. После нескольких попыток врачу удалось вскарабкаться на нашу палубу. Войдя в каюту, он поставил на стол саквояж, склонился над Сергеем, приподнял его веки, пощупал пульс. Выпрямился, беспомощно пожал плечами:
- Я уже ничем помочь не могу. Общий перегрев организма. Тепловой удар.
Шлюпка забрала врача и ушла к танкеру.
Я остался в каюте один. Сижу у койки Сергея, потрясенный случившимся. Горе острой болью заполнило всю грудь, перехватило дыханье. Почти явственно слышу голос Полины Карповны: "Вы уж там, на корабле, присмотрите за моим Сережкой…"
Дверь в каюту приоткрылась, и показалась голова поварихи Лены. Посмотрев на Сергея, на меня, она тихо вошла, остановилась рядом, дотронулась до моего плеча и почти шепотом спросила:
- Он заснул? Ему лучше, да?
Я встал и с трудом выдавил из себя два слова:
- Он… умер.
Лена вздрогнула, полуоткрытый рот застыл в беззвучном крике. В широко раскрытых глазах заметались боль, отчаяние. И тут до меня дошло… Штормовая ночь принесла с собой еще одно горе: ведь она любила Сергея, и никто об этом не знал.
Лена шагнула к койке. Плечи ее опустились, спина сгорбилась. Осторожно, точно боясь разбудить спящего, она провела рукой по лбу Сергея. Из ее груди вырвалось умоляющее, зовущее:
- Сережа-а…
Шутил Сергей, что без воды и хлеба прожить нельзя, а без любви можно. Вот она, любовь. Стоит рядом с ним. Жила рядом. Молчала. Ждала. Не дождалась…
Мои воспоминания прервал рассыпчатый перезвон машинного телеграфа. Сбавили ход. Обрывистый берег смотрел на нас лысинами отвесных скал, а за ними бугрились зеленые склоны гор, подпоясанные белой лентой шоссе. На ближайшей вершине четко различался знак - пирамида, составленная из трех бревен. У подножия горы, почти на самом краю обрывистого берега, высился многоэтажный корпус санатория. Через два этих ориентира можно провести прямую линию, которая в навигации называется линией створов. По этой прямой прошлой осенью шторм нес наши суда на берег. На этой прямой Сергей отдал свою жизнь, спасая всех нас.
Стоят вдоль борта члены экипажа. Лена еще ниже склонила голову, и теперь ее лицо утонуло в розах. Может быть, она неслышно шепчет самые теплые и ласковые слова, какие только может родить любовь.
С мостика раздался голос капитана:
- Флаг приспустить!
И тут же воздух содрогнулся от пронзительного звука парового гудка. Склонив головы, замерли люди на палубе. Лена берет из букета по одной розе, протягивает руку за борт и осторожно отпускает с ладони цветок. Алыми точками уходят розы за корму.
Гудок оборвал свой крик, но через несколько секунд его звук раскатистым эхом вернулся от берега. Лена подняла голову, посмотрела на меня заплаканными глазами.
- Слышите?.. Отозвались Сережины створы.
Э. Улдукис
ВОСЬМОЙ МАТРОС "ДИВОНИСА"
Повесть
УЛДУКИС Эдвардас Антанович (1932 г. р.). Закончил историко-философский факультет по специальности журналистика Вильнюсского университета. Работал корреспондентом районной газеты, затем - центральной республиканской газеты "Тиеса", причем специализировался по транспортному и промысловому флоту. Много времени в качестве корреспондента проводил в море. Член Союза писателей. Автор романов "Все о Пронисе", "Вихрь", "Зарево", повестей "Глаз циклопа". "Восьмой матрос "Дивониса", "Бермудский треугольник", "Июньские звезды" и др.
БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШИЙ
Пропал Винце в первый день весенних каникул. Сразу после обеда. Ушел на тренировку и как в воду канул. Когда дедушка Доминикас спохватился внука, его уже и след простыл.
Винце - не какой-то там просто Винце, а Винцентас Юргутис: восходящая спортивная звезда и не последний ученик седьмого "В". Правда, он не отличник, но если постарается, то даже Балтрамеюса Всезнайку заткнет за пояс.
Одноклассник Винце Балтрамеюс даже сложнейшие задачи из десятого класса щелкает как орехи. Потому и прозвали его Всезнайкой. Вообще-то фамилия Балтрамеюса не звучит - Жаситис, но весь седьмой "В" и даже некоторые десятиклассники величают его Всезнайкой. И Балтрамеюс на это не обижается. Он даже гордится прозвищем и мечтает, достигнув вершин математических наук, пристегнуть его к своей настоящей фамилии. Прислушайтесь: доктор математических наук, профессор Балтрамеюс Жаситис-Висажитис. Производит впечатление, не правда ли?
А Винце, конечно же, не такой. Его голова занята другими делами: Винце нацелился на капитанский мостик. Поэтому-то и спортом стал заниматься. Говорит, надо с юных лет закаляться, иначе в мореходку не примут. Винце и старается вовсю. Уже сейчас он прыгает дальше всех в классе. Думаю, что нет пока ему равных во всей школе. Да и в городе он уступает только двум самым длинноногим. Это потому, что хотя ему уже четырнадцатый год стукнул, но ростом он пока не вышел. Ноги коротковаты. Вот Винце и тренирует их самыми разными способами, чтобы подлиннее вытянулись. И если ему это удастся, все рекорды прыгунов, считай, будут Винцены.
Да вот случилась беда - пропал Винце. Хотя, кажется, и не собирался пропадать. Перекинул через плечо спортивную сумку, которую подарил ему дядя Витаутас, и ушел на тренировку. А через час позвонил домой тренер Винце. Трубку поднял дедушка Доминикас Юргутис. Он уже был на пенсии и если только не шел в рыбколхоз, как он говаривает, "отвести душу", то коротал время у телевизора.
- Почему Винцентас не пришел на тренировку? - спросил тренер.
- Как так не пришел? - удивился дедушка.
Тренер объяснил, что Винце в спортзале не появлялся.
- Шкуру спущу с пострела этакого! - рассердился старый Доминикас.
Но к телевизору он не вернулся, хотя шел его любимый фильм о рыбаках. Эту картину Доминикас Юргутис смотрел уже, наверное, раз шестнадцать. И не скучал.
Дедушка позвонил Всезнайке.
- Балтрамеюс Жаситис у аппарата, - пропищал в ухо полный достоинства голосишко.
- Скажи, Всезнайка, куда это Бангпутис нашего Винце загнал? - спросил дедушка.
Всезнайка сказал:
- Винцентас на тренировке.
- А еще Всезнайкой называешься! - в сердцах бросил трубку Доминикас Юргутис.
Он вышел во двор, встретил трех или четырех одноклассников Винце, и все они в один голос утверждали, что Винце на тренировке. Ведь не было еще случая, чтобы Винце в назначенное время не появился в спортзале или на стадионе. Он упорно готовился стать капитаном дальнего плавания, регулярно закалял организм и не поддавался даже болезням.
Ужасно обеспокоенный дедушка отправился в спортивный зал. Тренировка уже кончилась, тоже расстроенный тренер только руками развел:
- И куда он мог запропаститься? Такой прилежный мальчик.
Долго оба гадали.
- А может… - вдруг спохватился дедушка. - Может, он, пострел этакий, к отцу сбежал?
Позвонили в диспетчерскую рыбколхоза.
- Нет, не было его, - ответил отец Винце. - Да и почему ты беспокоишься? Сегодня у Винце тренировка.
- В том-то все и дело, - рассердился дедушка, - что не был он на тренировке. Он, наверное, пострел этакий, где-то лодыря гоняет. Спущу я с него…
- Может, он у матери? - высказал догадку отец Винце.
- Сбегай, - велел ему Доминикас.
Мама Винце вяжет в рыбколхозе сети. Из диспетчерской, где дежурит отец, недалеко - только двор пересечь. Пока отец Винце бегал, дедушка тяжело дышал в телефонную трубку. Потом услышал, как в диспетчерской скрипнула дверь и отец Винце изменившимся голосом сказал:
- И здесь его не было…
Тренер посоветовал сообщить в милицию. Дедушка Доминикас совсем растерялся. Если уж дошло до милиции, то дела плохи. До сих пор дедушка думал, что милиция лишь воров да хулиганов ловит. Оказывается, она еще и пропавших мальчишек разыскивает.
Он позвонил в милицию и был вынужден объяснить, каков Винце из себя, во что одет, какого роста, какой у него нос и множество других вещей, которых дедушка даже и вспомнить не мог. Наконец ему пообещали:
- Найдем вашего Винцентаса Юргутиса. Мальчишка - не иголка.
Конечно, не иголка. Да легче от этого не стало - не нашла Винцентаса Юргутиса и вся милиция портового города. Напрасно отец Винце посменно с дедушкой дежурили в отделении, а мама по телефону советовала, где и, главное, как искать пропавшего.
СПОР
А пропал Винце вполне обдуманно, точь-в-точь так, как было у него заранее намечено.
Однажды семиклассники писали сочинение "Кем я хочу быть". Пол-урока Винце грыз ручку и ни одного словечка не накалякал. Нет, не потому, что не знал своего настоящего призвания. К тому времени он уже четко определил свое будущее и мог запросто изложить: "Я хочу быть…" Но Винце раздумывал, как и чем свой выбор обосновать…
Вспомнилось ему, как недавно дедушка Доминикас вернулся из города и сказал:
- Встретил внука старого Густайтиса Мике. На губах у мальчишки еще молоко не обсохло, а уже в штурманских нашивках ходит, пострел этакий. Уселся на чемодан и такси высматривает. "Куда, спрашиваю, собрался, Мике?" - "Да в Гавану, отвечает, слетать надо. Через полгодика вернусь". Вот такие-то дела, Винце. Нынче ему, пострелу этакому, Куба ближе, чем мне когда-то Паланга или Швентойи. На самолетах, вишь, летает. Словно и не рыбак он, а по крайней мере министр… Да, легко теперь молодняку на таких судах да самолетах по океанам бегать. А попробовали бы в те давние времена. Да на моем суденышке…
Тогда-то и рассказал дедушка всю историю семьи рыбаков Юргутисов. Начал с отца своего, прадеда Винце, который добывал треску у самых берегов Балтики. В открытое море рыбаки на своих утлых весельных лодчонках и парусниках ходить не смели. Попадешь в шторм и, как рыбаки говорят, вешай сушить сети.
Дедушке Доминикасу еще не было и пятнадцати, когда его отца забрало море. Рыбачил он недалеко от берега. А тут налетел шквал. Многие рыбаки видели, как лодчонка опрокинулась, но помочь ему никто не осмелился: пускаться в море по таким волнам без мотора - все равно что по доброй воле в могилу ложиться. К вечеру шторм выбросил на берег пустую лодку, а наутро совсем еще малый Доминикас ушел на ней рыбачить. Так и бедовал в одиночку, под фашистами натерпелся, наконец мира дождался. После войны в рыбацкий колхоз вступил, отправил в море обоих сыновей - отца Винце и дядю Витаутаса. Отец несколько лет ходил на судах тралмейстером, а теперь вот по болезни перевелся в диспетчерскую колхоза. Дядя Витаутас…
- Почему ты не пишешь, Юргутис? - прервал воспоминания Винце строгий голос учительницы, и потомок старого рыбацкого рода склонился над тетрадью.
Винцентас Юргутис решил описать в сочинении дедушкину историю и в конце сочинения сказать, что именно она заставила его избрать семейную профессию. Тут одним предложением не отпишешься, ребята не поймут и пальцами станут тыкать, а уж Нида и Всезнайка не упустят возможности перед всем классом высмеять его как хвастунишку…
Спустя несколько дней учительница вернула сочинения. А два самых лучших решила прочитать всему классу. Всезнайка сиял: его гимн математике читали первым. Потом учительница внимательно взглянула на Винце и сказала:
- Винцентасу Юргутису я тоже поставила пятерку за сочинение.
Винце оторопел и спрятался за спину и косички Ниды. А учительница начала читать. Винце слушал и краснел. Сочинение казалось ему скучным, оно даже отдаленно не напоминало рассказов дедушки. И за сердце не хватало…
- Замечательно, что Винцентас решил идти по стопам прадеда, дедушки, отца и дяди, - кончив читать, сказала учительница. - Труд рыбака и моряка требует от человека большой выдержки, смелости, мужества. Из сочинения видно, что Винцентас понимает это и готов преодолеть любые трудности. Уже сейчас, готовясь к будущей встрече с морем, он постоянно занимается спортом и закаляет себя. Да и грамматических ошибок не делает…
Чуть только началась перемена, Всезнайка ехидно ухмыльнулся, ткнул пальцем в Винце и заорал:
- Любуйтесь, тресковый король!
Нида мотнула косичками и, надув губки, повторила вслед за Балтрамеюсом:
- Рыбак? Совсем не модно…
Винце сжал кулаки и двинулся на Всезнайку:
- Ну-ка, повтори!
Всезнайка не только задачки десятиклассные щелкает. Он и хитрить умеет. Особенно если попахивает дракой, которую Балтрамеюс Жаситис боится, как угорь - рыболовного крючка.
- Ты не понял намек, Винцентас, - вывернулся Всезнайка и на сей раз. - Я только хотел сказать, что ты станешь тресковым королем в том смысле, что ты станешь капитаном. В прямом смысле этого слова. Если, конечно, не сбежишь с корабля.
Винце стоял и не знал, как ему поступить: то ли поколотить Всезнайку, то ли вообще промолчать. Вес еще сжимая кулаки, он все-таки спросил:
- Почему это сбегу?
- Попробуешь качки и после первого штормяги шмыганешь на берег.
Нида прыснула. Захихикали и другие девчонки. Даже кое-кто из мальчишек улыбнулся. Наверное, все представили себе, как драпает с траулера перепугавшийся Винце. Ему это трудности не составит - бегать он умеет хорошо.
Винце промолчал. А что ему было делать? Поколотив Всезнайку, он только показал бы всему седьмому "В", что обозлен. А если человек злится, значит, правда не на его стороне… Винце незаметно разжал кулаки, повернулся к Всезнайке спиной и через плечо бросил:
- Ты еще возьмешь свои слова обратно, профессор кислых щей!
Счастливо избежав потасовки, Всезнайка опять стал нахальным.
- Никогда! - громко заявил он и подморгнул девчонкам: смотрите, мол, какой я отважный, ни на шаг не отступаю от своих убеждений.
Будущий капитан был уже у порога.
- Я докажу, что морская болезнь мне нипочем, - не поворачивая головы, сказал он. - И тогда ты, профессор, извинишься передо мной на виду у всего класса.
Всезнайка плохо знал Винце, поэтому и ляпнул, не подумав:
- Докажи - и я сниму перед тобой шапку посреди улицы!
- Нет, ты это сделаешь в классе, - ответил Винце.
Домой в тот день он вернулся задумчивый. Дедушка Доминикас чинил в колхозе снасти. За столом восседал дядя Витаутас и уже, наверное, в сотый раз писал на листке бумаги одно-единственное слово - "Дивонис".
- Кто этот Дивонис? - спросил Винце.
- Траулер, - ответил застигнутый врасплох дядя и тут же спохватился: - Много будешь знать - скоро состаришься.
Винце обиделся и ушел на тренировку.
Вечером дедушка Доминикас долго крутил опаленный трубкой ус, таинственно поглядывал на Винце и загадочно улыбался. Ему очень хотелось, чтоб Винце спросил, что произошло. А Винце делал вид, что ничего не замечает. Тогда дедушка набил трубку, нагнал полную комнату горького дыма, кашлянул и безразличным голосом сообщил:
- А этот пострел на капитанский мостик выскочил…
- Густайтисов Мике? - безразлично зевнул Винце.
- Тьфу! - Доминикас даже подскочил на скамеечке. - Твой дядя, а мой последыш Витаутас получил корабль.
- "Дивонис"? - вспомнив "чистописание" дяди, теперь уже Винце подпрыгнул, как на пружине.
То ли не расслышал дедушка, то ли обиделся, что Винце такой недогадливый, но он долго ковырялся в трубке и пыхтел в усы. И только укладываясь спать подобрел:
- Теперь на очереди ты, Винцентас…
А Винцентасу всю ночь снился стройный белый "Дивонис".