Девочка направилась к берегу, нащупала ногами дно и пошла к берегу. Она что-то покрикивала ласковое, успокоительное, и лошади, подняв головы и поставив торчком уши, прислушивались к детскому голосу, фыркали, но в этом фырканье слышалось дружелюбие, а не злость. История! Хорош бы я был под конскими копытами… Ага, вот и дно. Нащупав ногами твердое песчаное дно, я ринулся вдоль берега к указанной бухточке, а Рика выскочила из воды и подошла к одной из лошадей, похлопала ее по боку. Потом уцепилась за косматую гриву, что-то крикнула, подпрыгнула и вскарабкалась на лошадь. Поскакала! И все остальные лошади, а было их тут с полсотни, с мягким и тугим громом копыт унеслись следом.
Вода была ледяной, меня всего трясло, когда я выбрался на берег и, шурша травой, отошел чуть от озера. Сигареты, конечно, превратились в кашу, но зажигалка работала исправно, и, набрав мелких сухих сучьев, я соорудил костерок. Он разгорелся жарким, почти бездымным пламенем. Я стащил с себя брюки и рубаху, протянул к огню руки. Где-то выше моей головы и этого озера проносились со стороны океана потоки воздуха, в их сильных порывах, мотаясь из стороны в сторону, как комки серой бумаги, летели чайки и с успокоенными голосами опускались на воду: прятались от шторма. У подножия дюн бродили несколько лошадей, а возле них резвились тонконогие лохматенькие жеребята. Покидая матерей, они, смешно вздрагивая задними ногами, носились друг за дружкой. Приятно было наблюдать за их играми.
Подбежала Рика. Потянула с себя облепивший ее свитер, скинула юбчонку. Протянула мне: давай выжмем! Мы скрутили ее вещички в жгут. Я развесил их на палки, воткнутые в песок, а Рика встала на коленки, протянула к огню руки, потом выжала, как белье, волосы и пошевелила пальцами: расческа есть? Торопливо, рывками поглядывая на небо, она расчесала волосы, и я посмотрел на небо: все оно оплеталось прозрачно-серебристой паутиной и солнце сияло уже неярко, оно теперь было похоже на больной, с бельмом глаз. Быть шторму на море. Сколько раз я видел вот такое солнце, возвещающее скверную погоду.
Тут один из жеребят, вскидывая передние ноги, подскакал к огню и ткнулся Рике в шею волосатой мордочкой, а она схватила его за мордочку, засмеялась, прижалась к ней щекой. Жеребенок рванулся, отскочил, мотнул коротким хвостом и поскакал прочь, поскакал, оглядываясь на девочку, будто зовя ее с собой. И Рика побежала за ним, начала ловить, а мама-лошадь подняла голову и добродушно фыркала. И еще один жеребенок подскакал, только не рыжеватый, а почти черный и с золотистой гривой, и они там все втроем прыгали и носились, а потом Рика подбежала к костру, бросилась на живот и, подперев лицо ладонями, уставилась в огонь.
- А сюда дикие кони не набегут? - спросил я.
- Нет. Теперь они видят - я тут, с тобой.
- Скажи, Рика, а откуда тут эти лошади появились?
- О, это ужас как интересно! Отец Фернандо рассказывал. Лет тому двести назад корабль из Европы в Америку плыл. Парусный. Большой-большой. И в трюме он вез много-много лошадей. И вдруг туман. Тут у нас ого какие туманы бывают! Вышел из дома, три шага сделал и - ау! - потерялся… Ну вот, корабль разбился на рифах. У острова. И потонул. И лошади потонули. Лишь несколько лошадей выплыли… А потом понарождались.
Мне хотелось расспросить, ее о многом, и в первую очередь о ней самой - что это за двенадцать отцов, почему? И вообще - откуда она тут? Чья? И я спросил ее:
- Скажи: тут живут одни мужчины? Что-то я не видел женщин…
- Угу. Одни мужчины. Есть какой-то закон. В общем, отец Фернандо говорил мне: "Девочка, закон Канады запрещает жить на этом острове женщинам". А почему - я не знаю. Не сказал мне об этом отец. Вот он сегодня придет, и ты у него узнаешь… Ага, вещи уже подсохли. Давай-ка одеваться, да пойдем. А то ка-ак начнут нас разыскивать.
- Пойдем. Между прочим, очень хочется есть! - Я натянул еще сыроватые брюки, а потом и рубаху.
Ветер все усиливался. Он бурно катился по траве, и она то опадала, то распрямлялась. Лошади ушли и увели своих малышей. На озере было белым-бело от чаек. Рика втиснулась в юбку, надела свитер, кивнула: пошли. И я кивнул и спросил:
- В лоции про остров Сейбл… Знаешь, что такое лоция?
- Знаю-знаю! Однажды на берег старинный сундук выкинулся. Думали, что в нем разные вещи, а там - старинные книги. Про разные-разные страны, моря и порты. И отец Фернандо сказал: лоции.
- Точно. Так вот, в лоции про остров Сейбл сказано, что тут живут спасатели. Вот тут, твои… гм, отцы - так и живут на разных спасательных станциях?
- Угу. Я ж говорила: пятеро - здесь, трое - на Ист-Пойнт, двое - на Уэст-Пойнт… Знаешь, сколько у острова погибло кораблей? Ну, всего-всего? Пятьсот! А может, даже и больше.
- Ого! И сейчас гибнут?
- Пойдем. Покажу тебе сейчас что-то. - Она взяла меня за руку и повела к дюнам.
Сильный ветер дул в лицо. Мы поднялись по песчаному откосу, и я увидел впереди еще несколько дюн, а за ними - фиолетовую ширь океана, всю в белых пенных полосах катящихся к острову волн. Рика дернула меня за руку, мы сбежали вниз, в маленькую лощинку, зажатую между двумя песчаными горами, и я увидел холмики, воткнутые в землю весла, деревянные кресты, якоря, штурвалы.
- Тут лежат моряки, - сказала Рика. - Отец Фернандо сказал: десять тысяч. И сейчас гибнут. Вот весной море вынесло на берег троих. Двух мужчин и женщину. Мо-олодень-кую, ха-арошенькую… Вот их тут и похоронили.
Мы подошли к свежему холмику. На обломке доски, вкопанной в землю, химическим карандашом было написано: "Трое неизвестных из океана. Господи, прими их души".
"Капитан шхуны "Уильям", - прочитал я выцарапанную на ободе штурвала надпись. "Боцман Говард", "Юнга Макс Вениг. Погиб, спасая судового котенка", - было вырезано ножом на обломке реи. И котенок вырезан. Ушастый, смешной котик. На могиле юнги лежали синие, немного увядшие ирисы, а вся могила была облицована мелкими камешками.
- Откуда известно, почему погиб юнга? - спросил я.
- Волны вынесли его на песок. В руках он сжимал рыжего котика, - сказала Рика и, присев, поправила один из камней. - Толстяк Джо, он у нас радист, стал разыскивать судно. Ну, на котором кто-то там пропал. И разыскал. Это был германский танкер "Гамбург". Радист германский нам сказал: да, котик упал за борт, а юнга - за ним… Похороните, говорят, у себя. Он одинокий мальчик.
- Какой смелый, добрый мальчик.
- Мы его так и похоронили - с котиком в руках. Толстяк Джо вначале играл на трубе, а потом плакал… Пойдем отсюда. - Она сильно дернула меня за руку и потянула мимо печальных памятников чьим-то несостоявшимся человеческим жизням.
Ветер усиливался. Он нес с собой песок, сек лицо, глядеть стало невозможно. Сгибаясь пополам, помогая друг другу, мы поднялись на прибрежную дюну и увидели внизу кипящую воду, а вдали по берегу - красные крыши домов спасательной станции. Тоскливая, свинцовая сумеречность расплывалась над островом; тяжелые черно-фиолетовые тучи чудовищным стадом ползли по небу, ползли, кажется, чуть ли не цепляясь за волны. Кое-где среди них виднелись алые прорехи предзакатного неба, и этот пылающий свет вселял в душу еще большую тревогу… "Как-то там мой "Сириус"?" - подумал я и окинул взглядом горизонт, будто надеялся увидеть знакомый остроносый силуэт своего трудяги-траулера. Нет, не видно! Да и откуда он может быть тут? Лишь только меня высадили, капитан увел траулер в открытый океан. Кто не знает морской поговорки: "Дальше в море, меньше горя"? А тем более тут, у этого кладбища кораблей…
Рика что-то крикнула мне, я не понял, она потянула меня за штанину и скатилась с дюны вниз, к воде. Надвинув берет на самые брови, я последовал за ней.
Отряхивая песок, Рика вскочила на ноги. Вся она была тоненькая, напряженная; ветер облепил ее юбкой, она была вся как туго натянутая струна, а волосы трепыхались на ветру, как флаг в очень свежую погоду.
- Гляди, я сейчас буду с ним играть. - Рика протянула руку к океану. - Он будет меня ловить, а я буду убегать! - Подняв руки над головой, она бросилась навстречу кипящей воде и закричала: - Эе-ей! А ну поймай меня, поймай!..
Волна встала стеной, потом круто изогнулась. Она в этот момент напоминала живое гривастое чудовище. Она будто приподнялась на пятки, вытянулась, изогнулась гладким, блестящим горбом… Рика чуть попятилась. Волна с громом обрушилась на твердый, утрамбованный ударами воды песок и, кипя пенными водоворотами, ринулась на девочку. Повернувшись, Рика побежала прочь. Я попытался схватить ее за руку, девочка увернулась. Лицо ее горело, что-то безумное чувствовалось в ее взгляде. Шурша, извиваясь, оставляя на камнях и песке хлопья пены, волна отхлынула в океан, и Рика побежала за ней следом. А к берегу неслась еще более страшная волна! Она накатывалась на остров с грохотом и скоростью курьерского поезда, а та, которая лишь только плескалась возле моих ног, подбиралась, усасывалась под основание гигантской волнищи, вздымающейся над головой девочки… На какое-то мгновение я увидел дно, обнажившееся метров на двадцать, и четкие следы, уходящие к основанию волны, и маленькую, напрягающуюся, вытянувшуюся навстречу волне фигурку. Увидел и закричал:
- Назад, назад!.. - и побежал к ней.
Рика метнулась к берегу. В какое-то из мгновений мне казалось, что водяной вал, изогнувшийся козырьком, обрушится прямо на нее, но Рика оказалась проворнее воды. Грохнуло. Бурно всплеснулась вода. Она кипела вокруг наших колен. Схватив девочку за руку, я тянул ее на берег, ноги утопали в разжиженном, по-живому шевелящемся под ступнями песке.
- Отпусти! Не хватай меня! - выкрикивала Рика, но не мне, а океану и пинала воду, топтала ее: - Отпусти! Не боюсь тебя, не боюсь!..
Утробно ворча, вода откатилась, потянула за собой прибрежный хлам. Рика вдруг как-то вся обмякла, притихла. Я обнял ее за худенькое плечико. Все ее тело била мелкая, нервная, а может, просто от холода дрожь. Прижав девочку к себе, закрывая от пронизывающего ветра, я повел ее по берегу к домам и спешащему навстречу толстяку Джо. А Рика обхватила меня тонкой рукой за пояс и, что-то шепча, выглядывала из-за меня в сторону океана.
- Как наш больной? - спросил я, входя следом за толстяком Джо в дом капитана Френсиса. - Спит?
- Спит наш больной, - ответил Джо и шлепнул Рику. - Опять океан дразнила?
- Какие у него холодные, цепкие руки… - пробормотала девочка. - Много-много холодных, липких рук. Я чувствовала, как они хватали меня за ноги. Б-ррр!
- Глотни. - Толстяк Джо выволок из заднего кармана свою плоскую бутыль. - Промок? Сейчас я дам что-нибудь.
Я глотнул. Ветер выл, толкался сырыми толчками в стены, рвал крышу, тоненько, надсадно позвякивал стеклами, ныл и стонал под дверью… Да, глоток сейчас в самую пору. И переодеться бы во что-нибудь сухое…
Толстяк Джо подошел к большому, сколоченному из грубо оструганных досок платяному шкафу и распахнул дверку. И я увидел десятка три сюртуков, курток, пиджаков и рубах. Тут же висели пальто, черные и зеленые шинели, красные, клетчатые, полосатые плащи.
- Гардероб, однако, у капитана Френсиса, - сказал я.
- Все океан дарит, - пробурчал толстяк Джо, вытягивая то пиджак, то куртку, и, коротко взглядывая на меня, прикидывал, подойдет ли по размеру. - Все наш океан-кормилец.
- Не с… мертвых ли? - похолодев, спросил я и глотнул еще разок. - Тогда уж лучше…
- Что на мертвых, то все уходит вместе с ними в землю, - ответил Джо и протянул мне светло-синюю с золотыми пуговицами и слегка потускневшими нашивками на рукавах куртку. - Во. В самый раз будет. Держи. А вот и рубашечка белая. Рика, а ты переоделась?
- Ага. Переоделась, - отозвалась из соседней комнаты девочка. - Наготовили уже чего поесть?
- Вот тебе еще брюки, - сказал Джо. - Давайте-ка, док, побыстрее, все уже приготовлено.
- Что, уже все приготовлено? - переспросил я, надевая рубаху. Она пришлась мне в самый раз. И брюки тоже. А капитанская куртка была сшита, наверное, у лучших портных Плимута и будто специально на меня. - Вот и все.
Капитан Френсис лежал на спине и бурно храпел.
Я пощупал его лоб: температура нормальная. Думаю, что через два дня он уже сможет встать.
Толстяк Джо тронул меня за плечо. Из соседней комнаты вышла Рика. Улыбнулась мне. Глаза в сумраке казались черными-пречерными и большими-большими. Как уголья в затухающем костре горели в них красные искры отсветов лампы.
Между домами был ветряной водоворот. Тугие потоки ревущего воздуха незримыми волнами клубились, взметались и спадали. Бросаясь на ветер то боком, то грудью, я брел следом за толстяком Джо. Тот шел, проламываясь сквозь воздушный поток, будто ледокол через льды. Фигура!.. Рика пряталась за его обширной спиной и могучим задом. Раздвигая ветер выставленным вперед правым плечом, Джо двигался к соседнему дому, а я пытался попасть к нему в кильватер.
Громыхнула дверь. Толстяк Джо распахнул вторую, Рика скользнула в яркий свет и тепло большой комнаты, за ней вошел и я. Слева в стене пылал камин. В его каменное жерло были насованы целые бревна. Красные блики плясали по сколоченному из широченных сучковатых досок полу. Четверо мужчин поднялись из кресел и со стульев. Были тут уже знакомые мне рыжий Алекс, бровастый лысый Бен, длинный и тощий, похожий на высушенную треску мистер Грегори и низенький, широкоплечий, неповоротливый, как сундук, мужчина в очках. "Наверняка ученый папаша Рики со станции Уэст-Пойнт", - подумал я и, как впоследствии оказалось, не ошибся.
- Не будем терять времени понапрасну. - прогудел толстяк Джо. - Док, ваше место в центре. Как почетного гостя. Рика…
- Я сяду рядом с доком. Вот! - сказала девочка и, отодвинув массивный стул, сработанный, кажется, не из дерева, а из железа, устроилась рядом со мной.
Застучали стулья, задвигались черные угловатые тени на стенах, жаркий огонь камина, чьи-то расплывчатые, смутные лица на картинах… Какие-то неведомые, блеклые города, странные размытые пейзажи. Старинный мушкет на одной из стен, шпага в ножнах, позеленевшая подзорная труба. Я повернул голову. На одной полке тесными рядами стояли книги в кожаных переплетах. На другой - батарея пустых бутылок. В каждой из них - свернутые, скукожившиеся или закрученные жгутиками бумажки.
- Эй, тебя ждут, - позвала меня Рика. - Я уже положила мясо. Вот вилка и нож.
- За тебя, док. За то, чтобы человек всегда откликался на зов другого человека, - рявкнул толстяк Джо, поднимая сверкнувший в бликах огня хрустальный фужер. - Пьем, друзья.
Я взял фужер в руки, и от одного моего прикосновения он тихонечко запел. Стекло было таким тонким, что оно не виделось, а лишь ощущалось. Изображение корабля? Надпись? Я повернул фужер другой стороной и прочитал надпись: "Харгрейв". Фирма такая?
- Корабль был такой, - сказала Рика, видя, как я читаю надпись. - Трехмачтовый барк. Он погиб возле острова в 1857 году. Да, отец Фернандо?
- Все правильно, моя девочка, - подтвердил тот. Нос у отца Фернандо был картофелиной, щеки будто шрапнелью побиты. Видно, переболел когда-то оспой. Облизнув губы, отец Фернандо продолжил: - По имеющимся сведениям, барк "Харгрейв" налетел на мель Стейшен-Банк и разломился пополам. Все сорок членов экипажа погибли. Ящик с посудой был найден пять лет назад. Идет Бен по берегу, глядь: на песке окованный медью угол торчит. Откопали. А там, в полусгнивших стружках, вот эти фужеры.
- Все пока тихо, Тонни? - спросил тут толстяк Джо.
- Все пока тихо, Джо, - послышалось в ответ.
Я огляделся и увидел то, на что не обратил внимания раньше: приоткрытую дверь, по-видимому, радиорубки. Кто-то там шевельнулся, дверь открылась, и на пороге появился мужчина с наушниками на голове. Второй радист, наверное. Махнув мне рукой - мол, привет! - он попросил:
- Джо, плесни бокальчик. В глотке все пересохло.
- За капитана Френсиса, - предложил тост рыжий Алекс.
- Чтобы он выздоровел побыстрее, наш капитан.
Ел я с оловянной тарелки. Тоже, наверное, с какого-то корабля. И вилки, и ножи. Черт знает что! А это что за странная карта? Возле двери в радиорубку висела на стене очень большая, от пола до потолка, карта. А, это же остров Сейбл! Озеро посредине. А вдоль берегов острова - флотилия кораблей, шхун, пароходов, яхт. Надписи. Цифры. Погибшие корабли?
- А где же пароход нашего уважаемого капитана Френсиса? - спросил я. - Или… или его тоже океан вынес на берег?
- Все именно так, как вы сказали, - произнес Фернандо и поправил вилкой сползшие очки. - Его лесовоз "Марта Гросс" погиб двенадцать лет назад. И вся команда… - Фернандо с хрустом разгрыз кость. - Такое несчастье, сэр: в тот рейс он взял свою жену и шестнадцатилетнего сына, сэр. Были летние каникулы… М-да… Лишь один он в живых и остался. Отходили мы его, похоронили тех, кого океан вынес на берег. И жену его Мануэлу, и сына Герберта. Остался он с нами. Сказал: "Буду жить тут, буду… возле своих. Буду спасателем, чтобы поменьше гибло в океане чьих-то детей…" Отчаянный капитан. Когда случается несчастье - его не останавливает никакой шторм: спускает бот по слипу и - вперед! Навстречу волнам! Участвовал в спасении уже сорока моряков… Эй, Джо! Давай-ка выпьем за тех, кого мы выволокли из океана.
- Картины… тоже из океана? - спросил я Рику.
- Угу. Вода подпортила краску, - ответила девочка, орудуя вилкой. - Иногда я гляжу-гляжу на какую-нибудь из них, и так хочется узнать: а что это за город? А что это за лес? Или лицо?
- За души рабов божьих, - произнес высушенный, как вяленая треска, отец Грегори.
- Поп? - тихо спросил я отца Фернандо.
- Пастор. Вернее, был им, - словоохотливо пояснил мой сосед и немного понизил голос. - Двадцать лет произносил страстные проповеди в церкви святого Мартина в Галифаксе. Спасал души рабов божьих. Но однажды прочитал в газете "Галифакс Стар", что на остров Сейбл требуются люди. На спасательную станцию. Поразмышлял-поразмышлял наш отец Грегори и решил, что больше принесет пользы, если будет спасать не души, а самих людей. Многих он уже спас. Как почта придет, шлют ему поклоны и добрые пожелания десятки людей из самых разных уголков нашей землицы. И мне шлют, И Алексу, и нашему толстяку Джо.
- А вы тут как оказались?
- О, со мной дело сложнее… Гм… Видите ли, были у меня нелады с полицией… - Фернандо вынул из кармана большой носовой клетчатый платок, протер стекла и как-то ловко набросил очки на свой могучий, толстый нос. Грустно улыбнулся мне. - М-да, случилась одна неприятность в молодости… Вот я и подыскал себе уголок потише, да так и прожил тут пятнадцать лет. Сам себя определил на эту каторгу. Сижу в своей комнате на станции, размышляю, философствую… Вот Рику французскому языку учу.
- А рыжий Алекс?
- Эй, отец Алекс, русский про тебя спрашивает, - сказала Рика. Она прислушивалась к нашему разговору с Фернандо. - Откуда ты тут взялся?