Сразу по приезду – через Тюильри в Д’Орсэ. В этом году мне несказанно повезло: такой подборки импрессионистов, как сегодня, у них на моей памяти еще не было. Но и этого мало. На втором этаже нас ожидала невероятная выставка Ван Гога: 45 картин, 2 акварели и 6 рисунков, собранных со всего мира. И все работы 1887–90 годов, самого яркого и трагического периода жизни гениального художника.
И снова километры и километры пешком. Марэ, Латинский квартал, Ситэ, Сен-Жермен, Елисейские, Марсово, Шийо, Форум, Вож, Бульвары, Монмартр, конечно же, Лувр и Пале Рояль. ЗАЗ в Зените и Нетребко в Бастилии, Лидо и Олимпия, Помпиду и Версаль. Серебряная башня, Бристоль, 1728, Трюфье и самый дружелюбный трехзвездочный ресторан – Ален Дюкасс все в том же Ле Мюрис.
И примерив очередной раз на себя этот великий город, приходит уверенность, что Париж так же близок мне, как и Москва, и, чем черт не шутит, я смогу здесь не только гостить, но и жить. Пускай не подолгу, наездами, но именно жить.
Хотя уже сейчас мне кажется, что здесь я уже не просто гость.
И пока простенькое французское такси везет меня к ночному поезду на Ниццу, я без спешки оглядываю знакомые бульвары и проспекты, радуясь и улыбаясь людям, домам и мостам.
А в это время утреннее Шереметьево жило своей жизнью. Пассажиры рейса SU 2470, дружно уткнувшись в свои планшеты, то ли по привычке изучали последние события на РБК, то ли, вспомнив, что они уже в отпуске, вчитывались в новости на lazurka.ru.
Сегодня, в эпоху информационных технологий, когда электронная мысль опережает нашу собственную, лениво фланирующую между правым и левым полушарием, мы наивно полагаем, что делаем историю здесь и сейчас. Мы забываем наши знания, почерпнутые из книг, опровергаем опыты, полученные еще вчера, называем прямоугольные безликие предметы модерном, а настоящий модерн, тот самый, столетней выдержки – классикой. Неспособность сначала создать, а потом объяснить и донести породила такое спорное явление, как современное искусство. Хотя, вернее было бы сказать современное "современное искусство".
Конечно, в новаторов камни летели всегда, в разные годы, века и тысячелетия. Но и сами новаторы были, согласитесь, другими. Безумный Винсент, неистовый Сальвадор, непредсказуемая Коко, абсолютно потрясающий Марк, легендарный Пабло. Можно продолжать до бесконечности: Матисс, Бюфи, Модильяни, Сутин, Синьяк, Ренуар, Кокто… Конечно, кто-то возразит, что и они не всегда были поняты и приняты современниками. Но, в отличии от нынешних, мои герои еще при жизни были признаны гениями. Они понимали, что творили, и точно знали себе цену.
Их также объединяло одно, на первый взгляд, несущественное, но очень важное обстоятельство: все они прибывали на Ривьеру из Парижа и, в основном, поездом.
Что ж, порой самое главное не время, не деньги, не вино и не положение.
Просто, была бы хорошая компания!
– Доброе утро, мсье Хаминский, – старина Эдмон, вечный, казалось бы, консьерж Le Meridien мельком взглянул на часы и, быстро освежив в памяти расписание прибытия в Ниццу самолетов-поездов-кораблей, приветливо поинтересовался, – как погода в Париже?
– К вечеру пошел дождь, но рассвет в Провансе был прекрасен, – ответил я и, получив от портера багажный номерок, отправился в бар выпить кофе. Эдмон удовлетворенно цокнул языком и кивнул мне вслед. Спешить было некуда, номер подготовят только через час, можно расслабиться и растворить себя в пьянящей атмосфере Лазурного Берега.
Московский самолет прибудет ближе к обеду, и тогда холл отеля наполнится нетерпеливой суетой, спорами о видах из окна и толкотней у лифта.
Ноя к тому времени уже буду лежать на пляже и с видом старожила наблюдать за тем, как бело-голубой баклан ворует орешки у отошедших искупаться соседей.
Интересно, а какая сейчас погода в Москве?
Рифмоплетение
Посвящение отцу
Я не беден, не богат,
Но на жизнь хватает.
Говорил тебе сто крат
Деньги – лишь число.
Может "нет", а может "да",
Кто ж об этом знает?
Раз живой, кругом вода,
Значит – повезло.Кулаки разбиты вкровь,
На стекле ладони.
Рикошет не в глаз, а в бровь,
И как-будто цел.
Я пощаду не зову,
Лучше смерть в погоне,
Чем остаться наплаву,
Только не у дел.Трубы медные звенят
В Иерусалиме.
Чую, бойню возвестят,
Только рано мне
Покидать своих солдат,
Чтоб зарыться в глине.
Б-г не фраер, черт – не брат,
Раз я на коне.На любой вопрос ответ
В голове родится.
Зажигалки тусклый свет
В зеркале дрожит.
В нем блестят мои глаза,
И родные лица
Тех, кого взяла гроза,
Тех, кто вечно спит.Мне долги не позабыть,
Ну, а это значит,
Надо море переплыть
И на гору влезть.
Не могу спокойно спать,
Если кто-то плачет.
Рано радугу искать,
Дел по горло здесь.Бесу хвост скрутить узлом,
Пусть чуть-чуть поскачет.
Каждой шельме поделом
Кол меж глаз всадить.
Развернуть весь мир верх дном
Так, а не иначе.
Бог простит меня потом,
Сейчас же надо жить!Или зеркало разбить,
Чтобы в зазеркалье
Без оглядки полюбить
Грешников своих.
Я – такой же, как они.
И горячей сталью
Колокольчик зазвонит
Где-то среди них.Я прощенья не прошу,
Сам прощать не смею,
Днем следы припорошу,
Ночью не зову.
Мысли вслух произношу
Просто, как умею.
Правосудье не вершу,
Видно, так живу.
Песня о Родине. Сны
Однажды в суровую смутную пору
Я вылез из Бентли, прекрасен и горд.
Гляжу: поднимается медленно в гору
(а может под гору) российский народ.К тележке приладив пилу и лопату,
Скупые пожитки к бортам подвязав,
Мы место под солнцем искали когда-то,
Кого-то забыв, а кого-то распяв.Все носим с собой, патефон и транзистор,
Дырявую кружку, она ж – решето.
Нам лозунг сложил как-то первый министр,
Что будет ничем тот, кто нынче никто.И мысли сверяя с сигналом желудка,
Воздвигнув желаньям своим пьедестал,
От солнца спасаясь в тени предрассудков,
Народ очень нужные вещи достал.Пилу – отпилить золотишка чужого,
Лопату – сгрести все деньжищи вокруг.
А в детстве, ты помнишь, хотелось простого:
Поменьше врагов да побольше подруг.Поэты, артисты, писатели в блоге,
Спортсмены, крестьяне, бойцы на броне,
Мы все как один вечно строим дороги
В великой могучей советской стране.Еще собираем из тел монументы,
Конвейеры, шнеки из резьб винтовых.
На стройке бывают такие моменты,
Когда вместо скрепок вбивают живых.Но люди не гибнут и даже не гнутся,
Тверды как из стали, как гвозди крепки.
Ударишь по шляпке – винтом завернутся.
Такие простые у нас мужики.Один посмотрел на меня с укоризной:
"Где винт ты увидел, пархатый задрот?
Стою я на страже великой отчизны,
А значит не винт, а, как минимум, болт.Мы вас, тунеядцев, кормили-поили,
А вы позабыли, наверное, о том.
Ну все, пи****сы, пи***ц, разозлили,
Как сейчас ох**чу по морде болтом!"Засунул поглубже я в уши беруши,
До самых бровей воротник натянул.
Не думал, не видел, не знал и не слушал,
И здесь даже не был. Я просто уснул.Мне снилась Россия, просторы и дали,
Хлеба и гречиха, жара и мороз.
Проснуться боюсь. Вдруг опять на***ли?
Я снова лошадка и хвороста воз…Меня не спросили: хочу ли, желаю
Играть мизансцены статистом немым.
Хозяин сказал: "все, построились в стаю,
И – строем шагайте за счастьем своим.Кто будет послушен, тот сможет пробиться
В опричну мою охранять монастырь.
Лояльные тельца оставят в столице,
А всех остальных – напрямую в Сибирь".Идут не спеша, с хрипом воздух глотают.
Последние молча сжигают мосты.
Приказ есть приказ, шавки больше не лают,
Клыков тоже нет. Лишь виляют хвосты.Меж тем разгораются всякие страсти.
Летят Д’Артаньяны Москву покорять.
Им мало красавиц, им хочется власти,
Когда можно тихо чужое отжать.Все дыры, что были, мы напрочь прос**ли:
Глаза, рот и уши, и, кажется, ж…
Нам в эти места быстро гайки загнали.
Готовят болты. Нет, вкрутили уже.А может, все это у нас понарошку,
И утром проснусь, и исчезнет кошмар?
Опять миру мир, булка, миска и ложка,
Разлитый в стаканы портвейн "Солнцедар"?
Мы вечно играем в слепую рулетку,
Поставив на кон и жену, и постель.
Где тот психиатр, что выдаст таблетку,
Чтоб больше не видеть в глазах карусель?За белых и синих, за красных и черных
Не выйду на площадь и в строй не пойду.
По мне – это просто расейское порно,
Где лают и пляшут под чью-то дуду.В потемки спросонья и без сожаленья
Сорвусь, не удержат блатные дружки.
В уме и в сознании без капли сомненья
Высоцкий ведь тоже рванул за флажки.За мною бежали, кричали: Иуда!
И эти, и те. Через силу ушел.
Не верю я в сны и смотреть их не буду.
Я вышел из Бентли… и снова вошел.
Моим друзьям
Мои друзья поэты и прозаики
Чуть-чуть ворчливы, ветрены чуть-чуть.
Слагают из причудливой мозаики
Такое, что полночи не уснуть.Мои друзья маэстро, боги музыки
Творят, играют, дергают струну.
Под пальцами волшебными и узкими
Их звуки разрывают тишину.Мои друзья безумные художники
Смешали краски солнечного дня,
Рванули за пределы невозможного,
Слепив из пепла нового меня.Мои друзья артисты театральные,
Балетные, киношные мои,
Открыли двери вечного, астрального
И души обнаженные свои.Согреюсь под лучами их блестящими,
Но среди ночи сразу не пойму,
Как в полусне, но так по-настоящему
Нас всех прибило к кругу одному.Рассвет прогонит сон. И с ним мечтания
Растают в ожидании бытия,
Вернется прагматичное сознание…
Но как я вас люблю, мои друзья!
Евреи
Посвящается автору поэмы "Цыгане"
Александру Сергеевичу Пушкину
Евреи шумной толпой
Меж синагогами кочуют.
Одних пусти на водопой,
Другие тут же заночуют.С прямой спиной идет сефард,
Тебя признает он не сразу.
А если малый вечно рад,
Наверное, это ашкенази.У братьев столько разных лиц,
Одних – грубей, других – добрее,
Но ближе мне из всех столиц
Мои московские евреи.У них ведь все как у людей:
Бурлит любовь, вскипают страсти.
Горжусь я нацией своей
С ее простым еврейским счастьем.Абрам и Сара – мой народ,
Все перед ним благоговеем.
Не жизнь, а просто анекдот,
Где Штирлиц тоже был евреем.Давно известен постулат:
Стремясь за долей золотою,
По миру чайками летят
Евреи шумною толпою.Где рады нам, где мы гонимы,
Где обретем себе покой?
Пути Твои непостижимы
Ни сном, ни духом, ни рукой…Но есть в столице дом один,
Где нас не просто привечают,
Где всем известный господин
На входе радостно встречает,Где верховодит атаман
С своей красавицей женою.
Не зря фамилия Виторган
Гремит полвека над страною.Есть по кому ровнять успехи,
Ведь жизнь – то поезд, то вокзал.
"Не люди мы, а Человеки!" -
Однажды Эмма подсказал.Все потому, что Человек
Звучит и весело, и гордо.
Есть смелый здесь? Рискни при всех
Назвать меня жидовской мордой!Сильны мы и по одиночке,
Вдвоем-втроем – в сто крат сильней.
Хватает в Торе нам по строчке,
Черпаем силы от корней.И ханукальная свеча,
И пирожок на пурим сладкий…
Слезу смахнув я невзначай,
Отвечу так: здесь все в порядке.Евреи вы иль не евреи,
Всегда делите пополам
Вино и хлеб. Тогда скорее
Для всех построен будет Храм!
Разговор с Пушкиным
Лениво сыпет с неба снег,
И город в пробках замирает.
Кому провал, кому успех
Судьба в рулетку разыграет.Кому-то просто не везет,
Кому-то попа встать мешает,
Насквозь, как тот шуруповерт,
Корнями в кресло прорастает.Я тихо в офисе сижу,
От монитора на снежинки
Глаза устало отвожу.
А за окном парят картинки.Я вижу, как бреду в ночи,
Озябли ушки на макушке,
Темно и страшно, хоть кричи!
Вдруг мне навстречу Саша Пушкин.Меня спокойно осмотрев,
Сказал: любезнейший, послушай,
Есть свежий чай на разогрев,
Зайди ко мне, десерт откушай.Проедем быстро по Тверской,
Здесь за углом моя двуколка.
Под стук копыт по мостовой
Промчимся радостно и звонко.Ай, Саня, ай да сукин сын,
Меня впихнув в тепло трактира,
Махнул рукой, и след простыл…
Исчез бродяга, плут, проныра!Присев тихонько у огня,
Заморский кофе попиваю.
Душа тревожна у меня,
Я словно что-то ожидаю.Передо мной в окне бульвар,
Пролетки, брички пролетают,
А в зале пышет самовар,
Теплом и дымом согревает.Я прикорнул и задремал,
Мне снились наши и не наши,
Во сне, похожем на реал,
Запомнил даже имя – Саша.Я просыпался, засыпал,
Менял кафе и рестораны,
Побриться утром забывал,
Когда вставал излишне рано.Мелькали страны, города,
Дома, районы, люди, лица
Ну а со мной с тех пор всегда
Твоя рука, твоя десница.Уже забыл, а был десерт?
А был ли тот замерший вечер?
Я знал тебя так много лет
Еще до той, реальной встречи.
Александру Вулыху
2014
Банкир, нефтяник, вот вам мой совет:
Курите молча, нервно и в сторонке.
Поэт в России – больше, чем поэт.
Ему цветы, шампанское, девчонки!
2015
Вулых! Как много в этом звуке
И для друзей, и для подруг.
В аплодисментах ноги, руки -
Гремят овации вокруг!Эрот и Марс в одном стакане.
Отелло, мачо и бунтарь.
Сквозь ночь я слышу голос Сани:
Аптека, улица, фонарь…Пока немытая Россия
Гоняет всех своих врагов,
Тебе на все хватает силы,
И острых стрел и метких слов!
2016
Не скрываясь стальными забралами,
За спиной у друзей не маячили,
Но гордились мужскими началами
И поэтому кое-что значили.Не боясь не труда и не бремени.
Так скажу с твоего позволения:
Ты – герой настоящего времени,
Я – герой своего поколоения.Делом, словом, бейсбольною битою
Как умеем, как знаем, как можется
Мы несем в мир свободу умытую
От дерьма. Ну, а дальше как сложится.Насмотревшись кино черно-белого,
Начитавшись романов и повестей,
Я не встретил бойца более смелого
Чем поэт с обострившейся совестью.И пускай мы по-разному мыслим, но
В этой жизни не все одинаково…
А назвали нас крайне осмысленно
Александрами, именем знаковым.Ресторан ли, простая столовая,
Лишь бы скатерть была чисто-белая.
Для себя принимаю на слово я
Твои рифмы горячие, зрелые.Остряки пропадают, сдуваются,
Смельчаки – будто лед быстро тающий,
Мужики никуда не теряются…
Ты – тафгай, я – тебя прикрывающий.
Левону Оганезову
В одном из залов ЦеДеэЛа
Собрал друзей своих артист.
Поэт, гурман, и, между делом,
Был знаменитый пианист.Он армянин с душой еврейской,
А, может, русской, не поймешь.
Для нашей местности для сельской
Он – царь и Б-г, ядрена вошь!Левон Саркисыч Оганезов
Для нас как антидепрессант.
Он вынимал страну из стрессов
И отдавал ей свой талант.Ему толпа рукоплескала,
А он вводил ее в астрал.
Но запирали дверь от зала,
Чтоб он играл, играл, играл.Его история простая,
Он искру вовремя поймал,
Но дар – не просто ключ от рая,
А путь тернистый между скал.Пришла пора, герой влюбился,
И счастье встало у дверей.
Наш Лева правильно женился
На Соне – девочке своей.