В подавляющем большинстве стран первые шаги модернизации проводили именно авторитарные режимы. Их лидеры принимали решения, которые невозможно было провести через парламент. Это не значит, что авторитаризм лучше демократии. Ведь на одного эффективного "вождя" приходится несколько десятков тиранов и клептократов. Но нельзя игнорировать временную эффективность, которую порой демонстрирует авторитаризм.
В Южной Корее в начале 1960-х годов после падения авторитарного режима была провозглашена парламентская республика, но просуществовала она лишь полгода и привела к военному перевороту и диктатуре. Во Франции послевоенная парламентская республика работала плохо и сменилась конституционной "выборной монархией" де Голля, которая впоследствии эволюционировала в нынешнюю премьерско-президентскую форму правления.
Впрочем, Ельцин, обладая по новой Конституции огромной властью, в текущей политике отказался от резкого поворота к диктатуре. Чрезвычайное положение вскоре было отменено. Цензуру не ввели, напротив, честно исполняли норму новой Конституции о ее недопустимости. Продолжили выходить оппозиционные газеты "Правда" и "Советская Россия".
В Конституции 1993 года были зафиксированы основы конституционного строя. Была поставлена цель, чтобы суверенитет народа (народовластие), разделение властей, плюрализм и федерализм не оставались благими пожеланиями. Но для этого нужны реальная политическая свобода, соблюдение неотъемлемых прав человека, наличие политических и правовых институтов, позволяющих гражданину участвовать в управлении государством и обществом. Поэтому новая Конституция гарантировала свободу мысли и слова, право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом, свободу массовой информации, а также право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование. Было установлено равенство всех перед законом и судом, равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям.
Конституция закрепила за президентом сильные властные рычаги, создав дисбаланс в системе сдержек и противовесов. Большие полномочия президента не были уравновешены ограничениями, другие ветви власти ничего не могли им противопоставить. Фактически президент стал главой исполнительной власти. Под угрозой роспуска Госдума не хотела высказывать недоверие правительству, а оно было подчинено президенту. Поэтому политическая конкуренция и парламентские выборы неизбежно должны были превратиться в фикцию, что и произошло. Госдума, не имея возможности влиять на проводимый курс, так и не стала полноценным парламентом России - собранием представителей российского народа. Сегодня нет реального парламентского контроля за бюрократической вертикалью исполнительной власти. Нет и независимой судебной системы.
Впрочем, в первые годы действия новой Конституции президент еще сталкивался с фантомами разделения властей. Например, Госдума, вопреки позиции президента, объявила амнистию арестованным вождям вооруженного выступления в октябре 1993 года. Позже Совет Федерации отказался утвердить снятие президентом с должности генерального прокурора Юрия Скуратова. Виктор Черномырдин не был утвержден в должности премьер-министра при повторном назначении в 1998 году. До 2000 года законопроекты, представленные президентом на рассмотрение Госдумы, депутаты изучали и вносили в них поправки, что повышало качество законов. Но в дальнейшем Госдума, по верному выражению ее председателя, стала "не местом для дискуссий".
В 1993 году прошли первые выборы в Федеральное Собрание. Их результаты оказались неожиданными. У президента и правительства после апрельского референдума сохранялась иллюзия своей популярности. Но оказалось, что после "расстрела" Белого дома она сильно уменьшилась. Экстравагантность и агрессивность популиста Владимира Жириновского принесла фракции ЛДПР 23 % голосов. Она стала крупнейшей в Госдуме. Коммунисты вместе со своими союзниками - аграриями составили самый большой парламентский блок. Пропрезидентская партия "Выбор России" вышла лишь на второе место, набрав 15 % голосов. В Госдуме было сформировано 15 фракций и групп. Спикером стал избранный по спискам Аграрной партии Иван Рыбкин.
Впрочем, оппозиционное президенту парламентское большинство было вынуждено действовать в рамках закона. Оно могло принимать или отклонять законопроекты, утверждать или не утверждать бюджет. Но большие полномочия президента лишили оппозицию возможности блокировать реформы. Из печального опыта принятия Верховным Советом дефицитных бюджетов были сделаны выводы. Конституция закрепила правило: законопроекты о введении или отмене налогов, освобождении от их уплаты, выпуске госзаймов и т. п., если они требуют бюджетных расходов, могут вноситься только при наличии заключения правительства. Это существенно ограничило возможности Госдумы принимать неисполнимые бюджеты.
Изменение политического баланса позволило правительству ужесточить бюджетную политику. Расходную часть бюджета старались привести в соответствие с доходами и лимитами кредитования правительства Центральным банком. Были отменены индексация цен на зерно и дотации на хлеб, одновременно введены пособия на хлеб малообеспеченным. Отказались от субсидирования импорта, льготных кредитов Центрального банка, урезали государственные капиталовложения. Сократив невыполнимые обязательства, уменьшили дефицит федерального бюджета до 7,8 % ВВП, что позволило не допустить финансовой катастрофы, заложить основы для постепенного снижения инфляции.
Спустя два десятилетия приходится признать, что многие положения Конституции 1993 года остались декларацией о намерениях. Права собственности в России плохо защищены, собственность у нас по сути условная, ее обладание зависит от благосклонности президента и губернаторов. Право на проведение собраний, демонстраций и забастовок искусственно ограничено. Доверие к полиции и правоохранительным органам в целом крайне низкое. Суды зависят от исполнительной власти и не пользуются у народа уважением.
Оценить, насколько сегодня жизнь в России соответствует Конституции, можно по таким критериям: гарантированы ли гражданские права не только пассивному большинству, но и отдельным гражданам, меньшинству, включая оппозицию? Соблюдается ли принцип равенства граждан перед законом, действительно ли обеспечены равные возможности, созданы ли условия, позволяющие использовать эти возможности независимо от социального положения, образования, здоровья граждан, или все зависит от их связей? Могут ли граждане непосредственно участвовать в принятии касающихся их решений? Реально ли обеспечивается свобода слова, информации, мнений, объединений?
Социологические опросы показывают, что почти 85 % россиян не верят, что их позиция может влиять на положение дел в стране и они сами что-то могут изменить. Иными словами, народ, который по Конституции является источником власти в стране, таковым себя не осознает.
Для того чтобы превратить страну в современное правовое демократическое государство, необходимо создать политическую партию сторонников европейского пути развития, провести глубокую реформу правоохранительных органов (как сделала Эстония и позже Грузия), довести до конца судебную реформу, обновить судейский корпус (как сделала бывшая ГДР), развернуть реальную и непримиримую борьбу с коррупцией в среде чиновников и предпринимателей (как сделал Ли Куан Ю в Сингапуре).
Но в начале 1990-х годов в России не было креативного среднего класса, людей, заинтересованных в правовом демократическом государстве. Зато был огромный слой рабочих вчерашних советских предприятий и колхозников из убыточных колхозов. Им не было дела, почему их предприятия и колхозы неконкурентоспособны, они требовали денег и социальной защиты. О верховенстве права, правах человека, разделении властей, независимости суда и контроле над бюрократией - обо всем том, что составляет суть демократии - эти люди не помышляли. Жаждали доброго царя или президента, который "сделает им хорошо".
Другую влиятельную группу интересов составляла партийная номенклатура - директора, руководители министерств и ведомств. Они хотели обрести собственность, но при таком государственном устройстве, которое позволило бы им использовать связи и положение, получать от государства субсидии, льготные кредиты и госзаказы, "пилить" бюджет. Цели и установки этих социальных групп были извращенными. Но Ельцин не смог ими пренебречь.
В конце 1991 - начале 1992 года после свержения коммунистического режима люди ждали "манны небесной". Демократия и наполнение прилавков увязывались как-то между собой, поскольку то и другое имелось на Западе - образце для подражания. Но либерализация цен стала холодным душем для населения. Люди не ожидали, что рынок так отличается от вожделенной скатерти-самобранки. Уровень инфляции составлял 1 % ежедневно и со временем достиг катастрофических 1500 %. Около 90 % населения оказалось за чертой бедности. Тяготы продолжались все 1990-е годы.
По мере того как выяснялось, что демократия еще не означает рост благосостояния, интерес к ней в широких массах снижался. К концу 1990-х годов общество искало властителя, который повысит благосостояние. Пришел Владимир Путин, которому несказанно повезло: рост нефтяных цен с начала 2000-х годов привел к росту доходов населения. И россияне успокоились, получив то, что хотели, - возросший уровень потребления. Демократия же не утвердилась, потому что к ней народ и не стремился.
Аналитический центр
Самое главное - уметь отличать самое главное от всего остального.
Павел Дуров
В преддверии октябрьских событий Ельцин предложил депутатам, последовательно поддерживавшим курс на рыночные реформы и проявившим организаторские способности, перейти на работу в Администрацию президента. Это было резонно, так как чиновников прорыночной ориентации для работы в правительстве недоставало, костяк министерств и ведомств составляла советская номенклатура. А, для того чтобы продвигать реформы, необходимо было анализировать ситуацию на местах, готовить проекты указов и постановлений правительства, направленных на модернизацию страны. Испытанные политические бойцы в Администрации президента были кстати.
К тому же уход из Верховного Совета депутатов-сторонников рыночных реформ затруднял принятие антиправительственных резолюций, так как не хватало кворума. Немаловажно и то, что депутаты-реформаторы выводились из-под удара, ведь в условиях, когда в Белом доме уже хозяйничали боевики Баркашова, работать там становилось просто опасно. Кабинеты заняли под казармы вооруженные люди, которые передали: "Пусть только сунутся!". Да и смысла нам работать в Белом доме уже не было, это был не парламент, а военный штаб оппозиции.
Я возглавил Аналитический центр по социально-экономической политике Администрации президента. Мы привлекали известных экспертов, заключали с ними договоры на выполнение работ по конкретным заданиям, приглашали их на "мозговые штурмы", включали во временные рабочие группы. Такой "подряд" был намного эффективнее штатных работников.
Только неисправимые романтики верят, что в исполнительной власти концентрируются самые умные и толковые. Ничего подобного. К власти чаще всего прорываются наиболее энергичные, как говорят в народе, шустрые, пронырливые. И совсем необязательно, что у них достает знаний и высокий IQ. Но люди во власти - управленцы и политики - понимают, что без специалистов им не обойтись. Когда становится ясно, какие проблемы блокируют развитие, пытаются найти тех, кто способен объяснить причины и предложить решения. Желательно, чтобы исследуемая проблема была предметом их научной или практической деятельности. Именно такие люди, а не руководители ведомств, ищут ответ на вопрос "что делать?" Важно, однако, чтобы эти специалисты были честны и независимы, не пытались угадать, что начальство хочет от них услышать. Найти таких людей не просто. Зато полно тех, кто готов угождать в надежде на хороший гонорар.
Задания нашему Центру далеко не всегда спускались "сверху". Многие работы мы выполняли в инициативном порядке, готовили для президента аналитические записки о социально-экономической ситуации в стране и регионах России. Центр проводил своего рода аудит работы местной власти, стремясь предоставить президенту более объективную информацию о положении дел в регионах, чем спецслужбы, сотрудники которых далеко не всегда разделяли идеологию реформ.
Вот темы некоторых записок: состояние и перспективы рынка труда и занятости в России; проблема бедности; неотложные меры по разрешению кризиса неплатежей; проблемы сохранения действующих нефтяных скважин; деятельность общественно-государственных фондов социальных гарантий военнослужащих; концепция контрпропаганды правого национал-радикализма; о Всероссийском экономическом совещании; последствия изъятия банкнот старого образца и конфискации сбережений населения. Аналитические записки адресовались лично президенту. Если он и его помощники находили их актуальными, то эта аналитика способствовала подготовке соответствующих указов или проектов законов.
Сотрудники Аналитического центр издавали еженедельный бюллетень, рассылали его министерствам и ведомствам, а также в СМИ. В каждом выпуске освещалась какая-то злободневная тема. Например, в № 4 за 1993-й год рассматривались проблемы криминализации экономики, динамика роста преступлений в экономической сфере, анализировался опыт борьбы с коррупцией в Венгрии и Польше. В № 8 (1994 год) рассматривались проблемы реформирования армии и конверсии оборонного производства, влияние итогов выборов 1993 года на настроения командного состава Вооруженных сил, причины высокого травматизма и гибели военнослужащих.
Мы понимали, что одними записками, гуляющими по коридорам власти, реформы не продвинешь. Нужна поддержка народа. Поэтому сотрудники Центра регулярно выступали на радио и телеканалах, агитировали за демократические и рыночные преобразования в стране, старались донести до обычных людей смысл таких сложных тем, как налоговая реформа, социальное партнерство в условиях рынка, причины и неизбежность экономического спада, пути его преодоления.
В 1992 году Россия оказалась в уникальной ситуации, какой в истории еще не было. На территории бывшего СССР образовалось 15 независимых государств, которых использовали в качестве валюты советский рубль. Формально каждое постсоветское государство имело право эмитировать безналичные рубли и печатать их. Впрочем, до печати дело не доходило, так как все фабрики Гознака оказались на территории России. Но печатать деньги не столь важно, как многие думают. Ведь наличный денежный оборот составляет примерно 10 %, остальное - оборот безналичных средств между предприятиями, банками, казной.
Эмитировать безналичные деньги - прерогатива Центрального банка любого государства. Они вводятся в обращение простым росчерком пера заместителя его председателя, выдаются коммерческим банкам в форме кредитов ЦБ, а те, в свою очередь, предоставляют кредиты предприятиям.
Если Узбекистану требовалась нефть, то заместитель председателя Центрального банка Узбекистана своей подписью "впрыскивал" нужное количество миллиардов советских рублей в экономику своей страны. Рубли перетекали на счета нефтеперерабатывающих предприятий, которые закупали на них нефть в России. Нефть даром в обмен на роспись чиновника! Вы скажете - абсурд? Да, но когда 15 государств имеют единую валюту, эмитируемую их центральными банками, этот абсурд становится реальностью.
В таких условиях бывшие советские республики легко импортировали инфляцию друг другу. Кто больше вводил новых безналичных миллиардов в обращение, тот и выигрывал. Встал вопрос, как заблокировать импорт инфляции в Россию, дармовой вывоз продукции и ресурсов из нее? Замена советских рублей на территории России на национальную валюту требовала минимум полгода. Надо учесть, что Центральный банк в то время был подотчетен лишь Верховному Совету РСФСР, его политика не зависела от политики президента и правительства. А председатель ЦБ Виктор Геращенко оставался адептом распавшегося Советского Союза. Он, видимо, полагал, что независимость бывших союзных республик - явление временное.
После долгих споров для защиты экономики России от инфляционной "агрессии" предложили создать "узкое горлышко" взаиморасчетов. Сумму платежей, которые идут в Россию, скажем, из Украины, принудительно уравняли с суммой платежей из России на Украину. Лишние рубли, эмитированные в республике, становились ее "национальным инфляционным достоянием". Бывшие республики СССР потеряли возможность экспортировать инфляцию в Россию, а мы не могли навязывать им свою.
Против такого решения выступали иностранные советники российского правительства. Очарованные планами экономической интеграции Европы на основе единой валюты, они полагали, что постсоветским республикам не следует отказываться от единого рубля, раз уж он есть. Это была их ошибка. Для использования единой валюты нужен единый Центральный банк, нужно желание новых государств поступиться этой частью своих суверенитета. В отличие от Европы на постсоветском пространстве такого желания не было ни у кого, в том числе и у суверенной России.
В июле 1993 года российский Центральный банк начал обмен советских рублей на российские, установив жесткие ограничения на сумму обмена. Накопления сверх лимита зачислялись на депозит с заниженным банковским процентом. Фактически это была очередная конфискация сбережений россиян, откровенное покушение на их частную собственность. Оно подрывало доверие к России. С политической точки зрения, акция ЦБ объективно была направлена против курса реформ, вела к падению авторитета президента Ельцина.
Прочитав в утренних газетах об этих лимитах, я вылетел в Москву из Новосибирска, где был на конференции. Хотел встретиться с Ельциным и убедить его изменить условия обмена. Гайдара в правительстве уже не было, не было никого, кто решился бы сказать Ельцину и Черномырдину, что они попались на удочку оппозиции. Приехал на совещание, проводимое по этому поводу президентом с участием председателя правительства. Убеждал, как мог. Убедил. На следующий день вышел указ № 1107, который скорректировал лимиты. Фактически они были отменены, о них люди скоро просто забыли.