Часть вторая
ПОД ОБЛОЖКОЙ "ЦЕНТУРИЙ"
Глава первая
ПО МАНОВЕНИЮ ВОЛШЕБНОГО ПОСОХА
Итак, перед нами – "Пророчества магистра Мишеля Нострадамуса", самая известная книга предсказаний в истории мировой литературы. Откроем ее и внимательно, но непредвзято всмотримся в ее страницы. Попытаемся понять книгу Нострадамуса в контексте эпохи ее написания.
При первом же знакомстве становится ясно, что перед нами – одно из самых "трудночитаемых" произведений в мировой литературе. Во-первых, жанр пророчества сам по себе предполагает двусмысленность и многозначность. Нострадамус великолепно усвоил уроки античных оракулов: язык его пророческих четверостиший, написанных "под старину", нередко допускает самые разные толкования. Во-вторых, стихотворная строфа – форма очень тесная для пророчества. Как известно, поэтом командуют рифма и ритм строки, что, конечно, придает пророчествам изящество, но с другой стороны вынуждает автора загонять свою мысль в прокрустово ложе строфы – нередко в ущерб ясности мысли.
Есть и объективные трудности. В XVI веке французский язык еще не сформировался окончательно; это эпоха активного словотворчества, поиска и утверждения оптимальных грамматических, лексических и синтаксических норм. "Пророчества" Нострадамуса переполнены латинизмами, словами греческого происхождения и старинными французскими словами, ныне забытыми или употребляющимися в ином, чем тогда, значении. "Пророчества" полны опечаток – даже прижизненные их издания заметно отличаются друг от друга. К тому же Нострадамус, видимо, диктовал свои катрены секретарю, и тот не всегда правильно понимал некоторые слова на слух; это приводило к искажениям на этапе подготовки рукописи. Неудивительно, что и типографские работники допускали опечатки – во-первых, не бывает книг без опечаток, а во-вторых, текст "Пророчеств" весьма сложен и ошибиться при его наборе несложно.
Следует особо оговорить проблему топонимов – названий населенных пунктов. В XVI веке они сильно отличались от современных, даже с учетом того, что Нострадамус часто использовал латинские (римские), а следовательно, стандартные, принятые среди ренессансных эрудитов топонимы.
Наконец, нельзя не упомянуть об образности поэтического языка Нострадамуса; поэзия диктовала ему свои правила. Прозвища и намеки (использование которых объясняется политической осторожностью автора) не всегда легко понять. Например, "красными" Нострадамус называл либо кардиналов (по цвету шапок и мантий), либо вообще католиков, либо испанских и имперских солдат (по цвету знамен). "Белыми" в его "Пророчествах" названы французы – по цвету белого флага Валуа. В катренах появляется персонаж по прозвищу Полумесяц, однако речь идет вовсе не о турецком султане (в то время мало кто в Европе знал, что на флаге Османской империи красуется полумесяц), а о французском короле Генрихе II, сделавшем полумесяц личной эмблемой в честь своей любовницы Дианы Пуатье (Диана – богиня Луны). "Варварами" в катренах названы берберийские (алжирские) корсары и т. д.
Но главное, что следует учитывать при чтении катренов, – это исторический контекст эпохи, в которую они были написаны. Ошибка многих сотен комментаторов и толкователей "Пророчеств магистра Мишеля Нострадамуса" в том, что они, как правило, во всех без исключения катренах видели описание будущих событий, вырывая их из контекста XVI века. В то же время, как мы увидим, адекватное понимание смысла "Пророчеств" невозможно без рассмотрения исторического фона, на котором они появились.
Именно в историческом контексте мы будем рассматривать катрены Нострадамуса. При внимательном изучении легко выявляются источники его пророческого вдохновения, та натура, с которой он писал свои знаменитые "Пророчества".
Начало сочинения описывает Нострадамуса за его "прикровенным трудом":
1-1
Estant assis de nuict secret estude,
Seul repouse sus la selle d'aerain,
Flambe exigue sortant de solitude,
Faict proferer qui n'est a croire vain.[Пророк] сидит ночью, в удалении, в кабинете,
Один, в покое, на бронзовом сиденье,
Тонкий язык пламени, исходящий из уединения,
Заставляет изрекать [вещи], вера в которые не напрасна.
1-2
La verge en main mise au milieu de BRANCHES
De l'onde il moulle & le limbe & le pied.
Un peur & voix fremissent par les manches,
Splendeur divine. Le divin pres s'assied.С посохом в руке, посреди Бранхид,
Водами смачивает кайму [одежды] и стопы.
Пар и голос трепещут [его] рукавами.
Божественное сияние. Божество располагается рядом.
Здесь поэт-пророк (то есть сам Нострадамус) приобщается к божественному духу для того, чтобы возвестить народу о грядущих событиях. Мишель Монтень, напрямую обращаясь к античному опыту, писал в эссе "О суетности":
"Поэзии, и только поэзии должно принадлежать в искусстве речи первенство и главенство. Это – исконный язык богов. Поэт, по словам Платона, восседая на треножнике муз, охваченный вдохновением, изливает из себя все, что ни придет к нему на уста, словно струя родника; он не обдумывает и не взвешивает своих слов, и они истекают из него в бесконечном разнообразии красок, противоречивые по своей сущности и не плавно и ровно, а порывами. Сам он с головы до пят поэтичен, и, как утверждают ученые, древняя теогоническая поэзия – это и есть первая философия".
Действительно, в диалоге "Ион" (534 b) Платон говорит: "Поэт – это существо легкое, крылатое и священное; и он может творить лишь тогда, когда сделается вдохновенным и исступленным и не будет в нем более рассудка; а пока у человека есть этот дар, он не способен творить и пророчествовать".
Описание процесса пророчествования заимствовано Нострадамусом из книги флорентийского неоплатоника Петра Кринита "De honesta discipilina", где пересказывался трактат греческого философа IV века Ямвлиха Халкидского "Ответ учителя Абаммона на письмо Порфирия к Анебону и разрешение содержащихся в нем сомнений" (в латинском переводе Марсилио Фичино и под названием "De mysteriis АЕgyptiorum" – "О египетских мистериях" он появился в конце XV века). Там, в частности, говорится: "Женщина, дающая оракулы в Бранхидах, или исполняется божественным сиянием, держа в руках жезл (латинское virga означает не только "жезл", "посох", но и "ветвь". – А.П.), изначально предоставленный неким богом, или предрекает будущее, сидя на оси, или восприемлет бога, смачивая ноги или край одежды в воде или вдыхая исходящий от воды пар. Во всех этих случаях она, приготовляя необходимое для встречи бога, получает его частицу извне".
Текстуальное совпадение первых катренов Нострадамуса с рассуждениями Ямвлиха в передаче Кринита позволяет предположить, что un реur ("страх") во втором катрене – опечатка от vapeur ("пар").
Ночь, тишина, одиночество – непременные условия контакта с божественным разумом. Нострадамус изображает себя вместо жрицы или сивиллы, водяной источник в Бранхидах преображается у него в рабочий кабинет натурфилософа, бронзовый треножник – в бронзовое кресло без спинки (selle), а экстатический возглас жрицы "Вот бог!" (Ессе deus!) – в спокойную констатацию: "Божество располагается рядом". Бог приходит и "диктует" оракулу пророчества, как это описано в "Энеиде" Вергилия (VI, 42–51):
В склоне Эвбейской горы зияет пещера, в нее же
Сто проходов ведут, и из ста вылетают отверстий,
На сто звуча голосов, ответы вещей Сивиллы.
Только к порогу они подошли, как вскрикнула дева:
"Время судьбу вопрошать! Вот бог! Вот бог!" Восклицала
Так перед дверью она и в лице изменялась, бледнея,
Волосы будто бы вихрь разметал, и грудь задышала
Чаще, и в сердце вошло исступленье; выше, казалось,
Стала она, и голос не так зазвенел, как у смертных,
Только лишь бог на нее дохнул, приближаясь.
И вот оракул, охваченный пророческим энтузиазмом, оглядывает события мировой истории…
Глава вторая
ВСЛЕД ЗА ГЕРОДОТОМ
Главный источник вдохновения Нострадамуса кроется в прошлом. В письме Генриху II пророк писал: "Я рассчитал почти столько же событий грядущего времени, сколько и [событий] прошедших лет, включая и настоящее". И это неудивительно – ведь XVI век не имел представления об исторической эволюции. Согласно натурфилософским представлениям, история шла и идет по кругу, подобно сезонным изменениям в природе, пока ее ход не будет прерван Всевышним.
История служила и источником живого знания; ведь если она повторяется, то знающий прошлое может предвидеть и будущее. Об особенностях восприятия истории в ту эпоху хорошо написал российский историк Ю.П. Малинин:
"Ориентация на этические ценности не позволяла видеть в истории развития, изменения, не говоря уже об историческом прогрессе. Ясно ощущались лишь те исторические рубежи, что наметило христианство. Картина событий, разворачивающаяся в историческом времени, казалась лишь повторением одних и тех же ситуаций, где проявляются одни и те же человеческие свойства. "При нашей жизни, как мы знаем, ничего не произошло такого, подобного чему не было бы раньше, и поэтому, – пишет П. уане, – воспоминание прошлых событий очень полезно как для того, чтобы утешить, наставить и укрепить себя против несчастий, так и для того… чтобы воодушевиться и обрести силы для благих дел". В прошлом видели почти что современную себе жизнь, только с другими персонажами, и потому неудивительно, что считалось, будто знание истории наделяет непосредственным предвидением будущего и дает ключ к любой жизненной ситуации, к разрешению любой проблемы. И когда, например, канцлер на Генеральных штатах 1484 года заверял депутатов в том, что новый король Карл VIII будет управлять страной наилучшим образом, то аргументировал он [это] только тем, что у короля "достаточно предвидения, приобретенного чтением и познанием прошлого". По этой причине историческое знание в ту эпоху приобретало в глазах людей исключительную ценность".
Поэтому неудивительно, что в катренах Нострадамуса мы в изобилии встречаем аллюзии на минувшие исторические события – от глубокой древности до первой половины XVI столетия.
Так, в четверостишии 1-40 речь идет о событиях 1254–1263 годов:
La trombe faulse dissimulant folie
Fera Bisance un changement de loys:
Hystra d'Egypte qui veult que l'on deslie
Edict changeant monnoyes & aloys.Обманчивая труба [Раскола], несущая безумие,
Принудит Византию к изменению законов.
Из Египта придет желающий отпущения грехов;
Он издаст эдикт, изменяющий деньги и пробы.
В 1204 году Византийская империя, почти целиком захваченная крестоносцами, временно прекратила свое существование. Французский король Людовик Святой, попавший в плен к мусульманам в Египте, был выпущен за выкуп на свободу и, вернувшись в 1254 году во Францию, причастившись и исповедовавшись, издал ордонанс, регулирующий правила чеканки монеты. Почти одновременно, в 1261 году, никейский узурпатор Михаил VIII Палеолог разгромил крестоносцев, отбил у них Константинополь и восстановил Византийскую империю, возложив на голову корону ромейского автократора – императора. Греческая православная церковь, более полувека бывшая в подчинении у римского папы, вновь расправила крылья: на земли Византии вернулся "восточный закон". С точки зрения Запада, конечно, это было не освобождение, а раскол (схизма).
В катрене 1-53 Нострадамус сводит воедино центральные события первой половины XVI века – Реформацию и испанскую колонизацию Америки. Американское золото позволило Испании на короткое время стать самой богатой страной Европы. Вскоре, однако, избыток золота на рынке привел к "революции цен", инфляции и экономическому банкротству государства:
Las qu'on verra grand peuple tormente
Et la loy saincte en to tale ruine:
Par autres loyx toute Chrestiente,
Quand d'or d'argent trouve nouvelle mine.Увы! Увидят большой народ в беспокойстве
И святой закон в полном упадке,
И весь христианский мир от других законов,
Когда будет найден новый источник золота и серебра.
В катрене 1-57 мы встречаем цитату из античного романа:
Par grand discord la trombe tremblera.
Accord rompu dressant la teste au ciel:
Bouche sanglante dans le sang nagera:
Au sol la face ointe de laict & miel.Из-за великого раздора прогремит труба [войны],
Соглашение нарушено; [раздор] поднимает голову к небу.
[Его] окровавленный рот тонет в крови,
В землю лицом, намазанным молоком и медом.
В "Сатириконе" Петрония (CXXIV, 1) этими же словами дано аллегорическое описание раскола между Цезарем и Помпеем:
Вот загремела труба, и Раздор, растрепав свои космы,
Поднял навстречу богам главу, достойную ада:
Кровь на устах запеклась, и плачут подбитые очи…
В оригинале Петроний пародирует "Фарсалию" Лукана, но ирония римского писателя осталась незамеченной Мишелем Нострадамусом. Как и Петром Кринитом, автором уже упомянутой книги "De honesta discipline, откуда Нострадамус явно позаимствовал этот фрагмент.
Последняя строка отсылает к другому литературному произведению, более близкому по времени написания к эпохе Нострадамуса – "Декамерону" Боккаччо: "Затем султан приказал, чтобы Амброджиоло тотчас же привязали в каком-нибудь высоком месте города к колу и на солнце, вымазали его медом и не отвязывали до тех пор, пока он сам не упадет, что и было сделано… А Амброджиоло в тот день, как был привязан к колу и вымазан медом, к великому своему мучению, был не только умерщвлен, но и съеден до костей мухами, осами и слепнями, которыми изобилует та страна".
Боккаччо, со своей стороны, воспользовался расхожим фольклорным сюжетом: неверный муж, вымазанный медом и молоком, в наказание за измену привязан к дереву на съедение насекомым.
Этот же мотив – пытка насекомыми за прелюбодеяние, – появляется в катрене 6-89:
Entre deux cymbes piedz & mains estaches,
De miel face oingt & de laict substante:
Guespes & mouches, fitine amour fasches
Poccilateur faulcer, Cyphe temptee.[Он стоит] меж двух сосудов, со связанными руками и ногами,
С лицом, намазанным медом, напитанным молоком,
Мучимый осами и мухами из-за тайной любви.
[Палач], прикинувшись виночерпием, выльет чашу.
Здесь пытка обретает изощренный характер: мучитель делает вид, что собирается утолить жажду жертвы, но перед ее носом опорожняет чашу на землю.
Катрен 1-86 отсылает читателя к войне между римлянами и этрусками в 508–507 годах до н. э.:
La grande royne quand se verra vaincue,
Fera exces de masculin courraige:
Sus cheval, fluve passera toute nue,
Suite par fer: a foy fera oultrage.Великая королева, увидев себя побежденной,
Проявит избыток мужской смелости:
Верхом на лошади пересечет реку полностью обнаженная,
Вооруженное преследование; совершит надругательство над обещанием.
Вот как описывает этот эпизод Тит Ливий (II, 13): "Гаю Муцию в награду за доблесть выдали сенаторы поле за Тибром, которое потом стали называть Муциевыми лугами. Такая почесть подвигла даже женщин к доблестному деянию во имя общего дела: одна из девушек-заложниц, по имени Клелия, воспользовавшись тем, что лагерь этрусков был расположен невдалеке от Тибра, обманула стражу и, возглавив отряд девушек, переплыла с ними реку под стрелами неприятеля, всех вернув невредимыми к близким в Рим. Когда о том донесли царю, он поначалу, разгневанный, послал вестников в Рим вытребовать заложницу Клелию – остальные-де мало его заботят; а затем, сменив гнев на изумление, стал говорить, что этим подвигом превзошла она Коклесов и Муциев, и объявил, что, если не выдадут заложницу, он будет считать договор нарушенным, если же выдадут, он отпустит ее к своим целой и невредимой. Обе стороны сдержали слово: и римляне в соответствии с договором вернули залог мира, и у этрусского царя доблесть девушки не только осталась безнаказанной, но и была вознаграждена; царь, похвалив ее, объявил, что дарит ей часть заложников и путь выберет кого хочет. Когда ей вывели всех, она, как рассказывают, выбрала несовершеннолетних; это делало честь ее целомудрию, и сами заложники согласились, что всего правильней было освободить тех, чей возраст наиболее беззащитен. А по восстановлении мира небывалая женская отвага прославлена была небывалой почестью – конной статуей".
Бегство Клелии произошло в нарушение клятвы, данной этрускам – отсюда и "надругательство над обещанием".
Отголоски древнегреческих мифов звучат в катрене 1-77:
Entre deux mers dressera promontoire
Que puis mourra par le mords du cheval:
Le sien Neptune pliera voyle noire,
Par Calpre & classe aupres de Rocheval.Между двумя морями воздвигнется выступ [того],
Кто потом погибнет от удил лошади.
Его Нептун свернет черный парус,
Через Кальпу и флот близ Ронсеваля.
Кальпа – гора на испанском берегу Гибралтара, а иногда весь Гибралтар (по-гречески "кальп" означает также "конский бег", "галоп"). Бог Нептун считался покровителем лошадей. Ронсеваль – ущелье в Западных Пиренеях в провинции Наварра (Испания), где 15 августа 778 года баски, выступавшие на стороне арабов, уничтожили арьергард франкских войск Карла Великого, отступавших во Францию после неудачной осады Сарагосы. В бою был убит военачальник Роланд, ставший героем французского эпоса "Песнь о Роланде". Но это лишь предположительная идентификация.
Согласно греческому мифу, Ипполит, которого проклял Тезей, погиб, упав с лошади и запутавшись в ее поводьях. Третья строка катрена вызывает в памяти миф о Тезее, который, возвращаясь домой от Минотавра, забыл заменить свои черные паруса на белые, что вызвало самоубийство его отца Эгея. Действие обоих легенд происходило в Центральной Аттике, а не в районе Гибралтара; вероятно, Нострадамус просто "перенес" их на Иберийский полуостров.
В катрене 1-87 вновь фигурируют персонажи древнегреческих мифов: