– А за это спасибо сестренке. Заведует вон тем овощным магазинчиком.
И он показал из окна на расположенный рядом с домом магазин.
Сестренка оказалась рядом:
– С Нового года прячем. Пока был Ельцин, чтобы извлечь эти апельсины, приходилось ящиков сто передвинуть. А сейчас попроще – штук двадцать. Оказалось, что БН (по неведомой никому закономерности) мог в любое время приехать в магазин, на базу и полюбопытствовать, что там хранится в закромах. С очень серьезными последствиями. И, хотя эти эпизоды были редкими, весь торговый люд жил под занесенным над ним топором.
Поэтому меня не удивила последующая его борьба "с привилегиями". Зато потом очень огорчало быстро прогрессирующее барство первого Президента. Когда он был настоящим? Что для него было более естественным? Или точка зрения определялась "местом сидения"?
Летом 1996 года Б. Н. Ельцин прилетел в Пермь как кандидат в Президенты России (на второй срок). Было это на исходе дня, который он провел в Уфе, так что из аэропорта высокий гость сразу был доставлен в закамскую резиденцию (наследство новой власти, полученное от обкома КПСС). Мы были предупреждены, что ужин должен проходить без помпы, "в узком кругу". Пермяков в качестве "должностных лиц" представляли губернатор Г. Игумнов, я, как спикер ЗС, и представитель президента С. Калягин. Александр Юзефович был в амплуа давнего друга, однокашника. Со стороны гостей, кроме БН, за столом постоянно была только Наина Иосифовна. Ненадолго подсаживалась дочь Татьяна Дьяченко, некоторые из сопровождающих.
Ближе к 12 ночи, когда я вернулся домой, жена спросила: "Ну, как?".
Попробую воспроизвести ответ:
– Несколько часов напротив меня сидел очень усталый и, видимо, тяжело больной человек. И когда, вступая в разговор, я обращался к нему, то чувствовал себя чем-то вроде медленно ползущего таракана, на которого этот человек равнодушно смотрит, может, и обращая какое-то внимание, но уж точно не проявляя интереса.
Не знаю, согласятся ли с этой оценкой Г. Игумнов и С. Калягин, но предполагаю, что это касалось не только меня.
Лишь один раз за вечер в БН проснулся не только интерес, но и азарт. А. Юзефович, вспоминая свою строительную, прорабскую молодость, рассказал, как они сдавали дома государственной комиссии: наводили лоск на один подъезд и старались не допустить членов комиссии в остальные. Вот тут БН оживился: "Не подъезд, а этаж!"
И далее минут десять он со смаком рассказывал "ноу-хау" этого приема.
А утром следующего дня на эспланаде перед избирателями я увидел совсем другого Ельцина: боевого, задорного, остроумно-хитроватого.
В бытность министром мои контакты с президентом носили сугубо протокольный характер. Но – одно исключение оставило у меня неприятный осадок.
Я был приглашен на заседание Совета безопасности, которое вел президент. Речь шла о положении в Дагестане. Я только что вернулся оттуда и обнаружил, что в проекте решения одно положение не учитывает последних изменений ситуации. Заседание явно затягивалось, президент нервничал и откровенно старался его "закруглить". Все же я решил спасать документ и поднял руку. Хотя моя двухминутная поправка была учтена, запомнилось не это, а раздраженный взгляд президента, в котором читалось: "Ну что ты тянешь!"
В действиях малого и даже среднего масштаба БН допускал немало ошибок, а то и глупостей. В том числе – "под газом". Самый наглядный пример: "крепкий сон" в Шенноне, когда он не смог выйти на встречу с главой правительства Ирландии. Для политика с его опытом он иногда слишком легко проглатывал явную ерунду, которую скармливали ему подчиненные. Чего стоят, например, мифические снайперы под Первомайском.
Грешен, но его дирижирование оркестром в Германии я осудить не могу: настолько это темпераментно, естественно и пластично у него получилось!
А вот по-крупному он играл безошибочно. Часто жестко, иногда жестоко, легко сдавая "своих". Но с "государевой" позиции – правильно.
Чтобы не ходить далеко, вспомним мучительный, методом проб и ошибок, подбор своего преемника: Черномырдин – Немцов – Кириенко – Примаков – Степашин – Путин. Был даже эпизод, когда на приеме в США в качестве преемника прозвучало имя Аяцкова. Предполагаю, что не без влияния "допинга" и ради хохмы.
Несмотря на то что "мой" Ельцин весьма противоречив, что в нем немало негатива, уверен, что в истории России он останется со знаком плюс.
Что касается минусов, то вспомним классику: "Не стреляйте в пианиста, он играет, как умеет". А играл он от души.
Историческим и выдающимся явлением "эпохи Ельцина" является проведенная в 1992–1996 годах либерализация экономики. За эпитеты "исторический" и "выдающийся", как говорится, отвечаю головой. Главные действующие лица: Борис Ельцин, Егор Гайдар, Анатолий Чубайс. Последние на то время не имели за своими плечами никакой аппаратной школы.
Соответствующим событием общенационального масштаба стало начало "гайдаровской" реформы. Первый штурм рыночных высот был назначен на 1 января 1992 года. Это событие совпало во времени с появлением в моей трудовой книжке следующих записей:
26. 12. 1991. В связи с прекращением полномочий исполнительного комитета Пермского областного Совета народных депутатов до формирования администрации области назначен исполняющим обязанности заместителя главы администрации области.
24. 01. 1992. Назначен первым заместителем главы администрации области.
В администрации области я отвечал за финансово-экономический и природоресурсный блоки. Продолжая военную аналогию, начальником генштаба реформы стал Егор Гайдар, я оказался в роли начальника штаба Пермского фронта. Если об остальных периодах "внешней среды", описываемых в этой главе, и о руководстве страны и области я говорю "они", то об "эпохе Ельцина" я обязан говорить "мы". В том числе в случаях, когда похвастаться нечем.
Огромной стране через две трети века социализма предстояло вернуться в капитализм. Моисею потребовалось сорок лет, чтобы его народ позабыл то, что ему не следовало взять с собой в будущее. А тут семьдесят с лишним. За эти годы из исторической памяти советского народа рыночный менталитет был почти полностью вытеснен планово-распределительным. Опыт сохранившегося тонкого слоя практикующих рыночников изучали специалисты не Академии наук, а УБХС МВД (управления по борьбе с хищениями социалистической собственности).
Еще на подступах к либерализации, например при обсуждении программ типа "500 дней", я не раз задумывался: откуда мы возьмем кадры, способные успешно работать в рынке? Тем более что на избавление от социалистических "вредных привычек" советским людям не было отпущено и года…
Не оказалось времени на тщательную подготовку перехода к новому российскому капитализму и у организаторов этого процесса. В цейтноте не были учтены некоторые важнейшие специфические особенности смены курса, крутого разворота от социализма к капитализму.
Готовясь к переводу экономики на рыночные рельсы, мы учитывали, "профилактировали" появление таких новых для нас явлений, как нерегулируемое ценообразование; свободный рынок товаров и услуг, финансов и кредита; приватизация в сфере производства и обслуживания; временный всплеск инфляции; негативные последствия монополизма в отдельных секторах экономики и регионах; безработица (обеспечение занятости)…
Под эти проблемы создавались соответствующие институты, государственные структуры, предусматривались хоть минимальные, но ресурсы.
Если внимательно проанализировать этот перечень новых явлений и институтов, то легко обнаружить, что он один к одному совпадает с тем, что существует в цивилизованных странах, имеющих многовековой рыночный "стаж": независимую судебную систему; не только "зубастые", но и конструктивные оппозицию и прессу; достаточно эффективные правоохранительные органы и в меру законопослушное население.
К тому же это население за многие века, по-хорошему или по-плохому, разделило все земные блага. Большая его часть смирилась с той долей благ, которая перепала ей. По крайней мере, не стремится под красными флагами устранять несправедливость путем революций и экспроприаций. Отдельные личности в инициативном порядке продолжают последним баловаться до сих пор, но это сфера интересов уже не экономистов, а криминалистов.
Все эти рыночные "растения", выращенные на унавоженной веками, тщательно и регулярно пропалываемой почве, мы без селекции и районирования стали высаживать на наши вытоптанные, кишащие паразитами экономические грядки.
Отечественная история свидетельствует, что недостатка в паразитах мы не испытывали никогда. Но межсезонье между социализмом и рынком оказалось для их размножения особенно комфортным.
Для того чтобы попасть в класс новых, не мелких (!) собственников, требовался первоначальный капитал.
Самым лакомым кусочком оказалась существующая государственная, кооперативная и общественная собственность: от заводов и пароходов до земельных угодий и домов отдыха творческих союзов. Ее можно было получить в процессе приватизации даром, купить или отнять. Первая процедура получалась самой выгодной, но она была доступна только для "своих" – работников приватизируемой организации. То, что осталось после "своих", поддавалось покупке и "отъему". Те же процедуры могли быть применены и к новым собственникам.
Деньги для покупки собственности требовались достаточно большие. Частное честное лицо такими суммами в те времена, как правило, не располагало. На моей памяти было редкое исключение – чемпион мира Г. Каспаров, который принимал участие в покупке Соликамского магниевого завода. Но такие, как он и ему подобные, погоду не делали.
Кое-что имелось у цеховиков и у кооператоров времен Горбачева. Определенные возможности предоставляли операции с ваучерами.
Большой потенциал имел обман простодушного, легко клюющего на "халяву" российского населения. Финансовые пирамиды ждали своего часа.
Доступ к кредитным источникам требовал властной поддержки, чаще – коррупции.
Весомым финансовым источником становился воровской "общак".
Понятно, что не для всех.
И, конечно, молодой российский бизнес, не мешкая, стал осваивать богатое интернациональное наследство заработка "легких" денег путем ухода от налогов и контрабанды.
Отнять собственность можно было, используя тот же властный ресурс, жульничество и при помощи самого примитивного бандитизма и рэкета.
Последние два средства оказались универсальным и для решения кредитных проблем на самых привлекательных условиях.
Чуть выше я писал о том, что, несмотря на недостаток времени и средств, мы готовились к встрече со многими новыми для России рыночными явлениями. Явлениями объективными, цивилизованными. Об этом писали и говорили авторы соответствующих программ, приглашенные в Москву иностранные специалисты. Принимались соответствующие указы президента и постановления правительства. А вот чего не было во всех этих документах, программах и рекомендациях, так это комплекса мер по предупреждению всплеска коррупции, бандитизма, рэкета. Допускаю, что проекты борьбы с рыночной преступностью в это время где-то и существовали, но "начштаба Пермского фронта" гайдаровской реформы об этом не ведал.
Может быть, "отцы реформы" величину этой опасности просто не просчитали, может быть, хорошо представляли, но задачу сочли не подъемной… На основе личных ощущений во взаимоотношениях с Москвой я склоняюсь к первому варианту.
Проблема усугублялась тем, что в период разброда и шатания, бюджетного безденежья силовые структуры не только ослабели, лишились многих профессионалов, но и делегировали не худшую их часть в преступную среду.
Недостаток аппаратного опыта у идеологов и организаторов либерализации экономики я ощущал еще в одном. В воинских уставах различных армий, в различных формулировках присутствует одно и то же требование: командир должен ясно и четко довести боевую задачу до каждого подчиненного. Начальник штаба "регионального фронта" Сапиро большинство директив получал спецпочтой без всяких комментариев. Некоторые новости узнавал из вечерних выпусков телевидения. Никакого аналога командирских учений, штабных маневров до глубокой осени не проводилось. Лишь накануне отставки кабинета Гайдара заместителей по экономике (по реформе) из субъектов Федерации наконец-то собрали… для обмена опытом.
По линии отдельных "молодых" ведомств такая работа выполнялась: активно работали с регионалами А. Чубайс (приватизация), И. Южанов (землеустройство).
В апреле 1992 года администрация Пермской области собрала под Кунгуром для согласования планов дальнейших действий по проведению реформы наших "комдивов" – руководителей городов и районов области. Инфляция в разы уже была, а наполнение прилавков еще только намечалось. Ситуация складывалась кризисная. Так как народ от субординации еще не отвык, то всех интересовало: что дальше намерены предпринимать Центр, Москва. Грешен, но добрая половина того, что я наговорил от имени Центра, было моими собственными домыслами. Я не раз до этого "прокручивал" эти ответы через себя. Обсуждал их в узком кругу с заместителем губернатора по приватизации Виктором Горбуновым, первыми лицами областных финансового и налогового управлений и банка России В. Колпаковым, В. Мишиным, А. Савельевым, наиболее "продвинутыми" директорами предприятий В. Барановым и П. Кондрашевым. Но все равно это были предположения и домыслы, а я излагал их как директивы Центра. Как показало будущее – пронесло. Сошлось!
Хотя война пришлась на мои детские годы, но я запомнил призывы, лозунги тех лет, звучавшие со всех сторон: "Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой!", "Отступать некуда! Позади Москва!", "Все для фронта, все для победы!". Они настраивали не на ожидание, а на действие, на терпение ради грядущей победы. Не берусь количественно оценивать вклад такой пропаганды в победу, но уверен, что он был ощутимым.
Операция по либерализации экономики тоже была "смертным боем". Предшественники загнали экономику дальше некуда. Все было против реформы, она была не ко времени, но и ждать было нельзя. И людям все это надо было объяснять, привлекать в союзники. Вообще-то наш народ умеет терпеть, как никто другой. Особенно, если верит. Это был тот редкий случай, когда, говоря высокими словами, можно было не врать: да, жертвы будут, но враг будет разбит, победа будет за нами!
Как было не раз в российской истории, демократы не доверились собственному народу, даже не попытались получить его поддержку. Свято место пусто не бывает. Этим сначала воспользовались коммунисты. Принцип "чем хуже, тем лучше" дул в их паруса. Потом сладкий вкус трофеев понравился "центристам".
Потери в том "смертном бою" были списаны на "демократов", бившихся на "передовой", победа – приписана тем, кто оставался в тылу или, хуже того, призывал: "Долой войну империалистическую!". Этому конечному результату инициаторы и локомотивы демократических перемен, либералы обязаны не только року судьбы, но и собственным ошибкам.
Опасения по поводу нехватки кадров, способных работать в условиях рыночной экономики, подтвердились лишь в отношении хозяйственных руководителей первого уровня. Что для меня не стало открытием. Для первого руководителя в условиях плановой экономики важнейшими качествами были умение выстроить отношения с министерством, с партийными органами и создать собственную крепкую "хуторскую" систему. Добрые отношения с министерством обеспечивали оптимальный план, получение фондовых ресурсов, премирование коллектива. Собственные медсанчасть, сеть общественного питания, ведомственное жилье и его обслуживание, дома отдыха, санатории, спортивные сооружения, передовое подсобное хозяйство определяли социальный пакет работников предприятия. Они же во многом определяли оценку местных органов власти.
Весь этот десятилетиями потом и кровью создаваемый капитал в рыночной системе оказался невостребованным, а иногда даже балластом.
За редким исключением не сумели занять лидирующие позиции в рыночной экономике и крупные руководители советской торговли.
Из "красных директоров" экзамен на рыночную адаптацию выдержали максимум тридцать процентов. Из пермских "отличников" назову В. Баранова ("Соликамскбумпром"), П. Кондрашева ("Сильвинит") и В. Сухарева (Пермьнефтеоргсинтез). Уникальным "отличником" оказался В. Тетюхин. Вообще-то он не пермский. После окончания московского вуза работал в Верхней Салде (Свердловская область), потом в московском НИИ. В самые трудные дни заводским народом он был призван "на правление". Провел дружественное и очень выгодное поглощение: объединил Верхнесалдинское металлургическое производственное объединение и Березниковский титано-магниевый комбинат. Стремительно вышел на мировой рынок: когда летом 1993 года я был в Сиэтле на "Боинге", там уже с уважением говорили об "Ависме". В том числе о непрерывном техническом развитии компании. Еще один уникальный параметр: в списке российских долларовых миллиардеров он старший по возрасту. И, наконец, В. Тетюхин продуктивно работал в тандеме с Вячеславом Брештом. Кстати, в начале удачные тандемы "политик – финансист", "технократ – финансист" не были редкостью. Изза "конфликта интересов" сохранились единицы. К ним бы я отнес Ю. Антонова и А. Долотова ("Инкар"), дружно работавших до ухода Ю. Антонова на отдых.
Если первый эшелон подкачал, то "со стороны" и из "низов" хлынул поток рыночных талантов.
Спасибо кооперативному движению, которому дал жизнь М. Горбачев. Непосредственно на развитие экономики оно повлияло незначительно, но хватких людей выявило и провело масштабный первый тур естественного отбора.
Среди них было немало давних клиентов УБХС. Наиболее распространенными специализациями этих практиков законспирированного капитализма было подпольное производство товаров народного потребления (цеховики), перепродажа валюты и зарубежного "ширпотреба" (фарцовщики), перепродажа всего остального (спекулянты)… Подпитывала ряды отечественных рыночников и советская культура. Организация "левых" гастролей и оформление соответствующих гонораров требовало филигранной работы – ошибки были чреваты длительными сроками.
По моим субъективным оценкам, больше всего ценных кадров для рыночной экономики подготовил ленинский комсомол. В 1991 году я, как заместитель председателя Пермского облисполкома, подбирал человека, которому собирался доверить создание Пермской товарной биржи. Конкурс выиграл аспирант, комиссар студенческих отрядов на лесосплаве Андрей Кузяев, который попал в число "номинантов" только благодаря рекомендации "комсомольца" В. Хлызова. Сегодня А. Кузяев – вице-президент "большого" ЛУКОЙЛа, собственник Пермской финансово-промышленной группы, выросшей под его руководством из той самой биржи, фигурант самых уважаемых долларовых рейтингов журналов "Форбс" и "Финанс".
Не без "комсомольских" преференций происходило рыночное становление компаний группы "ЭКС", которые возглавлял бывший работник обкома комсомола Юрий Трутнев, ныне министр природных ресурсов России. Вместе с ним начинал свою "рыночную" карьеру нынешний губернатор Олег Чиркунов. Он, как и хорошо известные в пермском бизнес-сообществе А. Темкин, М. Мусихин, И. Твердохлебов, "родом" из комсомола.
А вот "старшие товарищи" из аппарата КПСС в свободном рыночном плавании адмиральских звезд не завоевали. Приятные исключения – бессменный руководитель Западно-Уральского Сбербанка В. Верхоланцев и лидер "Хеми" В. Гусев…