17 августа был объявлен дефолт, и немедленно курс рубля по отношению к доллару упал почти в три раза. Значительное число банков "лопнуло" на ГКО и прекратило выплаты клиентам. На оставшиеся, ощутимо обесцененные наличные люди стали сметать с прилавков предметы первой необходимости… Как говорил в подобных случаях мой старый друг: "Что-то поплохело".
"Поплохело" настолько, что даже сегодня, через десять лет после тех самых событий, я пишу эти строки с огромным трудом. Достаточно бойко идущий до сих пор литературный процесс вдруг забуксовал. Целую неделю я не только очередной раз перебираю свой архив, извлекаю из Интернета, а потом отправляю в корзину экономическую статистику тех лет, перетаскиваю с места на место абзацы… Я ловлю себя на том, что для себя, а значит, и для читателя вынужден корректировать оценку событий августа – сентября 1998 года.
Прежде чем идти дальше, придется сделать одно отступление.
Не так давно я наткнулся на записки Вадима Медведева, члена Политбюро ЦК КПСС во времена М. Горбачева, написанные в 2002 году. Два-три года назад я одновременно с ним отдыхал в санатории Барвиха, здоровался (там существует теплый деревенский обычай – почти все друг с другом здороваются), но ни разу с ним не заговорил (в соответствии с другим, теперь уже аппаратным обычаем – с незнакомыми особенно не общаются, по крайней мере, первыми не начинают). Если бы я к тому времени прочитал его небольшие заметки, которые мне очень понравились, обязательно бы напросился на разговор.
В. Медведев пишет, что прочитал мемуары многих своих соратников по временам "от перестройки до ГКЧП" и не хотел бы повторять присущий почти каждому автору прием: я, мол, предупреждал Горбачева, что он делал не то, но он меня не послушал…
Не "сговариваясь" с В. Медведевым, я тоже стараюсь аккуратнее махать руками после драки. Задним умом все крепки. Но пару раз все же позволю себе это правило нарушить. Надеюсь, что обоснованно.
В предисловии я оговорился, что эта книга – записки необъективного человека. Мне очень некомфортно плохо писать, говорить горькую правду о своих единомышленниках или людях, которые делали мне добро. К этой категории относятся далеко не самые популярные сегодня, но не ставшие от этого менее яркими "демократы" эпохи Ельцина и сам Борис Николаевич.
Но там же: поскольку автор взял на себя непростое обязательство: "если решил обратиться к читателю и желаю, чтобы он мне поверил – не надо темнить". Применительно к тому, что связано с дефолтом, "не темнить" особенно сложно. Но если этого не делать, то приходится признать, что команда Ельцина-98, членом которой я был и официально, и по совести, продемонстрировала в этой ситуации свой управленческий непрофессионализм.
Выразилось это как минимум в двух позициях.
1. В самый кризисный период, когда каждый день надо было принимать нестандартные решения, в течение месяца страна оставалась без председателя правительства. Попытка президента снова назначить В. Черномырдина успехом не увенчалась – Госдума его не пропустила. Формально членам правительства предписывалось "до особого указания" продолжать свои обязанности. Получалось, что оркестранты остались на своих местах, а дирижера не было. Да и многие из оркестрантов со дня на день ожидали, что им укажут на дверь…
2. Руководство страны оказалось абсолютно не готово к действиям в условиях кризисной ситуации, представ в виде того самого незадачливого коммунальщика.
Если, начиная реформу по либерализации экономики, недостатки ее подготовки можно было списать на дурное наследство, доставшееся от плановой экономики и вождей того периода – от Л. Брежнева до М. Горбачева, то к 1998 году в распоряжении Б. Ельцина и его команды было целых шесть лет. Бурных, невероятно тяжелых, но достаточных для просчета возможных рисков и их мониторинга, для разработки хотя бы схематичного мобилизационного плана.
Я не знаю тонкостей подготовки содержания пакетов, которые до поры до времени лежат запечатанные сургучными печатями в сейфах не только генерального штаба, но и самого завалящего районного военкомата. Но на "гражданке" мне один раз пришлось прикоснуться к подобной мобилизационной системе.
В январе 1991 года случилось довольно безобидное событие под названием "павловская реформа". Суть ее заключалась в том, что из обращения изымались и обменивались в трехдневный срок все 50– и 100-рублевые купюры образца 1961 года. Параллельно ограничивалась выдача наличных денег с вкладов в сберкассах. Поменять деньги после указанного срока можно было только по решению специальных комиссий. В банке получить на руки можно было не более 500 рублей; кроме того, был установлен порядок оплаты товаров и услуг в безналичном порядке без ограничения сумм. "Эффект неожиданности" должен был помочь в борьбе со спекуляцией, нетрудовыми доходами, фальшивомонетничеством, контрабандой и коррупцией. На практике же главным последствием реформы стала утрата доверия населения к действиям правительства.
"Павловской" реформу нарекли по фамилии только что назначенного союзного премьера Валентина Павлова, который вошел в историю как член ГКЧП.
В тот вечер, когда должна была стартовать эта реформа, председателя облисполкома М. Быстрянцева в Перми не оказалось. Так как дело касалось экономики, то нежданно-негаданно первым лицом исполнительной власти в области оказался я.
События развивались следующим образом. Часов в семь вечера мне позвонил дежурный по облисполкому ("ночной председатель") и сообщил, что в 21.30 я должен быть в кабинете председателя. Одновременно со мной пришли начальники областных управлений КГБ и Госбанка СССР Д. Вохмянин и А. Савельев. У каждого из них был запечатанный конверт и шифровка-предписание: вскрыть в 22.00.
Когда пакеты вскрыли, в них оказалось сообщение о реформе и детальный план действий всех ведомств, задействованных в его реализации, включая информирование населения, обеспечение общественной безопасности, работу транспорта и т. п. К тому времени, когда через два часа по радио и телевидению было объявлено правительственное сообщение, мы успели "озадачить" всех своих подопечных, скоординировать их действия в Перми и в самых отдаленных районах области. Хотя по своей сути реформа была никчемной, с организационной точки зрения все прошло без эксцессов, серьезных проколов не произошло… Благодаря тому, что все процедуры были продуманы заранее, инструктаж по их выполнению вовремя доведен до исполнителей… И Б. Ельцин, и немало его сподвижников, особенно силовики, имели большой аппаратный опыт и не один десяток раз проходили эти университеты. Почему такой важнейший инструмент государственного управления, как прогнозирование чрезвычайных ситуаций, регламентация действий в этих условиях, ни разу с 1992 по 1998 год не был задействован – ума не приложу.
В частности, в августе 1998 года наличие всего этого было не аппаратным изыском, а острейшей необходимостью.
Итак, дефолт. Банковская система в ступоре. Люди, потеряв значительную часть своих сбережений, спасая остатки, двинулись к прилавкам. И все это, как в популярной песне нашего счастливого сталинского детства, – "от Москвы до самых до окраин…"
Как в этой ситуации не дать "обнулить" то, чем во все советские времена люди срочно начинали запасаться при первых признаках надвигающейся беды: сахаром, мукой, солью, спичками? Как не допустить паники, волнений, а то и хуже – погромов?
Очередной раз федеральная власть подставила руководителей регионов, без малейшей подготовки, без подсказки "доверила" им разбирать новые завалы. И они, каждый по-своему, можно сказать, в одиночку пытались сделать хоть что-нибудь, чтобы не допустить взрыва. Далеко не всегда "по науке".
Немедленно выветрились только что освоенные азы капитализма о едином экономическом пространстве и свободе рынка. Политика была здесь не при чем. Еще не забытый главный коммунистический призыв "Пролетарии всех стран, объединяйтесь!" тоже не был извлечен из музейных хранилищ. Вместо него был задействован другой, но которого вслух никто не произносил: "Спасайся, кто может!"
К этому времени в Минрегионнаце начала работу только что созданная система непрерывного мониторинга социально-экономического положения в регионах и оперативного реагирования на выявленные тревожные тенденции. С начала августа ежедневно на моем столе лежала соответствующая сводка, а раз в неделю – аналитический обзор.
Информацию об "отклонениях" и предложения по их устранению я доводил до сведения коллег-министров, в особо сложных случаях – до председателя правительства.
Как только стали проявляться первые последствия дефолта, система довольно оперативно их "засекла". Обобщенная информация давала не только повод для размышления, но и требовала принятия срочных мер.
В ту пору было не до шуток, но сегодня, вспоминая август – сентябрь 1998 года, можно это позволить и охарактеризовать антикризисные меры, предпринимаемые руководством регионов, как не лишенные фантазии, наглядно подтверждающие народную истину: "Голь на выдумки хитра".
Представление об их конкретном содержании дают фрагменты нашего аналитического обзора "Экстренные меры регионов по преодолению кризисной ситуации на 09. 09. 1998 г.". Дата показательная, обозначающая пиковый период безвластия – С. Кириенко в отставке, В. Черномырдин не утвержден Госдумой, кандидатура Е. Примакова еще даже не предложена для утверждения.
Все предпринимаемые в регионах меры можно представить 9 группами.
1. Регулирование цен на товары первой необходимости.
Различные ограничения на повышение цен были зафиксированы в 19 субъектах Федерации.
Президент Бурятии А. Потапов подписал указ, запрещающий "необоснованное повышение цен на отечественные продукты и товары, в производстве которых не используются импортные составляющие".
Губернатор Тюменской области Л. Рокетский специальным постановлением зафиксировал цены на зерно урожаев 1997–1998 годов на уровне по состоянию на 1 сентября 1998 года.
Губернатор Красноярского края А. Лебедь подписал постановление, предписывающее руководителям предприятий торговли обязательно согласовывать каждое повышение цен на 19 товаров местного производства.
В Москве в стадии согласования находится проект документа об установлении 20 %-го предельного размера розничной торговой надбавки на социально значимые товары на период с 15 сентября по 1 ноября.
Распоряжением губернатора Санкт-Петербурга В. Яковлева совокупная торговая надбавка на товары первой необходимости не должны превышать 15 %, на спиртное – 25 % (за исключением общественного питания)…
2. Регулирование и льготирование тарифов жилищно-коммунального хозяйства.
Администрация Томской области установила мораторий на повышение тарифов на электроэнергию, тепло, коммунальные услуги и услуги связи до стабилизации обстановки в стране и области.
Администрация Камчатки приняла постановление, в котором предписано муниципальным предприятиям РЭУ не начислять пени по квартплате и коммунальным услугам с 1 июля 1998 года. Ряду категорий малообеспеченных граждан квартплата или коммунальные услуги (по выбору) выплачивается за 1 месяц из средств бюджета.
3. Введение норм отпуска товаров.
В Ставропольском крае и администрацией г. Комсомольска-на-Амуре принято постановление об ограничении отпуска отдельных видов товаров в одни руки.
4. Создание резервных запасов товарных ресурсов.
Администрация г. Красноярска объявила о создании резервного фонда продовольствия и медикаментов.
5. Неденежные расчеты.
Камчатка. Руководителям учреждений и организаций, финансируемых из городского бюджета, поручено обеспечить своим работникам погашение коммунальных услуг и платы за содержание детей в детских садах в счет не выплаченной заработной платы.
Казань. На 24 оборонных предприятиях зарплата выдается продуктами питания и товарами первой необходимости.
6. Налоговое стимулирование производства местными товаропроизводителями.
Распоряжением администрации Читинской области предприятиям пищевой и перерабатывающей промышленности размер местных налогов уменьшен на 50 % сроком на три месяца при условии увеличения производства не менее чем на 25 %.
Мэр Петропавловска-Камчатского принял постановление о временном освобождении от уплаты всех видов налогов в местный бюджет ряда городских предприятий, производящих товары первой необходимости.
7. Создание условий для розничной торговли, осуществляемой производителями товаров.
Достигнута договоренность администраций Санкт-Петербурга и Ленинградской области о разрешении фермерам, минуя базы и посредников, торговать продовольствием с машин на всех площадях и улицах города (за исключением Невского проспекта).
8. Ограничение вывоза товаров за пределы региона.
Совместное распоряжение губернаторов Санкт-Петербурга и Ленинградской области о временном, до особого распоряжения, запрещении вывоза за пределы области отдельных видов продовольственных товаров и топлива (29 наименований).
Подобные действия зафиксированы в Хабаровском крае, Республике Северная Осетия – Алания, Воронежской области.
9. Чрезвычайные меры.
Под этой рубрикой числятся два сюжета.
Первый: прекращение перечислений налогов в федеральный бюджет (полностью или частично). Соответствующие намерения на 9 сентября 1998 года в той или иной форме продекларировали Томская область, Еврейская АО, Алтайский край, Калининградская область. Реализовала подобные намерения Республика Калмыкия с чувствительными для себя последствиями.
Второй сюжет тоже к традиционным не отнесешь: губернатор Мурманской области Ю. Евдокимов обратился к Норвегии и Швеции с просьбой об оказании гуманитарной помощи.
Анализ действий, предпринимаемых руководителями регионов, показал, что наряду с достаточно эффективными, если не с экономической, то с политической точки зрения, мерами принимались вредные и даже недопустимые. К первым можно отнести стимулирование производства местными товаропроизводителями, создание условий для розничной торговли, попытка повлиять на размер торговых надбавок. Ко вторым – запрет на вывоз товаров за пределы региона, неденежные расчеты, вольности в отношениях с федеральным бюджетом…
Быструю и жесткую реакцию Минфина и Центробанка на действия Калмыкии, с одной стороны, можно похвалить. А с другой – даже эти действия были предприняты вдогонку, "били по хвостам".
Убежден, что более половины, мягко говоря, неквалифицированных действий местных властей можно было избежать, если бы не позднее 20 августа регионы получили соответствующие грамотные рекомендации, а еще лучше – четкие указания в форме антикризисного указа президента. Но на эту грустную тему мы уже говорили.
Когда 10 сентября мы обобщили полученную информацию и сформулировали свои предложения по дальнейшим действиям, оказалось, что конкретных лиц, к которым следует обращаться с этими предложениями, в наличии не имеется, и обсуждать, а тем более организовывать реализацию этих мер некому.
Только через пару месяцев после того, как состав правительства Е. Примакова "устаканился", у руководства страны дошли руки до лечения этой болезни. Правда, лечить пришлось уже не простуду, а воспаление легких.
Довольно много написав о дефолте, я до сих пор не сделал одного принципиального пояснения: почему я присвоил дефолту статус события. За четверть века преподавательской деятельности я обзавелся некоторым арсеналом приемов, способствующих поддержанию внимания аудитории к собственной персоне и к материалу, которым эта персона намерена поделиться со своими слушателями.
Чтобы не дать студентам большого потока (70–100 человек) в послеобеденное время задремать на лекции, у меня по каждой теме имеются в резерве два-три анекдота. Как только обнаруживаются симптомы сна, я ввожу в бой этот резерв, стараясь обращаться не ко всей аудитории, а персонально, к наиболее неустойчивой ко сну ее части. Анекдот не только рассказывается, но и обсуждается вместе со студентами, окончательно отгоняя посторонние сновидения.
Для небольшой аудитории и для семинаров существует другой, еще более бодрящий прием. В качестве препарата для борьбы с дремотой выбирается какое-то понятие по теме занятия. Сначала, как водится, я диктую его дефиницию. Далее предлагаю студентам самим выделить из дефиниции ключевые слова. После их "всенародного" обсуждения и утверждения следует еще одна коллективная задача: ключевые слова зарифмовать.
Именно дефолту посвящен подобный продукт коллективного творчества, выданный "на-гора" в 2001 или 2002 году:
Безжалостно,
Как в гайку болт,
В Россию врезался
Дефолт.
Хрен от него
Дождешься милости:
Лишил финансовой
Невинности.
Судя по заметкам на полях моего конспекта, на первых минутах лидировал вариант с контрастными сладко-горькими фразами:
Это сладкое слово "свобода"!
Это горькое слово "дефолт"…
Хотя сексуальный подтекст "болта и гайки" для молодежной аудитории оказался несомненно злободневным, второй вариант я посчитал более перспективным. Хотя и не по той причине, которую имел в виду слушатель, предложивший эти строки.
Логика автора: страна вдохнула воздух свободы, но поперхнулась гигантскими внешними и внутренними займами, неспособностью сбалансировать бюджет, отсутствием жесткой финансовой политики…
Лично у меня эти строки через три-четыре года после дефолта вызвали другую аналогию, которую по двум причинам я не стал доводить до сведения студентов. Во-первых, при подобных проявлениях коллективного творчества я, как лектор, старший по положению и возрасту, стараюсь не "давить" на молодежь. Во-вторых, возникшая у меня аналогия была, с учебной точки зрения, более наглядной, но, прямо скажем, слишком не аппетитной. Теперь, ради "научной объективности", позволю себе ее обнародовать.
В первой главе я писал о том, что многим хорошим в жизни обязан спорту, в том числе – стремлению к здоровому образу жизни (режим питания, сна, отдыха; отрицательное отношение к курению). При всем при этом я любил (и люблю) принять в меру спиртного. Очень редко (примерно раз в квартал), когда собирается компания приятных тебе людей, когда тянет проявить "гусарство", могу себе позволить выпить и сверх моей меры. Организм на это реагирует щадяще: просит передохнуть. Идя навстречу, нахожу подходящий диванчик и засыпаю на часок. Но случается и форс-мажор: желудок требует освободить его от присутствия скопившихся в нем излишеств, реагируя аналогично "морской болезни". Процесс этот неприятный и горький. Зато после него наступает чувство большого облегчения, чувство свободы.
То же самое с дефолтом. С экономической точки зрения, явление это болезненное, неприятное. Но оно дает возможность сбросить тяжкий груз долгов и начать движение вперед, вверх, налегке.