По моим оценкам, приверженцев теории "малых величин" в разы меньше, чем "больших". И на порядок их меньше по сравнению с теми, кому все "до фонаря".
Из хорошо знакомых мне людей я могу отнести к этой редкой категории бригадира моей смены на стане "550" Ивана Воскрекасенко, соседа по даче, модельщика цеха № 12 завода им. Свердлова Федора Матвеева и доцента Пермского университета Льва Портного.
Ивана Воскрекасенко я пару раз не только упоминал, но и цитировал. Высокий, кряжистый, он был воплощением уверенности в себе, в своей команде, рассудительной неторопливости и собственного достоинства. Не припоминаю, чтобы он что-то просил, на что-то жаловался.
Федора Петровича я знал только в дачной ипостаси. Комплекция у него была поскромнее, но все остальное присутствовало в том же объеме. В отличие от Ивана, он любил поговорить, пофилософствовать. Ему явно импонировало, что его остепененный собеседник в этих дискуссиях держится с ним на равных. Он не оставался в долгу. Когда я за месяц отпуска самостоятельно соорудил предбанник, Федор Петрович взыскательно осмотрел плоды моего плотницкого рукоделия и произнес:
– Молодец! Никогда бы не подумал, что изладишь ТАКОЕ!
Представитель научной интеллигенции Лев Соломонович Портной имеет не меньше оснований числиться в славном ряду "малых величин". Не помню, кто назвал его "тихий, но стойкий", но назвал точно.
Лев Соломонович всегда добросовестно и качественно делает свое дело, вслух говорит то, что думает. В "застойные" времена он отказался осудить друга, уехавшего в Израиль. Никогда не завышал оценки "блатникам", не славил "линию партии"… Ему "указывали", его "предупреждали", выдавливали из престижного университета в институт культуры. А он оставался и остается тем же: не броским, несмотря ни на что доброжелательным, честным перед людьми и собой.
Какие только недобрые ветры не веяли над его головой! Но после очередного порыва такого ветра на первой же премьере в оперном театре мы с женой встречали супругов Портных, спокойных, улыбчивых, словно только что отпраздновавших получение высокой государственной награды.
Если по большому счету, то прожить жизнь достойно и порядочно – это огромный успех. Если же он остался не замеченным и не отмеченным работодателем (государством, собственником и даже обществом) – это не красит работодателя.
В лихой парадигме "больших величин" заложена коварная мина. Не все достигают Олимпа.
Не все, достигнув его, способны его покинуть.
Не все, одолевшие вершину, находят то, что надеялись там обнаружить. Именно тогда и срабатывает мина, которая называется "разочарование".
У меня противоречивое отношение к деятельности первого и последнего президента СССР Михаила Горбачева. Но в своей "послезвездной" жизни он вызывает уважение. Он преодолел свое поражение, разочарование, нашел активную нишу в парадигме "малых величин", не потерялся. И даже с приставкой "экс" остается заметным в этом большом мире.
Но так получается не у всех.
Игуменью Московского Богородице-Смоленского монастыря Серафиму работники космической промышленности знали как В. В. Черную – доктора технических наук, заслуженного деятеля науки и техники СССР, лауреата Государственной премии СССР.
В председателе Координационного совета женских благотворительных организаций при Отделе по церковной благотворительности и социальному служению Московского Патриархата сестре Ольге киноманы легко узнают киноактрису Ольгу Гобзеву, сыгравшую более чем в 30 фильмах.
Автором текстов многих шлягеров советских лет (например "Эти глаза напротив"), жизнелюбом, человеком широкой души был поэт Онегин Гаджикасимов. А в монастыре Оптина Пустынь его знали как иеросхимонаха Симона…
Этот список можно продолжить.
У каждого из этих людей был свой путь от мирской суеты глубоко в себя…
У каждого был свой, уверен, не простой выбор.
Я не только не знаю причин этого разворота собственной судьбы.
Более того, не рискну оценить: откуда и куда ведет избранный ими путь. Из "больших величин" в "малые"? А может быть, наоборот?
Что они для себя выбирали?
Душевный комфорт? Или сознательный дискомфорт?
В моем активе нет формулы, позволяющей ответить на эти вопросы. По крайней мере, пока.
Одним из атрибутов министерской должности является персональный автомобиль из правительственного гаража. За мной был закреплен постоянный автомобиль и два столь же постоянных водителя. В те дни, когда автомобиль проходил профилактику, присылали "подменный" с немолодым шофером.
При первой нашей встрече я поинтересовался, давно ли он работает в знаменитом гараже и кого возил ранее. Оказалось, что его "шефиней" много лет была секретарь ЦК КПСС, а позднее министр культуры Екатерина Фурцева. В различных мемуарах я много читал о Е. Фурцевой. Водитель явно очень хорошо относился к этой легендарной женщине. Почувствовав мой искренний интерес к ней, он много рассказывал такого, о чем я до сих пор не знал. В том числе о том, как тяжело она переносила вынужденное расставание с властью.
Настолько тяжело, что не стала дожидаться естественного ухода из жизни. Когда я сказал, что читал о другой причине ее смерти (от инфаркта), он ничего не сказал. Лишь чуть повернул голову и посмотрел на меня сожалеющим взглядом, в котором я прочитал: "И таких наивных сегодня назначают министрами?".
Парадигма "малых величин", предполагающая, что человек позитивно реагирует на то, что имеет, менее "взрывоопасна". В ней меньше поводов для разочарований. Но и в этой системе координат от них никуда не деться.
Компенсировать их тлетворное влияние можно прежде всего тем, что согревает душу.
Теплотехника больших и малых величин
Первый вопрос: что может согреть душу человека, выбравшего парадигму "малых величин"? В чем особенности "теплотехники", которая не использует в качестве высококалорийного топлива упоение карьерой и славой?
Если в парадигме "больших величин" вне конкуренции – все, что связано с работой, с ответственностью, то смена парадигмы позволяет перераспределить часть ресурсов, в первую очередь самого дефицитного ресурса – времени, отводимого на радость и удовольствие.
Радость общения с детьми, которые к этому времени уже настолько выросли, что теперь им некогда общаться с вами.
С родителями, истинную ценность которых только сейчас начинаешь понимать… Если до этой минуты они смогли дожить.
Со своей второй половиной, на которую еще оборачиваются на улице вполне конкурентные мужики. Что не соответствует представлению о ней как исключительно хранительницы очага и успокоителя (по должности) уже не таких ретивых, как прежде, половых гормонов.
Эта группа согревающих элементов стопроцентно вписывается в облик "советико морале" и не требует дополнительных пояснений.
Чтобы быть ближе к современности и реальности, назову несколько источников душевного комфорта, не столь стерильных с точки зрения морального кодекса и прагматики.
В декабре 2001 года ушел из жизни драматург Александр Володин (Лившиц). В короткой прощальной статье о нем Елена Ямпольская написала: "…а себе оставлял крохотные, но дорогие сердцу привилегии: пить с приятными людьми, никогда не пить с противными, любить женщин, жить по своему уставу и писать, как пишется".
С позиций морального кодекса пить и любить женщин (причем во множественном числе и тоже, надеюсь, приятных) – занятие не самое благочестивое. Но…
Поправку, увеличивающую сроки полномочий президента и депутатов Госдумы, дружно и дисциплинированно поддержали законодатели субъектов Российской Федерации. На референдум ее, на всякий случай, не вынесли. Подозреваю, что если бы в Основной закон предложить поправку, предписывающую всенародно соблюдать отношение А. Володина к выпивке и любви, она уж точно получит всенародную поддержку.
Естественно, мой голос будет звучать в унисон с широкими массами.
Комфортный "теплообмен" между приятными людьми многообразен. Иногда, когда я начинаю "гусарить", моя боевая подруга произносит: "Что-то ты сегодня слишком разговорился". Чтобы избежать этого упрека, от развития темы согревания души путем любви я все же воздержусь.
В связи с тем, что последняя антиалкогольная кампания на территории России бесславно завершилась в 1987 году, препятствий для освещения привилегии "пить с приятными людьми" не вижу. "На берегу" оговорюсь: в этом словосочетании главное все же не прием алкоголя, а общение. И не с кем-нибудь, а с людьми доброжелательными и тебе интересными.
От разговора с ними получаешь удовольствие и без "допинга". Но под рюмочку вкус положительных эмоций становится тоньше. Разница примерно такая же, как от употребления икры осетра или минтая. Витамины A, C, B2, PP, как написано в рекламе, содержатся и в той, и в другой. Получается, что польза от них почти одинаковая, но осетровая гораздо вкуснее.
Греющий душу эффект застолья с приятными людьми проявляется по-разному.
Иногда он у меня отождествляется со словами Булата Окуджавы:
Давайте восклицать, друг другом восхищаться.
Высокопарных слов не стоит опасаться.
Давайте говорить друг другу комплименты -
Ведь это все любви счастливые моменты.
Говорить друг другу комплименты можно и очень даже нужно, но исключительно "своим в доску". Друзьям, близким по духу родственникам. Без риска выглядеть смешным, можно сотый раз напомнить об их былых подвигах, вдохновить на новые. И услышать от них то же самое в свой адрес. То же, в сотый раз, что не снижает для вас его цены. Высокая цена объясняется просто. Это воспоминания о событиях, где мы вместе достойно решали трудные задачи, не подводили друг друга. Воспоминания об общих приятных событиях, смешных, а иногда и о трагических случаях, об ушедших друзьях. Такие воспоминания от многократного употребления не изнашиваются, инфляции они не подвластны.
С институтским однокашником и соавтором юношеского рекорда города Свердловска в эстафете 3 х 1000 метров Леопольдом Коноваловым это воспоминания о покорении кандидатских и докторских вершин, о наших учителях Н. Веселове, А. Осинцеве, В. Яркове…
С бывшими студентами, аспирантами ("сапирантами") и преподавателями Александром Бесфамильным, Александром Долотовым, Галиной Кутергиной, Юрием и Татьяной Миролюбовыми, Галиной Новиковой, Валентиной Нелюбиной, Вадимом Чебыкиным – об университете, о нашей лихой кафедре середины 1980-х, о победах на студенческих театральных веснах…
С Николаем Девяткиным и Николаем Полуяновым – о депутатской прозе жизни и ее маленьких радостях в переломные 1990-е годы…
С Владимиром Колесницким, Виктором Плотниковым, Леонидом Сафоновым – о предвыборных маршрутах по таежным и шахтерским поселкам Горнозаводска и Гремячинска, о дегустации водки, настоянной на пихте отцом Леонида Николаевича…
С Борисом Кузнецовым, Алексеем Субботиным, Юрием Антоновым, Георгием Галяминым – о лихих первых годах "эпохи Ельцина", о полете на юбилей Оренбургской ракетной армии, о цековских и госдумских былях и легендах…
С Владимиром Мовчаном и Валерием Федоровым – о водочных бунтах начала 1990-х, о создании в Перми "Авторадио", Лицея милиции, о проводах Валерия Ивановича в командировку в Чечню и о нашем с ним путешествии в Японию на заре перестройки… О родительских корнях и так рано ушедшем общем друге Викторе Ивановиче Мишине…
И никогда нам с Лидой не надоедает говорить комплименты нашим друзьям Мише и Гале Кацнельсонам, с которыми сорок лет мы идем по жизни. Естественно, на правах взаимности.
Не исключаю, что кто-то, прочитав этот перечень, подумает: Сапиро-то, оказывается, не просыхает!
Нет, это не так. Расстояние между Москвой и Уралом дает себя знать.
И не только оно.
В автомобильной катастрофе погибли мои ученики юра и Таня Гантманы. Вместе с ними ушла бесценная для меня традиция, продолжавшаяся более десяти лет, года с 83–85-го. Без всякого приглашения в день моего рождения к нам домой приходили мои бывшие и не бывшие "сапиранты". Заводилой, автором текстов, аккомпаниатором "сапирантского" хора был юра. Пока был жив наш Олежка, он с гитарой примыкал к этому ансамблю. Не бывало такого, чтобы в своих поздравлениях мои "дети" хотя бы чуть-чуть, но не "подковырнули" своего "папу".
У меня сохранился написанный рукой юры текст поздравления к очередному дню рождения в 1992 или 1993 году, когда я окончательно покинул университет. За основу песни, насколько я понял, был взят газмановский "Есаул".
В этот светлый и веселый день
Песни распевать для Вас не лень.
Мы Вам говорим вовсе не в укор:
Ждем мы Вас обратно до сих пор.Есаул, есаул, ты оставил коня,
Пристрелить не поднялась рука.
А Евгений Саулович, верность храня,
Не забыл сапирантов… пока.
Хотя я бываю в Перми четыре-пять раз в году, встречи с дорогими мне людьми растягиваются на пятилетия.
Конечно, в каждой "боевой группе" имеются свои фирменные темы. Но иногда всплывает такое, что, казалось бы, навсегда испарилось из памяти…
На встрече с первым выпуском экономистов Пермского политехнического в конце 2008 года ребята (многие из которых уже стали дедами) напомнили мне два случая.
На четвертом курсе состоялись первые свадьбы, о которых девочки проинформировали своего лектора. Когда первая из них сменила фамилию на Безденежных, я промолчал. Но когда следующая объявила, что она теперь Небогатикова, я возмутился перед всем потоком:
– Девочки! Я чему вас учил четыре семестра? Разве можно брать такие нерентабельные фамилии?
О другой истории, рассказанной ребятами и пролившей несколько капель "бальзама" на мои преподавательские раны, я услышал впервые.
У первого выпуска я отчитал свой курс "от" и "до". У второго, в связи с переходом в университет, – лишь один семестр.
Преподавательскую эстафету на оставшиеся три семестра от меня принял менее опытный лектор. "Младшие" студенты почувствовали разницу, и мои первенцы, заканчивающие в это время пятый курс, оказались обладателями "остродефицитного товара": полного комплекта лекций доцента Сапиро.
Кто-то припомнил, что эти конспекты как минимум года два переходили по наследству от старших к младшим.
– По нынешним рыночным временам вам, Евгений Саулович, с нас причитались бы "авторские"…
Пять лет назад, в ту пору первый заместитель мэра Перми, а в середине 1990-х – глава банка "Заря Урала", Саша Бесфамильный в своем тосте изложил интересную версию крушения своего кредитного учреждения.
Принимая у него экзамен по анализу хозяйственной деятельности, я сказал:
– "Четверки" для тебя маловато, а "пятерки" – многовато. Исходя из принципа гуманизма, ставлю тебе пятерку авансом, но…
И, написав на листочке несколько вопросов, добавил:
– Почитаешь это и расскажешь мне в свободное время… Далее цитирую А. Бесфамильного:
– Сначала у меня еще было намерение погасить эту моральную задолженность. А потом… Сессия была последняя, пятерка стояла в зачетке и ведомости, чего напрягаться? Евгений Саулович! Если бы я выучил эти вопросы, то, может быть, "Заря" и не обанкротилась?
Когда появляется редкая возможность посидеть с А. Самойловым и А. Тульниковым, нам не надоедает вспоминать "военно-полевой роман", персонажами которого нам выпало быть.
В апреле 1993 года около девяти часов вечера я, завершив то, что на чиновничьем языке называется работа с документами, вышел из своего кабинета первого вице-губернатора. Вдруг слышу радостное восклицание соседа по коридору А. Тульникова, в то время – заместителя губернатора по строительству:
– Евгений Саулович, так ты здесь? Выручай!
Оказалось, что он сопровождал летавшего в Чайковский на строительство военного городка командующего Приволжским военным округом Сергеева. Вернувшись в Пермь, командующий уже несколько часов не может вылететь в Самару по метеоусловиям. Все эти часы Анатолий Андреевич коротал время с дорогим гостем и его сопровождением. Естественно, не "насухую". Мне была предложена роль свежих сибирских дивизий, брошенных зимой 1941 года на выручку измотанным в боях под Москвой войскам.
Что ж, сам погибай, а товарища выручай…
Вылет снова отложили, и мы перебрались в Дом офицеров, где к этому времени для всей честной компании сообразили не только выпивку, но и закуску. Часа в два ночи, отвечая на какой-то "выпад" облвоенкома Анатолия Самойлова, я, с рюмкой в руке, демонстрируя военную выучку, обратился к старшему по званию:
– Старший лейтенант Сапиро. Товарищ генерал-полковник! Разрешите обратиться к генерал-майору Самойлову?
Тут я услышал, что такое настоящий генеральский гром:
– Самойлов! Тра-та-та-та! Это что у тебя за порядки, если такие люди в старлеях ходят?..
Не более чем через два часа (в четыре утра!) в зале появился незнакомый мне полковник и что-то передал Самойлову. Анатолий Леонидович встал:
– Товарищ генерал-полковник, разрешите огласить приказ о присвоении старшему лейтенанту Сапиро очередного воинского звания – капитан и вручить документы и погоны!
Сколько лет прошло с той поры… Какие только высокие знаки отличия "по гражданскому ведомству" в последующие годы я не получал… Но капитанские погоны, доставленные той ночью поднятым по боевой тревоге военкомом, греют больше.
"Комплименты" могут быть и не "персональными". Просто общими приятными воспоминаниями.
Пару лет назад за "рюмкой чая" мы сидели с Александром Ивановичем Долотовым, ведя беседу "за жизнь", "за внешнюю среду" (тема его диссертации), добрым словом вспоминая его "инкаровского" шефа Ю. Антонова, университетские будни и праздники, в которых он выступал в роли не только студента, но и председателя ГЭК.
– Евгений Саулович, – изменил тему мой собеседник, – а помните, как стоял стол, за которым сидели члены ГЭК?
Вот это я как раз помнил отлично. Стол стоял у дверей аудитории, в которой происходила защита дипломных работ, прямо напротив окна. А дипломник (дипломница) стоял между этим столом и окном. Яркое, июньское солнце подсвечивало девушек, одетых в легкие платья…
Дальше продолжать?
С защитой дипломных работ связан еще один эпизод.
Одна из студенток, у которых я был руководителем дипломной работы по бухгалтерскому учету, была девушкой симпатичной, да к тому же мастером спорта по лыжам.
Защита ее работы была назначена часов на 12, а с утра она зашла ко мне в кабинет, чтобы показать последние исправления в тексте.
Тут я обратил внимание на странное, как мне показалось, сочетание ее туалета: нарядное платье и… кроссовки.
– Ты в этом собираешься защищаться?
– Да.
– Ну-ка, вытяни носочек… Посмотри внимательно: красивая нога?
Скромная пауза.