Мы увидели это необычное название "Sin Рatria" - "Без Родины" на борту одной аргентинской яхты и, переглянувшись, сказали: "Это мы без Родины". Гина - без ГДР, я - без СССР. И родилась идея написать книгу под таким названием о нашем плавании по свету на маленькой яхте, об увиденных красках-красотах природы, о встречах с хорошими людьми.
Содержание:
Черные страницы 1
НАЧАЛО 1
КУРС - зюйд 3
Франция 3
Испания 4
Португалия 6
Мазагон 7
КАНАРСКИЕ ОСТРОВА 7
ИЗ ЖИЗНИ МОРСКИХ БРОДЯГ 15
CABO VERDE 18
20 ТЫСЯЧ МИЛЬ ПЛЮС 84 МИЛИ 23
ВСТРЕЧИ С ПАМПЕРО 24
СЕНЬОР КАБАЛЬЕРО 26
БРАЗИЛИЯ 28
BUZIOS 37
ОТ LUISCORREIA ДО КЮРАСАО 40
ПИРАТЫ КАРИБСКОГО МОРЯ 46
ПРИЛОЖЕНИЕ 49
Примечания 50
Петр Рябко SIN PATRIA (Без Родины)
Посвящается моим друзьям, капитанам дальнего плавания, не потерявшим веру в возрождение Родины
Черные страницы
Почему я назвал эту книгу именно так?
Потому, что не хочу и не имею права допустить, чтобы без Родины остались еще многие - тысячи, миллионы.
Этот страшный документ я нашел в Интернете (http//) 07/09/2006
Гундосые быдлоиды русские мечтают о "5-й империи", которую они очень скоро получат, ведь современное состояние России к "этому располагает". По данным Института социально-экономических исследований Российской Академии наук в России насчитывается 4 миллиона бомжей, 3 миллиона нищих, около 5 миллионов беспризорных детей, 3 миллиона уличных и привокзальных проституток, примерно 1,5 миллиона российских женщин работают на панели стран Европы и Азии. А еще 6 миллионов российских граждан страдают душевными расстройствами, 5 миллионов наркоманы и более 6 болеют СПИДом. По словам директора Детского фонда А. Алиханова, количество детей-сирот в путинской России превысило показатель мая 1945 года - 750 тысяч против 678 тысяч после главной мясорубки двадцатого века.
В РФ, по оценке Всемирной организации здравоохранения, число алкоголиков равняется 37–42 миллионам человек. Потребление спирта на душу населения составляет, в среднем, 14 литров в год, что выводит русскую нацию в абсолютные мировые лидеры по данному показателю. Между тем, по международной шкале, употребление более 8 литров "на рыло" обозначает физическую деградацию. По количеству театров Россия на 40 месте, а уровень развития молодежи упал еще ниже, на 47-е. Ежегодно в России совершают преступления около 3 миллионов человек, в год совершается более 80 тысяч убийств (из доклада Генерального прокурора РФ В. Устинова). Заключенных в странесвыше 1 миллиона, тогда как камеры рассчитаны на 700 тысяч. В 1937 году зэков в более многочисленном тогда Советском Союзе было на 200 тысяч меньше. По количеству заключенных на сто тысяч населения путинская Россия держит бесспорный рекорд в мире - 800–810 человек. Каждый год в дорожно-транспортные происшествия попадают 200 тысяч человек, около 30 тысяч из которых погибают. Средняя продолжительность жизни в России - 64,8 года, в США - 75 лет, в Китае - 71,3. Если не оглядываться на мировых лидеров, а сравнить данный показатель, например, с Белоруссией, где, если верить СМИ, поголовная нищета, то и здесь позиции России уступают западному соседу на 5–6 лет, а детская смертность у белорусов в два раза меньше. Каждый день в Российской Федерации производится 10 тысяч абортов, 7 миллионов браков в РФ бездетные.
"Рост производства" в РФ. По добыче угля она достигла уровня 1957 года, по производству грузовых автомобилей - 1937 г., комбайнов - 1933 г., тракторов - 1931 г., вагонов и тканей - 1910 г., обуви - 1900 г. Авиатранспортом раньше пользовалось почти 100 % населения, теперь только 3 %. Обороты сократились в 20 раз.
Это статистика, но на самом деле положение намного хуже.
Трусливые шакалы, русское быдло, у ошметок нет никакой Родины, Россия принадлежит евреям со всеми своими потрохами, а ты, жалкий раб, будешь пахать на нас всю свою убогую жизнь, и жена твоя, и дочь будут сосать у нас и считать это за счастье. Мы не говорим, - мы делаем в России то что хотим, а ты, жалкое вонючее животное, смелый только на своей грязной кухне, когда нажрешься денатурата или нанюхаешься керосина. И президент у вас не сморчок Путин, а раввин Берл Лазар. Заруби у себя на лопатообразном, курносом пятачке. Пока мы не вешаем вас на березах, вы нужны нам, чтобы валить лес, корячиться в шахтах и добывать нефть, которой мы владеем. Вывезем все богатства России, хозяевами которой мы являемся, и издохнете вы, скотское племя, от голода, ведь некому будет вас кормить.
НАЧАЛО
Приближаясь к экватору на 30-м градусе западной долготы - далеко от Африки и Америки - мы заметили морскую чайку Днем она летала на видимости и ловила рыбу, а вечером, после захода солнца, садилась к нам на палубу, часто вблизи кокпита. Мы смотрели в ее спокойные глаза, она ответно посматривала на нас и, видимо, знала, что здесь ей не причинят зла. На каком берегу она родилась, какой континент является ее Родиной, никто, кроме нее, не знает. Может быть, наша спутница, оторвавшись в штормовую погоду от своего берега, потеряла его и сейчас, как и мы, странствует по океану без Родины - sin Patria. Теперь Океан - ее Родина, теперь Океан - наша Родина.
Чайка прошла-пролетела с нами более 300 миль. Три ночи она мирно спала с закрытыми глазами или же засунув клюв под крыло, не обращая внимания на падающих иногда рядом с ней летучих рыбок. На четвертый вечер наша подруга не "приземлилась": то ли мы завели ее слишком далеко в южную гемисферу (полушарие), то ли она своим "прибором" замерила напряженность магнитного поля Земли, которое к югу от экватора становится разряженным, и это ей не понравилось. Мы были по-настоящему опечалены, как будто нас покинул близкий друг. Ночные вахты без нее стали более скучными, но, подгоняемые умеренным пассатом, мы продолжали идти вперед.
…Остров La Gomera, где мы простояли несколько месяцев, проводил нас прощальными гудками туманных горнов со многих яхт. Федор и Ирина Конюховы, с которыми мы подружились здесь, долго махали нам с оконечности волнолома. Эта картина с необычной, красивой парой была последней из тех, что остались в памяти о Европе . Впереди - Бразилия.
* * *
Если говорить честно, мы никогда не думали идти так далеко на нашей 29-футовой (8,74 метра) яхте. "Westerly Konsort" - тип яхты - строился в Англии как семейный крузер полуприбрежного плавания (их построено более 700). Пожалуйста, Франция - рукой подать через Ла-Манш, а там далее вдоль бережка - Бельгия, Голландия и хоть до самого Ленинграда, по пути все время порты-убежища.
"Идти через океан, - сказал нам один эксперт из журнала "Sailing Today", - лучше все-таки на яхте большего размера". Но на большую яхту у нас не было денег; мы были рады этой. Главное для меня при моем почти двухметровом росте - возможность стоять в кабине не сгибаясь. Может, потому, что не сгибаюсь и никогда не сгибался ни перед кем в жизни, в своем почтенном возрасте я остался с тем же ростом, какой имел в 25 лет.
Начало было, как всегда, сложным. Яхта - это своенравное судно. Большим теплоходом куда как проще управлять: держись только за ручку машинного телеграфа. А у яхты - паруса, которые подвластны ветру, но порой не подвластны яхтсмену. Если он не опытный.
Дьюк, бывший хозяин, прекрасной души человек (его фамилия Dukoff-Gordon, корень русский, все друзья зовут его Дьюк), дал нам пару уроков с парусами, а позже даже сходил с нами из Чичес- тера в Портсмут и обратно. После этого мы сказали, что хотим идти на Балтику. Дьюк рассмеялся: "Шутите, вы не имеете опыта". "Будем набирать его по дороге", - ответил я.
Но первый самостоятельный выход из марины (яхт-клуба) в открытое море поднял в нашей крови уровень адреналина. Перед баром (мелководье устья, до него шли под мотором один час) мы раскрутили стаксель. Ветер был 3–4 балла. И вдруг этот не такой уж сильный ветер наполнил раскрученный полностью парус (моя ошибка!) с такой силой, что яхта легла чуть ли не на борт. Я пытался закрутить стаксель. А не тут-то было! Мы не могли справиться с непокорным парусом. А берег канала был в опасной близости. Видимо, случайно ослабился шкот, стаксель заполоскался, захлопал, и в это время удалось закрутить его. Нельзя сказать, что была смертельная опасность, но чувство неудовлетворенности собой долго не покидало меня.
За мелководным баром мы подняли оба паруса, остановили двигатель. И хоть грот и стаксель были зарифлены (видимо, недостаточно), яхта иногда сильно кренилась, и мы чувствовали себя неуверенно и нерадостно. Помогало только сознание, что это - учеба, что это - начало.
Вдруг Гина заметила, что при крене в кабине поверх пайол гуляет вода. "Пробоина!" - мелькнула у меня мысль, хоть мы и не касались грунта. Капитанская выдержка не позволила испугаться, но я все-таки взглянул одним глазом на спасательный плотик. "No panic on the "Titanic"", - сказал я Гине. - Держи руль".
Я спустился вниз. Воды было не так уж много; когда яхта не кренилась - настил пайол не покрывался водой. Несколько минут я наблюдал за уровнем. Он не повышался. При очередном крене я опустил палец в воду и затем сунул в рот. Вода была пресная. Камень, увесистый камень тревоги свалился с моего сердца. И с Гининого тоже. (Когда мы брали воду в питьевой танк, то забыли, по незнанию, выставить через окно свернутый в туалете воздушный шланг, и через него под пайолы попало много воды.)
Дьюк продал нам яхту со всем снаряжением: картами, приборами, тарелками, богатым набором инструментов. Он двадцать лет обучал на ней "студентов" искусству хождения под парусами, а когда ему исполнилось 80 лет - решил "завязать" с морем. Но он и сейчас, в 86 лет, продолжает иногда перегонять яхты из Англии в Турцию и Грецию. Раз в год, прилетая в Лондон, мы встречаемся с ним как хорошие друзья. И каждый раз он приносит из гаража какой-нибудь инструмент и подает мне: "Петр, я нашел это, мне оно не нужно. Бери".
Нам понравилось название яхты - "Pedroma" ("Педрома"), История этого названия необычная. Только что построенному судну нужно было дать имя. Дьюк отправил в Бюро Регистраций список с 200 именами (он хранится у нас на борту), но все эти названия уже были зарегистрированы (в Англии тысячи и тысячи яхт). После долгих размышлений с его другом Питером придумали такую комбинацию: Piter - San Pedro - "святой Петр", как известно из церковной мифологии, якобы был моряком, рыбаком, одним словом, скитальцем - по-английски Roamer. Если сложить вместе Петр и Скиталец - Pedro Roamer - и начать произносить быстро эти слова, то они сливаются в одно, вроде Pedroma. Отправили новоизобретенное слово в Бюро - и на борту появилось красивое название: "Pedroma". Гинина внучка Марла в 4-летнем возрасте расшифровала это слово по-своему: "Pedro" - это значит я - Петр, и "oma" - по-немецки - "бабушка", то есть Гина. Просто и хорошо. Если бы люди в зрелом возрасте иногда становились детьми, то есть мыслили абстрактно, наверное, мир был бы лучше, и не было бы войн.
Наше пионерское плавание на Балтику было в общем нетрудным, так как июль и август - наиболее спокойные месяцы в этих широтах. Но неприятных моментов хватало. То упустили фал грота после выхода из одного порта, то в Па-де-Кале перестала работать система GPS, и за несколько часов без обсервации нас снесло течением на 6 миль к французским мелям. Хорошо, моя капитанская практика помогла "зацепить" на радаре сигнал Racon и получить место.
Через семь дней плавания Гина имела на своем стройном теле 21 синяк: она все время двигалась быстро и часто "считала" острые места, а их на яхте, при желании, найти нетрудно.
После нашего выхода из Дюнкерка ветер вдруг задул до 5 баллов, а мы толком не знали, какую парусность должны держать. Только когда нас положило чуть ли не на борт, мы уменьшили паруса до минимума.
На карте порта Norderney я проложил курс по наибольшим глубинам, а не по рекомендованному для яхт фарватеру, показанному всего двумя буями и с недостаточными, на мой взгляд, глубинами. Несколько яхтсменов из марины наблюдали наш внефарватерный заход в порт и ждали, когда мы сядем на мель. Каково же было наше удивление, когда, возвращаясь с Балтики, мы увидели новый, огражденный буями фарватер как раз там, где мы прошли, где мы проторили его.
В Куксхафене мы с Гиной ходили по улице "Kapitan Alexander-straBe". (Этот капитан был убит нацистами.) В детстве Гина часто жила здесь у своего дяди, имевшего в то время рыбную фабрику.
В Кильском канале у шлюза один немец врезался на своей яхте в нашу корму, повредил спасательный круг с кронштейном.
Нам не понравилась немецкая "экономная жадность" в маринах, куда мы заходили. Там готовы сдирать деньги даже за воздух, которым дышим.
В порту Brunsbuttel (балтийская сторона канала) я встретил двух женщин из СССР. Одна, узбечка Заира, яркая, лет 45, всю жизнь работала буфетчицей, сейчас с мужем сумела удрать из Узбекистана в Германию. Вторая - моих лет, с чисто русским лицом - назвалась Машей и поведала мне почти печальную историю. "Завез меня сюда, в Германию, сын. Мы как бы из поволжских немцев. Если бы не проклятый фашизм - жили бы там до сих пор. Началась война, нас переселили в Приморский край. Мы жили неплохо, работали в колхозе, рядом богатая тайга. На фронт никого не забрали, никто не погиб (я содрогнулся, вспомнил своего отца, погибшего на войне). Всю жизнь прожила с русскими. Никогда не чувствовала, что я немка. Я русская, я русская! - с пафосом сказала Маша. - Но вот сыну захотелось в Германию, как же - немец обосранный, кровь немецкая, голубая! Я и языка совсем не знаю. Что я буду тут делать, на чужбине. Ни друзей, ни знакомых, поговорить не с кем. Хорошо, вот Заиру встретила, так мы и коротаем время. А сын где-то далеко работает. Живем пока на пособие". Я слушал Машу, и боль сжимала мое сердце, боль за опоганенную Родину, боль за родных русских людей, живущих на земле, ставшей израильским полигоном.
Мы любовались цветением лугов на островах Готланд и Эланд, а в порту Висбю встретили две яхты из Ленинграда. Капитаном одной из них была пожилая, говорившая чуть не басом, женщина, а в экипаже была симпатичная пара - Алексей и Таня Фофашковы. Алексей - капитан дальнего плавания, писатель и яхтсмен. Позже он сделал на своей 8-метровой деревянной яхте рекордное плавание из Питера в Мурманск вокруг Нордкапа. В "горле" Белого моря они чуть не утонули, но обошлось…
Самая радостная встреча была, конечно, в Вентспилсе, где живет моя дочь Лена. Было темно, шел проливной дождь, когда мы швартовались к причалу яхт-клуба. И вдруг мы увидели стоящих под зонтиками Лену, Эдгара (ее мужа) и Кристопса (их сына).
Сразу нам стало тепло и радостно. Мы провели там почти неделю. Бродили по свежевымощенным кирпичиками улицам (мэр города - хозяин кирпичного завода), любовались десятками пластиковых коров - скульптур, выставленных по всему городу (какой-то пленэр).
Обратный путь был проще - мы уже имели опыт. Даже wind-pilot (авторулевой, работающий от ветра) подсказывал, как правильно держать парусность. При неправильно поставленных парусах он "отказывался" держать курс. Мы посетили острова Кристиансё (по мостику прогулялись на соседний Фредриксё и сфотографировали скалу Тод ("Смерть"), около которой покоятся на дне два клайпедских траулера), Борнхольм, Рюген, Хидденси. От порта Штральзунд до Хидденси с нами шли Галина и Марла - дочь и внучка Гины. Хидденси - небольшой островок, вытянувшийся с небольшим изгибом, как казацкая шашка, с севера на юг, и природой своей напоминающий Куршскую косу: такие же дюны, такая же растительность и такие же прекрасные пляжи. Даже Гитлер когда-то нежил здесь свое неспортивное тело.