Страсти достигли своего накала за обедом, когда Гели выскочила из-за стола и заперлась в своей комнате. Но, услышав, что дядя спускается вниз встретить прибывшего за ним Хофмана, она вышла попрощаться. Гитлер подошел к ней, погладил ее по щеке и что-то тихо прошептал. Позднее Гели, вновь уходя к себе, сказала экономке: "Честное слово, у меня с дядей ничего нет и не было". "Мерседес" Гитлера мчался по улицам Мюнхена, фюрер сидел молча. Но вдруг он повернулся к Хофману и сказал: "Не знаю почему, но у меня какие-то странные предчувствия". Хофман, желая отвлечь его от мрачных мыслей, стал объяснять это влиянием сезонных альпийских ветров. Гитлер промолчал.
Тем временем в квартире Гитлера происходило следующее. Гели, роясь в карманах куртки дяди, нашла письмо, написанное на листке голубой бумаги. Позднее Анни Винтер заметила, что девушка гневно его разорвала и выбросила в мусорную корзину. Любопытная экономка сложила клочки и прочитала: "Дорогой герр Гитлер. Спасибо еще раз за чудесное приглашение в театр. Это был памятный вечер. Я очень Вам благодарна за доброту и считаю часы до нашей следующей встречи. Ваша Ева". Письмо было от Евы Браун, с которой Гитлер несколько месяцев назад возобновил тайную связь.
Гели заперлась в комнате, приказав не беспокоить ее. Но подавленное настроение девушки не насторожило фрау Винтер, которая, как обычно, вечером ушла домой. Фрау Райхерт с матерью легли спать. Ночью они услышали какой-то глухой хлопок, но не придали этому значения: они тоже привыкли к выходкам капризной девицы. Но утром кухарка встревожилась, когда Гели не вышла из комнаты, а ее дверь оказалась запертой. Она позвонила Аманну и Шварцу, которые вызвали слесаря. Гели лежала на полу, рядом валялся пистолет. Она выстрелила себе в сердце.
В то утро Гитлер и Хофман выехали из Нюрнберга в Гамбург. Когда "Мерседес" уже был на городской окраине, Гитлер заметил, что их преследует какая-то машина. Опасаясь покушения, он уже хотел приказать шоферу увеличить скорость, но увидел, что в поравнявшемся с ними такси рядом с водителем сидит посыльный из отеля и жестами просит остановиться. Посыльный сообщил, что из Мюнхена звонит Гесс и требует немедленного разговора с фюрером. Гитлер приказал повернуть обратно. Вбежав в вестибюль, он бросился к телефону. Дверь в кабину осталась открытой, и Хофман слышал разговор. После короткой паузы Гитлер воскликнул: "О Боже, это ужасно!", а потом истерически завизжал: "Гесс, ответь мне – она еще жива, да или нет?" Но Гесс, вероятно, уже положил трубку.
"Горе Гитлера было невообразимым, – вспоминал Хофман. – На предельной скорости мы мчались в Мюнхен. В зеркало я мог наблюдать лицо фюрера. Он сидел, стиснув зубы, глядя вперед невидящими глазами". Когда они прибыли, тело Гели уже вынесли. Поскольку была суббота, то сообщения о ее смерти появились в газетах только в понедельник. А по городу поползли слухи, что фюрер сам разделался с племянницей. Убитый горем Гитлер сказал своему адвокату Франку, что эта клеветническая кампания убьет его, что он уйдет из политики и больше никогда не появится на людях. Хофман увез его в загородный дом одного из знакомых, где никто в то время не жил. Новый шофер Юлиус Шрек спрятал пистолет фюрера, опасаясь, что тот может застрелиться.
Как только Гитлер оказался в отведенной ему комнате, он со сцепленными за спиной руками начал шагать взад-вперед. Так продолжалось всю ночь. На рассвете Хофман постучал в дверь. Ответа не было. Он вошел. Гитлер продолжал шагать, уставившись в одну точку.
От еды, несмотря на уговоры, Гитлер отказывался в течение двух суток. За это время он один-единственный раз подошел к телефону узнать, какие меры принял Франк для прекращения клеветнической кампании в прессе.
Наконец пришло сообщение, что Гели похоронена в Вене. Хотя Гитлеру из-за его нацистских взглядов въезд в Австрию был запрещен, вечером того же дня "Мерседес" фюрера пересек границу. Все обошлось. Не доезжая до Вены, Гитлер с Хофманом пересели в другую машину, чтобы не привлекать внимания, и поехали прямо на кладбище. На мраморной плите были высечены слова: "Здесь покоится наше любимое дитя Гели. Она была для нас лучом солнца. Родилась 4 июня 1908 года, умерла 18 сентября 1931 года. Семья Раубаль".
На кладбище Гитлера встретил лидер австрийских нацистов Альфред Фрауэнфельд. У него приезжие позавтракали. И здесь Гитлер впервые заговорил, но не о случившейся трагедии, а о будущем Германии. В словах о том, что он придет к власти не позднее чем в 1933 году, звучала жесткая уверенность. Сев в машину, он долго и пристально всматривался вдаль и, наконец, словно думая вслух, произнес: "Итак, борьба начинается, и мы победим". Через несколько дней фюрер отправился в обычную поездку на очередное совещание. За завтраком в гостинице он неожиданно отказался есть ветчину. "Это то же самое, что есть труп!" – сказал он Герингу. Теперь уже ничто в мире не заставит его снова есть мясо. По словам фрау Гесс, отныне Гитлер действительно перестал употреблять мясо, если не считать запеченной в тесте печенки.
Как мы видим, Гитлер опять потерпел личную неудачу, может быть, в его единственном серьезном увлечении женщиной. Ему не удалось добиться расположения девушки, которая ему была крайне не безразлична. Реакция на смерть Гели была настолько исключительной, что вряд ли можно сомневаться в его искренности, даже принимая во внимание его любовь к позерству и перевоплощению.
После самоубийства Гели Раубаль Гитлеру не везло во взаимоотношениях с женщинами. Ему хотелось окружать себя красавицами, но он опасался чересчур привязаться к одной из них. "Умному человеку следовало бы иметь примитивную и глупую женщину, – говорил Гитлер. – Вообразите, если бы у меня была женщина, которая вмешивалась бы в мою работу". Его пугала сама мысль о женщине, участвующей в политике. Многие годы министр пропаганды Геббельс безуспешно пытался завоевать расположение фюрера, знакомя его с поразительно красивыми блондинками с истинно нордическими чертами. Вместо этого Гитлер обратил внимание на Еву Браун – нетребовательную помощницу фотографа, ведущего летопись буржуазного мира и нацизма.
Несомненно, она была главной женщиной в жизни Гитлера. Родилась Ева в Мюнхене в семье школьного учителя. В юности была ассистенткой Генриха Гофмана, личного фотографа Гитлера, который их и представил друг другу. Высокая, стройная, с правильными чертами лица, скорее симпатичная, чем красивая, она с удовольствием занималась спортом, увлекалась плаванием, гимнастикой, лыжами и скалолазанием. Она необычайно любила танцы, которыми занималась профессионально. Сдержанная, даже застенчивая, она мало интересовалась политикой, предпочитая уделять больше внимания спорту, чтению романов и просмотру кинофильмов.
Однажды в фотоателье, где работала Ева, вошел Гитлер. Она, стоя на лестнице, доставала нужные папки. Будущий фюрер Третьего рейха успел разглядеть стройные ножки девушки. Девушка торопливо спустилась вниз, и Гофман их познакомил. В конце 1930 года Гитлер и Ева Браун стали ездить в оперу и на концерты.
Ева была очень внимательной слушательницей и могла часами внимать разглагольствованиям Гитлера, очень любившего поговорить. Ева к тому времени для себя уже решила, что Гитлер – это и есть тот единственный мужчина, которого она будет любить всю жизнь. Странно, конечно, что красивая восемнадцатилетняя девушка могла полюбить мужчину на двадцать три года старше себя, физически непривлекательного, плохо одетого, над которым в то время часто издевались немецкие газеты. Единственной целью в жизни стало для нее – быть полезной любимому фюреру. Гитлер обладал абсолютным влиянием на нее.
Следующие два года Гитлер и Ева встречались редко. После смерти Гели у Евы не осталось соперниц, и в 1932 году, то есть через три года после знакомства, она стала любовницей Гитлера. Но, несмотря на это, их встречи оставались редкими. Девушка умная и наблюдательная, Ева видела, какое сильное впечатление произвела на Адольфа смерть его племянницы, и она решила сделать то же. Устав от бесконечного ожидания их редких встреч, она послала прощальное письмо Гитлеру, взяла отцовский пистолет и выстрелила себе в грудь. Неизвестно, умышленно или нет, но девушка промахнулась. В последний момент ее рука дрогнула, и пуля вместо сердца попала в шею. Ее сестра нашла Еву в луже крови. Перепугавшийся Гитлер примчался к постели раненой Евы с огромным букетом цветов. Когда доктор удивился тому, что такая красавица пыталась покончить с жизнью, фюрер воскликнул: "Она сделала это из-за любви ко мне!"
После попытки самоубийства отношения между Евой и Адольфом перешли в качественно новую стадию. Став в январе 1933 года канцлером Германии, Гитлер часто посылал за Евой правительственный лимузин, на котором она приезжала к нему в Берхтесгаден или на его мюнхенскую квартиру. Однако к достижению своей заветной цели – стать фрау Гитлер – Ева так и не приблизилась. Ева неизменно держалась в тени, поставленная в такое положение фюрером. Прислуге было запрещено разговаривать с ней без крайней необходимости. Хотя Ева Браун и входила в ближайшее окружение Гитлера, но ее отсылали в ее апартаменты всякий раз, когда появлялись важные гости. Очень немногие в Германии знали о ее существовании.
Ее участью было печально ожидать возвращения своего хозяина. При этом страдания Евы были столь велики, что ее неоднократные попытки покончить с собой вполне понятны… Но Гитлер объяснил ей, что должен оставаться холостяком. Немецкий народ должен знать, что он отдает служению ему все свое время и силы. Единственное, на что отважился пойти фюрер, – это снять маленький домик для Евы и ее сестры.
Приезд в Берлин в 1935 году Юнити Митфорд, дочери пронацистски настроенного английского лорда Редесдейла, поверг Еву в панику. Ева Браун очень мучилась от ревности к другим дамам, в особенности, к аристократке Юнити. Об отчаянии девушки в этот период жизни говорят строчки ее дневника: "6 февраля 1935. Я достигла возраста 23, но счастлива ли я, это совсем другой вопрос. Именно сейчас я совсем не счастлива. И я слишком много делаю выводов из этого "случая". Если бы только у меня был щенок, тогда бы я не была так одинока. Но, без сомнений, я прошу слишком многого. 11 февраля 1935. Он только что был. Но никаких щенков или одежды. Он даже не побеспокоился спросить меня, чего бы я хотела на день рождения. Я сама вынуждена была покупать свои безделушки. 1 цепочка, серьги и кольцо за 50 марок. 4 марта 1935. Я опять отчаянно несчастлива, и поскольку я не могу написать ему, я плачусь в свою записную книжку. 11 марта 1935. Я хочу лишь одного: так заболеть, чтобы быть не в состоянии, по крайней мере, неделю заботиться о нем. Почему со мной ничего не случается? Лучше бы я никогда не встречалась с ним. Я в отчаянии. 29 апреля 1935. Мне плохо. Очень плохо. Во всех отношениях. Я продолжаю петь "скоро все станет лучше", но это не помогает. В настоящий момент любовь не является частью его программы. 19 мая 1935. Как мило и бестактно сообщила мне фрау Гофман, что у него теперь есть для меня замена. Ее зовут Валькирия (Юнити Валькирия Митфорд. – Авт.), и она так выглядит, включая ее ноги. Ему нравятся женщины таких размеров, но он так о ней заботится, что она станет худой, как вешалка. 28 мая 1935. Я решила принять 35 таблеток, на этот раз я хочу, чтобы была "верная смерть".
После того, как Гитлер, занятый государственными делами, не приезжал к Еве целых три месяца, она в полном отчаянии вновь прибегла к уже испытанному средству – самоубийству. Она приняла огромную дозу снотворного. Но и на этот раз ее вновь спасла сестра. И Гитлер снова примчался к ней с цветами и снова каялся в том, что она пыталась покончить с жизнью из-за него и его невнимания. Но ни о какой женитьбе на Еве не было и полунамека. Правда, вскоре Гитлер уволил свою сводную сестру, мать Гели, всегда недолюбливавшую Еву, с поста экономки своей резиденции и пригласил на ее место свою любовницу Еву Браун. С тех пор Ева проводила там большую часть времени. Вела она себя очень скромно. Всякий раз, когда к фюреру приезжали гости, Ева уходила к себе, и о ее существовании знали только люди, самые близкие к Гитлеру.
Вскоре, все в том же 1935 году, Еве был куплен собственный дом – сбылась ее давняя мечта. Впрочем, документы на этот дом на собственное имя Ева Браун получила лишь в 1938 году. Ева стала обустраивать свой домик по вкусам и на деньги рейхсканцлера. Главным украшением дома, несмотря на обилие музейных редкостей, считался портрет Гитлера. С этой картины сделали открытку, расходившуюся миллионными тиражами. Так дом Евы Браун стал первым личным пристанищем ее мужчины, Адольфа Гитлера. Жизнь вроде бы наладилась. К Еве приходят друзья и знакомые. Она посещает выставки, ходит в театр и кино, просто гуляет где и когда ей хочется.
Ева тайно сопровождает Гитлера в его поездках, даже зарубежных – в Италию. Но конспирация их любовных отношений продолжается. Иногда, как будто во избежание разговоров, с Евой ездит ее мать. Ева стала официально личным секретарем Адольфа Гитлера, но делами, понятное дело, обременена не была. Она гуляет, снимает собственные любительские фильмы и потом показывает их своему любимому. Все же в официальной обстановке Гитлер с Евой вежлив и холоден, а наедине не стесняется высказывать свои мысли по поводу невозможности для него брака с нею. Ева обижается, плачет… Вместе с тем мечтает о том, что их любовь будет когда-нибудь возвеличена и воспета: со временем о них снимут художественный фильм и она, может быть, даже будет играть в нем. Гитлер по-своему заботится о Еве: в частности, он закрывает двери своего дома перед дамами, позволявшими себе нелицеприятные выпады в адрес его возлюбленной. Сама она защитить себя была не в состоянии. Она лишь ждала… ждала того момента, когда никто не позволит себе обижать ее. И этот момент должен наступить тогда, когда Адольф Гитлер возьмет ее в законные жены. В то же время, беспокоясь о собственной жизни, вернее возможности своей смерти, Гитлер в 1938 году (перед вступлением в Австрию) пишет завещание, в котором самым близким человеком ставит именно Еву. В ряду наследников она – первая. Только потом идет его родная сестра Паула, сводная сестра и другие родственники.
Адольф Гитлер и Ева Браун регулярно встречались, а затем стали жить вместе в Оберзальцберге. При этом их обоих постоянно окружал узкий круг приближенных. Но даже перед ними по инициативе фюрера они держали между собой неестественную даже на взгляд современников, ненужную дистанцию. Она же стеснялась, понимая свое двусмысленное положение и годами хранила в себе горечь вместе с надеждой. Свою надежду Ева подпитывает тем, "что правильно все делает": все устроено так, как любит Адольф, она вежливо и учтиво ведет себя с его гостями, выглядит обаятельной светской дамой, умело пользуется косметикой и радуется любому интимному свиданию со своим другом.
Собственный быт Ева устраивает с некоей педантичной избирательностью. Она собирает все журналы о кино и делает годовые подшивки. Она помешана на собственном гардеробе. О каждом платье, пальто или сумочке был составлен акт: где была вещь куплена, за какую цену, тут же прилагался эскиз модели, а также замечания по поводу того, с чем и как надо это носить. И все это составляла она сама, собственноручно. Сложно сказать, зачем была ей нужна эта кропотливая, больше никому не нужная работа. Возможно, этот реестр вещей, подаренных ей Гитлером, заменял ей официальное признание ее – верной спутницы великого человека – в обществе. Как будто это были многочисленные подтверждения и свидетельства их фактического, каким бы он ни был, брака. Вспомним, как еще в 1935 году она ждет, что Адольф будет дарить ей одежду, и пишет в дневнике: "но никаких щенков, никакой одежды". Вряд ли вопрос стоял о том, что ей было нечего надеть на себя холодным февральским вечером. Теперь она получила ворох одежд, переполнивших гардеробы. И старалась со всей тщательностью подтвердить их существование на бумаге. А собачек Гитлер ей тоже в конце концов подарил, двух шотландских терьеров.
Что могло привлекать Еву Браун в Гитлере? Возможно, как и многие девушки, в своей жизни она втайне ожидала одного – Супруга. Мужчину, который возьмет в жены и сделает жизнь женщины осмысленной. Силу, движущую такими женщинами, называют "архетипом Геры" – супруги Зевса. Супруга Зевса приютила как-то раз на груди бедного дрожащего кукушонка, который обратился тут же могучим Зевсом и попытался овладеть Герой. Однако она не отдавалась ему до тех пор, пока он не пообещал на ней жениться. (Слово бога – в конце концов, закон, и Зевс взял Геру в супруги.) И довольно часто обычная женщина с качествами и потребностями Геры выходит замуж, подспудно желая получить сочетание – в одном лице – бедного маленького существа, желающего тепла (которое она дает) и большого могущественного мужчины. "Многие очень успешные в мире мужчины часто обладают, как это было с Зевсом, взывающей, эмоционально незрелой мальчиковой частью, которая может тронуть женщину – Геру, когда сочетается с властью, что кажется ей таким привлекательным. У него может не быть близких друзей, он может быть не причастным к личным горестям окружающих, и может не развивать свою способность к эмпатии".
Поместье "Бергхоф", где обитал Гитлер с Евой, было и официальной резиденцией фюрера. Однако во время визитов важных гостей Ева находилась под "домашним арестом". Не все визиты требовали разговоров о важных делах, некоторые были вполне светскими, особенно когда гости мужского пола приезжали со своими женами. Однако Гитлер запрещал Еве показываться перед гостями. Безусловно, это ее унижало и оскорбляло. Ее самым большим увлечением после фюрера стала фотография. Имея отличные и дорогие фотоаппараты, а также кинокамеру, она добилась значительных успехов. Именно Ева Браун сделала первый в Германии цветной фильм, посвященный будням в Оберзальцберге; часто фотографировала фюрера. Некоторые ее работы были выкуплены ее прежним начальником Гофманом и растиражированы в виде открыток.
В начале 1939 года Гитлер и Ева перебираются в Берлин, в бывшие апартаменты Гинденбурга. Однако и тут Ева была обязана пользоваться отдельным входом в дом и избегать встреч с посторонними людьми. Таким образом, как верно было подмечено современниками, Гитлер считал Еву приемлемой в обществе лишь с оговорками. И Ева почти целиком ушла в свое хобби – фотографию. Ее работы – единственные свидетельства о днях Гитлера, предшествующих началу войны.
Война немного пугает Еву. Но больше всего она боится за своего суженого. "Если с ним что-то случится, – говорит она, – я умру". Тревога и волнения постепенно сближают Еву и Адольфа Гитлера. Они уже не скрывают свои отношения так, как раньше. Иногда он даже выказывает на людях ей кое-какие знаки симпатии. Теперь у Евы нет женщин-соперниц, только сама война. Но последняя ее интересует меньше, чем сам Гитлер. Они удаляются вновь в "Бергхоф". Но война пошла не так, как рассчитывал великий фюрер. "Отец нации" удаляется в Восточную Пруссию, в штаб-квартиру "Волчье логово".
20 июля 1944 года производится попытка устранения Гитлера от власти. Гитлер и Ева обмениваются письмами. Ева пишет: "Я вне себя. Я умираю от страха, я близка к безумию. Здесь прекрасная погода, все кажется таким мирным, что мне стыдно… Ты знаешь, я тебе говорила, что если с тобой что-то случится, я умру. С нашей первой встречи я поклялась себе повсюду следовать за тобою, также и в смерти. Ты знаешь, что я живу для твоей любви".