До самой смерти Елены ее авторитет в теософическом движении был непререкаем. Она неоднократно доказывала, что у нее нет других интересов, кроме задач движения, Когда однажды Блаватскую обвинили во внебрачной связи с мужчиной, она подверглась авторитетному медицинскому обследованию, которое установило, что она девственница. Многие уважаемые и влиятельные люди стали членами движения, поскольку их не удовлетворяла официальная религиозная догма. В частности активным участником теософского семинара стал знаменитый изобретатель Тома Эдисон.
Однако после смерти Елены установить, кто главный теософ планеты, оказалось нелегко, и движение распалось на ряд соперничающих между собой групп. В частности, за доктором Штейнером пошли "антропософы", стремившиеся выделить в движении не религиозную, а человеческую стороны. Другая активистка движения, Анна Без АН, ударилась в атеизм и социализм, отстаивая одновременно идеи национально-освободительного движения индусов – на самом деле, нездорово получалось: носители универсальной истины находились под колониальным гнетом англичан.
Но Елена Блаватская продолжает оставаться для спиритуалистов высшим авторитетом главным образом в спиритуалистекой практике. К ней продолжают обращаться во всех случаях, когда возникают сомнения в поведении медиумов и вызываемых духов. А если кто-то интересуется мнением автора на сей счет, то им придется обратиться к какой-либо иной публикации; здесь для нас важнее другое – несомненный успех, который имела Блаватская в США в избранном поле деятельности.
Интернационал анархистов и Эмма Гольдман
...
Семья – это тюрьма для каждой женщины, а дети – это пытка.
Эмма Гольдман
Как сама Эмма, в своей автобиографии, так и все ее биографы признают только сексуальную мотивацию, и нам не остается ничего, как следовать за ними. Эмма росла нелюбимым ребенком в семье, где отец был одержим сексуальной страстью, а мать – боязнью новой беременности. Эмму частенько поколачивали. Так было и в Ковно (ныне Каунасе), где она родилась, и в Петербурге, куда семья переехала вскоре, пользуясь либерализмом Александра Второго. Сначала переехал отец, представив справку о большой зарплате (разумеется, фиктивную!), за ним на лодке по Финскому заливу, меж льдин последовала семья. Дело отца в Петербурге шло плохо – евреи облагались дополнительным налогом. Поэтому вместо гимназии, где Эмма выбыла из конкурса еще до вмешательства процентной нормы, из-за плохой религиозной характеристики, она устроилась работать в мастерскую, производящую перчатки.
Чернышевский, русские нигилисты и изнурительный 10-часовый рабочий день подготовили ее к восприятию самого крайнего европейского политического движения того времени – европейского анархизма. Но это произошло уже в Америке, в Рочестере, штат Нью-Йорк. Она осела там в 20 лет; после двух коротких браков с эмигрантами она, наконец, встретила главного человека своей жизни. Но это был не анархистский лидер Иоганн Мост, преподавший ей основы анархизма и публичного красноречия. Мост, в прошлом депутат германского Рейхстага от социал-демократической партии, в Новом Свете увлекся анархизмом и Эммой, вознамерившись создать семью. Собственно семья уже была, но в ней состоял еще и Александр Беркман, земляк Эммы, тоже родом из Литвы. Так они и жили некоторое время втроем. Но затем Эмме пришлось делать выбор между чистым русским анархизмом Беркмана и противоречивыми немецкими матримониальными устремлениями Моста. И ее выбор был: Беркман.
Она стала вступать с лекциями об анархизме на английском и немецком (его она знала лучше) в американских городах. Пользуясь, а точнее говоря злоупотребляя американской свободой слова, Эмма проповедовала порочность всех государственных институтов, начиная от частной собственности и кончая браком и семьей и включая сюда свободу артистического выражения, свободу абортов и политическое равенство полов. Большое место отводилось антирелигиозной пропаганде.
Это очень раздражало широкие круги эмигрантов, в том числе и религиозных евреев, хотя почти все руководители анархистского движения и большинство участников были эмигрантами-евреями из России, Германии и Австро-Венгрии.
В этот ранний период своей деятельности Эмма отнюдь не избегала призывов к насильственным действиям. Физическое уничтожение эксплуататоров и подавителей народа считал ось благом. Неудивительно, что перед каждой лекцией Эмма не знала, во что она выльется. В лучшем случае ее ждали возмущенные выкрики с мест, а в худшем и физическая расправа, иногда с участием полиции и последующей высылкой.
19-летний "Саша" Беркман, красивый и стройный, не слишком полагался на свои ораторские возможности; он решил действовать иначе. Однажды, достав пистолет, он публично покушался на жизнь капиталиста Фрика, президента одной промышленной компании. К счастью, Фрик оказался лишь легко ранен, а Саша схвачен и предан суду.
На суде Саша отказался от адвоката и защищал себя сам на немецком языке. Его приговорили к 22 годам тюрьмы. Имя Эммы на процессе не упоминалось, и от нее не потребовали даже публичного осуждения Саши. Прокурором не пришло в голову, эта приятная шатенка является если не вдохновителем преступления, то по крайней мере соучастницей. Слово служило лишь целям развлечения, по американским понятиям. Правда вскоре после Саши и Эмме довелось отведать тюрьмы за призыв к бунту, но ее защищал хороший адвокат и дело ограничилось годом городской тюрьмы.
Эмма надолго ездила в Европу. Познакомилась с европейскими коллегами-анархистами, из которых наибольшее впечатление на нее произвел русский анархист князь Петр Кропоткин. В Вене она окончила курсы акушерок и с тех пор зарабатывала себе на жизнь в США и Канаде, помогая роженицам из бедных семей, у которых не хватало денег на врача.
В таких условиях Америка соглашалась терпеть ее деятельность, считая, что она приносит немного вреда. Чтобы покончить с этим заблуждением понадобился серьезный урок, и Америка его получила.
С окончанием короткой Испано-Американской войны США были окончательно признаны мировой державой, а их президент Мак-Кинли утвердился в своем праве объявлять войны. В 1900 г. Мак-Кинли был переизбран на новый срок, но окончить его ему не удалось: 6 сентября 1901 года на Всеамериканской выставке в Буффало в него стрелял террорист-одиночка неудобопроизносимой фамилией Леон Чолголш, родившийся в Америке сын эмигрантов из Восточной Европы. Через восемь дней президент скончался. Свои мотивы Леон объяснял на суде крайне сумбурно, многие относили его к душевнобольным; но не назначенные судом адвокаты. Известно было, что за неделю до преступления он побывал на лекции Гольдман и можно было считать, что она инспирировала это убийство. Правда, Чолголш не был членом анархистской организации и анархисты побаивались в нем агента полиции.
В то же время Гольдман своих публичных лекциях оправдывала убийц президента и итальянского короля Умберто, хотя со временем она и перенесла центр тяжести на ненасильственные действия. Так или иначе, но Эмма не осудила убийцу, а газеты дружно именовали ее вдохновительницей убийцы, просто как самого популярного из лекторов-анархистов.
Отсидев 14 лет в тюрьме, Беркман был выпущен и на короткое время наслаждался обществом Эммы, прежде чем сменил ее на другую, на этот раз 15-летнюю любовницу – анархистку.
Но это не означало полного разрыва: скоро Эмма и Саша помирились, задав схему своих отношений до конца 30-х годов. Такие увлечения следовали у каждого из них через какое-то время, приводя к бурным приступам любви или ненависти. Это не мешало их деловому контакту в организации лекций и издании анархистского журнала "Мать земля" (Еру). В свою очередь Эмма увлеклась статным мужчиной, Беном Рейтманом, с которым была связана лет пятнадцать с перерывами на другие привязанности обоих.
В 1917 г. Эмму посадили за пропаганду против воинской повинности, когда США вступили в Первую мировую войну. А в 1919 г. ее и Беркмана депортировали в Россию, аннулировав ее вид на жительство в Америке как полученный незаконно. Можно спорить о юридической обоснованности такого решения, но ясно было, что терпению Америки пришел конец.
В России Гольдман и Беркману сразу же многое не понравилось. Их поселили в гостинице Астория как привилегированных иностранцев, дали хороший паек. Но люди вокруг жили ужасно, по американским меркам. Но главное не это, в стране не было демократических свобод. Анархисты, которые во время октябрьского переворота были главной революционной силой, именно они руководили матросами и рабочими, штурмовавшими Зимний дворец, теперь сидели по тюрьмам или боялись высунуть нос из квартир.
Петр Кропоткин жил в городке под Москвой, тоже был возмущен происходящим, но поднять голос протеста против большевиков не решился, когда Гольдман и Беркман предложили ему это сделать. Горький, с которым они встретились, понес уже совершенную чушь. "Народные массы Оэто не движущаяся сила революции, а ее тормоз. Революция имеет единственный привод: это гений Ленина". Принял их и сам гений, все еще надеявшийся разбудить весь капиталистический мир.
В 1921 г. Гольдман и Беркман, после подавления Крондштадского восстания, поняли, что сотрудничать с большевиками преступно и убрались из России в Германию без визы. Там Гольдман написала книгу "Мое разочарование в России", которая передала ее ощущение от контактов с большевиками, но это не было разочарованием в революции. Обратно в США Эмму, разумеется, не впустили, она была отвержена обоими лагерями. В 1926 г. она укрепила свой статус; фиктивным браком с английским шахтером Джеймсом Колтоном, что позволило ей осесть в Канаде. Она ездила в Штаты несколько раз и даже выступала с лекциями в американских университетах, прежнего успеха не имела и воспринималась как реликвия..
Личная жизнь Эммы оставалась насыщенной. В 1934 г., 65 лет отроду, она пережила последнее романтическое приключение – роман с 36-летним социологом Фрэнком Хайнером. Хайнер увидел бы в своих объятиях обрюзглую старуху, но от этой неприятности он был избавлен полной слепотой.
Новый приступ активности вызвала у нее война в Испании. Недоверие социалистов всех мастей, возраст и тем более вражда с коммунистами не позволяли ей занять какое-то место в вооруженной революционной борьбе. Но она занимал ась сбором средств в помощь республиканцам. Политические процессы 30-х годов не застали ее врасплох: для нее это было естественное продолжение ленинской политики. Но она сотрудничала в коммунистическом Народном фронте, так как находила фашизм еще большим злом.
Разрешение въехать в США было получено в 1940 г. лишь для праха Эммы Гольдман. Не являясь формальным руководителем анархистского движения, которое всегда было очень аморфно и, по определению, не знало дисциплины, Эмма Гольдман была самой яркой из американских анархистов. Интерес к ее личности растет со временем как слева, так и справа, и достиг уже громадных размеров.
Быть может, кое-кому из российских новоэмигрантов неприятно вспоминать, что в истории международного теорроризма есть и такая страница, но что делать, эта страница существует. Ее можно, топтать, выкорчевывать, бережно переплетать, но последнее дело – это делать вид, будто ее не существует.
Заключение
Что общего у наших героев, кроме того, что они родились в России и попали в энциклопедию "Гролиер" – как американцы? И как можно примерить описанные черты к себе, не впадая в комплекс неполноценности или гордыню?
Ясно, что общими свойствами были талант – у большинства, и повышенная предприимчивость у многих. Бесконфликтность чтилась не слишком, многие преуспевшие россияне были ершистыми личностями, которые завоевывали успех глоткой и локтями, а не "галантерейным обхождением". Но многие умели не доводить конфликты до точки кипения, останавливать их до достижения опасных стадий.
Многие хорошо "держали удар", т. е. умели достойно переносить поражения. Это качество весьма полезно, так как никто из наших героев не избежал поражений, хотя бы на пути к успеху.
Среди преуспевших мало представителей мира бизнеса и политики. Это симптоматично, русские коммерсанты или администраторы, как и политические деятели, не котируются высоко. Я слышал, что одним из создателей одной популярной компании розничной торговли был русский купец Артамонов, но подробностей я не узнал да и до энциклопедии ему было, наверное, далеко.
Никто не достиг успеха "шаганием через трупы". Обилие трупов в Америке символ поражения, а не успеха. Может, поэтому нет в США известных русских военачальников. Военные потери не измеряются здесь в миллионах.
Знание языка как инструмент успеха явно преувеличивается. Большинство наших героев говорили по-английски неважно, а некоторые просто плохо. И наоборот, я знаю многих, кто мог бы выдавать себя за коренных американцев (или даже являются ими), но с успехом и не знаком. В связи с этим встает законный вопрос: не является ли плохое знание английского инструментом успеха? Т. е., возможно, американцы думают о русских X. и У. так: "X. плохо говорит по-английски, но наверное он силен в своем деле, просто высказать это не может. Дам-ка ему на всякий случай хороший отзыв. А У. говорит лучше меня, но часто упивается своим речевым даром. Он хорошего отзыва не достоин". Кроме того, нужно помнить, что красноречие – это свойство, которое редко не замечают завистники.
Другое дело языковое притворство – претензия на непонимание.
– Я, если чего не знаю, сразу чешу: не понимаю, мол.
Если вас в этом уличат, американцы умеют быть беспощадными. Более того, они легко распространяют свое открытие на всех "русских", включая чукчей и молдаван. Это, я бы сказал, самая опасная из кажущихся невинными уловок.
И в то же время нет другого народа, столь терпимого к акцентам. Диву даешься, сколь терпеливо они вслушиваются в речь недавно прибывшего с другого континента, который произносит всего один согласный звук, и тот непонятно какой.
Успех многих, в том числе трех женщин, возглавлявших взаимно противоречивые общественные движения теософов, анархистов и объективистов, говорит о том, что американцы нуждаются в толковых идейных руководителях, хотя бы области их деятельности были совершенно бездуховны. Но вместе с тем, к кандидатам на лидерство в таких движениях относятся крайне недоверчиво. Например, часто отвергалось как несостоятельное научное руководство, хотя немало и примеров, когда русские в нем преуспели.
По-видимому, больше шансов на успех в качестве идейных лидеров имеют женщины, они вызывают больше доверия к себе. Три из них были лидерами широких общественных движений, причем вовсе не "женских". Но право на лидерство должно быть совершенно бесспорным. Подчас лучше удовольствоваться неформальным лидерством, но не давать повод к обвинениям в карьеризме и обратить сэкономленные усилия на содержательные цели.
В целом можно сказать, что багаж познаний и качеств, привезенных в Америку, важнее правил поведения в ней. Хотя немало примеров американского успеха составляют случаи людей, которые до приезда в Америку не пользовались успехом.
Средняя продолжительность жизни всех умерших уже героев этой книги – 78.9 года, что намного выше средней продолжительности жизни американских и русских мужчин в любую пору. Иначе говоря, успех – от этого никуда не денешься! – предпочитает здоровых людей.
Среди преуспевших в Америке россиян примерно половина – евреи. На первый взгляд, это еще один банальный довод в пользу превосходства евреев в любых областях деятельности ("Евреев в десятки раз меньше, чем русских, а вот смотрите…"). Однако более пристальное рассмотрение говорит о том, насколько условно мнение о преимуществах той или иной нации. Действительно, евреев намного меньше, чем русских, но русских эмигрировало в США примерно вдвое меньше, чем евреев. А успех они делят поровну. Значит, русские способнее – следует вывод! Но и он – лишь поверхностное наблюдение: ведь евреи прибывали в США почти без разбору, в то время как среди русских фильтровались наиболее способные. Так что пищи для каких то выводов о превосходстве тех или иных наций отсюда никак не получишь.
Поражает незначительность числа преуспевших русских ученых: в энциклопедию не попал никто из русских математиков. Остается надеяться, что новое поколение эмигрантов будет более успешным.
Если рассматривать эту книгу как руководство к действию, то было бы весьма полезно оценить также случаи, когда россияне не имели успеха, но таких случаев много, гораздо больше, чем случаев успеха, да и у "счастливцев" мы найдем немало примеров неудачных шагов.
Однако, как видим, у нас немало возможностей порадоваться за удачливых соотечественников.