С простоватым ленинградским судостроителем Романовым обошлись совсем просто. Летом 1983 года Андропов его "повысил", перевел из Ленинграда в Москву, поручив ему опекать в ЦК "оборонку". Говорили, что в подчинении его оказалось непосредственно 26 человек, а всей гигантской проблемы он, существо невеликих способностей, быстро охватить не мог. И его убрали запросто, когда к власти пришел воспитанник Андропова и его духовный наследник М. Горбачев (специалисты считают, что снять Романова в Ленинграде, где у него была мощная опора внизу, было бы неизмеримо труднее).
А теперь о "воспитаннике" и "наследнике". Тема эта самая сложная в нашем повествовании, ибо задача тайной полиции - взрывать мосты, а не строить их.
Карьера Горбачева гладкая, как лед для фигурного катания. Она хорошо известна, не будем на это отвлекаться. Только скажем об одном маленьком обстоятельстве юности. Будущий Генсек, избранник Андропова несколько месяцев побывал. на оккупированной территории. С таким жутким клеймом в сталинское время никак невозможно было поступить в МГУ, да еще на юридический факультет, где готовили кадры для МГБ, МВД и прокуратуры. Но молодой Миша поработал трактористом в родном Ставрополье, а главное -стал кандидатом в члены КПСС. Как у него все это легко и просто получилось, пусть он и расскажет. Когда-нибудь. Ну, скажем, переехав на виллу в Калифорнию, которую ему "подарили" для его так называемого "фонда".
Андропов был умен, а Горбачев хитер и услужлив, они легко сошлись (при покровительстве старшего, конечно). Андроповский план вырисовывается очень просто: у него есть молодой конкурент - Романов и одногодок Гришин, оба имеют за собой громадной силы партийные организации, чьи кадры разбросаны в Центре и по всему Союзу. Следовательно, нужно подставить молодого "кадра", ну, моложе Романова, по крайней мере. Что же, "кадр" есть, огромный сельскохозяйственный край, к тому же наследник М. Суслова и его любимец, а у обоих были близкие отношения. Генсек хотел двинуть на пост скончавшегося секретаря ЦК Ф. Кулакова своего любимца Сережу Медунова, но Суслов и Андропов дружно сыграли против Брежнева. Видимо, оба члена ПБ сошлись. Горбачев становится сперва с 1973-го секретарем ЦК по сельскому хозяйству (огромные заслуги его там известны), а в марте 1985-го - Генеральным.
Ясно, что Андропов без помощи "Кощея" вытащить в Москву его земляка не мог. А вместе они смогли. И вот начинается блистательная карьера Михаила Сергеевича. В апреле 1978-го он приезжает в Ленинград на "вызов" Романова в Москву (ясно, для чего это
Semandropov
делалось). Вскоре на сессии Верховного Совета РСФСР именно он выдвигает Воротникова вместо Соломенцева. Далее: орден городу Кургану вручал Горбачев. В июле 1983-го в Москву приехал старый друг Андропова Кадар: на пышном приеме на заводе им. Лихачева его сопровождал Г орбачев (хотя это не имело никакого отношения к сельскому хозяйству). В августе того же года собрали ветеранов войны и труда, вел встречу Горбачев - какой уж там ветеран! Но все это множилось в прессе и по телевизору, и люди привыкали к Горбачеву...
* * *
О плохих, даже враждебных отношениях Андропова и Черненко знала, как говорится, "вся Москва". Мне случайно довелось стать свидетелем и даже в какой-то мере объектом проявлений такого рода, причем выполненных явно напоказ.
В августе 1983-го скончался Анатолий Васильевич Никонов, знаменитый когда-то редактор "Молодой гвардии". Доживал он после снятия в скромном журнале "Вокруг света", не выдержал удара, стал попивать и плохо себя чувствовать, скончался, не дожив до шестидесяти лет. Его хорошо знали и любили в русских журналистских и литературных кругах, на похороны собралось множество народа.
Естественно, пришел и я, находившийся тогда в глубокой опале. Многие из старых знакомых кланялись лишь издали, а иные вообще не узнавали (мы стояли рядом с М. Лобановым, подошел А. Софронов, говорит: "Здравствуй, Миша!"; меня же в упор не видит, а ведь не раз печатался у него, были в добрых отношениях, дом посещал.). Вижу, стоит в группе людей Иван Петрович Кириченко, давний работник ЦК КПСС, а в последние годы - основной помощник Черненко, фигура! С покойным они были давние товарищи, но и со мной он находился в относительно близких отношениях, я не раз посещал его на службе, разговоры вели весьма откровенные. После моей "истории" я ему, естественно, не звонил, хотя до этого часто в его кабинете в подъезде № 1-а даже рисковал относить ему "самиздат".
Мы поклонились издали, потом он вдруг подходит ко мне сам, на виду у всех отводит в сторону, расспрашивает о делах, нарочно не отпускает. Более того, еду с ним в черной машине на кладбище, а после похорон он даже подвозит меня домой. И опять говорили откровенно.
Все на это обратили внимание, а потом долго судачили. Вывод был один: раз я "крестник" Андропова, то публичное внимание ко мне со стороны ближайшего сотрудника Черненко было весьма показательным.
Иван Петрович ненадолго пережил своего шефа. После его кончины он некоторое время был замзавом Общим отделом ЦК КПСС. Я тогда вышел из опалы, и мы по-прежнему встречались в его новом кабинете. Я был на его похоронах. Проходили они очень скромно. Покойный Иван Петрович был хорошо известен всей столичной пишущей братии, ибо во второй половине шестидесятых занимал в отделе пропаганды должность заведующего сектором журналов. Тогда этот пост был сугубо на виду! Так вот, вся Москва знала, что Кириченко занимает сугубо прорусскую линию. Яковлев показательно выгнал его из аппарата ЦК - всего лишь заместителем в номенклатурную, но второстепенную газету "Советская культура". Став секретарем ЦК, Черненко взял его в помощники. В этой должности мы постоянно поддерживали с ним довольно-таки доверительные отношения. Разумеется, говорил я, а он спрашивал или больше помалкивал, но поступок его был по тем временам в высшей степени необычным. Мир праху его.
Закончим данную главу еще одним необычным документом. Первая моя собственная "записка для себя" о начале правления Андропова уже приводилась. Ровно год спустя, находясь в том же Переделкине, я в одиночестве составил другую такую же "записку для памяти". Оказалось, что она словно бы подводила итог его недолгому царствованию, ибо уже 9 февраля 1983 года он скончался в больнице.
Semandropov
Документ этот интересен тем, что носит непосредственный отпечаток той эпохи, глухой и суровой. Мало кто тогда отваживался на составление таких сочинений - даже для сверх узкого круга. Мы полагаем, взгляд на события тридцатилетней давности, так сказать, "изнутри", из той эпохи, представит несомненный интерес для читателей.
ИТОГИ ПРОМЕЖУТОЧНОГО ФИНИША
Все области народной жизни в Советском Союзе к исходу правления Брежнева были приведены в столь плачевное состояние, что перед новым руководителем встали чрезвычайные и неотложные задачи. Выбор положительных изменений казался широк и многообещающ, но важнейшими все же казались три направления:
- осторожные преобразования в промышленности, где со сталинских времен не проводилось никаких серьезных изменений (хрущевские истерические выверты - не в счет, они были вскоре отменены); тут видятся два пути: либо в сторону рыночной экономики, либо - к строгой и последовательной централизации, оба направления имеют свои преимущества и своих сторонников, важно главное - надо что-то делать, откладывать нельзя, хозяйство громадной страны идет к застою;
- решительные и крутые изменения в сельском хозяйстве и мелкотоварном производстве вообще, тут плохое положение давно сделалось нормой; совершенно очевидно, что казарменно-безответственная система земледелия и торговли требует немедленных перемен, как срочная и временная мера необходимо нечто вроде ограниченного нэпа;
- коренное оздоровление социальной жизни: беспощадная борьба со злоупотреблениями во всех областях, укрепление семьи и беспощадное пресечение пьянства, резкое повышение гласности во всех областях жизни, расширение роли Советов и прочих общественных организаций.
Нет сомнений, что положительное продвижение по всем этим трем главнейшим направлениям было бы с восторгом встречено всем советским народом, создало бы новому руководству тот прочный авторитет и доверие, которого не могли даже отчасти добиться ни Хрущев, ни Брежнев.
Ныне пошел второй год полной и безраздельной власти Андропова. То, что это была именно полная и бесконтрольная власть, можно доказать по тому (1) пошлому славословию, которое окружает имя Андропова, а также по (2) отсутствию хоть каких-либо намеков на различие мнений в верхах. За всю историю Советского государства народ приучен, что безудержное восхваление правителя имеет место лишь тогда, когда он всевластен. И еще: в периоды междуцарствий (борьба за власть в середине 20-х и 50-х годов, первое время правления Брежнева) даже по скупым сведениям нашей печати отчетливо можно было выявить разные точки зрения разных людей и сил. Ничего даже отдаленно похожего на это не заметно с середины ноября 1982 года.
Итак, какие же направления оказались заметны в политике Андропова?
Главное, чем захотел возвысить свой авторитет Андропов, стала, как и было при Брежневе, внешняя политика, то есть пресловутая "разрядка". Все было поставлено на эту карту: добиться "мира" и объявить Андропова спасителем человечества, повторить, стало быть, то, чего так и не удалось добиться Брежневу (с теми же, кстати, помощниками и советниками - Александровым-Агентовым, Арбатовым, Бовиным, Загладиным, Замятиным и прочими связанными с еврейством лицами). Тут началась крупная игра в поддавки с Западом; срочно соорудили газопровод Сибирь-Европа, чтобы качать сырье западным капиталистам. Громоздкое это строительство превратило в пустыню громадные пространства страны, но было завершено до срока, в отличие от долгого ковыряния на БАМе или Саяно-Шушенской ГЭС, где пока еще конца не видно. Замышляется такое же соглашение о поставках из Сибири сжиженного угля. СССР превращается (и превратился уже отчасти) в сырьевой придаток западной экономики, становится чем-то вроде Кувейта или Нигерии.
Semandropov
На Запад же идут продаваемые по дешевке золото и лес, руды, нефть и необработанные алмазы - ценнейшее и невосполнимое богатство наших недр.
В начале нынешнего года на первой полосе "Правды" появилась восторженная заметка из Франции, как в двух каких-то городках появился сибирский газ. Понять их радость можно, но, сколько крупных и малых городов нашей родной страны еще не имеют газоснабжения? ...
Уступчивость Западу принимала порой совсем уж чрезмерный характер: из той же Франции не так давно выставили полторы сотни наших граждан с нехорошими обвинениями, тамошняя печать подняла громкой и оскорбительный шум. В подобных обстоятельствах полагалось бы выслать примерно такое же число французов, ибо они занимаются в Москве тем же, чем наши в Париже, так и поступают обычно в дипломатическом обиходе. Но в Москве на сей раз проявили совершенно не свойственную ей кротость и молча стерпели. Пример Парижа оказался заразителен, наших представителей поперли еще кое-откуда - в ответ то же кроткое молчание. Кого-то, значит, заботило главное: только бы не повредить "разрядке"!
Андропов пошел в "разрядке" очень далеко, гораздо дальше, чем это предполагалось при Брежневе: вывод и уничтожение наших ракет из европейской части страны. Начались сложные и не известные общественности переговоры, в ходе которых к исходу 1983 года дело вроде бы клонилось к благополучному концу. Тогда Андропова увенчали бы званием спасителя человечества, но. все окончилось пшиком. Советские и американские "профаны" не поняли тонких усилий "премудрых". Наши сшибли ночью пассажирский самолет, а те среди бела дня вторглись в убогую Гренаду. А дальше произошло то, что известно всем читателям газет.
Примечательно, что, несмотря на все старания в пользу "разрядки", в годовщину правления Андропова Советский Союз оказался в глубочайшей международной изоляции, такого не наблюдалось с последних лет Сталина. Западные страны ныне целиком против нас, а те простодушные обалдуи, которые протестуют против американских ракет, большинства своих народов, к нашему сожалению, не представляют. В "третьем мире" ожидали вывода наших войск из несчастного Афганистана - не дождались. Андропов, в сущности говоря, оказался "невыездным" в самом пошлом значении этого советского выражения, то есть за год с лишком он никуда не смог поехать и никого не сумел принять, в Москву заявились при нем только бедные финны, глубоко от нас зависимые.
Не лучше складывается развитие и в социалистическом лагере, Венгрия давно уже стала второй Югославией, растут связи с Западом (и задолженность ему) в других странах. В Польше напряжение вроде бы спало, но именно "вроде бы": страна в распаде, и на исходе минувшего года нам пришлось уплатить за нее западным банкирам миллиарды срочных долгов; не решен больной вопрос, волнующий польское общество, а именно - о наказании воров шайки Терека. Всем полякам известно, что запрет тут исходит из Москвы. Понятно, почему: варшавские воры были тесно связаны с ворами московскими. Завсектором Польши из международного отдела ЦК был переведен заместителем председателя Госкино, а ведь говорили люди знающие, что ему возили подарки из Польши целыми эшелонами.
К исходу номинального правления Брежнева многонациональный советский народ прямо-таки стонал от лихоимства воров, взяточников и прочих начальственных и полуначальственных хапуг. "Наводите же порядок!" - этот молчаливый народный стон был уж слишком силен, чтобы его долго можно было "не замечать". Начальные жесты Андропова в этой части породили у народа надежду. Выражалось это в двух словах: "укрепление дисциплины". Ясно, что тут ожидался публичный суд над Медуновым и Кобалоевым, уже снятыми к тому времени, а потом такие же суды над сотнями иных медуновых, провинциальных и столичных. Короче говоря, народ и партия ожидали широкой чистки брежневских темных заповедников, открытой критики, направленной на оздоровление нашего трудового общественного строя, укрепления народной нравственности.
И что же?
Semandropov
Всем теперь ясно, "что"... На Кубани забрали под стражу сотни воров и воришек, но сам-то главный вор и разоритель края тихо помер в Москве. Со многих милицейских чинов сорвали погоны, но Щелоков-то никакого наказания не понес. Даже сынок его, уличенный в грязных мошенничествах, отделался тем, что сдал иностранную машину и квартиру размером со стадион, и ничего, работает в советской печати, воспитывает, так сказать, людей. На одном совещании в Москве в декабре 1983 года Федорчуку задали вопрос о судьбе Щелокова, ответ: он остался в партии и получает генеральскую пенсию. Правда, супруга его как-то странно скончалась. Примеров можно более не приводить, любой гражданин назовет множество их, тыча пальцем вокруг себя. Настораживает другое: суровость наказаний для относительно мелких хапуг и полная неприкосновенность хапуг высокопоставленных.
Недавно вот приговорили к расстрелу директора Елисеевского магазина. Ясно, что обнаглевший ворюга достоин строгого наказания, но все же людей он не убивал, малолетних не насиловал, так что мера возмездия выглядит похожей на месть. Ладно, закон наш допускает такое, но в ходе суда выяснилось, что он давал крупные взятки начальникам из торготдела Моссовета. Но те-то гораздо вреднее для общества, чем бывший завмаг; спрашивается: если того приговорили к смертной казни, то с этими как надлежит поступать по той же строгости закона?!
Вот тут- то и начинается самое странное. Оказалось вскоре, что начальники московской торговли брали взятки со многих завмагов (некоторые уже посажены). Что же, высшие руководители столицы годами не догадывались об этом? Скажем, столичный "мэр" - дурак и хам Промыслов? Но в столице очень многие знают, что всеми делами Моссовета управляет его жена-еврейка (очень любит лечиться за границей) и ее родственник - его помощник, что определенные граждане за мзду (или иные услуги) запросто получают квартиры в столице, что Промыслов выполнял воровские поручения Брежнева, его Виктории и их Г али. Яснее ясного, что "мэр" имел свою долю от завмагов, и немалую.
Бытует мнение, и оно усиленно распространяется всеми сторонниками "премудрых" среди "профанов", что Андропову якобы "мешают" проводить чистку, а то бы он. Кто мешает, неясно, никто же не воспрепятствовал ему заменить провинциала Федорчука своим ставленником Чебриковым, а ведь пост главы госбезопасности в наших условиях - не шутка, это вопрос куда как поважнее судьбы какого-нибудь проворовавшегося "мэра". Так же не "мешали" перекачивать нефть и газ буржуям, принимать и осуществлять вредительский план затопления русского Севера, стать "президентом" вопреки решению ЦК 1964 года о запрещении занимать два поста и т.д. до бесконечности, а вот бороться с ворами бедному Андропову, видите ли, запрещают.
Все это сказки для простачков.
Намек обнаружился давно, еще в странном деле по магазинам "Океан", когда ушлые дельцы переправляли ценности за рубеж, условно говоря - в швейцарские банки. Дело было очень темное, несчастного заместителя Минрыбпрома Рытова расстреляли, судебный процесс раздробили на части и замяли. Но. известно становится постепенно, что вклады за рубежом имеют и кое-кто еще, никакого отношения к продаже икры не имеющие. Точных сведений тут, разумеется, нет, нельзя потому и назвать имена, даже предположительно, но неужели не ясно, что людям, имеющим в СССР миллионы, тут их просто-напросто некуда девать? Квартиру любовнице, машину невестке? Тьфу, ерунда, о которой даже не стоит толковать. Так куда же?
Ясно, куда. "Туда". Туда, где банки не опекаются народным контролем, туда, где работают в советских представительствах сыновья, внуки и зятья "премудрых", туда, куда после торжества "разрядки" можно будет проехаться и самому "вкладчику", чтобы насладиться, наконец, пахучими прелестями Парижа или Лас-Вегаса.
Когда Хрущев начал кричать о злоупотреблениях при Сталине, о гибели множества невинных людей, то главнейшей, решающей слабостью этой его линии было то, что он никак не мог ответить на простейший вопрос: ну, а вы-то сами где были? Хрущев злился, ру-